Я проснулась от того, что солнечный луч врезался мне прямо в глаза и нещадно жег веки. Чтобы он перестал, я швырнула в него подушку – ну, логично же! – но добилась только того, что попала в гардину. Та, в отместку, соскочила со своего крючка вместе с занавесками, открыв раскаленным лучам меня всю.
Впрочем, если невезуха уже схватила тебя за хвост, то что пенять на такие мелочи…
Сил на то, чтобы подняться и вернуть всю эту «историю» на место, не было от слова совсем. Я еле разлепила веки, еще не совсем соображая кто я, где нахожусь и какого черта вообще происходит. К счастью, рядом был тот, кто напомнил.
– Мяу! Пуррр-пурр… – раздался над самым ухом тоненький голосок и заводной тарахтельник ласково завел свою кошачью песню, тыкаясь носом мне в щеку.
– Пушок, отстань!
Но что ему это мое «ацтань», когда мохнатый аж с того света вернулся, а его с тех пор все еще никто не покормил…
Поток мыслей завертелся в моей голове, точно вода, устремившаяся в слив!
Пушок… Илья… Сладкая вата и вишневый сок…
И вот уже сна не было ни в одном глазу! Я подскочила на месте так, что бедный котенок с перепугу ускакал под диван.
Взъерошенная, помятая и совершенно не выспавшаяся, я все еще была в своей дурацкой пижамке с короткими шортиками в горошек. Все еще… в без пятнадцати час дня!
Это же надо так проспать! Да тиранша шкуру с меня сдерет и на туфли пустит!
Мысленно попрощавшись с жизнью, я выползла из-под одеяла, едва не раcшибив нос об подлокотник дивана, и кинулась к стулу, на спинке которого висела моя вчерашняя одежда. Тут уж было не до моды и стиля! Тут достоверную причину отсутствия нужно было придумать!
Затопили соседи? Кот отравился несвежей рыбой? Мой парень попал в аварию и лежит в коме…
Джинсы были натянуты только до колен, а кофточка застегнута всего на одну пуговицу – так все и осталось, когда память и разум, наконец, вернулись ко мне, а во рту я ощутила отчетливый привкус вишневого сока и сладкой ваты.
Моя комната была пуста. И в кухне тоже никого не обнаружилось, кроме Пушка, переводившего суровый взгляд с меня на холодильник.
Илья Краснов исчез из моей жизни. Неужели…
Неужели он просто получил свое и свалил? Но постойте-ка, было ли все на самом деле? Или это был лишь сон, к которому мой знакомый демон не имел никакого отношения? Или имел? Ох, все так запутанно!
Залившись краской по самые уши, я поспешила в душ. Не уверена, что без медицинского образования можно определить действительно ли пациент потерял невинность или она, этот пациент, просто идиот женского пола со слишком живым воображением… Но говорят же, что там кровь во время этого самого, ну, и все такое…
Всего такого не было, крови тоже. С виду все было обычно, да и по ощущениям… но это меня не успокоило.
Точнее я искренне, изо всех сил пыталась прийти в чувства!
Пока кормила Пушка остатками молока и вчерашнего стейка, пока переодевалась в чистое, пока застилала постель. Но меня не покидало это чувство… назойливое, живое воспоминание о вкусе его губ, о прикосновениях и дыхании, щекотавшем мою кожу. Могло ли это присниться той, кто никогда и ничего подобного не испытывал? А если так, если все между нами было на самом деле, то…
Ох! Что если он ушел, потому что получил то, что ему было нужно?
Что, если Красный Змей забрал мою душу!? Вот уж это-то нельзя было проверить на осмотре у гинеколога!
Не чувствуя ног и плохо соображая от страха, я засунула Пушка в кастрюлю и, накрыв крышкой офигевшего от такого обращения кота, побежала к его хозяйке.
Люсинда открыла не с первого звонка и даже не с десятого стука. На сухой инфернального вида даме был все тот же шелковый халат, вот только макияж, опрометчиво не смытый на ночь, поплыл, превратив яркий смоки айз в панда стайл. От владелицы салона «Ведьмино счастье» за версту несло хересом…
– А… – Разочарованно сказала она вместо приветствия, – ты. И что надо? В магазинчике сегодня выходной. Если что-то нужно, то приходи завтра.
– Да нет же, я… мне… – Для того чтобы не дать мадам Люсинде захлопнуть дверь перед моим носом, пришлось втиснуть ногу между ней и косяком.
И я вам скажу, это было больно! Кастрюлька звякнула крышкой в моих руках и оттуда раздалось весьма недовольное «Мяв!»
– Ну, что еще? – Спросила она с видом утомленной кинодивы сороковых.
Я решила действовать напрямую.
– Это Пушок. – Сказала я, насильно впихнув ей кастрюлю в руки. – А ритуал ваш – фуфло. Он демона не изгнал, а призвал. Вот, поглядите, тот даже кота вашего оживил!
Я раскрыла крышку, и Люсинда уставилась на котенка, а тот на нее.
– Мяу. – Сказал Пушок и зачем-то обернулся на меня.
– Невозможно… – как-то скорее испуганно, чем радостно прошептала Люсинда и посмотрела на меня, страшно округлив глаза.
– Знаете что, – вскипела я, – это как-то непрофессионально слышать такое из уст потомственной ведьмы, какой вы себя позиционируете!
Самая инфернальная дама нашего района тут же прищурилась, а лицо ее пошло неровными гневными пятнами, интенсивность которых не смог скрыть даже толстый слой стойкой косметической штукатурки.
– Понятно. – Прошипела Люсинда, одновременно впихнув мне в руки кастрюлю с Пушком и вытолкнув за пределы своего коридора. – Я всегда знала, что ты ненормальная психичка, но вот так взять и насмехаться надо мной! Ладно надо мной, – неожиданно всхлипнула дама, – но Пушка еще сюда приплести! Это ж надо вообще совести не иметь!
От такой неожиданной и бурной реакции меня будто парализовало и только порыв воздуха, ударивший в лицо от с грохотом захлопнувшейся двери, заставил моргнуть и прийти в себя.
Я стояла посреди коридора, в растрепанном виде, с кастрюлькой в руках, из которой высовывал любопытную мордочку пушистый черно-белый котенок. Стояла и буквально чувствовала, как из всех глазков вокруг на меня с укором взирали любопытные соседи. Ну, может и не из всех, но вот дверь в квартиру напротив даже приоткрылась. Разумеется, лишь настолько, насколько позволяла дверная цепочка.
Ведь мало ли что от меня, психички, можно было ожидать…
Еще в лифте, поднимаясь с Пушком на свой этаж, я твердо решила не сдаваться. Альтернатива борьбе была только одна: прямо сейчас собирать вещички и на реабилитацию в какой-нибудь диспансер для жертв демонов желания и покусанных Наполеонами. Уф… к такому радикальному изменению жизненного плана я точно еще не была готова! У меня, в конце концов, ипотека и я еще не плюнула с Эйфелевой башни на голову какому-нибудь китайскому туристу – рано еще ставить на себе крест…
– Мяу! – Послышалось из кастрюльки, словно в подтверждение моим мыслям.
– Воф! Воф! – Долетело из-за двери в конце коридора в ответ.
Я посмотрела на Пушка. Пушок – на меня и в его больших желтых блюдцах глаз я увидела свое припухшее лицо с застывшим выражением решимости в чертах. В тот момент мне показалось, что вернувшийся с того света кот без слов понял то, что промелькнуло у меня в голове и безоговорочно поддержал, переступив с лапы на лапу.
– Ты же понимаешь, что у меня нет вариантов? – Спросила я, уже заранее начав испытывать стыд за свои последующие действия. – Не думаю, что это хуже, чем одному остаться в моей квартире, тем более что есть там, как ты успел заметить, совершенно нечего. А там за тобой, по крайней мере, присмотрят. Она в самом деле добрая женщина, животных любит. Я сама видела, как она птичек весной подкармливает… кажется, это была еда…
Пушок моим словам явно не поверил, но возражать не стал. Потому я со вздохом и тяжелым камнем на сердце все же позвонила в квартиру Марьи Андреевны.
За нежной птичьей трелью дверного звонка из-за двери последовал заливистый собачий лай, а после командного «место, Масик!», от которого у меня самой, признаться, подкосились колени, до меня долетело приглушенное:
– Кто там? Отойдите от двери немного, я в глазок не вижу… А, это ты Алисонька? Сейчас, сейчас…
По скрипу и шуршанию ответок я насчитала никак не меньше пяти замков, после чего передо мной, наконец, предстала Марья Андреевна во всем своем невинном старушечьем облачении – объемный шиньон из седых волос, ситцевый халатик нежных оттенков и тряпичные самодельные тапочки в тон.
– Здравствуйте, Марья Андреевна, я к вам с просьбой. – Сорвалась я с места в карьер и затараторила, не давая соседке времени опомниться. – Выручайте, только на вас вся надежда. Вот, знакомый котенка попросила передержать, а я не могу его в квартире без присмотра оставить, да и еды у меня для него никакой нет. Мне бы только до вечера отлучиться, чтобы кто-то присмотрел, а там уж я придумаю что-нибудь. Марья Андреевна, миленькая, мне прямо позарез нужно на работу уехать, а с котом, сами понимаете… нельзя в офис с котом! А у меня ипотека и начальница строгая, ну, вы же знаете… слушайте, я для вас все что хотите сделаю…
Ой! А вот это уже было, пожалуй, зря… Но, вжившись в образ, я поняла что сболтнула лишнего слишком поздно – лишь когда глаза этой хитрой меркантильной женщины заблестели и она от предвкушения неравноценного обмена даже закусила губу.
– Ох, знаешь, Алисонька, я не лучший вариант, у меня же Масик… но я, пожалуй, могу закрыть для твоего котейки гостевую спальню. Ой, милый-то какой… – вздохнула старушка, заглянув в кастрюльку, и тут же совсем другим тоном переспросила, – Он же не гадливый?
– Нет, нет! Что вы! – Поспешила я ответить, снова не подумав. Впрочем, мне тут терять уже было нечего – эта бабка как-никак была моей единственной надеждой побыстрее расправиться с ситуацией. – Это самый порядочный кот в мире, и в этом… «и в том» – чуть не добавила я, но вовремя закрыла рот.
– Что ж, – хитро улыбнулась мне Марья Андреевна, быстро забрав кастрюльку с котом из моих рук. Видимо, чтобы я не успела опомниться и передумать после следующих ее слов. – Я, так уж и быть, присмотрю за этим милахой. Тем более, что это будет услугой за услугу, ведь я как раз ищу кто побудет с моим Масиком недельку, пока мы с Анной Семеновной из сто пятой квартиры будем в санатории.
– Постойте… неделю?!
– Ах ты ж какой милый пушистик! Пойдем-ка на кухню, у бабушки для тебя есть мисочка молочка… – Донеслось до меня из-за спешно закрывающейся двери и, прежде чем я успела вставить еще хоть слово, раздался оглушительный и весьма красноречивый щелчок дверного замка.
Что ж. Это лучше, чем ничего… по крайней мере, я буду уверена, что с Пушком ничего не случится в мое отсутствие. Уж Марья Андреевна позаботится о своих вложениях.
Е-моё… неделя наедине с Масиком… Люсинда была права – я просто больная на голову!
Демоны-инкубы. Что человечеству известно о них? Помимо мерзостей с похищением чужого семени для зачатия своих демонических деток и последней, неизлечимой стадии сексоголизма? Если такая существует… Пожалуй, ничего.
Все, что мне удалось нарыть в интернете по дороге на работу, было больше похоже на выдумки больного разума… Как ,впрочем, и мои попытки узнать способ избавиться от Ильи Краснова с помощью информации с сайтов, всерьез рассматривающих угрозу рептилоидов или столкновение с планетой Нибиру.
Попадавшиеся мне статьи сплошь изобиловали изображениями разной степени развратности, заставлявшими меня заливаться румянцем и в ужасе шарахаться от каждого косого взгляда, покушавшегося на мою приватность в метро. Я спешно пролистывала их, так и не находя ничего стоящего. Более того, некоторые были написаны так… словно их авторы страстно желали встретиться с инкубами. А не наоборот. Так и хотелось заорать: да забирайте, е-моё! Я себе еще нарисую!
Тьфу-тьфу. Да не дай Бог.
Единственный найденный мной рецепт изгнания такого демона выглядел… слишком уж экзотично. По крайней мере, я смутно представляла себе, что сейчас, в этом современном городе, смогу найти свежую тушу черного коня, чтобы оскопить его при полной луне, а потом забраться в его вспоротое брюхо и, высунув руку с лошадиными причендалами на улицу, три раза прокричать: «Изыди бес, не на ту полез! Полезай на лысу гору и забудь ко мне дорогу!»
Фу… как представлю… уж лучше…
Что там было бы лучше – я додумать не успела, потому что мои мысли оборвал представший мне в ореоле лучей полуденного солнца огромный католический крест. Костел находился недалеко от моей работы и обычно я проходила мимо него, не особо приглядываясь к красивым классическим архитектурным формам.
Ну, конечно же! Большинство упоминаний о подобной бесовщине встречались в рассказах о несчастных католических монахинях и монахах. Так кому, как не им, разбираться в вопросе? Уж не знаю, обходили ли инкубы и суккубы стороной представителей иных конфессий или православный люд в частности… Хотя, наши скорее просто умалчивали о таком. Ведь засмеют! А некоторые еще и позавидуют… избу там подпалят, вшей в рясу натрясут, попробуют переманить к себе сладострастную демонессу или демоняку…
В общем, нервно взглянув на часы и поняв что и так уже совершенно бессовестно опоздала, я поспешила в католический храм.
Огромное, воздушное пространство обдало меня прохладой с запахом ладана и свечного воска. Здесь казалось непривычно просторно и пусто, ведь на стенах не было икон. На весь храм была лишь одна скульптура Христа Спасителя на кресте над кафедрой священника. Многочисленные лавочки, стоявшие по обе стороны от прохода, не изобиловали прихожанами, но это и к лучшему.
Оглядевшись, я нашла в дальнем углу, в одной из ниш небольшую кабинку характерного вида. Исповедальня. По крайней мере, нечто похожее обычно можно видеть в фильмах – деревянная, со скромным резным узором. С одной стороны дверь для священника, с другой – штора из сиреневого бархата – место для раба божьего, так сказать.
Рабом я себя не считала, потому как и к религии всегда относилась весьма спокойно. Мало ли, кто во что верит! Моя мама вот – в пенсию, например… Но сейчас, столкнувшись с необъяснимым и, надо полагать, религиозным, готова была поверить во что угодно, лишь бы избавиться от назойливого демонического ухажера, не прибегая к оскоплению черного коня.
Внутри кабинки было душновато и пахло бабушкиным шкафом. Едва мои глаза привыкли к мягкому сумраку, деревянная створка перед моим носом шумно сдвинулась в сторону и в маленькой решетке с перфорацией в виде крестиков я смутно увидела горбоносый профиль священника.
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. – Протараторил сиплый голос из-за шторки, вероятно на латыни.
– Ого, да все серьезно! – Вырвалось у меня и с другой стороны появилось явное напряжение, заставившее срочно прикусить язык.
– Кто вы?
– Эм… э… а разве исповедь не может быть анонимной? – Вовремя нашлась я.
Напряжение с другой стороны от такого вопроса только возросло. Сквозь решетку я видела, как гладко выбритый немолодой мужчина сурово поджал губы. Но вдруг его черты сгладились.
– Разумеется, да. Но… вы ведь не католичка, так? Вы, вероятно, не знаете, но можете исповедоваться и в православном храме. Вся разница будет только в том, что исповедь в вашей религии проводится лично, но ее тайна будет сохранена.
– Нет, я не католичка. – Отчего-то врать этому человеку совершенно не хотелось. Наверно, это все аура этого места. Тут не врут, за это в аду придется раскаленные сковородки без фэйри вылизывать. – Но я могу… могу задать вам вопрос? Анонимно. – Спросила и шумно сглотнула, вдруг представив, как во время моего рассказа падре по смс вызовет санитаров, и они возьмут меня под белы рученьки прямо на выходе из этого бабушкиного шкафа.
Священник устало вздохнул.
– Хорошо. Если для вас это действительно такой важный вопрос – задавайте. Все мы дети божьи. Только быстрее, не задерживайте прихожан. И впредь ступайте в свою церковь или приходите поговорить лично, если желаете узнать больше о католичестве. Мы всегда рады новым лицам. Это неправильно исповедоваться представителю другой конфессии.
Ну да, ну да… Заходите, пожалуйста, мы расскажем, где трава зеленее. А на деле, ну, серьезно! Неужели Богу, если он существует, так важно сколькими пальцами ты крестишься?
– Скажите… падре, – называть его “отцом” как-то язык не поворачивался, – если вы верите в Бога, то и в демонов верите?
Сетка из крестиков между нами, установленная наверно для фильтрации грехов, не позволяла разглядеть все черты его лица детально, но я увидела, как нахмурились его брови и опустились уголки рта.
– Разумеется. Дьявол с изначальных времен ходит среди нас, совращая души невинных, заставляя слабых верой очернять себя перед Богом.
– Э… нет. Я скорее не о Дьяволе, а о его, так сказать, приспешниках?
– Давайте ближе к делу. Мне не ясна суть вашего вопроса.
– Предположим… только предположим! Если бы моя подруга столкнулась с демоном наяву. Ну, знаете, с таким, не который с рогами, а который… – Тут я задумалась. Во-первых, я не знаю есть ли у Краснова на самом деле рога, а во-вторых, говорить священнику о его недвусмысленных подкатах ко мне с явной констатацией цели своего пребывания в моей жизни было не очень-то и комфортно. Буквально как попасть на прием к гинекологу-мужчине! – Короче, с демоном… с демоном-совратителем. Да, ужасно настырным таким пошляком. Что бы вы посоветовали ей, чтобы от него избавиться? Есть ли какой-то безотказный способ?
Наверно, энтузиазм в моем голосе, порожденный надеждой, немного напугал бедного падре, потому что за ширмой с крестиками он явно вскочил с места.
– Как вам не стыдно, девушка! Вот насмотритесь всяких сериалов глупых про сверхъестественное и докучаете людям! Здесь вам не цирк, а дом Божий! На вашем месте люди сидят душу от грехов спасают, а вы такой грех на себя берете! Молодежь пошла, ничего святого у вас нет!
Я подскочила к ширме и едва ли не на колени перед ней встала, умоляя:
– Падре! Прошу вас, выслушайте! Я не из праздного интереса! Мне же надо… моей подруге очень надо! Она же погибнет, он же сгубит ее! А как же защита светлых душ, вы же этим тут занимаетесь! Ну, неужели не поможете?!
Священник не вышел из исповедальни, хлопнув дверью, но и на место не сел. Подумав, ответил строго, словно отчитывал меня.
– Демоны к чистым душам дороги не находят. Они по грехам идут, как по хлебным крошкам. Вашей подруге нужно в себе разобраться и все грехи свои из души вытравить. Молиться усердно, причащаться, исповедоваться… и если искренним будет ее желание очиститься и вернуться к Богу, то никакому демону не удастся ее совратить.
Признаться, я ожидала не этого… а, например, что он даст мне телефончик проверенного экзорциста. Или, по крайней мере, посоветует молитву, от которой у моего демоняки всякое желание тянуть ко мне свои красивые рельефные руки с четким рисунком вен на изящных кистях отпадет. Или еще что-нибудь отпадет, чтобы он меня смущать перестал своим явным ко мне интересом. А он – «причащайся-молись». Это как «рая нет, но вы держитесь»!
Ну, серьезно. За какие такие страшные грехи Илья Краснов на мою голову? Вон, на Катьку Кошкину, мою подругу, посмотреть – это же ходячая энциклопедия для праведников, как делать не надо. Чего только стоил ее роман с женатиком в прошлом году! Но достался этот прынц из ада почему-то именно мне…
– А еще к психологу бы ей обратиться. А то и к психиатру, подруге вашей. Знаете эту хорошую поговорку: на Бога надейся, а сам не плошай? Так вот, будьте благоразумны, девушка, и обратитесь за помощью не анонимно, а адресно.
Сказал и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. А я так и осталась сидеть, словно ушатом холодной воды облитая.
Не верит он в демонов. Так же, как и я бы не поверила, если бы вживую с одним из них не столкнулась. Так что не будет тебе, Алиска, божественной помощи, где ни ищи. Скорее в психушку угодишь, а уж там Илья Краснов тебя быстро достанет, к койке за белы рученьки пристегнет и…
От того, что мысли начали живописать после этого «и», мне стало дико жарко в «бабушкином шкафу», и я поспешила покинуть его, не оглядываясь и направившись к выходу из католического храма.
Как там? «… а сам не плошай»? Ничего, придумаю что-нибудь. По крайней мере, так просто я тебе, Илья Краснов, не сдамся! Так и знай!
Я долго не могла решиться толкнуть офисную дверь. Стояла перед ней, тупо пялясь в черно-алую табличку с надписью «Красный Кактус» с двумя переплетенными «К», и думала, что сейчас лучше бы сиганула в черные воды с высокой скалы, чем идти на ковер к тиранше и требовать вернуть мне мою работу. Делать это, опоздав на целых полдня, было как-то особенно трудно, да еще к тому же вспомнился тот наш разговор в ее кабинете…
Как только Илья заставил ее? И чем они,в конце концов, занимались там… вдвоем…
Стоп! Почему это вообще должно меня интересовать? Я что, ревную? К нему?!
Звонко хлопнув себя по и без того залившимся румянцем щекам, я зло прикусила губу и вошла в офис нашей компании.
Мое наваждение как рукой смыло, но не от минутки членовредительства, а из-за вакханалии, творившейся в нашем уютном «оупен спейсе».
Мои коллеги буквально стояли на головах, что-то громко и бурно обсуждая. Даже Пашка, наш сисадмин (или как его дразнил Семен – СИСЬадмин), вылез из своей обтягивающей каморки за кабинетом тиранши. А это о многом говорило! Ведь заставить двухметрового парнягу, весившего к тому же как молодой бычок, выбраться из социофобского убежища не удавалось даже на тортик по случаю чьего-нибудь дня рождения. Он и программы всегда дистанционно настраивал!
– … я вам говорю, я этого хрена сразу раскусил! – Вещал наш менеджер Семен, перебивая гомон спорящих друг с другом коллег. – Хана нам всем, точно хана! А тиранша божьим одуванчиком будет казаться!
Своей широкой спиной Пашка закрывал мне весь обзор и я попросила его пропустить меня вперед, деликатно обратив на себя внимание, похлопав сисадмина по сгибу локтя. До плеча я со своими метром шестьдесят даже в прыжке не факт что дотянулась бы.
Однако, мое появление из-за спины цифрового гиганта произвело неожиданный эффект. И очень неприятный! Все разом умолкли, а некоторые даже стали спешно расползаться на свои рабочие места.
– Ах, вот и наша темная лошадка. – Презрительно фыркнул Семен и подошел ко мне с таким видом, будто искал источник неприятного запаха в офисе. – Что, устала отдыхать? А мы думали, что не барское это дело, работать средь бела дня.
Опять он цепляется! От выпада этого лощеного зануды у меня аж вскипело.
– Ты что такой злой, Улицкий? Мама кофе с утра в постель не принесла? Или шнурки не погладила, пришлось в мятых на работу идти? – Ответила я ему в тон и пихнула плечом, расчищая путь к своему рабочему столу.
Надо отметить, что никогда Семен себя со мной так грубо не вел, как в последние пару дней. Как увидел меня с Ильей в коридоре, будто с цепи сорвался! И если бы я не знала, что он гей, то решила бы, что во всем виновата ревность.
Хотя… может он не Илью ко мне ревнует, а наоборот? В конце концов, мало ли как Краснов действует на людей… а ведь я и не думала об этом раньше! По крайней мере, это многое бы объяснило в поведении Аллочки Петровны, Катьки…
– Как ты могла мне не сказать? Я думала, мы подруги! – Легка на помине.
Катька подхватила меня под локоть, едва я коснулась попой своего кресла и буквально силой потащила в сторону туалета, горячо шипя в самое ухо. – Тут такое с утра творится. Нет, ТАКООЕ! Ты ведь знала, скажи? Знала, да? Блин, не могла вчера сказать? Ну хоть намекнуть!
Но дойти до укромного уголка для сплетен нам так и не удалось, двери офиса распахнулись, впуская в себя яркий ураган из ошеломительно терпкого парфюма, красного платья и декольте, что глубже марианской впадины, которым Аллочка Петровна так и льнула к руке высокого брюнета с сексуальной улыбкой довольного жизнью самца. Которую я, между прочим, не один час старательно подбирала из сотни вариантов на шаттерстоке…
– Вот, а здесь у нас сидят все дизайнеры и менеджеры. Ребята проверенные, работали еще при моем отце и в принципе старательные. Но… – Сказала, доверительно приблизившись, так что разбирать слова мне частично пришлось по губам – если вы решите оптимизировать расходы, я бы рекомендовала присмотреться к Кошкиной…
– О! – Сверкнул Краснов пронзительным взглядом Клинта Иствуда, – К Кошкиной я уже начал присматриваться, но готов углубиться!
И рассмеялся так бархатно, так мелодично… и похотливо, что ли… Смерил Катьку взглядом, от которого та едва ли трусики не обронила, а на меня при этом даже не посмотрел! Стоп. А почему это меня, собственно, волнует?
На Кошкину же смотреть было жалко. Когда тиранша с Ильей прошли мимо нас, затряслась вся, смотря на них расширившимися то ли от ужаса, то ли от возбуждения глазами. Губа нижняя трясется, глазки бегают… Но чего она боится? Увольнения или того что Краснов намерен к ней присмотреться не в переносном, а эротическом смысле?
Эй… а зачем ему, собственно, к ней присматриваться? С какой такой стати?!!
Оставшись за спиной у Сатаны в юбке и демона во плоти, я с замиранием сердца проводила наманикюренную ручку Аллы Петровны, которая выскользнула у Ильи из заднего кармана брюк, ущипнув его напоследок за крепкую ягодицу.
От такой картины перед глазами меня отчего-то бросило в жар… от стыда. Да, определенно от стыда. Мне… мне просто было стыдно за то, что Илья… так на нее действовал, да. Это как бы ответственность. Все же я его нарисовала, а он теперь крутит здесь вот так вот своим аппетитным…
– Коллектив. Минуточку внимания! – Громко хлопнула в ладоши Алла, выводя меня из какого-то оглушенного состояния. – Прошу всех собраться вокруг нас. У меня для вас очень-очень важное сообщение!
Улыбаясь во все тридцать два белоснежных винира, начальница обвела светящимся от счастья взглядом спешно обступивших ее сотрудников. Убедившись, что все в сборе, она как-то особенно радостно вздохнула и обернулась к Илье. Снизу вверх заглянула ему в глаза, словно собачонка, жаждущая, чтобы хозяин бросил ей мячик, не иначе. Да еще и пушинку несуществующую с его рубашки убрала. А после еще раз, да так вожделенно провела по остро отглаженному воротнику наманикюренным пальчиком, как бы невзначай поймав при этом мой взгляд.
А ведь она этого и добивалась! Чтобы я смотрела на них, чтобы видела, как она трогает его своими грязными ручонками… но… но почему это так бесит меня? Мне же должно быть совершенно все равно… куда еще она их ему сует…
– Дорогие мои ребята. Сотрудники. Коллеги. – Начала она толкать речь, во всю насладившись смятением, прочитанным в моем взгляде. – За последний год мне удалось сплотить вас. Мы с вами стали настоящей командой… ах, да что там – семьей! И я бесконечно горжусь этим своим достижением! После смерти моего отца вы действительно стали моей семьей. Я буквально чувствую свою ответственность за каждого из вас… ах, чувствую себя вашей любимой мамочкой! – Драматическая пауза наверно должна была всколыхнуть волну слез и растроганных вздохов, но просто зависла в напряженной тишине, освещенная бледными, напряженными лицами сотрудников «Красного Кактуса», жопой чующих что-то неладное. – Я была бесконечно рада с вами работать, но, как и в каждой семье, наступает момент, когда дети вырастают и им нужно двигаться дальше. «Красному Кактусу», такому каким он стал в мое правление, просто необходимо дальнейшее развитие. А что нужно для этого в современном мире? Да, правильно – усиленное финансирование и умелые руки. Сильные и нежные мужские руки. – Сказала, даже не пытаясь дождаться ответа аудитории. И, закусив губу, с вожделением посмотрела на руки Ильи, которые тот с усмешкой убрал в карманы своих идеально отглаженных темно-серых брюк. А сразу после шагнул вперед, сухо и без эмоций оттеснив Аллочку за свою спину.
– Что ж, у меня действительно очень умелые руки и я готов любить вас всех! С сегодняшнего дня я буду вашим папочкой, детки.