Александр Вавилов
Вольные

Полная версия

Предисловие

Не все на Руси караси – есть и ерши.

Велика Россия, суровая и непонятная западному человеку страна. Загадочная в своих обычаях, традициях и мистериях. Удивляющая другие государства своей неповторимой красотой, дикими забавами и безумными торжествами.

Широко простирается матушка Россия от границы дремучих живописных лесов Белоруссии до холодных пустых берегов Сахалина, от арктической заснеженной территории лютого Таймыра до высоких острых гор мятежного Кавказа. И каждая её пядь земли пропитана ярым духом свободы и вольности. И вольность та, и свобода столь необъятны в своих измерениях, что нет возможности им уживаться в русском человеке в согласии и спокойствии.

Лихорадит русского человека по поводу и без повода лишь почувствует он лёгкий ветерок вольного бунта. И понесут его ноги в приключения, и распахнется душа навстречу неизвестному, опасному и кровавому. А когда оглянется он назад, чтобы перевести дыхание, то и сам ужаснется содеянному им же самим в порыве кажущейся такой сладкой и желанной свободы.

И какие бы причудливые формы не приобретала живущая в русском сердце вольность, она заставляет его биться с такой невообразимой силой, что нет возможности избавиться от неё ни днём, ни ночью. Требует она выхода наружу, а когда покажет своё обличие, то и не разглядишь её сразу в странном одеянии совершённых человеком поступков.

– Что же ты натворил, безумный? – спросишь ты у объятого лихорадкой русского человека. – Разве так ты хотел стать свободным, вольным и счастливым? Разве этого требовала твоя душа, погружая руки в кровавое море беззакония и насилия? Чего ты добился, поддавшись фантастическим идеям жестокой утопии? И как далеко завели тебя эти идеи в смутном сознании, переставшим различать реальный мир от вымышленного?

И не сможет он вам ответить, лишь обернется и посмотрит назад, понимая, что стоит на камне у тёмного омута, в котором утонула Алёнушка, безнадёжно зовущая брата, обращённого в полорогое парнокопытное. Обернётся в полном одиночестве среди могил и кружащих над ними воронов. Всё это время он плыл вперёд, думая, что откроет новую землю свободы, где ему поставят памятник и прославят в веках благодарные потомки. А вместо этого заплыл туда, где течение останавливается и тиной затягивается гладь холодной воды. Лодка прохудилась, и нет мостов, ведущих назад, в тот мир, где он хотел реализовать свои мечты и желания.

Река отнесла его в один из своих мрачных рукавов, завлекая порогами и волнами, бросающими вызов храброму сердцу русского человека. И силы есть для возвращения и трезвость ума вернулась к нему, да только возможности поворотить события вcпять он не имеет. Это проклятое место, в котором вновь прибывшие умирают сразу или вынуждены томиться вечно, скованные цепями прошлого, которое оставило кровавый след на тёмной воде, поглотившей так много невинных и несчастных жертв вольного бунта.

Проходят годы, меняет облик бородатый казак, с иголочки одетый гвардеец и поэт-романтик в кожаной куртке, объятый мыслями о революции, и на смену им приходит молодой студент юридического факультета, одетый неброско в тона серого бетонного города, и живущий по правилам улицы. И кто бы не бросал вызов системе укоренившихся норм и правил, суть остаётся одна – внутренняя стеснённость, в которой русская душа больше не может находится в силу своего размаха и широты.

И порой нам кажется, что это всего лишь сон – то место, где оказался русский человек на временном отрезке истории, среди недовольных и готовых к разрушению устоявшихся норм и правил. И вот-вот он должен проснуться, чтобы стряхнуть с себя ночную дрёму, и начать жить заново в мире, предоставляющим равные возможности каждому. И забыть это зашифрованное послание, переданное ему в сновидении, подобно тому как сквозь века передаются колыбельные от матерей к дочерям.

Но не получается у русского человека. Просыпаясь, он вновь хмуро поднимает глаза и берёт в руки оружие, способное, как он считает, помочь ему в обретении безграничной свободы, раз за разом трансформирующейся в дикую вседозволенность. Хочет стать лёгким ветром русский человек, гуляющим по просторам Руси-матушки и играющим с золотыми колосьями пшеницы да густыми ветвями берёз, а становится безжалостным ураганом, уничтожающим крестьянские посевы да вырывающим вековые дубы из израненной многострадальной русской земли.

В какой же момент снова и снова происходит сбой в привидевшейся русскому человеку истории, не позволяющей ему добиться желаемого? Почему же всегда его ладью относит в болото, издающее зловонный запах застоявшейся затхлой воды? Правильно ли он прочитал ночное откровение, чтобы понять своё предназначение, свой путь и свою цель во вновь обретённой жизни? Или, быть может судьба русского человека фатальна и предначертана ему свыше по великой задумке того, перед кем всегда преклоняет колена русский человек?

Сначала покажет прекрасный глазу мираж и нашепчет на ушко сладкие речи о том, как он безумно необходим русскому человеку, а потом бесповоротно заведёт его в самые мрачные топи, из которых тому уже никогда не выбраться. А посему и историю надо начинать заново, с новыми обманами и новыми кровопролитными преступлениями ради сказочного и недостижимого, показавшегося на горизонте перед взором русского человека.

Сумей он правильно прочитать откровение, сумей он верно истолковать послание, и тогда закончится это мытарство, полное туманных походов, зимних восстаний и красного террора. И может быть тогда пыльный серый асфальт каменных джунглей перестанет нагонять депрессию и тоску на сердца молодых бескомпромиссных ребят, пытающихся снова купиться на вкрадчивый шёпот после того, как они проснуться, стеснённые квадратными метрами одинаковых до безобразия комнат.

***

– Вот посмотри на этих волков, бегающих по вольеру и бросающих на нас затравленный взгляд, – говорил мужчина пятидесяти лет с сединой на волосах, выдававшей в нем человека знакомого с самыми гадкими и страшными сторонами жизни. – Сколько бы мы ни пытались приручить этих диких зверей, они остаются заложниками своего внутреннего инстинкта. Их не зря называют санитарами леса. Их миссия заключается в том, чтобы уничтожать слабое, позволяя жить только сильным особям, способным доказать своё право на существование. И ни ты, ни я, ни кто либо другой не сможет изменить этого универсального закона природы. Ни у кого не получиться договориться с этим воющим на луну хищником. Он подчиняется только законам своей стаи, и если кто-либо в лесу хочет спокойно жить и размножаться, то он должен уметь быстро бегать и хорошо прятаться.

– Неужели ты оправдываешь то, что сделали эти ребята? – спросил у него собеседник. – Я видел много жестокости среди молодёжных группировок, но то, что сделали они, не подпадает ни под какие моральные нормы и правила.

Мужчина погладил свои седые волосы и снова указал собеседнику на волков:

– А по каким нормам и правилам охотятся эти животные? У них одно правило – убить всех, кого можно догнать и схватить. Это жестоко и несправедливо для остальных зверей и сельского человека, держащего в доме скотину, но тем не менее никто не сокрушается по этому поводу.

Он сделал паузу, и продолжил:

– Страх перед волками висит над территорией, где они обитают. И именно этот страх заставляет всё живое не расслабляться. И страх этот так силен, что сам по себе способен убить потенциальную жертву. Я слышал, что кто-то даже провёл жестокий эксперимент, доказавший эту теорию.

– Что за эксперимент?

– Две клетки поставили рядом, в одну посадили овцу, а в другую – волка, и овца погибла на второй день. Умерла от страха перед своим убийцей.

Мужчина сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Ты пойми, Роман, я не оправдываю этих ребят, я говорю тебе о том, что ими двигало, когда они совершали всё то, что легло в материалы дела. Они жили как эти волки, по своим правилам, не подчиняясь никому, и они хотели, чтобы их боялись. Как та овца из эксперимента, которая тряслась от ужаса до конца жизни, пока силы не оставили её.

Мужчина был следователем по особо важным делам и работал в отделе по борьбе с организованными преступными группировками. Его звали, как и его отца Михаил. Жена обращалась к нему всегда ласково и с любовью – Миша, а коллеги по работе звали его уважительно Михалыч. Его собеседник, Роман, был внештатным журналистом при министерстве внутренних дел. Они были друзьями и частенько встречались, чтобы попить коньячку с шашлыками на загородной даче Михалыча.

Волки у следователя появились 3 года назад случайно, когда поймали браконьеров, у которых в клетках в подвале обнаружили троих оголодавших волчат. Он забрал их к себе на дачу и сделал для них просторный вольер. Михалыч планировал выпустить их в леса, как только они подрастут и смогут за себя постоять, но потом всё завертелось, и работа полностью его поглотила. Было не до волков, за которыми в основном присматривал его старший брат, с детства увлекающийся стрельбой и охотой.

Именно тогда, 3 года назад и началась эта история, познакомившая его с ребятами, о которых они разговаривали с Романом. Хотя на самом деле эта история началась задолго до того, как о ней узнал Михалыч.

Глава 1. Макс

– Заканчивай с ним, Макс, – улыбнулся Скорый, протягивая капу в рот друга.

Максим посмотрел в улыбающееся лицо Фёдора, по прозвищу Скорый, крепко сжал свою боевую капу между зубами и подумал: «Какой же он всё-таки медленный этот Скорый! Он реально оправдывает свою фамилию – Фёдор Неспешный». Ему даже погоняло дали, вроде как в насмешку над фамилией, но и отчасти от того, чтобы ускорить все его действия, потому что пацан реально никуда не торопился и очень часто тормозил на ровном месте. Вот и теперь: гонг уже прозвучал, а Скорый только в последний момент очнулся и протянул ему капу. И рассеянность здесь была абсолютно не причём.

Макс снова ринулся в бой, и обрушил на противника шквал ударов руками и ногами. Тот уже откровенно бегал от него по рингу, пытаясь найти укрытие от его вездесущих атак. При каждом удобном случае он начинал обниматься с Максом, оттягивая время до следующего удара гонга. Шёл второй раунд четвертьфинального поединка за звание чемпиона федерального округа. Кому-то могло показаться, что у соперника Макса такая тактика: вязать бой, выматывая противника. Но сам Максим знал, что уже выиграл схватку, осталось только её завершить.

Те, кто находится в ринге, всегда чувствуют, кто из них победитель. Иногда это понимание приходит сразу, иногда спустя несколько раундов. Но в любом случае, кто-то ломается: тот, кто менее мотивирован, или тот, кто слабоват духом. Такое бывает: в боевых единоборствах полно тех, кто попал в них случайно, пришёл за компанию с друзьями, или кого привели родители. После реальных спаррингов, многие отсеиваются, понимая, что не готовы к тому, чтобы держать удар. Бить то умеют все, а вот получать по лицу готовы немногие.

Первые соревнования отсеивают и тех, кто пришел в этот спорт для того, чтобы бросить понты перед девчонками и поднять свой социальный статус среди мальчишек. Картинка выглядит красиво: бинты на руках, серьёзное выражение лица на фотографиях, стойка в красивых перчатках и спортивном обмундировании. Фактически же единоборства – это тяжелейшие физические нагрузки, боль, травмы и ежедневная борьба с собственной ленью, слабохарактерностью и недисциплинированностью.

Ты хочешь отдохнуть с друзьями? – плевать! Топай на тренировку! Хочешь сводить девочку в кино? – плевать! Соревнования никто не отменял! Хочешь скушать этот аппетитный кусочек торта? – плевать! Весы не обманешь, а если они покажут больше чем должно быть, то придётся сгонять вес укутавшись несколькими свитерами и сидеть, обтекая потом, в жарких парилках! И тот, кто чаще закрывает глаза на это самое не терпящее возражений «Плевать!», тот в итоге и проиграет бой.

Вот и сейчас Максим чувствовал, что развязка уже близко; каждый раз, когда он поджимал соперника в угол, тому каким-то чудом удавалось навалится на него и в бессилии парализовать его руки, готовые совершить свой решающий удар. Он слышал тяжёлое дыхание соперника и видел кровь, проступившую на его нижней губе. Это было ахиллесовой пятой его горе-противника; Макс уже решил, что закончит этот бой ударом в челюсть: его левый боковой постоянно заходил в зону поражения того, с кем его свёл четвертьфинал, не встречая на своём пути никакой защиты.

– Соберись! Подними руки! Осталось 20 секунд! – кричали секунданты в противоположном углу.

«Хер ты у меня продержишься эти 20 секунд», – подумал Максим и посмотрел на судью. Рефери незамедлительно пришёл ему на помощь и оттащил от него вялого, тяжело дышащего соперника. Он сделал ему очередное предупреждение и показал боковым судьям, что снимает с него бал за то, что тот не дерётся, а вяжет бой.

Секундные стрелки отмеряли последние отрезки на циферблате часов, и со стороны действительно казалось, что это не так много: продержаться последние 20 секунд. Но только не для тех, кто был в ринге. И Максим, и его соперник понимали, что это целая вечность. Макс дёрнул его, показав головой, что пошёл в атаку, и его изнеможённый соперник купился на это, инстинктивно выкинув правую руку, чтобы защититься. Максим легко провалил контрудар и выбросил завершающий боковой хук с левой руки. Он навалился на удар всем телом, так как бил наверняка. Его измазанная кровью перчатка точно приземлилась в челюсть противника и продолжила свой путь дальше, сметая нерадивого спортсмена на настил.

Это было не с чем не сравнимое чувство, когда после твоего удара соперник падал на ринг словно мешок картошки. Максиму довелось не единожды испытать его опьяняющее подлинное качество с горьким привкусом того легендарного былинного времени, когда мужчины выясняли отношения раз на раз с помощью мечей, топоров и копий на глазах у стоящих за их спинами войск. В этих состязаниях было всё, что делает мужчину великим и благородным: честь, достоинство и сила.

– А в этом бою победу нокаутом во втором раунде одержал Максим Славин, – объявил главный судья соревнований и довольный Макс обменялся рукопожатием сначала с соперником, потом с секундантами и в заключении с рефери поединка.

Когда он вернулся в свой угол, Скорый, оттягивая коленом канат, чтобы выпустить его с ринга пошутил:

– Почему так долго Макс?

Он пришел в секцию кикбоксинга, как и большинство ребят, под впечатлением голливудских фильмов, показывающих бравых мускулистых героев, побеждающих преступников с автоматами с помощью ударов ногами и руками. Для обычного паренька из рабочей семьи – это было возможностью реализоваться как личность; говорить «нет», когда хочешь сказать «нет»; и добиться уважения среди уличных толп, понимающих только язык силы. Очень быстро он осознал всю притягательную сторону того, что девчонки и мальчишки знают, что теперь ты можешь физически наказать своего обидчика, и из-за этого тебя начинают бояться.

Теперь он весил 70 кг и был крепким, здоровым и красивым атлетом, способным с одного удара вырубить своего неприятеля. Он знал, как нужно питаться и какое количество калорий потреблять, чтобы не превратиться в толстое бесформенное тело, коими были большинство современных парней, жующих гамбургеры, и запивающие их колой. Он не курил и не пил, считая это отравой для человека, особенно для молодого поколения. Особенно негативно относился к наркотикам и беспорядочной половой жизни и небезосновательно полагал, что телевизионную и художественную вседозволенность необходимо ограничить на законодательном уровне, чтобы предотвратить эпидемии ВИЧ и СПИД.

Максим не любил, когда курили девчонки, а пацаны просиживали штаны у подъезда с бутылками пива. Он считал, что в этом мире можно заняться чем-то более полезным, например, своим здоровьем. Его всегда радовало, когда он встречал на спортивных площадках молодежь, тренирующуюся на открытом воздухе с собственным весом. Он всегда подсказывал, как правильно выполнять то или упражнение, и помогал поставить технику ударов тем, кто приносил на площадку лапы и боксерские печатки. Звание мастера спорта позволяло ему давать такие советы всем, кто занимался физкультурой.

***

Возвращаясь после победы домой, Максим, был в приподнятом настроение. Завернув в родной квартал со спортивной сумкой на плече, он сразу услышал режущий слух пьяный смех. На скамейке возле его подъезда сидели трое парней гоповатого вида. Они пили водку. Бутылка стояла на деревянной скамейке с отвалившейся краской, удерживая замусоленную газету, на которой была нарезана нехитрая закуска: кусочек сала и огурцы.

Ему не раз приходилось разгонять таких алконавтов, поэтому Максим подошёл к ним уверенно, и не ожидая особого сопротивления.

– А ну разбежались отсюда, боевые литрболы! – понизив голос, сказал он и суровым взглядом обвёл сидевших на скамейке парней.

Татуировки на их руках и ядовитый прищур тёмных глаз дали понять, что перед ним сидели не типичные гопники, а ребята, придерживающиеся воровских понятий, кого принято называть АУЕ.

– Ты главный по подъезду что ли? – выпуская сигаретный дым изо рта медленно проговорил один из них. – Иди куда шёл, не виляй хвостом на горизонте.

– А чё у тебя в сумке, качок? – спросил второй, обходя Максима слева. – Грев для братвы собрал или шкурки в ломбард тащишь?

– Да он сладкий походу, – добавил третий, поднялся с корточек и начал подходить к нему ближе. – За базар свой потянешь перед людьми, шрэк обконтаченный?

Максим услышал слева звук открывшейся финки. Он скинул с плеча сумку и сжал кулаки:

– Разговаривайте нормально, бакланить будите там, где тусуются батраки.

– Ты и есть батрак, парашник! Книжек что ли перечитал в богадельне и решил кулачный бой здесь устроить?

– Начал за здравие, кончишь за упокой.

Максим услышал щелчок ещё одной финки и увидел, как блеснуло лезвие в руке у того, кто сидел на скамейке. Он инстинктивно отступил на безопасное расстояние, не позволяя никому приближаться к себе.

– Чё ты засеменил ножками, бройлер на анаболиках, иди сюда, я тебя плохо слышу, – парни угрожающе начали приближаться к нему с разных сторон.

– Харпер, – обратился тот, что был справа, к сидящему на скамейке, – фраер включает заднюю, отпустим малыша к мамке сиську сосать?

Максим инстинктивно сфотографировал глазами сидящего и положил эту картинку в память. «Этот чёрт у них за старшего», – подумал он, не прекращая контролировать расстояние до каждого гопника.

– Что замолчал, придурок? – сказал Харпер, отрывая худой зад от скамейки, – ты думаешь мы с тобой драться будем? Поясни людям свои слова, обоснуй претензию. Иначе нам придётся вскрыть шею.

Максим понял, что словесной перепалки этим ребятам будет недостаточно. В их глазах читалась решимость истыкать его ножами, как свинью, загнанную на заклание. Он был психологически стойким человеком и не привык поддаваться панике. Поэтому в его голове моментально со скоростью квантового компьютера начал вырабатываться план действий в сложившейся критической ситуации.

Прыгать одному на троих отшлифованных понятиями пациков с ножами было бы подобно самоубийству. Это только в кино герои могут применить свои мастерские приёмы, чтобы нейтрализовать злодеев, вооружённых хоть ножом, хоть пистолетом, хоть артиллерийской установкой «Град». В реальной же жизни оказывается так, что кто с ножом, тот и с мясом. Некролог знал многих безумцев решивших, что приёмы Брюса Ли окажутся эффективнее полёта клинка по непредсказуемой траектории. Поэтому повторить подвиг Геракла в бою с тремя кентаврами он не решился. Необходимо было взять в руки крепкую палку или железный лом, однако в поле зрения его зорких глаз ничего не было. Даже острого кирпича или более-менее увесистого камня не валялось перед ногами.

И вот когда уже мысль отбежать была готова к тому, чтобы укрепиться и дать команду ногам двигаться как можно скорее, унося тело из жизненно опасной зоны, Максим заметил, как за спинами АУЕшников показались крепкие рослые ребята с тяжелой арматурой в руках.

Всё случилось быстрее, чем двигались импульсы нейронов в мозгу у Максима. С дикими криками молодчики налетели на обступивших его гопников и поломали их железными прутьями. Сам он успел ударить отбрыкивающимся движением ноги одного из АУЕшников, тот сразу же попал под удары арматуры и остался бездвижно лежать на асфальте спустя минуту с проломанной головой.

– Победа будет за нами! Жалость это слабость! – стали выкрикивать молодчики.

Один из них презрительно плюнул на валявшегося в пыли и харкающего собственной кровью гопника.

– Всё нормально, братан? – хлопнул ошарашенного Максима по плечу ещё один из этих парней.

– Да, – растерянно ответил он, рассматривая своего спасителя.

Тот подал ему руку:

– Сева.

Максим потянулся, чтобы пожать ему ладонь, но Сева схватил его за предплечье и поздоровался с ним словно легионер в Древнем Риме.

– Макс, – представился новому знакомому Максим.

Сева покачал головой:

– Виртуозно ты ему ногой двинул, каратист что ли?

– Кикбоксингом занимаюсь. А вы как здесь появились?

– Пойдём отсюда, красавчик, пока серые не приехали, мелькать физиономиями не будем.

Сева увлёк Максима за собой в лабиринты панельных домов, обшарпанных магазинов, и детских садиков – всего того, чем были богаты каменные джунгли района. Они присели на скамейке под густыми ветвями пыльных берёз внутри обнесенной забором школы.

***

– Мы с этими перцами разрисованными возле супермаркета столкнулись, они нам и забили стрелу во дворе, – Сева улыбнулся. – Только на этот раз купола их не уберегли от наказания божьего. Ты живешь тут рядом?

– Да, как раз в том доме, где эта пьянь бухала.

– Теперь они это место за три версты обходить будут, если на ноги встанут. С тренировки что ли идёшь?

– С соревнований, во дворце спорта сейчас турнир по округу идет. Завтра полуфинал, до которого мог и не дожить, – Макс рассмеялся. – Не сильно вы их прессанули за базар?

– Они тебя чуть не порезали, подумай об этом. Жалость – не то чувство, которое они заслужили. Ты же понимаешь, что на твоей могиле никто бы из них не скорбел.

– Да я не жалею их, – Максим посмотрел на небо. – Сам не люблю обормотов, травящих себя этой отравой. Сигареты и алкоголь – это геноцид нашего народа, медленный яд, проникающий в тело по капле, день изо дня, и доводящий организм до полного истощения.

– Так-то оно так, но гораздо хуже другое.

– И что же?

– А то, что сознание человека позволяет ему медленно убивать себя. И оно не просто разрешает ему глотать и выкуривать яд, оно ещё и находит этому оправдание.

Максим кивнул головой в знак согласия, а Сева продолжил:

– А потом эти довольные рожи, затягивающиеся сигаретой, и отпивающие из горла пиво, ходят среди нас и демонстрируют всем своим видом, как им хорошо. Они заражают своим поведением окружающих и показывают будущим поколениям дорогу смерти. Поэтому они не просто самоубийцы, достойные сожаления; они убийцы, заслуживающие смерти.

Макс посмотрел на Севу и увидел в его глазах холодное жестокое намерение совершить что-то ужасное; то, что выходило за рамки представления человека о нравственности и морали. Он понял, что разделяет это намерение, и даже захотел как-то моментально доказать это, но тут же устыдился собственного чувства и посмотрел в землю:

– Ты прав, Сева. Если человек не изменит своего отношения к тому, что сейчас творится и продолжит уничтожать себя изнутри всем этим табачным и алкогольным дерьмом, то у нас не будет будущего.

– Мы не обязаны это терпеть, Макс. Лично я не собираюсь молча смотреть на то, как какая-то пьяная гнида разевает свой вонючий рот, чтобы начать со мной спорить или что-то доказывать мне!

В этот момент Максим вспомнил свои тренировки, когда он только пришёл в кикбоксинг. Когда тренера не было, за него оставался парень из старшей группы, который и вёл занятие. Его звали Гриша. Гриша был лучшим в секции, он начал заниматься, чтобы научиться драться на улице, потому что Гриша был уличным хулиганом, который постоянно участвовал во всех драках, в которых только можно было участвовать. Если где-то кого-то били, то почти со стопроцентной уверенностью можно было сказать, что там был Гриша. А если там был Гриша, то и тем, кто бил, был именно он. Он просто ненавидел тех, кто не занимался, и не дай бог ему было увидеть пацана с сигаретой. Гриша всегда вёл тренировку так, чтобы научить ребят драться не на ринге, а на улице. Он рассказывал, как нужно избивать, и не гнушался продемонстрировать это на ком-нибудь из пацанов.

– Они все курят, они слабые, поэтому вы не должны их бояться! – говорил Гриша и показывал, что нужно было делать с тем, кто курил.

– Вы должны их бить! Вот так! – и он наносил удары по воздуху снизу, от бедра. – Не надо вставать в стойку и поднимать руки. Нужно бить им по мордам моментально, из положения в котором вы находитесь! Чтобы забить сигареты им в горло, а потом, когда эти черти упадут, надо прыгнуть им на голову, чтоб они уже никогда не поднялись!

Это было жестокое время. На районе тогда постоянно кого-то избивали до полусмерти. Максим с друзьями тренировались на тех, кто забредал к ним во дворы случайно. Каждый старался уронить гостя с одного удара. С тех самых пор он и стал панчером, который в будущем сложит на ринге не один десяток своих соперников, прежде чем заберёт пояс чемпиона России.

Однажды со Скорым они увидели пацана с цветами. Он шёл к девчонке с их района, в которую судьба угораздила его влюбиться. Но он был не местный, и поэтому не знал какие порядки были там, где она жила. Максим со Скорым отвели его к гаражам и начали избивать просто за то, что он им не понравился. Таковы были правила улицы: если у тебя на лице было написано, что ты лох и не дашь сдачи, то тебя били. Максим схватил его за уши и начал лупасить лицом о старый прогнивший жигуль, который стоял у гаражей. Залитое кровью лицо и молитвенный плач несчастного только подзадоривали его.

Потом, то дикое время уличного мордобоя забылось; он всё больше погружался в спорт, и постепенно оставил дворовые бои без правил. Поступил на юридический факультет областного университета. Учёба и соревнования превратили некогда беспедельного пацана с района в дисциплинированного грозного спортсмена, которого знали, уважали и боялись многие. И вот сейчас, разговаривая с Севой, он вдруг понял: как же он соскучился по тем временам, когда можно было вот так весело и задорно глушить всяких нариков и алкашей.