Казимир Добродеев
Пролетарские байкеры. Книга 1

– Ох и опасную игру ты затеял «Сапёр», – сочувственно сказал Дробилин, – Я историю одну слышал об этом «Тракторе». Один пацан из деревни Куликово хотел у него бензин с мотоцикла слить. Тараканов подловил его за этим делом, и со своими отморозками поколотил сначала неслабо, а потом привязал к своему мотоциклу и по всему полю протащил на большой скорости. Тот весь окровавленный еле до медпункта дополз. Его потом 2 месяца в больнице отхаживали, еле живой остался.

Сергей с ужасом посмотрел на Антона, но ничего не ответил. Они медленно прошли весь школьный двор по дороге, и вышли за ворота. Крепко пожав друг другу руки, они направились в разные стороны. Путь Сергея Харламова пролегал по небольшой старой улочке, утопающей в листве тополей. Укрывшись от палящего солнца в тени четырёхэтажных «Хрущёвок», Сергей тихо брёл по тротуару, и думал об Алёне: «И почему я прежде её никогда не видел? Учимся в одной школе, проходим мимо друг друга плечо в плечо каждый день. Как я не заметил её раньше? Раньше, чем этот Куликовский отморозок… Ведь нельзя же было не обратить внимания на такую красивую девушку. Всё потому что я слишком много времени отдавал учёбе. Зубрил, как последний «ботаник», и не думал больше не о чём. Ничего не видел дальше своего учебника. А жизнь проходила мимо. Вот и её упустил… Ну ни чего, этим летом всё наверстаю. Всё, что проходило мимо… Всё что так глупо упустил… Впереди – целых три месяца без учебников и школы. Этого времени достаточно, чтобы переломить ход моей судьбы и всё исправить…»

С такими мыслями Сергей добрался до своего дома. Он жил в одной из многих однотипных кирпичных четырёхэтажек, коих в посёлке набралось бы больше десятка. Построенный в середине 1950-х, большой серый дом с двухскатной крышей, стоял в маленьком и спокойном дворе, где изо дня в день шла тихая размеренная жизнь. Очутившись в этом дворе, сложно было с первого раза определить, какой шёл год. Обстановка в таких местах не меняется десятилетиями. Сергей вошёл в подъезд и зашагал вверх по бетонным ступеням. В подъезде стоял резкий запах мочи и повсюду валялись окурки. Небрежно окрашенные синей краской стены были исписаны неприличными словами и рисунками пошлого и низкопробного содержания.

Сергей жил на третьем этаже в маленькой 2-х комнатной квартире с родителями и младшей сестрой. Он позвонил в звонок, и дверь ему открыла мать, которая совсем недавно пришла с работы на обед. Это была невысокая смуглая женщина лет сорока, одетая в цветастый домашний халат и тапочки. Внешне она была очень похожа на своего сына, вернее наоборот. Те же большие зелёные глаза, курносый нос и распущенные тёмные волосы. Правда, в данный момент волосы его матери были перекрашены в какой-то тёмно-малиновый цвет. Мать была очень строгой женщиной. Она всегда очень ревностно относилась к успеваемости сына. Когда-то она окончила школу с золотой медалью, а впоследствии в институте получила красный диплом. Наверное, поэтому оценок ниже «четвёрки» она не признавала… Большую часть жизни его мать проработала на местном заводе агрегатов главным бухгалтером, но в начале 1990-х завод обанкротился и его закрыли. В то время многие люди лишились своей работы, завод был для посёлка главным работодателем и источником доходов. После того, как его закрыли, в посёлке началась разруха. Многие в то время уехали жить в город, но мать Сергея осталась. Деньгами семью обеспечивал муж, который работал водителем на большегрузном «КАМАЗе». Через несколько лет одна коммерческая фирма построила в посёлке кемпинг, и мать Сергея устроилась туда экономистом, там она работала и по сей день.

Сергей вошёл в квартиру, вытер ноги о коврик, лежавший на полу, и снял ботинки.

– Ну, как оценки? – спросила мать.

– Без троек… – грустным голосом ответил Сергей.

– Без троек? А почему такой грустный? Ну-ка дай-ка я посмотрю твой дневник! – засомневалась мать.

Сергей молча протянул ей свой дневник и пошёл на кухню обедать. Его матери невдомёк было, что её сын расстроился не из-за оценок. Откуда ей было знать, что сейчас творилось у него на душе. Не знала она и о том, что из его головы не выходила девушка, которую он увидел сегодня возле школы. Он ел горячий куриный суп и продолжал думать лишь о ней.

Кухня в квартире была маленькая, как и во всех квартирах такого типа, но в ней было уютно, и чувствовалась рука заботливой хозяйки. В отличие от всех остальных комнат, в которых полы были дощатыми, на кухне был настелен линолеум жёлто-зелёного цвета с причудливым рисунком. Стены были отделаны белой кафельной плиткой, а на потолке висела люстра с большим зеленоватым плафоном. В кухню из коридора вела белая застеклённая дверь. У стены сразу у входа стоял маленький квадратный столик, устланный бордовой скатертью. Вокруг столика были расставлены четыре табуретки. Одна из них еле уместилась в углу у окна. Сидеть на ней можно было, лишь вплотную прислонившись животом к столу. Это было обеденное место младшей сестры Сергея, потому что она была единственным человеком в семье, который мог туда протиснуться. По другую сторону от окна стоял холодильник, а вдоль стены выстроились в ряд кухонные шкафчики, сделанные из похожего на светлую древесину ДСП. В столешницу одного из шкафчиков была встроена металлическая мойка. Среди кухонных шкафчиков причудливо затесалась старая газовая плита советского производства. На стене над плитой висела газовая колонка, а над столешницей – аккуратные навесные кухонные шкафчики.

– Смотри-ка, правда, без троек! – удивлённо воскликнула мать, сидевшая рядом с Серёжей за столом, внимательно изучив его дневник. В этот момент в кухню вошёл отец, и, обращаясь к жене, сказал:

– Ну, что, Катюш, наверное, так и придётся ему этим летом мотоцикл купить.

В этот момент Сергей остановил ложку супа у рта и, затаив дыхание, внимательно посмотрел на мать.

– Ой, не знаю… – засомневалась мать, – Не люблю я эти мотоциклы. Каждый год кто-нибудь разбивается на них.

– А ты не задумывалась о том, кто разбивается? Оболтусы всякие! Они либо пьяные ездят, либо носятся, как угорелые… Наш-то сын не такой. Он аккуратно будет водить. Мужику с молодости нужно к технике привыкать. К тому же мы ему обещали, а обещания нужно держать, – настаивал отец.

Сергей, молча наблюдавший за диалогом родителей, с надеждой в глазах смотрел на мать, и лишь изредка кивал головой, соглашаясь со словами отца. В конце концов, мать сдалась:

– Ладно, уговорили. Получу зарплату – купим. А ты Серёж, пока поспрашивай, кто продаёт мотоцикл. Только хороший выбирай!

Сергей весело переглянулся со своим отцом, и продолжил есть свой суп из металлической эмалированной тарелки.

Отец у него был замечательный. Он всегда вступался за сына, когда его ругала мать. От него пахло мазутом и бензином, но все домашние уже давно привыкли к этому запаху. Просидев полжизни за баранкой, Алексей Харламов (отец Сергея) приобрёл какое-то невозмутимое спокойствие, и производил впечатление мудрого и надёжного человека, на которого можно положиться в любой ситуации. Его волосы тёмные с проседью были аккуратно уложены, он всегда был опрятен и чисто выбрит. Носил густые усы. В свои 45 лет он был крепок и полон сил. Единственным недостатком его была тяга к спиртному. В такие моменты он становился не выносимым и не управляемым. Если он начинал пить, то мог не просыхать целую неделю. Он напрочь забывал о работе, из-за этого его даже чуть было не уволили. Когда он был пьян, ему ничего не стоило накричать на жену, а один раз он её даже ударил. Когда он становился таким, Сергей искренне ненавидел его. Он убить готов был своего родного отца, за те истерики, которые он спьяну устраивал матери. Мать много плакала, и несколько раз, вместе с Сергеем и его сестрой (Светой) уходила к бабушке, которая жила на другом конце посёлка. Год назад его закодировали, и с тех пор он больше не пил ничего крепче чая. Жизнь потихоньку наладилась. Родители даже купили компьютер и новый большой телевизор.

Сергей доел суп и, помыв посуду, отправился в детскую комнату. В этой комнате большую часть времени, находились они с сестрой. Деревянный пол в ней был застлан большим узорчатым красным ковром, который зимой (во время перебоев с отоплением) создавал дополнительное тепло и комфорт для чувствительных детских ног. На ковре у окна стоял большой письменный стол, произведенный на Ульяновской мебельной фабрике. Рядом со столом, в углу громоздился большой старый шифоньер. От его глянцевитых створок ярким белым пятном отражался дневной свет, падающий из окна. У стены, напротив двери, стояла двухъярусная кровать и низкий трельяж с зеркалом. Весь трельяж был заставлен пёстрыми разноцветными бутылочками самых разнообразных форм и размеров. Там были духи, крема, дезодоранты и самые различные средства гигиены. Рядом с кроватью на серой засаленной стене висели ходики, выполненные в виде увеличенных наручных часов.

Света – младшая сестра «Сапёра» сидела за столом, на деревянном стуле со спинкой и играла в какую-то игру на компьютере. Она вернулась со школы немного раньше своего брата и уже успела поесть.

– А у тебя, Свет, опять одни пятёрки?

– Ага! – весело ответила она, не отрываясь от монитора.

В комнату вслед за Сергеем вошёл, его отец:

– Серёж, мы с матерью ушли на работу. Вы тут, если есть захотите, суп разогревайте. Он в холодильнике стоит. Деньги на дискотеку – на журнальном столике. И на случай, если у тебя будет желание поупражняться в езде, я тебе ключ от дедовского гаража на тумбочке оставил, возле телефона. У деда мотороллер старый был, я правда не знаю, заводится ли он, может там уже давно всё сгнило. Ну, в общем, если хочешь, сходи с друзьями, глянь. Почините может быть, покатаетесь…

– Ладно, бать, спасибо.

ГЛАВА 2

Квартира «Сапёра» состояла из двух комнат. Дверь в детскую, в которой на двухъярусной кровати спал Сергей и его сестра, находилась в комнате родителей, которая одновременно служила залом. По ширине детская уступала залу, зато в длину была такой же. В зале, как и в детской на дощатом полу, окрашенном краской цвета «детской неожиданности» был настелен большой узорчатый бело-коричневый ковёр, расписанный причудливыми орнаментными узорами красного и синего цветов. Дверь в детскую была белого цвета и находилась в метре от стены с окном и балконной дверью. В углу между дверьми, ведущими на балкон и в детскую, на невысокой деревянной тумбочке стоял большой японский телевизор. По другую сторону от двери в детскую громоздился деревянный гарнитур, в нише которого находился музыкальный центр, а на его полках за стеклянными дверцами было много книг. Напротив окна, на стене оклеенной светлыми обоями тоже висел ковёр, который очень напоминал напольный, но был размером поменьше. У стены, прислонённый к ковру стоял старый потрёпанный синий диван, на котором спали родители. Справа от дивана была дверь в коридор. Возле этой двери стоял маленький журнальный столик. За дверью вдоль комнаты родителей протянулся узкий длинный коридор, по одну сторону которого была кухня, а по другую – прихожая.

Прихожая представляла собой тесное квадратное помещение, примыкавшее к коридору. Напротив коридора в углу возле входной двери стояла тумба, на которой находился старый домашний телефон красного цвета с белым диском для набора номеров. У входной двери лежал квадратный серый коврик, об который все вытирали ноги. По другую сторону от двери у стены стояла деревянная вешалка для одежды, с подставкой для обуви и полкой для головных уборов. Напротив входной двери, слева от коридора находилась дверь, ведущая в туалет и ванную. Туалет и ванная располагались в одном помещении.

Сергей, зевая, вышел из комнаты в зал, и, схватив с журнального столика сторублёвую бумажку, оставленную ему отцом, уверенными шагами проследовал в прихожую к телефону. Подняв трубку, он с характерным треском закрутил телефонный диск, набирая номер Дробилина, который знал наизусть. В трубке прозвучал сонный голос Антона:

– Алё…

– Антон, ты что, спишь?

– Да…

– На «моторашке» не хочешь покататься?

– На какой «моторашке»? – понемногу оживляясь, спросил Антон.

– Ну, на мотороллере моего деда. Он в гараже стоит. Только бензина в нём нет. Купим литра 2, и попробуем завести его.

– А дед ругаться не будет? – с недоверием в голосе спросил Антон.

– Не будет. Он умер 5 лет назад… В общем выходи. Встречаемся, где обычно, – ответил Сергей и положил трубку. Затем он прошёл по коридору на кухню и, открыв створку одной из столешниц, начал рыться внутри и что-то искать. Обнаружив пустую двухлитровую пивную баклажку, он с самодовольным видом вернулся в прихожую, и, взяв с тумбочки ключи, велел сестре закрыться и вышел в подъезд.

Местом встречи двух верных друзей неизменно была одна из веранд бывшего детского сада. Этот детский сад располагался примерно посередине пути от дома Харламова до дома Дробилина, поэтому если они одновременно выходили из дома навстречу друг другу, то встречались именно в этом месте. Кроме того, днём там было тихо и безлюдно, и можно было покурить, не опасаясь, что увидит кто-то из знакомых или учителей.

Этот детский сад был самым старым в посёлке. В 1988 году в связи с его перегруженностью, в посёлке Пролетарский был построен и сдан в эксплуатацию новый большой двухэтажный детский садик неподалёку. Оба они поначалу были заполнены детьми, но с приходом 1990-х годов, когда рождаемость снизилась, старый детсад опустел, и его закрыли за ненадобностью. Потом в нём какое-то время были кружки для школьников, но и их вскоре, из-за недостатка финансирования, не стало… Маленькое здание детского сада забросили, и, казалось, на этот раз уже – окончательно. За эти несколько лет, стены исписали недетскими словами, кое-где разбили окна, и охотники за цветными металлами сняли несколько пролётов решётчатого стального забора из нержавейки, а прилегающую территорию облюбовали местные наркоманы, которые толпами собирались вечерами в верандах и варили какие-то зелья из конопли.

Сергей пришёл в садик первым. Скамейку в веранде давно сломали, и на её месте остались лишь уныло торчащие из бетонного основания пеньки, поэтому Сергей сидел на корточках, курил свою сигарету и думал. В веранде повсюду были разбросаны окурки, шприцы и пустые бутылки. Думать в таком месте о чём-то возвышенном было не просто, но Сергей старался: «Эх, какая же она классная, эта Алёнка. Поскорей бы родители мне на мотоцикл денег дали. Я бы подъехал к ней и познакомился. Она бы точно заметила, что мой мотоцикл круче, чем у её «Гоблина». Да и я сам, наверное, не такой страшный, как он. Интересно, как ко мне отнесётся Алёнка, когда мы встретимся. Ведь, может быть, она тоже никогда не обращала на меня внимания, так же как и я. То, что я заметил её сегодня утром, ещё не значит, что она тоже меня увидела… А если я ей не понравлюсь? Что тогда? Что, если она, правда, любит своего Тараканова? Что я буду делать без неё?» – в своих мыслях Сергей судорожно искал ответ на этот риторический вопрос, но ответа на него, естественно не нашёл.

В веранду вошёл заспанный Антон. После обеда он уже успел переодеться в другую майку и причесать волосы.

– Серёг, зачем баклажка? За пивом идём? – пробубнил он сонным голосом.

– За бензином. Я же тебе по телефону говорил.

– Да я спросонья не понял ни хрена из того, что ты говорил. Я, как со школы припёрся, пожрал, и сразу спать брякнулся, а потом ты меня разбудил… – виновато ответил «Бита».

– Родители ругали за двойку?

– Да, нет, слава Богу. Сказали, что поведение – это не самый главный предмет, и что им по фиг, какая у меня по нему оценка. Подкалывают только весь день…

Сергей хмыкнул, затушил окурок об бетонный пол, привстал с корточек, и, кивнув, в сторону дороги, сказал: «Пойдём на заправку!»

Старая заправка находилась на трассе. Идти до неё было километра два. Был разгар рабочего дня и спёртый душный воздух, пропахший бензином, сгустился над асфальтом. На заправке было тихо. Ни машин, не людей. Молодая кассирша уныло скучала в своей раскалённой маленькой будке и листала модный женский журнал. Её покой нарушил темноволосый коротко стриженый молодой человек, который просунул в окошко 100 рублей и, громко кашлянув, сказал:

– Девушка, нам, пожалуйста, 2 литра 76-го бензина.

Девушка медленно отвела взгляд от журнала, и, посмотрев в окно, оценивающе взглянула на «Сапёра»:

– Куда будете заправлять?

– В тару! – уверенным голосом ответил Сергей, и указал на «Биту», стоявшего возле колонки. Антон в это время пытался засунуть в баклажку заправочный пистолет. Он нервничал, и громко пыхтел, раздувая ноздри. Кассирша молча взяла деньги, пробила Харламову чек и торопливо отсчитала сдачу. Сергей, взяв деньги, направился к Антону, который ковырялся возле колонки с пластиковой бутылкой и пистолетом. Пистолет никак не хотел влезать в горловину, и Антону пришлось изрядно потрудиться, чтобы затолкать его туда. Когда ему, наконец, это удалось, он нажал на рычаг и бензин под напором хлынул в баклажку. Но тут скопившийся внутри воздух выбил пистолет из бутылки и обрызгал бензином с ног до головы обоих парней. Растерявшийся «Бита» матюгнулся и поспешно направил пистолет в горловину. Засовывать его снова времени не было, и к тому же Антон уже знал, что это бесполезно. Бензин лился широкой струёй, и лишь часть него попадала в горловину, а другая его часть стекала по баклажке и впитывалась в раскалённый асфальт. Кое-как нацедив половину бутылки, Антон повесил пистолет на колонку и закрутил крышку. Сергей стоявший поблизости, весь забрызганный бензином, остолбенев глядя на Антона, с упрёком сказал:

– Ну, молодец!

– А чё я? Я что ли виноват? Сам бы попробовал, раз такой умный! Надо было канистру брать, а не бутылку из-под пива! А теперь я ещё и крайний! – возмутился Антон.

Кассирша, наблюдавшая за всем происходящим через своё окошко, с укором тихо пробормотала сама себе: «Когда же они только нанюхаются! Эти токсикоманы проклятые! Каждый день таких человек по пять с бутылками приходят. И каждый раз все в бензине уходят отсюда…»

С половиной 2-х литровой баклажки бензина парни отправились в гараж покойного деда Харламова. Идти пришлось достаточно долго, так как гараж находился в старой части посёлка. Это примерно километрах в четырёх от заправки.

Старая часть посёлка – это небольшое барачное поселение, наспех возведённое военными строителями в середине 1950-х годов, которое местные жители между собой называли «Шанхаем». Это были самые первые строения в посёлке Пролетарский. В одном из них, кстати, жил Антон Дробилин. Бараки были одно- и двухэтажные и за всю свою долгую жизнь ни разу не ремонтировались. Естественно, вид у них был ужасающий: отвалившаяся штукатурка и покосившиеся окна, сквозные трещины в стенах, через которые можно было заглянуть в чью-нибудь квартиру, и сгнившие трубы. Во второй половине 1980-х годов их планировали снести и переселить жильцов в новый благоустроенный дом, который собирались строить неподалёку, но, с развалом огромной страны, о проекте забыли, и он остался лишь на бумаге, а о новостройке напоминал лишь огромный котлован, выкопанный под фундамент, и поросший за это время густой травой и кустарником. В той же старой части посёлка находился гаражный массив. Это был целый лабиринт беспорядочно настроенных гаражей разных цветов и размеров. Человек, ни разу не бывавший там, мог запросто заблудиться в хитросплетении гаражных рядов. Ряды гаражей то шли по прямой, то петляли, то закручивались в хитроумную спираль, а иногда даже раздваивались. Это был целый мир, посёлок в посёлке, в котором царили свои ценности, и свои законы.

Гараж, в который шли Сергей с Антоном, находился почти в самом начале массива. Он был маленьким и хлюпким, ряды кирпичей, формировавших стены, были неказистыми и кривыми, ворота были узкими, и сквозь жёлто-серую краску, покрывавшую их, проелась наружу ржавчина. Этот маленький убогий гаражик так смешно затесался между двух высоких больших гаражей, что со стороны казалось, будто его насильно затолкали в этот промежуток ногами. Сергей достал ключ и сунул в проржавевший замок. Ключ не поворачивался. Сергей изо всех сил тужился, пытаясь повернуть его, но ничего не вышло.

– Дай, я попробую! – решительно сказал «Бита», пытаясь как-то реабилитироваться за казус на заправке. Сергей покорно отошёл в сторону, и Антон с рвением приступил к открыванию замка. Он сорвал себе все пальцы на обеих руках, но проклятый ключ не поворачивался.

– Бесполезно, – спокойно сказал Сергей, – Замок заржавел. Смазать бы надо. У тебя есть дома машинное масло?

– За каким фигом мне держать дома машинное масло? Сливочное есть и подсолнечное, а машинного – нет, машинное батя в гараже хранит. Но, постой-ка, тут у «Паука» гараж не далеко, он там постоянно виснет. Можно пойти и попробовать стрельнуть у него…

– Пойдём! Куда деваться?!! – ответил Сергей, пожав плечами, и они пошли в другой ряд гаражей, расположенный через 2 ряда от них. Проходя по грунтовой посыпанной щебнем дороге, парни увидели где-то вдалеке 4 мотоцикла. Они аккуратно были припаркованы в ряд возле ворот, и сверкали на солнце яркими бензобаками и хромированными выхлопными трубами. Это и был гараж «Паука», а мотоциклы снаружи оставили парни из его компании. «Пауком» сокращённо называли Павла Укрытцева – одноклассника Антона. Это был темноволосый высокий крепкий молодой человек, который выглядел значительно старше своих лет, но, несмотря на свой суровый вид, Павел был на редкость добрым и отзывчивым человеком.

Антон с Сергеем распахнули калитку синих ворот и вошли в гараж. Стены гаража были оштукатурены и побелены. Повсюду на стенах висели дорожные знаки и автомобильные номера. Возле правой стены стоял железный верстак, а за ним длинная чреда стеллажей, сверху донизу забитых мотоциклетными запчастями. На верстаке в двухкассетном магнитофоне играл тяжёлый рок, и лежала целая стопка новых пластиковых стаканчиков. В центре гаража стоял чёрный мотоцикл «Днепр», а позади него валялась отцепленная мотоциклетная коляска. На мотоцикле сидел «Паук» с бутылкой и одноразовым пластиковым стаканчиком, а вокруг него скучковались ещё 5 человек. Трое находились по правую сторону от мотоцикла: угрюмый небритый здоровяк с длинными волосами, собранными в хвост, сидевший на пустом деревянном ящике, за ним – абсолютно лысый, беззубый, худой и высокий молодой человек, сидевший, покачиваясь спьяну, на ведре, а последний в этом ряду – Светловолосый парень с тёмными кругами вокруг светлых голубых глаз, который сидел на сидении, снятом с мотоциклетной коляски. По левую сторону мотоцикла на импровизированной скамейке из доски лежащей на двух стопках белых кирпичей сидели ещё два человека: маленький рыжий парень с веснушками и тёмно-русый весёлый толстяк в полосатой футболке. У каждого из них в руке был белый пластиковый стаканчик, а прямо перед мотоциклом стояла вскрытая стеклянная трёхлитровая банка с солёными огурцами. Увидев вошедших Антона и Сергея, Павел встал с мотоцикла, поставил на пол бутылку и стакан, убавил музыку и поздоровался с ними за руку:

– Здорово, пацаны! Какими судьбами? Выпить хотите?

– Нет, Паш! Мы на халяву пить не привыкшие… Мы выпить вечером зайдём, со своим, так сказать, самогоном, – скромно замялся «Сапёр», – а сейчас, нам бы маслица машинного… Замок смазать…

– Маслица? Сейчас организуем! – весело отчеканил Укрытцев, – а вы пока проходите, знакомьтесь. Вот это Женя – «Мамонт», – указал он на волосатого здоровяка, – а этот лысый – Санёк – «Пельмень», а этот вот, с мешками под глазами – Юра – «Филин», там за мотоциклом – «Шмель» в полосатой майке и рыжий «Друппи», Прошу любить и жаловать, – сказал Павел, и, взяв с верстака один пустой стаканчик из стопки, пошёл в глубь гаража. Пробираясь вслед за ним, Антон с Сергеем всем жали руки и повторяли на перебой три короткие фразы: «Сапёр!», «Бита!» и «Очень приятно!». Павел вытащил откуда-то из-под стеллажа, замасленную грязную канистру белого цвета и нацедил из неё полный стаканчик машинного масла.

– На, держи! – сказал он «Сапёру», завинчивая крышку, и протянул стаканчик.

– Спасибо, – с трепетом взяв стаканчик, чтобы не расплескать масло, ответил Сергей, а потом, выдержав недолгую паузу, робко спросил, указывая на стеллажи забитые запчастями:

– Слушай, а откуда всё это?

– Запчасти-то? Сам собирал, с миру по нитке… Что-то знакомые приносили, что-то на свалке нашли… Но это – всё мелочи! Большую часть этих деталей мы сняли с ворованных мотоциклов, скупленных по дешёвке у кое-каких барыг. И нам – польза, и они – не в накладе! Только об этом никто не должен знать… – откровенно поведал «Паук», у которого от самогона уже развязался язык.

– Не волнуйся, никому не скажем. Ну, ладно. Мы, пожалуй, пойдём. Может, вечером зайдём к вам выпить перед дискотекой… – тихо сказал Антон.

– Заходите, если что… – провожая парней к воротам, сказал «Паук» и вновь прибавил громкость на магнитофоне.

Сергей с Антоном вернулись к гаражу, и, наклонив навесной амбарный замок, влили в замочную скважину добрых полстакана смазки, и оставили его висеть, чтобы масло впиталось. Когда масло начало просачиваться изо всех щелей и стекать на землю, Сергей вставил ключ и с лёгкостью повернул его. Замок щёлкнул и открылся. Сергей распахнул калитку, и во мраке гаража поднялось облако густой пыли. Антон просунул голову внутрь, а затем, недоумённо посмотрев на Сергея, спросил:

– Ну, и где он?

Сергей неторопливо вошёл в гараж. Едкая пыль ударила ему в нос, он сморщился и громко чихнул. Нащупав в темноте рубильник, он включил свет. Вслед за ним в гараж вошёл и «Бита». Мотороллера действительно нигде не было: повсюду был разбросан всякий хлам: трубы, доски, какое-то тряпьё и ржавые бочки.

– Я думаю, он валяется где-то вон в той куче барахла! – указывая на груду мусора в углу, ответил «Сапёр», – надо бы прибраться, там будет видно…

– Я что-то не пойму… Мы что, сюда убираться пришли, или «моторашку» заводить? – с недовольством воскликнул Антон.

– Одно другому не мешает, – парировал Сергей, и сдёрнул с кучи хлама большую грязную тряпку, похожую на синий рабочий халат. В воздух поднялось облако пыли, частички которого яркими белыми точками сверкали в прямом луче света, падавшем из распахнутой калитки. Из-под тряпки показался руль мотороллера сероватого цвета с чёрным застеклённым спидометром посередине. Мотороллер был снизу доверху завален мусором.

– Вот он! Вот он! – радуясь, как ребёнок, закричал «Бита». Сергей, сворачивая тряпку, самодовольно улыбнулся. Парни нашли белый целлофановый мешок и стали собирать весь мусор, который в него мог уместиться. В него переместились все тряпки, пустые бутылки, старые мягкие игрушки, насквозь пропитанные пылью, банки с засохшей краской и длинные доски, предварительно сломанные пополам правой ногой Дробилина. Когда мешок был заполнен, они взяли ещё один.

Среди хлама Сергей находил и полезные вещи. Так, например, он нашёл набор гаечных ключей и большую железную банку с надписью «Порох». Обнаружив эту находку, Сергей сразу изменился в лице. Он стал с сосредоточенным видом и этой банкой в руках бродить по гаражу в поисках ножа. Когда ему удалось найти нож, он отковырял крышку и, понюхав серый порошок находящийся внутри, с довольным видом сказал:

– Смотри-ка, правда – порох! Только, неизвестно, сколько он тут уже лежит, может он уже давно отсырел…

– Ну, проверь, – посоветовал Антон.

Харламов отсыпал небольшую кучку пороха на бетонный пол гаража, и, убрав банку подальше, чиркнул своей зажигалкой. Порошок с характерным шипением сверкнул яркой белой вспышкой, и на полу осталась лишь щепотка пепла.

– И ни капли не отсырел! – удивлённо воскликнул «Сапёр», – Это – полезная находка, нужно её подальше убрать.

– Опять будешь бомбочки делать? – с ухмылкой поинтересовался Дробилин.

– Буду, но не сегодня… Сегодня мы поедем кататься!

– Как интересно! А если мы его не заведём?

– Заведём! Куда мы денемся?

«Бита» расцвёл в улыбке. Ему нравился позитивный настрой друга, ведь его редко можно было увидеть в таком расположении духа. Обычно он занудничал, сыпал бесчисленными цитатами из прочтённых книг, или, как сегодня утром, выказывал недовольство положением дел в стране. Теперь же он сам на себя был не похож, из него фонтанировала энергия и позитив, всё горело у него в руках, и он беспрестанно улыбался.

Дробилин, не разгибая спины, с полной отдачей сил помогал Сергею. Он собирал целыми охапками разбросанную по всему полу рухлядь, и, как заведённый, метался к мусорному мешку. Когда он набирал очередную порцию мусора, из него вывалилось что-то большое красное и круглое, похожее на горшок. Этот предмет с звонким грохотом покатился по гаражу, и остановился у самых ног «Сапёра». Сергей поглощённый уборкой, отвлёкся, и, подняв с пола прикатившуюся к его ногам вещь, внимательно осмотрел её. Это был старый советский открытый шлем с откидным визором из стеклопластика.

– Эге! – с удивлением воскликнул «Бита», – это дед твой гонял в нём?

Сергей бережно положил шлем в верстак и утвердительно кивнул.

– Модный был старичок! – улыбнулся Дробилин.

– Мода тут не причём… – тихо и с оттенком тоски пожал плечами Сергей и, вспомнив своего покойного деда, с которым он любил когда-то ездить на рыбалку, добавил: – Дед просто всегда соблюдал правила. Раз положено ездить в шлеме, значит, он должен был его иметь. Тут где-то, кстати, есть ещё один, пассажирский…

Закончив с уборкой, друзья открыли ворота и, взяв веник, смели на улицу всю пыль с пола. В гараже стало чисто и убрано. Отряхнув от пыли штанины, «Сапёр» удовлетворённо осмотрел весь гараж. На бетонном полу в углу у ворот стояло 2 мешка с мусором, 4 ржавых трубы и старая сломанная стиральная машина. В другом углу ворот стоял покрашенный деревянный стол, который парни тоже освободили от всего лишнего. На столе остались лежать лишь пара жестяных банок из-под кофе, наполненных скобяными изделиями, стопка старых газет, линейка из нержавеющей стали и простой карандаш. Под столом, рядом с ножками старого хлипкого табурета, лежали 5 аккуратно сложенных в стопку силикатных кирпичей и старая паяльная лампа. Мотороллер «Тулица», освобождённый от кучи хлама стоял в дальнем углу гаража. Бело-зелёный корпус был покрыт пылью и паутиной. В противоположном углу виднелась хлипкая этажерка на колёсиках. На полочках этажерки стояли и играли бликами стеклянные банки различных типов и размеров, а также пустое 15-литровое ведро из оцинкованной стали. После уборки гараж стал казаться опустевшим.