Александр Велесов
Неспящий. Начало
А на этом все батюшка. Не можем мы больше быть здесь. Мы итак много Вам слов молвили, да тайн открыли и за это отвечать нам перед Судом Высшим.
Прощайте на этом люди добрые, да лихом не поминайте. А род ваш будет очищен от скверны! И ради всех людей на земле живущих нести вам крест сей.
Прощайте! – последние слова старец Богумил произнес в полной гробовой тишине, наступившей в конце речи его. Все молчали. Кто- то из женщин всхлипывал, кто- то нервно стучал костяшками пальцев, но при этом никто не мог произнести не слова.
А старцы во главе с Богумилом поклонились всем в пояс, повернулись и неторопливо вышли за ворота усадьбы нашей, растворившись в темноте.
Сразу же как старцы покинули дом наш, взрослые разошлись по своим комнатам в усадьбе, отправив детей спать.
У меня была своя маленькая детская, но как- только моя няня уложила меня спать, я заснуть долго не мог. Потом я встал и подкравшись к дверям родительской комнаты, стал слушать, о чем говорят мои родители.
Мой строгий отец сидел на большом кресле, уже будучи переодетым в домашний халат, а мама стояла чуть поодаль, крестясь перед образами святыми.
– Ну что Полинушка – голубушка, что делать будем? – произнес он.
– Не знаю Василий, тебе решать.
– А ты сама то, что думаешь?
– Василий я ведь сама, как родился он, не перестаю удивляться. Как- только он глаза открыл, я аж взмокла вся. У него взгляд взрослого человека был и причем уже жизнь прожившего, а не младенца вовсе. И как ходит он, что делает, как заговорил первый раз. Все дети говорят, лопочут чушь всякую, а он первое, что спросил, про царя. Правда ли, что царь страной правит? Матрена аж чуть со стула не слетела.
– Все это понятно Полинушка. Тут смысл в другом. Ты же слышала, что Богумил сказал, про завтра то. Сдается мне голубушка, что это и есть то самое проклятие, о котором рассказывала моя прабабка Агриппина, проклятие Морияра.
– Проклятие Морияра?
– Да голубушка.
– А что за проклятие?! Что за проклятие?!– чуть не криком запричитала мать.
– Тише, тише!!!– вскочил с кресла отец мой и обнял маму за плечи, которая уже отошла от образа и закрыла ладонями лицо свое. Он же обнял ее и прижал к груди.
– Тише! Тише… а то разбудишь всех. Проклятие сие из глубин веков идет по роду моему, роду Морияра. Кто таков Морияр этот был и когда жил, то доподлинно мне неведомо.А Агриппина тогда поведала про то, что род наш чудо мальчиков рождать будет. И мальчики те с детских лет будут сны свои воплощать на земле. А придет время знания они от мудрецов получат. И знания не простые. Тайна эта по роду идет и изменить сие не в нашей власти. Проклятие это через сны воплотиться, но за это он знания получит. Мой прапрадед такой был. У него проклятие с трех лет проявилось. Как- только проклятие проявлялось, сразу к младенцу и сила волшебная приходила. Днем к младенцу люди вереницей шли. Он людей спасал, лечил, болезни из людей выводил, беды угадывал, зло изгонял, людям надежду давал. А вот засыпал как- только, все зло, что в людях видел, ночью то через сны его и выходило, принимая формы невиданные, иногда это снова против людей и оборачивалось. Это были боли людские, страхи их и ужасы. И если не помогал сей ребенок людям вокруг, то еще большими бедами это оборачивалось. Так прапрадед мой, когда подрос, то в монастырь монахом ушел в конце концов. Про других предков я вообще толком не знаю ничего, но у каждого из них знаю, что судьба тяжелая была, то ведь не просто проклятие оно и дар одновременно. Да, да, Полинушка, мой прапрадед это был монах святой Алексий, что в тайге далекой храм поставил и народ таежный крестил потом. А сначала проклятие это у него страшно проявилось, принося беды неисчислимые людям вокруг, пока он не стал управлять знаниями, которые у него сразу стали тоже проявляться. Многое, что из того, что Агриппина рассказывала я уже не помню сейчас. Вот теперь, значит проклятие у сыночка нашего проявилось. Прости меня, Полинушка, что я никогда не рассказывал про проклятие тебе. Я думал, что сия чаша минует нас. –склонил голову отец мой.
Сынок, сынок – запричитала снова моя мама.
– Ладно успокойся Полинушка.
Мой отец встал и направился прямо к двери, а я притаился прямо за дверью.
Отец вышел в сени и направился в сторону нашей гостиной. «Видно к большому погребу идет.»– решил я про себя, вспомнив, что в погребе стоял огромный кованный сундук. Я притаился в сенях за дверьми, а вскоре, я снова услышал тяжелые шаги отца. Отец, вернувшись к матери в спальню, достал небольшую книгу в кожаном переплете, причем закрыта она была на маленький замочек. Он открыл ее и сразу же начал читать.
– Реку я слова потомкам моим. Я один из рода Морияров. Кто прочтет слова мои, помните не бойтесь проклятия. Оно станет и избавлением. Род наш, от самого Морияра идет, того Морияра, который кровь змия древнего через мать свою получил. Последний из рода Морияров, проживет жизнь не одну, и каждая жизнь боль и страдание принесет. Не бойтесь своих грез во сне приходящих.
Потомка рода нашего к кому проклятие придет, увезите на север. там в лесах северных, у морей есть место название, носящее – Земля Северных Богов. Живут на земле сей Жрецы Беловодья Белого. Там, град есть взору невидимый. Отдайте отрока им, чтобы передали они знания свои. Отрок сам вам дорогу укажет к землям тем. Белые Волхвы проклятие его во добро обернут и будет оно людям служить во благо. А ежели не увезете его, то вскоре придут за ним силы Черные, кои несут в себе кровь народа падшего, и в жилах их кровь хладная, как лед, обжигающая. Сии Силы Черные – есть Колдуны – черноризцы Великие, слуги Дьявола.
Спасая отрока вы и себя спасете. Его сила во благо пойдет, и Волхвы Белые его на путь светлый выведут. Но готовы будьте, отрока много лет не увидите. – на этом закончил отец мой.
– Смотри, Полинушка, я дальше читать не могу, старославянский кончился. А дальше знаки сплошные, мне непонятные, вся рукопись в них. Тогда все голубушка на этом все наверно, давай спать родимая. Утро вечера мудренее.
– Все понимаю я Василий, только помимо всего одно не пойму. Что же со всеми нами случиться может. Про какие напасти старый провидец рассказывал? Что лишимся всего, и гонимые будем из дома своего? Господи, Царица Небесная, что же будет с нами? Страшно мне муж мой …
– Давай спать голубушка, все равно ответы знать нам не дано сейчас. Придет время все станет ясно. – после этих слов отец начал укладываться спать, а я тихонечко проскользнул к себе в комнату и тотчас же мгновенно заснул
Весь следующий день все мои домочадцы были со мной чрезмерно внимательны.
Гости разъехались, а я провел весь день во дворе усадьбы, со своими с новыми игрушками. Не помню, как наступил вечер, мама проводила меня к себе, и я-как- то быстро заснул. На меня навалился тяжелый сон, густой и вязкий.
Приснилось мне диво дивное …Будто иду я голый совсем, по тропе лесной, а вокруг деревья длинные, длинные – верхушек аж не видать. Долго шел, словно конца и края видно не было. И вышел наконец к пещере огромной. Зашел я внутрь нее, а это и не пещера вовсе, а дворец дивный с залой большой. Зал в каменьях внутри весь отделан, да позолотой блестит, переливается. И люди ходят по залу всякие, дети малые, люди и взрослые. Ходят взад да вперед, словно не видят друг друга и глаза совсем пустые у них, будто сквозь меня смотрят. Правда одежды на всех красивые и богатые были.
Вдруг зал, который красивый был. впору балы в нем проводить – ветшать стал, прямо на глазах. Каменья на глазах чернеть стали, позолота вся мхом покрылась, да паутиной. Свет померк и внутри ветрами завыло, как вьюга какая та, словно накрыла всех с головой. И стало внутри черно и мрачно, аж больно в душе сделалось, и сыро как в могильнике. А на людях всех этих, вдруг вместо одежд красивых, лохмотья стали появляться рваные и все они будто мертвяки сделались, лица скукожились, а тела в скелеты превратились. А потом и люди исчезли все как один – одни гробы остались. Гробы да гробы. А я стоял среди тысяч гробов –один среди тысяч. Ужас объял меня, страшно мне сделалось.
И вдруг крышка одного гроба открылась и из него древняя старуха вышла и идет прямо ко мне. Глянет на меня и речь начала.
– Вот он! Вот он!
И руки ко мне через все пространство, занятое гробами, тянуть стала. А руки стали расти. Длиннющие, длиннющие сделались. И все к горлу моему тянуться, норовят схватить. А я назад попятился, да о гроб споткнулся и упал. И из всех гробов мертвяки подниматься стали. А я вскочил, топнул ногой и закричал в ужасе.
– Прочь! Прочь от меня уйдите!
И закрутились они в хороводе страшном, все гробы разом закрутились и завертелись. В воздух взмыли и волчком, волчком, как в хороводе чертовом. А я ручки свои детские поднял и стал в воздухе помимо воли своей знаки чертить какие- то.
А мертвяки все разом то из гробов падать и стали, да в воздухе на куски разлетаться. Страшное зрелище было, нечеловеческое. А потом затихло все и тут проснулся в поту я оттого, что кто- то по голове меня гладит. А это мама моя рядом стояла и плакала. Улыбнулся я и вижу вокруг меня и папка мой и Матрена, зареванная и брат мой с сестрами. А отец взял меня за руку и сказал.
– Сынок мой, дорогой мой человечек. Сегодня вечером уедим мы с тобой далеко – далеко. Так надо родненький. Иначе всем худо будет.
– Знаю я папка. А что было со мной? – спросил я, а голос слабенький, слабенький стал у меня.
– Скажи ему, скажи ему. – взмолилась мать.
– Не надо Полинушка, да и вы все молчите. Мал он еще, чтобы правду знать. А вы – все собирайте вещи, путь нам далекий предстоит.
Позже, по происшествии многих лет, узнал я – что кладбища в соседней деревне все как один перепахано стало и гробы из земли чуть ли все сами не повыходили. Народ местный чуть умом не тронулся. А в округе все рыдали, да поговаривали, что дескать знак это божий, и времена грядут окаянные. Батюшку из соседнего храма вызвали и молиться все стали денно и нощно. А пока я спал, надо мной облики всех умерших в местах тех людей возникали. Все это мне рассказал отец мой мне через много – много лет. Мать в ту ночь поседела наполовину. Матрена чуть умом не тронулась. В дом тоже потом священника вызывали. Но все это я потом узнал. А весь день мне с отцом собирали вещи в дорогу. Брат с сестрами плакали и не отходили от меня.
Большая повозка к вечеру ждала нас у ворот усадьбы. А с нами отец решил взять нашего дворового мужика Бориску.
Дальше я помнил все как в тумане. Моя мать билась в истерике и ее увели прочь от меня в усадьбу. Сестрички мои плакали и целовали меня, а брат обнял на прощание. Матрена все целовала меня в обе щеки, а на прощание перекрестила лоб мой.
А потом сплошная дорога, дорога, дорога.
Дня через два доехали мы до первой железнодорожной станции. И дальше мы уже ехали в уютном вагоне, куда- то далеко, на север.
Прошло семь дней, с момента как мы покинули наш дом. Мы ехали на поезде и вскоре мы прибыли в далекий северный город. Однако и на этом наш путь не закончился, и мой отец нанял новую повозку с лошадьми. А потом достав бумагу, на которой все испещрено было линиями всякими и знаками, показав мне ее спросил.
– Ну показывай мне сынок, куда дальше путь дорогу держать нам?
Не понимая ничего в карте, а только потом я узнал, что это была карта я ткнул в нее пальцем. Но наверно, видно боги дышали в грудь мне. Я знал куда тыкал своим маленьким пальчиком.
Долго еще, несколько дней ехали мы через леса и поля, иногда останавливаясь на перевалочных пунктах в глухих деревнях, пока не добрались до одного совсем дикого места. По дороге, пока спал я, странное дело все было спокойно, будто боги охраняли меня, не давая выход из меня силы.
Итак, добрались мы до деревни. Деревня находилась в дремучем лесу. Благо было лето, иначе мы туда точно не пробрались бы.
В деревни было всего несколько домов и в одном нас и приняли на постой.
В нем проживал старик Ерофей с внучкой малой, к тому же слепой с рождения. На вопрос отца по поводу Болот Великих, что на карте куда я указал обозначены, были, он ответил так.
– Есть такие, тока Вам еще верст двадцать пешим ходом и как раз к болотам и выйдите. Тока места там гиблые, туда и охотники на ходят, а простой народ, тот и вообще не хаживает. А вы батюшка барин с отроком, да еще с малым.
– Надо нам туда дед, надо … а ты скажи лучше, где там старцев поселение? Есть такое, аль нет? – отвечал мой отец.
– Поселение? Да вы что люди добрые, нет там поселения никакого. Один лес дремучий да болота. Не шли бы Вы туда батюшка. Дорога то через весь лес лежит. Туда может и выйдите, а обратно то леший так закрутит, да запутает путь – дороженьку, что и домой не попадете. А поселение? Не ведаю я про него ничего. Хотя говорят, что там вроде и не было Болот Великих в старину глубокую.
– Правильно говорят, что град дивный был тогда.
– Эх- хе- хе- хе- хе, батюшка, родный. Да и не болота вовсе это, Их так прозвали, а на самом деле это озера глубокие. Смотрите на беду идете туда, Гиблое место там. Да слышал я про град дивный, да, когда же было это. Никто и не помнит. Может и не одну тысячу лет назад.
Правда старики поговаривали, что град тот дивный был, волшебный и люди в нем жили не простые. Знаниями древними владели, могли людей из могил поднимать, могли у людей красоту отнимать, а могли и возвращать, могли ураган и морок насылать. Тока не делали они того, потому как сильные и добрые были. А град весь в золоте был и сверкал как светочь великого древа божьего, а потом пришел враг лютой и захотел град тот огню и мечу предать, а жителей себе подчинить. Да скрылся град сей, одно болото и осталось, а место после этого проклятым стало. Сколько там купцов исчезало, да путников, никому не ведомо даже. А еще говорят, что на берегу озер тех одни русалки и кишат, да лешие бродят. Не надо туда идти, а то сгинете почем зря. Дорога то старинная осталась, да что- толку, если то дорога в никуда.
– Ладно, ладно милейший буде тебе стращать нас. – ответил ему мой отец.
– С нами Господь Вседержитель и Царица Небесная, да крест животворящий, а ты все русалки да водяные. Лучше отдохнуть нам дай до завтра, выспаться, а потом мы путь и продолжим.
Я было уже собрался ложиться на кровать, приготовленную для меня услужливо Ерофеем, как ко мне подошла маленькая девчушка – внучка старика и смотря на меня белыми зрачками своих немигающих, слепых глаз произнесла, почти шепотом.
– Там, из того мира, в котором ты жил, в своей другой жизни, обретешь ты покой. Заблудился ты во времени, но надо так наверно…. Зло придет на землю через лет много, такое зло невиданное, что живые позавидуют мертвым. А ты неспящим был и останешься, ведь ты через сны свои должен злу тому конец положить. – и приложила она свою маленькую ручку к голове моей и заснул я тотчас сразу же.
На другой день мы снова двинулись в путь. Дорога становилась все уже и уже, пока совсем не превратилась в узкую тропинку, до того узкую, что приходилось отцу и Бориске рубить густые ветки, цеплявшие нам одежды. Но несмотря не на что, повозка и четыре лошади, тянувшие ее, двигались вперед. Изредка мы делали привал, разводили костер и грелись у него.
У Бориски все время было с собой заряженное ружье, на случай нападения диких зверей. Но наконец лес начал редеть, и мы вышли прямо к небольшой поляне, чуть в стороне от которой чернело болото с вывороченными корягами.
– Ну что же, вроде добрались. – сказал отец. – Только куда дальше идти?
Я сидел в повозке, укутанный в теплый сюртук, а отец с Бориской слезли с нее и смотрели вдаль. И вдруг, прямо на болоте я увидел, остров, возникший прямо из тумана болотного.
А островок маленький, а нем терем невиданный.
– Папа! Папа! Вон вижу я остров, остров! – закричал я.
– Где?! Где – сынок?! Да, да, вижу, вижу и я его. Смотри, смотри Бориска – вон он.
А потом мост появился деревянный от острова к берегу.
– Сынок – но ведь и не было ничего! – закричал отец.
Мы, оставив повозку у края болота, хотя больше оно походило на густое, мутное озеро, прошли по мосту прямо к острову.
Когда мы дошли до него, словно деревья перед нами расступаться стали и ступив на островок, очутились мы прямо перед большим теремом. И здесь пришло время всем нам поразиться. Перед теремом стоял –Богумил и два других волхва. Богумил улыбаясь смотрел на нас, а потом жестом пригласил нас в терем. Мы зашли в этот большой дом. В просторном зале был уже накрыт стол, на котором стояли довольно скромные кушанья в глиняных горшочках. Когда мы уселись на скамьи, Богумил наконец произнес.
– Ну что же гости дорогие, благословим еду нашу, осветим светом божьим ваш приход к нам и будем вкушать ее. А как понял ты батюшка – мы ждали Вас. Знали мы все, от самого рождения сына твоего. Сейчас ешьте. Ведь с дороги вы и путь далекий был.
Мы неторопливо начали вкушать еду и довольно быстро насытились. Богумил встав сказал.
– Силы черные будут охотиться за сыном твоим, до конца дней его. Но мы научим его заклятьям особым, обращающим силу свою против ворогов. И не будет он бояться снов своих, Сила данная с рождения, укрепиться в знаниях, станет великим оружием против Черных. А ты батюшка не боишься нам отрока своего оставить?
– Другим бы не оставил, а вам не побоюсь. Так в рукописи указано, по роду нашему, чтобы его сюда привезти. –ответил отец.
– А ты отрок?
Я помотал головой.
– Значит так тому и быть. А не привез бы его к нам, вскоре за ним веретенники пришли, колдуны страшные, вот тогда худо было бы. Мы могли бы и тогда все рассказать, но нельзя было.
– А как же Вы вперед нас сюда прибыли? – спросил отец мой.
– А мы и не покидали остров, мы всегда здесь были. Твоему сыночку здесь семь лет быть надобно, а ровно через семь лет придешь за ним. Матушку свою успокой, пусть не переживает больно. А от детей, которых в миру знаниями мирскими обучают, не отстанет он, да еще таким станет, что стоит ему хоть глазком на книгу взглянуть, как всю он ее и познает. Здесь же он другие знания получит и знаниям этим много тысяч лет. Знания эти от самого Беловодья идут. Назад же, как возвращаться будешь, батюшка, строго по тропинке идите и никуда не сворачивай. Черноризцы веретенники уже ведают, где сын твой, но сюда дорога закрыта им, как и остров невидим для глаза их проклятого. Вокруг острова стена невидима. А это батюшка посох тебе. Пускай при тебе всегда будет. Его веретенники как огня бояться. Он от ветки того дуба, на котором еще сам Баюн пел песни вещие. А сейчас почивать идите. Утром же в путь тронетесь. За лошадей, что на том берегу оставили, не бойтесь, с ними худа не будет. Почивайте спокойно.
Утром я только помню, как уходя отец крепко обнял меня. Так я остался на острове.
Я стоял на бережке и смотрел вдаль. Вспоминал своих близких и плакал. Многие бы сказали, что тяжелая судьба выпала на долю маленького мальчика. Ведь я стал изгнанником, брошенным на маленький островок, где- то на самом краю земли. Но никто ведь не знал, кроме как видно старцев волхвов, что под оболочкой ребенка живет взрослый человек, пересекший время. ДА, детская сущность несомненно проникла в мое естество, но в душе я все равно был тем, кем был на самом деле, пришедшим из грядущего мира. Но иногда я замечал, что совсем забываю свою ту, другую жизнь и лишь иногда что- то далекое и уже совсем чужое для меня, всплывает где- то в закоулках моей памяти. А может и та жизнь тоже стала всего лишь моими обычными снами.
Я стоял и смотрел вдаль на тот берег, будто что- то видел вдали, но кроме земли с пожухлой травой и густых елей с соснами, там ничего не было.
На мое плечо легла рука старца.
– Да я знаю, как тяжело тебе Ростислав. Но ты должен понять, что так надо. Для того чтобы стать тем, кем тебе дано свыше быть ты должен пройти нелегкий путь. И жизнь для этого тебе не одна отведена.
Я посмотрел на Богумила. Его величественная осанка, длинная белая борода и чистые, бездонные глаза говорили мне об одном – так нужно и иначе быть не должно. После старец взял меня за руку и повел в дом. Старцев было трое – главным был Богумил, потом Вендеслав, немного сгорбленный, молчаливый старик и третий самый загадочный из всех, низенького росточка – Даромир. С того дня как уехал мой отец прошло несколько дней. Старцы дали мне немного пообвыкнуть на острове, и я потихонечку осваивался. Вскоре я осмотрел и весь терем, кроме подвала в который мне запретили спускаться. Утром мы обычно все вместе завтракали за обычным, бревенчатым столом. Я долго не понимал откуда старцы берут продукты. Пока много тайн не открылись мне. Обычно на столе всегда лежал большущий каравай хлеба, крынка молока, сметаны, коровьего масла и мед. И разные каши, пшенные и другие. И с грибами, и с ягодами. В тереме стояла старинная печь. Но внутри этой печи ничего не готовилось. Поэтому откуда поступала еда я долго не мог понять. Но всегда все было вкусное до невозможности.
Первое чему начали обучать меня, это древнему языку. А старец Вендеслав стал меня учить еще я зыку птиц, животных и растений. Часто, когда мы уходили на другой берег Вендеслав подводил меня к какому- нибудь дереву, обнимал его и прикладывал свою голову к стволу.
– Слушай малыш, как дышит оно. – говорил он.
И я слышал дыхание дерева, его стоны, его шепот. Я помню, как со мной впервые заговорила сосна. Ее голос слышал я внутри себя.
Как- то утром я подошел к бережку. Даромир стоял прямо у кромки воды и беседовал с кем- то. Когда я разглядел того, кто был тот, с кем беседовал Даромир, мои ноги подкосились от страха. Большое, зеленое, человекоподобное существо, с обвисшими на его теле водорослями смотрело прямо на меня из- за спины Даромира. Потом существо начало вытягивать из воды сети полные рыбы и вываливать на землю. Вечером эта же рыба была на столе, и я стал понимать откуда берётся вся еда.
А потом и не только водяного увидел и самого лешего. Как- то шел я по опушке леса с Даромиром. И вдруг зашелестели верхушки сосен, но не от ветра вовсе, заходили ходуном ветки их. Ухнуло что- то близ нас и застонало. И из-под зарослей валежника поднялось что- то мохнатое. А когда заохало оно еще сильней, я понимать его язык стал. А потом оно также и пропало, как растворилось среди деревьев.
Однажды я услышал, как меня зовет кто- то близ бережка, тоненьким голосом.
– Ростиславушка, Ростиславушка.
Оглянулся и вижу, прямо на берегу сидит девчушка белокурая с хвостом рыбьим.
– Ростиславушка, меня Дарея зовут, а ты тот самый из рода Морияров. Про тебя все, и в воде, и на суше говорят, тот самый из рода Морияров. Тот самый на ком печать Змия древнего.
– Змия? А что знаешь ты про это Дарея?
Но она исчезла в воде, как будто и не было ее совсем.
А волхвы продолжали обучать меня знаниям древним. Вот я уже и невидимым быть научился, а еще ураганами управлять.
А еще старцы научили меня как можно зверем или птицей оборачиваться, и многому еще.
Так прошло шесть лет. Как- то Богумил сказал мне.
– Ростислав пришло время проверить силу твою. Леший Даромиру поведал. В верстах пятистах от нас, в лесах таежных школа веретенников появилась. И обучают там ремеслу черному детишек от семи лет отроду, а держат их против воли своей. В лесах тех колдун сильный живет, а колдуна того Яранаком кличут. Вот мы проверим силу твою. Обернетесь с Даромиром воронами черными и туда полетите, детей освободите, в дома верните. А все твари лесные вам помогать будут.
Так исполнил я волю Богумила и сделал все как велел он, детей в дома родные вернул, спас их от черных дел, но обрел врага страшного.
Ночью, когда на остров вернулся, гроза началась. Небо тучами заволокло, молния и гром сверкали, а дождя не было. Слышу я голос тихий.
– Я найду тебя. Найду и в другой жизни.
Долго заснуть я не мог потом. А тишина такая сделалась, что все звуки исчезли.
Наконец приехал отец за мной, и я понял, что пора домой мне теперь. На прощание обнял меня Богумил и молвил.
– Сны теперь не бойся свои. Зла теперь не будет от них. Теперь ты сам ими управлять сможешь и в этом твоя великая сила. Только так ты от проклятия, которое на род Морияров наложено очиститься сможешь. Ты на стороне добра отныне и сила твоя во благо идти должна. А все чему помимо этого научили мы, еще пригодиться тебе, когда время придет. Враги теперь тебя как огня бояться будут, но в покое не оставят. Но помни ты сильней, чем тысяча Слуг Зла. А на этом прощай мой друг навек.
