Александр Тенгриханов
Режиссер Советского Союза – 4
* * *
Решил прогуляться пешком и пройтись через ВДНХ. Просто хочется побыть среди людей и не погружаться в грустные мысли. Но от них никуда не денешься.
Пузик не зря начала разговор про Самсона. Мой лучший друг, которого Мещерский знал с детского сада, скажем так, разочаровал. Серёга не дождался моего освобождения и переметнулся с нашим совместным проектом под крылышко Рабина. Я его нисколько не осуждаю, так как большую часть работы делал он сам. Моя там только идея. Попроси он об этом раньше, и я не стал бы возражать. Только всё совпало с моим задержанием и стало выглядеть очень странно. Ещё Самсон не позвонил – хотя, может, занят и сделает это позже. Не хочу считать это предательством, но друга у меня больше нет. Главное – я точно знаю, что Сергей поспешил. Мы ещё не довели задумку до ума, и там требовалось провести дополнительную работу. Товарищей, которые занимаются выставками работ советских художников за рубежом, подобные вопросы не волнуют. Им надо зарабатывать валюту, выжав из интересных картин максимум. Я бы точно не стал спешить и зашёл на западный рынок всерьёз и надолго. Но бог им судья.
Вторым разочарованием стал Акмурзин. Оператор, как только узнал о моём аресте, сразу перешёл на «Мосфильм». Вроде его сосватал лично Озеров, впечатлённый работой Рината в нашей последней картине. Тяжело удержаться от подобного предложения, особенно когда перспективы на прежнем месте работы стали весьма туманными. И это я понимаю.
Только недоумение вызывает отказ Самсона и Рината поставить свои подписи в мою поддержку. Чем они мотивировались – не знаю. Может, просто боялись получить проблемы на новом месте? Ладно бы людям пришлось в одиночку идти против системы. Но за меня заступились почти две сотни человек. Были же ещё письма в мою поддержку от других деятелей культуры. А вот от двух близких людей не было.
К своему дому я подходил, когда уже стемнело. Одинокую фигурку на скамейке возле подъезда я заметил сразу, она меня тоже. Ускоряюсь и обнимаю подбежавшую девушку. Вдыхаю аромат её волос и просто наслаждаюсь моментом. Давно мне не было так хорошо!
– Почему ты не позвонил, как вышел? Я ведь места не находила все эти дни, – прошептала Аня, прижавшись ко мне ещё крепче, – Когда мне позвонила Оксана, я думала, что сойду с ума. Сначала рыдала как сумасшедшая, потом всё начало валиться из рук. Звоню к тебе на работу, но оказывается, ты ушёл, на домашнем номере никто не отвечает. Вот я и побежала сюда, узнав адрес. Сижу, жду, а тебя всё нет.
Скотина я и эгоист, слов нет. Рассуждаю здесь о своих мелких проблемах, а ведь есть люди, которые действительно за меня переживают. Вытираю две дорожки слёз, которые побежали по щекам моей красавицу и с улыбкой щёлкаю её по носу. Далее просто целую и долго не могу оторваться. Наконец, девушка сама сделал шаг назад, и посмотрела мне в глаза. Тонкие пальчики пробежались по моему осунувшемуся лицу, и её губы тронула робкая улыбка. Целую изящную ладошку и опять притягиваю Аню к себе.
– Прости меня, дурака. Вместо того, чтобы подумать о близких людях, я сразу бросился на работу. Но тебя я больше не отпущу, даже не надейся!
Чувствую, что девушка улыбается, хотя не вижу её лица. Через некоторое время она нарушила эту идиллию.
– Поехали ко мне. Мама на даче и вернётся нескоро. Не хочу, чтобы первый раз был в твоей квартире. Даже думать не хочу, с кем ты там был. Но теперь ты только мой!
Глава 2
– Ну, чего там? – нервно спрашивает Серова Зельцера, который не выдержал и пошёл наблюдать за зрителями.
Валентина Васильевна сегодня при полном параде, впрочем, как и остальные ключевые актёры картины. И точно так же нервничает вместе со всеми коллегами. Моисеича так вообще неслабо потряхивает – он уже успел сунуть в рот таблетку валидола. Хотя ранее на проблемы с сердцем не жаловался. Белов тоже сидит бледный и нервно трясёт ногой. Васильев выглядит не лучше, только пытается хорохориться и рассказывает Клушанцеву какие-то обросшие мхом истории из жизни некоторых деятелей киноиндустрии.
Чего нервничать? Вот не понять мне этого. Тем более, все знают, что предварительный просмотр «Битвы за Кубань» понравился самым важным зрителям. А Каплана просто взяли штурмом мои коллеги-режиссёры, заставив сделать две дополнительные демонстрации картины и для них. Говорят, небольшой зал на Горького оба раза был переполнен. Слухи в нашей деревне под названием Москва, распространяются со скоростью света. Еле удалось вместить всех желающих посмотреть новинку. Среди зрителей были не только режиссёры, но и операторы, актёры, журналисты. Даже присутствовало несколько партийный деятелей средней руки. Только я этого не видел, так как был немного занят. Но, по всем данным местного экзитпола, под названием «сарафанное радио», сразу стало понятно, что фильм понравился. Уж впечатлил, как минимум.
Поэтому я сейчас спокойно читаю свежий номер «L’Express», заодно перевожу Терентьевой самые интересные моменты. Французы, кстати, и обо мне написали. Наврали только с три короба, но всё равно приятно. Демонжо отметилась серией интервью, за что ей огромное спасибо. Не ожидал, что после всех истерик, связанных с каторжной программой съёмок, она скажет обо мне хоть одно доброе слово.
– Алексей, как ты можешь быть таким спокойным? – не выдержала Серова, – Сидишь и спокойно читаешь свою иностранщину, будто так и надо.
Переворачиваю очередную страницу и поднимаю глаза на актрису. Судя по всему, этот вопрос хотели задать все присутствующие, кроме Терентьевой. Она сейчас переживает глубокую личную трагедию – развод. Поэтому ведёт себя немного индифферентно и ей, реально, всё равно до происходящего в зрительном зале. Я помню, что её брак в моей истории тоже распался. Только здесь это произошло гораздо раньше. Не удивлюсь, что причина именно наш фильм, ради которого Анна пошла на конфликт с мужем. Может, оно к лучшему? Хотя не хочется становиться причиной, которая ломает человеческие судьбы.
– А что вы предлагаете делать, Валентина Васильевна? Мне надо начать нервничать, рвать на себе волосы и бегать по коридору, пугая людей? – спрашиваю с улыбкой.
– Мог бы нас поддержать или успокоить! – начала заводиться актриса, – Ты же читаешь какой-то французский журнал.
– У меня есть ещё «Marie Claire» – специализированный журнал для женщин. Могу дать вам почитать. Очень успокаивает, знаете ли.
Судя по сузившимся глазам моей музы, сейчас кого-то начнут бить и, возможно – ногами. Остальные присутствующие явно готовы присоединиться к Серовой. Спас меня вбежавший Каплан. Тот, не обращая внимания на тишину в комнате, сразу начал отчитываться.
– К банкету всё готово. Только что привезли последние продукты. Нам нужно ещё полчаса минимум. Так что ты давай, речь какую-нибудь произнеси – в общем, потяни время. Показ закончится минут через десять, – зам взглянул на часы, – Точно должны успеть. А чего вы все такие напряжённые?
Оглядевшись вокруг и увидев мою ироничную улыбку на фоне хмурых коллег, Каплан понял, что пора ретироваться, и не позволив произнести себе вслед и слова, моментально исчез.
– Вот видите, – киваю вслед убежавшему Израилевичу, – Банкет готов. Судя по тому, что показ не прервали, всё будет нормально. И вообще, хватит смотреть на меня, как на врага народа. Давайте собираться, нам скоро на сцену. Особо впечатлительным советую посетить туалет. Предлагаю всем остальным ещё раз проверить внешний вид. Мы решили запечатлеть всё на камеру.
После моих слов дамы сразу двинулись в сторону фойе, где было несколько ростовых зеркал. Васильев же решил воспользоваться моим советом насчёт туалета. В общем, народ сразу задвигался и уже забыл о минутах слабости. Тем более, актёры такие люди, которые могут перевоплотиться в любой образ буквально за пару минут. А здесь собрались очень хорошие артисты.
* * *
Зал просто сверкал от количества золотых погон и орденов, которые отражали свет недавно включённых ламп. Прямо живые софиты какие-то. Мы выходим на небольшую сцену друг за другом, останавливаемся и поворачиваемся к залу. В середине стою я и нервничающая Серова. Вдруг во втором ряду встаёт товарищ с множеством звёзд на погонах с солидной планкой наград и начинает хлопать. Постепенно к нему присоединяются остальные присутствующие.
Но аплодисменты постепенно смолкают, так как к сцене в сопровождении небольшой свиты, где я узнал только Гречко и Фурцеву, выдвинулся главный сегодняшний зритель. Понятно, что асы, герои ВОВ – это те люди, чьё мнение для меня крайне важно. Только в СССР есть люди поважнее.
Брежнев бодро поднялся на сцену и подошёл к нашей компании, которая вдруг сбилась в плотную кучку. Генсек улыбнулся и произнёс.
– Ну, здравствуйте, товарищи артисты! Пока вас не захвалили присутствующие здесь герои, давайте это сделаю я. Порадовали! Местами жестоко, иногда нереалистично, но веришь в происходящее! Те, кто прошёл войну, точно должны оценить. А остальные просто обязаны понять и прочувствовать все ужасы, которые пришлось перенести их отцам и дедам!
После первых слов «дорого Ильича» моё сердце рухнуло, куда-то в область пяток и резко вернулось, судя по ритму, которое оно отбивало. Это я думал, что мне всё равно. Но оказалось, что моё состояние было похоже на сжавшуюся пружину. И сейчас она резко разжалась. Не зря! Именно эти слова я мысленно твердил как мантру.
– Товарищи, – генсек повернулся к залу, – Чего же вы встали? Не хотите поздравить наших сегодняшних героев?
Два раза повторять не пришлось, тем более, что присутствующие в массе своей военные. Прошло несколько секунд, и мы оказались в окружении сплошных генералов. Я, честно говоря, и не припомню, происходили ли подобные события в истории СССР. Это касается поздравления генсека и подобной внушительной компании зрителей. Просто какая-то фантастика! Жму очередную крепкую руку и выслушиваю слова благодарности. Затем происходит достаточно забавный эпизод, который надолго остался в моей памяти.
Я, вообще-то, сторонник обнимашек с девушками, желательно красивыми. Но если вас сжимает в объятиях трижды Герой Советского Союза, то деваться некуда.
– Фильм, конечно, хороший! Но что же ты меня, стервец, в таком виде изобразил? А ещё какую-то любовную драму выдумал. Не так всё было. Что теперь люди скажут? – прошипел генерал, не переставая улыбаться.
До меня только сейчас дошло, кто передо мной. Вообще, история с главным героем получилась действительно забавная. Не просто так надо мной посмеивался Ворожейкин. Мне уже потом объяснили, на кого похож наш герой и показанная история. Я точно писал сценарий наобум, взяв условного лётчика, пусть и аса.
– Александр Иванович, верите или нет, но сценарий – чистой воды выдумка. А образ главного героя собирательный, который писался с наших прославленных лётчиков, – говорю Покрышкину чистую правду, – Что касается любовной истории – так пусть завидуют! Или, если хотите, то могу извиниться перед вашей супругой. Скажу, что всё выдумал и это не про вас.
Генерал быстро обдумал услышанное, и по-доброму усмехнулся.
– Нет уж! Пусть действительно завидуют! Думаю, Маше фильм должен понравиться. А ты хитёр, режиссёр! – ас от души хлопнул меня по плечу.
У него ладонь железная, что ли? Рука сразу онемела, но вида я не показал. Хотя, чему удивляться? Большинству присутствующих героев моей страны нет и пятидесяти пяти. Это ещё здоровые и крепкие мужчины, отнюдь не старики. Их даже ветеранами не назовёшь. Многие до сих пор в строю и отдают все силы советской армии. Другие освоили мирные профессии. Речкалов так вообще в пятьдесят лет поступил на факультет журналистики, а Ворожейкин книги пишет. Здоровое телом и духом поколение, которым надо только гордиться! К моему искреннему стыду, многие из ветеранов дожили до момента, когда распалось государство, которое они защищали. Это я не к тому, что зря герои прожили столько. Просто не заслужили эти люди подобного.
Если же брать моё состояние далее, то оно стало походить на специфическую форму выпадения из реальности. Я как бы присутствую в зале, но наблюдаю за всеми событиями со стороны, периодически включаясь.
Вот я вроде стою и вместе со всеми улыбаюсь, а затем хлопаю очередным похвалам Брежнева. Ещё и удивляюсь, как недавно перенервничавшие артисты способны что-то говорить довольному вождю.
Следующая картинка – вся наша компания направляется в банкетный зал. Вереница выстроившихся официантов во главе с администратором приветствует ВИП гостей. Первый тост – за героев войны, выпиваю машинально, даже забыв закусить.
Мой мозг просто отказывается верить в происходящее. Ещё десять дней назад я готовился к совершенно иным событиям, и вдруг попадаю в сказку. Меня даже посетили мысли, что я сплю. Даже ущипнул себя пару раз за ногу. Боль чувствую, значит, это как минимум не сон. На бред тоже не похоже.
Через какое-то время мы все встаём, так как генсек решил покинуть празднество. Пытаюсь понять, что говорит неожиданно появившийся товарищ, отвёдший меня в сторонку. Цуканов – личный помощник Брежнева, мелькает узнавание. Киваю его словам, что понял, и буду в означенное время с датой.
Более или менее я пришёл в себя, когда закончилась официальная часть, и банкет стал обыкновенным застольем, где собрались старые знакомые. Ведь многие живут в разных городах и давно не видели друг друга. Товарищи сбились в группы, обсуждая какие-то свои проблемы. Периодически гости позировали нашему студийному фотографу. Почему-то большинство генералов хотело сделать совместное фото с Серовой, которая сегодня была просто душой праздника. Но, смотрю, что некоторые граждане, у которых ещё есть порох в пороховницах, не обошли вниманием и Терентьеву. Нонна, кстати, немного оттаяла, и радовала окружающих своей улыбкой и задорным смехом.
Окончательно меня отпустило в момент разговора с Фурцевой. Можно сказать, что меня вывели из состояния нездоровой эйфории.
– Только слишком много о себе не выдумывай. Хотя и заварил ты кашу, – Екатерина Алексеевна, как всегда, предпочитала говорить по существу, – Фильм – просто предлог. На самом деле, сейчас развернулась нешуточная борьба. Можно сказать, что твои идеи стали этим самым камнем преткновения. Ну, неспособны некоторые товарищи понять, что нельзя жить в отрыве от народа. Товарищ Брежнев это осознаёт, поэтому в нашей отрасли можно ждать серьёзных перемен. Резких поворотов не будет, но и вектор будет смещён. Решено сделать упор на реальные чаяния и проблемы простых людей.
– Что-то вроде либерализации и снятия идеологического пресса в искусстве?
Фурцева так сжала полупустой бокал с шампанским, что у неё побелели пальцы. Я, грешным делом, испугался, что он сейчас лопнет.
– Ты говори, да не заговаривайся. Если тебя отпустили и сняли все обвинения, то это не является причиной нести подобный бред. Партия решила, что нужны определённые перемены. Но это не значит, что кто-то будет менять курс, по которому движется наша страна, – успокоившись, ответила министр, хотя в её глазах ещё плескался гнев, – Либерализации ему захотелось! Если ещё раз услышу что-то подобное, то поедешь на пару лет в Караганду или Кемерово. Будешь поднимать культурный уровень наших шахтёров или металлургов.
Понимаю, что опять брякнул глупость. Моим оправданием может служить то, что я до сих пор не могу поверить в происходящее.
– Если возвращаться к твоему освобождению, то всё прошло на грани. Слишком была большая волна со стороны западной прессы, и даже обращения ряда посольств. Считай, что здесь тебе опять повезло, – продолжила Екатерина Алексеевна, – Заодно вражеские голоса активизировались. Уж больно им твоя тема понравилась. Так что цени отношение руководства страны и прекращай эти свои высказывания. Понимаю, что ты в основном со мной такой храбрый, но всё равно. Лучше забудь о случившемся как про страшный сон, тем более, у тебя рыльце тоже в пушку. Надо показать новыми проектами, что ты не держишь зла, а как раз наоборот. Недоброжелателей никто не отменял, и они будут внимательно следить за каждым твоим шагом.
– Что с прокатом фильма? Не заставят ли вырезать какие-то моменты?
Вот лояльность советской власти меня сейчас беспокоила меньше всего. Я уж точно не враг своей страны, поэтому товарищи могут спать спокойно. И судьба картины для меня сейчас важнее всего.
– Это к ведомству Романова, а не ко мне. Но судя по реакции, которую ты сам видел, – Фурцева махнула рукой в сторону зала, – Никто более препон ставить не будет. Правда, придётся ввести возрастные ограничения, но сама картина получит наибольший приоритет, и показы начнутся сразу во всех крупных городах страны. Думаю, несколько недель займёт производство копий и уже в октябре – в прокат. Тебя сейчас должны заботить иные вопросы. Срочно нужно что-то новое. Заодно разберись с телевидением, есть там какие-то проблемы.
– Через два дня у меня встреча с Месяцевым. Пока надо собрать больше информации. Все эти дни я разгребал дела на киностудии, ещё подготовка к показу отнимала много времени.
– Не подведи меня, Алексей, – Фурцева сильно сжала мою руку, – Сейчас крайне важный момент, от которого зависит твоя дальнейшая судьба. Через неделю жду тебя с планом новых проектов. Заодно приготовь отчёт о решении возникших проблем.
Я некоторое время смотрел на дверь, через которую министр покинула банкет. Постепенно вычленил из состоявшегося разговора самое главное – и усмехнулся. Ага, так я и поверил, что решается моя судьба. Раз отпустили, то далее трогать не должны. Ну, если я не совершу какую-нибудь откровенную глупость, граничащую с безумием. А вот карьера самой Фурцевой сейчас в странном состоянии. С одной стороны – она неслабо так взлетела, вернувшись в ЦК. А с другой – Екатерина Алексеевна оттоптала множество высокопоставленных мозолей и приобрела немало сильных врагов.
А ещё меня в очередной раз позабавила психология советских бонз. Небольшая группа людей руководит огромной державой. При этом товарищи не избавились от своих местечковых комплексов. Мне диковато слушать министра, который говорит про вражеские голоса. Такое ощущение, что если не сами члены Политбюро, то их помощники ночью прилипают к радиоприёмникам и слушают, что там скажут эти проклятые иностранцы. Мы потому и проигрываем контрпропагандную борьбу, так как изначально ставим себя в ниже противника. Эх, дали бы мне попиарить по-чёрному! Я бы им такое устроил, что Госдеп и Форин-офис каждый день слал бы ноты протеста.
Ладно, пора возвращаться за стол. Главное – что фильм одобрен на самом высоком уровне. В Европе, думаю, тоже всё будет хорошо. А это уже успех, который никто не может игнорировать. Один раз – случай, второй – удача, а вот третий – система. И своего шанса я уже не упущу.
Я думал, что банкет плавно катится к своему завершению, но оказалось, это ещё не всё. Асы, обсудив свои дела, наконец, добрались до моей тушки. При генсеке они сдерживались, но сейчас выдали хорошую такую порцию критики. Основные придирки были к непосредственно воздушным сражениям. Мол, заходить в атаку надо с другой стороны, ведущий так себя не ведёт, лётчики изображены позёрами и вообще у автора нездоровая фантазия. Неплохо досталось Ворожейкину, который был военным консультантом картины.
Минут тридцать мы с Клушанцевым отбивались от настырных генералов, доказывая, что достоверность стала жертвой зрелищности. Пришлось выслушать несколько реальных историй боёв в группе, на которые мы сделали ставку в фильме. Поверьте, в устах участников сражений, слушать подобное очень интересно. Зато за любовную историю нас похвалили. Все асы когда-то были молодыми, и многие пережили что-то подобное. Мне даже показалось, что часть ветеранов завидует Покрышкину. Я попытался объяснить, что фильм не про Александра Ивановича, но наткнулся на дружеские улыбки. Товарищи для себя уже всё решили, и переубеждать их бесполезно.
Но если брать в целом, то посидели мы душевно. Народ на алкоголь не налегал, а больше общался со старыми боевыми товарищами, уделяя должное внимание актёрам. Кроме дам, много лестных слов досталось Белову с Васильевым.
Постепенно генералы начали расходиться. Гречко уехал достаточно давно, вслед за ним компанию покинул главком ВВС Вершинин. Последними зал покинули Ворожейкин и члены съёмочной группы, которые решили ехать в «Арагви», где собирались продолжить празднование. Меня тоже звали, но я вежливо отказался. Реально много дел, которые никто не отменял. Но для приличия пообещал, что приеду через пару часиков.
Порадовало, что Серова не пила. Валентина Васильевна вообще сильно изменилась, даже немного помолодела. Наверное, положительно сказалось, что она восстановила отношения с дочерью. Может, личная жизнь нормализовалась. Дама она видная и известная, а пятьдесят лет – это не возраст.
Кстати, сразу вспомнил про письма от огромного количества зрителей, особенно, зрительниц. Народ выражал признательность за «Брак по расчёту». Благодаря фильму, многие получили дополнительную поддержку и устроили свою жизнь. А кто-то нашёл свою любовь. Вернее, понял, что она находится рядом. Я циник, но некоторые письма читал с самым настоящим трепетом. Приятно осознавать, что ты помог стольким людям. Только ради этого стоило попасть в этот мир или реальность.
* * *
В кабинете меня ждал самый настоящий сюрприз. Народ давно ушёл по домам. В связи с мероприятием мы отпустили людей пораньше. Просто получается неудобно – избранные веселятся, а простые труженики пашут. Пусть хоть порадуются нескольким дополнительным часам на отдых, благо, сегодня пятница, и они в тему. Заодно я порадовал коллектив новостью, что у нас будет общий банкет, так как надо отпраздновать окончание работы над фильмом.
Но всё это мелочи. Меня немного напрягло, что в кабинет горел свет, пробивающийся сквозь неплотно прикрытую дверь. Точно помню, что нажимал на выключатель. Уборщица моет полы с утра, и сейчас ей нечего здесь делать. Ещё и запах дыма от сигарет, хотя я запрещаю курить в своей обители. Сердце предательски ёкнуло. Понятно, что меня недавно обласкали на самом высоком уровне, но всякое может быть. Собравшись с силами, толкаю дверь.
– Смотрю, ты особо не торопишься. И вообще меня игнорируешь.
Девушка затушила сигарету и подошла ко мне вплотную. Звучит банально, но её синие глаза метали самые настоящие молнии. Тонкий пальчик с красным ноготком упёрся мне в грудь.
– За неделю ты ни разу не позвонил, – прошипела Капитонова, – Мы здесь крутились как белки, писали письма, бегали по инстанциям, а он даже спасибо не сказал. Мещерский, ты нарцисс и неблагодарная скотина!
А хороша чертовка! Ещё и одета Светочка весьма сексуально. Шерстяное платье облегает её стройную фигуру, а глубокий вырез, скрытый складками воротника, намекает на весьма заманчивые виды. Ловлю левую руку девушки, которой она хотела влепить мне пощёчину. Но эта фурия не собиралась останавливаться и попыталась ударить меня снова. Затем начала брыкаться и царапаться как кошка. Вначале я растерялся от подобного напора и сделал пару шагов назад. Только это ещё сильнее раззадорило Светочку.
После очередной попытки добраться до моего лица хватаю её за талию, перекидываю через плечо и волоку в сторону дивана.
– Отпусти! Скотина! Что ты делаешь? – начала вопить, продолжавшая брыкаться журналистка.
Я же бросаю её на диван, переворачиваю, поставив на коленки, прижимаю к спинке и начинаю сдёргивать колготки или чего там на ней надето. Наконец, удалось буквально сорвать мешающие тряпки и добраться до самого сокровенного. Судя по всему, мадам Капитонова была изрядно возбуждена не только эмоционально. Быстро расстёгиваю ремень и рывком вхожу в девушку. Светочка даже не думала успокаиваться, но теперь в другом смысле. Это было какое-то безумие! Мы оба рычали как звери, а чуть позже Светочка ещё громко застонала, заводя меня ещё сильнее.
Минуты три я не мог прийти в себя и просто отдышаться. Капитонова тоже некоторое время лежала, молча повернувшись на бок. Затем она встала и направилась в сторону своей сумочки.
– Что это было? – спрашиваю, не глядя в её сторону.
– Не знаю, Мещерский. Наверное, какое-то помешательство. Сама природа решает за нас. Только знай, что просто так я тебя в покое не оставлю! И ты опять порвал мои трусики!
Точно природа, вернее, какие-то инстинкты. Любовью в нашем альянсе и не пахнет. Но почему-то обоих тянет друг к другу, хотя мы понимаем, что это неправильно. И как теперь быть? Я не про порванное белье, а о своей жизни. Ведь только всё так замечательно сложилось с Аней. Скотина я, больше никто! Вернее, скотина в квадрате. Ведь в Италии есть ещё одна мадам, от которой просто так не избавишься. Здесь даже не поможет совет одной дамочки, которая предлагала думать о сегодняшних проблемах завтра. Мне от них, похоже, никуда не деться.
