Александр Амфитеатров
Записная книжка

Я, правду сказать, удивляюсь не тому, что В. М. Чернов ушел по приказу матроса Железняка, а тому, что матрос Железняк имел возможность, после своей дерзости, спокойно уйти из группы заседания, которое, как никак, называло и почитало себя Учредительным Собранием. И председатель его, в это время и в этом месте, – был persona sacrosaneta. Посягателсьтво матросской лапы на плечо председателя Учредительного Собрания, кто бы он ни был, – чудовищнейшее оскорбление общественности, какое вообразить можно. Собственно говоря, это было символом прекращения не только В. М. Чернова и «Учредилки», но и русской демократии. Уж именно из чрева матери выдрали ее, недоноском, матросския лапы. Хватил Железняк младенца головкой об угол председательскаго стола и ушел, как ни в чем не бывал, посвистывая.

Но тут уж не В. М. Чернова вина, но тех, коими он председательствовал. Чернов легко мог растеряться от исключительно безобразной неожиданности. Я не знаю степени мужества В. М. Чернова, но знаю, что и храбрейшие люди «изумлены бывают» до бездейственнаго остолбенения, нарываясь на сверх-свинство, не предвиденное даже самою враждебною оценкою свиных способностей противника. Но окружающие то, присутствующие то куда же смотрели? Прозевали неприкосовенность председателя, прозевали заседание, прозевали момент спасти свою «Учредилку», прозевали на долго, жестоко ушибленную, демократию. Погибнуть то она не погибла, ожить то она оживет, но когда? как? Quibus auxiliis?