Александр Тамоников
Трафик смерти
Бретон проговорил:
– Я бы предпочел получить подтверждение перевода оговоренной ранее суммы на мой счет.
– Твои счета, Эл, закрыты.
– Что?
– Не падай в обморок. Закрыты счета на имя Алена Бретона, но открыты на другое лицо. Тебе в любом случае менять обличье, имя и фамилию. Как говорится, рождаться во второй раз. Поэтому я позаботился, чтобы твоими средствами не воспользовался кто-то другой. Или я сделал что-то неправильно?
– Ты мудрый человек, Хайрулла.
– Жизнь заставляет просчитывать все на несколько шагов вперед. Сейчас как никогда подтверждается поговорка – выигрывает сильнейший. Слабые погибают. Мир для сильных, слабым в нем отведена только роль рабов. Мы с тобой, Эл, относимся к разряду сильных людей, посему именно за нами будущее. Но я уже утомил тебя. Отдыхай. У нас будет время для бесед в тени чинар за чашкой хорошего кандагарского чая.
– После которого срывает крышу?
– Во всем надо знать меру, Эл. До встречи.
– До встречи.
Бретон отключил спутниковую станцию, уложил ее обратно в чемодан, который отправил на багажную полку. Откинулся на спинку удобного кресла. Закрыл глаза. Лететь ему предстояло еще более семи часов.
«Боинг-717», совершив промежуточную посадку в Иране, в 23.40 местного времени благополучно приземлился в аэропорту Кандагара. Бретона у трапа, как и обещал, встретил один из влиятельных полевых командиров движения Талибан Хайрулла Мусаллах.
– Рад приветствовать тебя, Ален, на многострадальной земле Афганистана, – поприветствовал Мусаллах Бретона.
– Ну а как я рад, ты даже представить себе не можешь, – улыбнулся в ответ, пожимая полевому командиру руку, Бретон.
– Ну почему? Представляю. Перелет сильно утомил?
– Более семи часов в небе, даже в комфортабельном лайнере, согласись, удовольствие малоприятное.
– Ничего, главное – ты без проблем ушел из Ливии, а усталость снимет то, что я приготовил тебе в качестве сюрприза. Но не будем терять времени.
Он повернулся к стоявшему неподалеку «Форду». Водитель тут же подогнал внедорожник к самолету.
Пройдя по ночному Кандагару, автомобиль въехал в ворота большого особняка, удачно вписавшегося в холмистую местность пригорода. Мусаллах и Бретон вышли из машины. Тут же перед ними вырос афганец. Низко поклонившись, он доложил хозяину:
– Саиб! У нас все готово!
– Хорошо.
Мусаллах повернулся к Бретону:
– Это мой помощник и секретарь, Бахтияр. Образованный молодой человек, владеет несколькими языками.
Он взглянул на помощника:
– Бахтияр! Мы с гостем недолго поговорим у меня в кабинете, затем спустимся на ужин.
– Уточните, пожалуйста. Когда подавать блюда.
– Как только мы спустимся в большую комнату.
– Понял.
– Да, и держи в готовности наш сюрприз.
– С этим все в порядке. Господин Бретон будет доволен.
– Свободен.
Мусаллах провел бывшего агента ЦРУ в свой, обставленный в европейском стиле, кабинет.
– Странно, – проговорил Бретон, оказавшись в рабочем помещении полевого командира.
– Что ты видишь здесь странного, Ален?
– Насколько мне известно, члены Талибана фанатично религиозные люди. Чтут законы и обычаи предков.
– Ну и что? Это правда.
– Но тогда почему в доме одного из лидеров движения кабинет обустроен в стиле неверных?
Мусаллах улыбнулся:
– Каждое правило, Ален, и тебе об этом хорошо известно, имеет исключения, которые только подтверждают правило. Здесь я работаю. Ко мне на компьютер стекается много информации, я использую новейшие спутниковые системы связи. А поэтому обстановка подобрана исключительно для удобства работы. И потом, мне часто приходится встречаться и с европейцами, и даже с американцами, да, да, Ален, американцами. Сегодня у меня в доме ты. Тебе было бы удобно вести разговор, лежа на ковре? Если да, то мы перейдем в соседнюю комнату, она представляет собой традиционное мусульманское жилище.
Бретон поднял руки:
– Нет, Хайрулла, лучше я устроюсь в кресле. Я спросил только из интереса.
– Надеюсь, мой ответ тебя удовлетворил?
– Вполне.
– Тогда присаживайся.
Бретон сел в кресло у небольшого столика, напротив устроился Мусаллах. Он хлопнул в ладоши. Тут же в дверях появилась женщина, с ног до головы закутанная в белые одеяния. Видны были только ее черные покорные и какие-то безжизненные глаза:
– Да, господин!
– Принеси нам чай!
– Слушаюсь, господин.
Женщина неслышно удалилась, прикрыв за собой створки резных деревянных дверей.
– Одна из жен? – поинтересовался Бретон.
– Нет! Наложница. Я купил ее в Герате. Недорого обошлась.
– В Герате рынок рабынь?
– Можно сказать и так. В афганских семьях много детей. Они вырастают. Мальчики становятся мужчинами и продолжают дело предков, у них в жизни много дорог. Девушки же лишены выбора. Их участь быть рабой. У мужа или другого мужчины. Бедные семьи не могут в нынешних условиях прокормить большую семью. Поэтому часто отец продает своих дочерей, чтобы вырастить сыновей. Замечу, Ален, сам продает, без какого-либо принуждения, хотя надо признать, что нередко красивых женщин забирают силой. Но на то она и сила. Сильные владеют миром.
Бретон утвердительно покачал головой:
– Я уже это слышал. В Ливии.
– Абдал сильный и умный человек.
Наложница талиба внесла поднос с чайником, пиалами, чашкой, наполненной сладостями. Поклонилась и вновь так же неслышно, словно по воздуху, вышла из кабинета.
– Молодая? – спросил Бретон.
Мусаллах рассмеялся:
– А зачем бы я покупал старуху? Мне в этом плане старшей жены хватает. Маноле – пятнадцать лет. Возраст невесты.
– Она уже никогда не сможет выйти замуж?
– Ну, почему? Я могу отдать ее какому-нибудь нищему. Вопрос: согласится ли Манола выйти за него замуж? Пословица: «С милым и в шалаше рай» – полный бред. Да, возможно, птица и не запоет в золотой клетке, но вряд ли променяет ее на такую же клетку из ржавого железа.
– Ладно, Хайрулла. Ваши законы я уважаю, но, честно говоря, не понимаю, да и не хочу понимать.
– Тебя никто не заставляет принимать ислам, однако исполнять законы нашей страны ты обязан.
– Ты имеешь в виду законы, принятые официальной властью под диктовку американцев?
– Нет, я имею в виду законы шариата. Те законы, что установлены на контролируемой Талибаном территории, ведь ты находишься в Кандагаре, а не в Кабуле. Кстати, ты уже нарушил их.
– Имеешь в виду спиртное?
– Да.
– Я выпил, будучи вне территории, контролируемой движением, и давай перейдем к делу.
– Хорошо. Сейчас уже поздно, и разговор у нас будет короткий, более предметно поговорим завтра.
– Отличная идея.
– Ты уверен, что в Лэнгли проглотят твою дезинформацию по Низару Аль-Галади?
– Да.
– Джон Рест, твой начальник по команде СИ-8, станет усердствовать в твоих поисках?
– Думаю, да, но поиски не дадут результатов. И в этом не будет ничего странного. В Ливии ежедневно пропадают сотни людей.
– Но ты же все-таки сотрудник ЦРУ?!
– Работавший под прикрытием миссии по правам человека. Главарям банд, что сейчас рыщут по всей Ливии в поисках добычи, как стаи шакалов, без разницы кого грабить, насиловать, убивать. Они получили свое – анархию, а с ней полную свободу действий. И пользуются этой свободой весьма активно.
Бретон улыбнулся:
– И данной ситуацией умело пользуются ваши люди.
– Нам удалось не только внедрить их в отряды повстанцев, но и возглавить эти отряды. Поэтому-то Ливия и выбрана одним из плацдармов расширения влияния Аль-Каиды в Европе.
– А заодно и организации массовых поставок нового наркотика в страны Старого Света, не так ли? Кстати, Хайрулла, я до сих пор не знаю, что представляет собой этот наркотик, получивший устрашающее название «Эфа».
– А вот об этом и обо всем остальном мы поговорим завтра. На сегодня достаточно. Сейчас ужин и… сюрприз.
– Ты хочешь положить ко мне в постель экзотическую шлюшку?
– Ты угадал только с постелью, но какой это будет сюрприз, если я все выложу тебе о нем?!
– Значит, в любом случае женщина. И это хорошо, это то, чего мне не хватало в последнее время.
– Тогда идем вниз?! Ты не откажешься от прекрасно приготовленного мяса молодого барашка?
– Не откажусь. Если бы к нему добавить еще бокал виски?!
– Ты неисправим. Хорошо, как я уже говорил, каждое правило имеет исключение. Я сделаю исключение для тебя, ибо желание гостя закон.
Бретон и Мусаллах рассмеялись и пошли на первый этаж мужской половины дома, в большую комнату, где вовсю суетился с ужином помощник хозяина дома, Бахтияр.
Глава 2
После сытного ужина хозяин дома провел гостя по коридору к двери торцевой части здания. Мусаллах взглянул на Бретона:
– Очень надеюсь, что сюрприз придется тебе по вкусу.
– Посмотрим!
– Смотри!
Хайрулла раскрыл створки. В комнате, освещенной множеством свечей, на топчане, устланном толстым матрасом и шелковыми простынями кроваво-красного цвета, стояла на коленях, спиной к мужчинам, закутанная в белый балахон женщина. Ткань закрывала ее всю.
Бретон хмыкнул:
– Хм! Начало интригует, что дальше?
Мусаллах трижды хлопнул в ладони.
Женщина сбросила с себя балахон. По ее плечам рассыпались локоны золотистых волос, открылась спина и узкий круглый, как спелые небольшие дыни, зад.
У Бретона произвольно поднялись брови. А вместе с ними и мужское достоинство.
Мусаллах еще раз хлопнул в ладони.
Женщина резко обернулась, и Бретон буквально застыл, увидев перед собой необычайной красоты лицо незнакомки.
Женщина легла на спину и раздвинула ноги. Бретон проглотил слюну. Посмотрел на Мусаллаха:
– Откуда у тебя эта дива? И кто она?
– Нравится?
Бретон впился глазами в раскрывшиеся половые губы молодой женщины, обрамленные завитушками таких же, как и на голове, золотистых, аккуратно подстриженных волос, проглотил комок. Перевел взгляд на ее полные груди с торчащими вверх сосками в ореоле розовых овалов.
– Не то слово, Хайрулла. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Совсем недавно эта красотка обслуживала неверных, солдат французского гарнизона. Имела неосторожность в сопровождении всего двух офицеров выйти в город за покупками. В результате офицеры лишились жизни, а мадемуазель Элиза Клодель попала в руки полевого командира отряда белуджей. Мы с ним давно знаем друг друга, однажды я спас ему жизнь. Поэтому он подарил мне эту красотку, ну а я решил оставить ее тебе.
Бретон облизнулся:
– Хороша кошка, черт побери.
– Она твоя, Эл! Можешь делать с ней все, что хочешь. А ты, Лиза, – Мусаллах перевел взгляд на женщину, – постарайся угодить во всем своему господину. Ибо в противном случае я продам тебя кровавому Али. У него очень плохая привычка. Али убивает женщин после того, как насладится ими. Впрочем, немногие доживают до того, как он утолит желание. Ты все поняла?
– Я все поняла, господин, – ответила Клодель, кокетливо и зовуще глядя на Бретона.
– Вот и хорошо. Эл, – Хайрулла взял Бретона под руку, – туалет и душ здесь же за ширмой, на столике под салфеткой разные штучки для усиления удовольствия, их, между прочим, собирала сама французская шлюшка. Ну и последнее, в шкафу у окна найдешь пару бутылок шампанского и бокалы.
– Благодарю, Хайрулла.
– Для друга я готов на все. И потом, я к спиртному имею косвенное отношение. Но предупреждаю, это последнее, что ты выпьешь в Афганистане.
– О’кей, Хайрулла!
– Не говори так, Эл, не люблю! Приятных тебе ощущений.
Хайрулла вышел. Бретон приказал женщине:
– Прикройся, пока я не приму душ.
– Тебе не нравится мое тело?
– Ты хороша, но прими совет на будущее, не задавай ненужных вопросов, а исполняй то, что тебе говорят.
– Ты француз?
– А ты тупа? – повысил голос Бретон.
– Все, дорогой, молчу, извини. Я жду тебя.
Бретон сбросил халат, в который переоделся перед ужином. Прошел в душевую кабину, встал под струи освежающей теплой воды. Закрыл глаза, представляя, как он возьмет эту чертовски красивую шлюху. И вдруг перед ним, словно кадры из документальной хроники, начали мелькать сцены развратной, смертельной случки палача Гафара с несчастной Инессой Реньо. Бретон открыл глаза, дернул головой. И будто наяву услышал слова Абдалкадира: «Скоро ты станешь таким же, как Гафар».
– Черт, – проговорил Бретон, – мне еще видений не хватало, и все же ошибается Абдал, таким, как его палач, я не стану.
Он вышел из душа.
Женщина тут же сбросила с себя шелковое покрывало, присела:
– Я твоя, дорогой?!
– Выпить хочешь?
Элиза удивленно посмотрела на нового любовника:
– Выпить? Здесь? Разве это возможно?
– В шкафу шампанское. Открой бутылку, наполни бокалы.
– Прекрасно. Минуту.
Она соскочила с постели, и Бретон получил возможность оценить ее стройную, сексуальную фигуру.
Элиза с бокалами присела на край широкого топчана. Бретон лежа принял один из них. Выпил шампанское залпом.
– Гадость, конечно, предпочитаю виски, но здесь и это слишком большая роскошь!
Элиза отпила немного:
– А я люблю шампанское. Как все французы.
– Что у тебя под салфеткой на столике? – поинтересовался Бретон.
Элиза улыбнулась:
– Посмотри сам!
Она допила шампанское, забрала бокал у Бретона, поставила посуду на пол, подошла к столику, откинула салфетку. Бретон увидел различные тюбики, баночки, шары на тонкой нитке, фаллоимитатор и… плетку. Не бутафорскую, самую настоящую плетку.
– А это зачем? – он указал на плетку.
– Ты знаешь, Эл, я могу так называть тебя?
– Можешь!
– Так вот, Эл, однажды, это было давно, во Франции, я оказалась в постели у мулата. Не буду описывать, что он делал со мной, это неинтересно. Интересно другое. Мулату простого секса, хотя он изощрялся, как только возможно, оказалось мало. Никак не мог достичь оргазма. И тогда он стал избивать меня ремнем, одновременно продолжая случку. Мне было больно, я кричала, а мулат только сопел и двигался все быстрее. И неожиданно произошло то, чего я никак не ожидала. Боль вызвала у меня такой удар неожиданного кайфа, что я, извини, даже описалась. И мулат кончил вместе со мной, дико закричав на весь отель. Я потом два дня не могла встать с постели, а раны залечивала больше недели.
– Так ты мазохистка?
– Нет! Ну, по крайней мере, не большая любительница боли. Однако совсем не против, если у тебя появится желание заняться жестким сексом.
Бретон усмехнулся, вспомнив Гафара:
– Ты даже представить не можешь, что такое настоящий жесткий секс. С болью, которая сводит с ума.
Элиза с интересом посмотрела на Бретона:
– А занимался таким сексом?
– Нет. И тебе не советую. Но хватит болтать, займемся делом.
– С чего ты хочешь начать, дорогой?
– С того, что лучше всех делают француженки.
– Прекрасно! Я могу рассчитывать, что и ты не откажешь мне в оральных ласках?
– Можешь, если мне понравится твоя работа.
– Она понравится тебе.
Элиза встала перед Бретоном на колени, положила голову ему на грудь. Он схватил ее упругую ягодицу. Женщина начала целовать шею партнера, грудь, соски, постепенно опускаясь ниже. Наконец она добралась до возбужденной плоти Бретона, нежно лаская ее проворным языком. Бретон застонал от удовольствия. Ласки продолжались недолго. Элиза знала толк в сексе. Она резко перешла к активным действиям, и Бретона хватило на несколько минут… От сильного оргазма он закричал, одновременно сжав изо всех сил ягодицу партнерши. Отпустил ее, когда кайф прошел. Выдохнул воздух:
– Уф! Да, Лиза, ты профи в своем деле.
Она положила голову на его волосатую грудь:
– Тебе было хорошо?
– Я же просил, не задавать глупых вопросов. Тем более ты сама прекрасно знаешь ответ на него.
– Теперь твоя очередь.
– Подождешь. Скажи, как ты оказалась в гарнизоне западной коалиции.
– Очень просто. Завербовалась, прошла медосмотр, недолгую подготовку и была отправлена сюда в подразделение обеспечения.
– К тебе, наверное, выстраивалась очередь?
– Нет!
Бретон удивился:
– Что, неужели кто-то лучше тебя делал минет?
– Не в этом дело. Я обслуживала командира батальона. А он не желал делить меня с подчиненными.
– Не дурак этот командир батальона.
– Но слабый по части секса, странно, что жена еще не сбежала от него.
– А до того, как завербоваться в армию, чем занималась?
– Не догадываешься?
– Проституцией?
– Любовью, дорогой, сексом. За деньги, естественно.
– А это не проституция?
– Обычные шлюхи ублажают клиентов, лишь бы заработать. Они имитируют кайф, подыгрывают партнерам, но удовольствие получают крайне редко. Отрабатывают свое. Я же всегда получала кайф от случки с клиентами. А хочешь знать, кто был первым моим любовником?
Бретон положил ее ладонь на свою плоть:
– Хочу, Лиза!
Начав возбуждать Бретона, Клодель улыбнулась:
– Не поверишь, первым моим клиентом был отчим.
– Он взял тебя силой?
– Нет! Папочка был очень скромным и очень стеснительным человеком, учителем. Делал замечания, когда я надевала слишком короткую юбку.
– Как же он тогда стал твоим первым любовником?
– Мать моя часто болела. Заболела и той весной, когда мне исполнилось двенадцать лет. Отчим отвез ее в больницу. Вечер прошел, как всегда, мы поужинали, разошлись по комнатам. А ночью я пришла в их спальню. Отчим так и понять ничего не успел. Я запрыгнула на него. Он пытался увернуться, сбросить меня, но бесполезно. Так я лишилась девственности и испытала в первый раз оргазм. Самоудовлетворение в ванной не в счет. Это баловство. Поймал кайф и папочка. Мать так и не вышла из больницы, а мы с ним стали жить уже открыто. Пока он не надоел мне и я не ушла из дома. А на улице меня быстренько подобрали сутенеры. В принципе, я этого и хотела.
– Значит, у тебя многолетний опыт в сексе.
– Добавь, дорогой, в разнообразном сексе.
– Понятно! Убери руку.
– Ты восстановился и, по-моему, что-то обещал мне.
– Конечно, дорогая.
– О! – воскликнула проститутка. – Ты назвал меня дорогой! Это хороший признак. Надеюсь, ты не отдашь меня дикарям? Ведь старший афганец подарил меня тебе?
– Ляг на спину и шире раздвинь ноги, дорогая, разговор продолжим позже!
Бретон впился в плоть Клодель, и она закричала.
Ночь пролетела быстро. На рассвете Элиза уснула безмятежным сном ребенка. Бретон, прикурив сигарету, смотрел на нее. В принципе она не дала ему чего-то такого, что он раньше не испытывал. Но ему было хорошо с этой развратной, пропустившей через себя сотни мужчин, шлюхой. А вот почему она понравилась ему, Бретон ответить не мог. Странно, но ему казалось, что он давно живет с Элизой, хотя провел с ней первую ночь. Он погладил ее спину, она поежилась и повернулась на бок. Бретон погладил ее ягодицы. Девочка хорошая. Да и не нужна ему другая. Жениться он не собирался, раз не женился в сорок лет, заводить детей тем более. Бретон терпеть не мог детей. Особенно маленьких, доставали своим криком. Ну, а как секс-машина Элиза более чем подходила ему. Он принял решение оставить Клодель при себе, тем самым по сути сохранив ей жизнь.
В 7 часов Бретон поднялся, прошел в душевую, побрился, принял душ. Проснулась и Клодель:
– Ты уходишь, дорогой?
– Да, у меня дела.
– А что будет со мной?
В ее глазах читался страх. Сейчас она больше походила на нагадившую девочку, ожидавшую наказания родителей, нежели на прожженную проститутку.
– Боишься, что я откажусь от тебя?
– Да. Ведь тогда хозяин продаст меня какому-нибудь дикарю или, еще хуже, Али. А это… это, Эл, смерть. Мучительная смерть.
– Но ты же сама говорила, что любишь, когда тебе доставляют боль?
– Боль, но не мучения. Долгие и нестерпимые.
Бретон подошел, присел на край постели, положив руку на ногу женщины:
– Ты понравилась мне. Но где гарантия, что за спасение ты когда-нибудь не ответишь черной неблагодарностью? Предательством?
Элиза схватила руку Бретона:
– Эл! Клянусь всем святым, я буду верна тебе до гроба. Я буду делать все, что ты прикажешь, и не только в постели. Я стану твоей рабой и никогда не предам тебя.
– Это только слова, Лиза.
– Но мне нечем больше поклясться. Поверь мне, и ты не пожалеешь. В конце концов, ты всегда сможешь убить меня или вернуть дикарям.
– Хорошо! Я поверю тебе. Но учти, дорогая, если у меня появится хоть малейшее сомнение в твоей преданности, то я убью тебя. И так, что истязания дикарей покажутся тебе детской шалостью. Ты согласна на такие условия?
– Да, Эл, я на все согласна.
– О’кей! Сиди здесь и жди меня. Все, что надо, тебе принесут. Из этой комнаты ни ногой. Понятно?
– Да, Эл!
– Ну а позже мы обговорим наши дальнейшие отношения. Но уже сейчас я обозначу их основной принцип. У тебя нет никаких прав, только обязанности.
– О’кей, Эл!
– Жди! И не скучай! Плетку же выкинь, не провоцируй меня.
– Да, Эл!
Запахнув халат, Бретон вышел из гостевой комнаты. В коридоре встретил помощника Мусаллаха, Бахтияра.
Тот поклонился:
– Ассолом аллейкум, мсье Бретон.
– Привет. Ты меня ждешь? Или всю ночь простоял под дверью, слушая, как я забавлялся с проституткой?
– Я только что подошел.
– Зачем? Ведь с твоим хозяином было договорено, что я выйду, когда хорошенько отдохну. Откуда ты узнал, что я встал и собирался покинуть комнату?
– Душ, мсье! Он только в этой комнате мужской половины дома. Я услышал шум воды. Подумал, если гость принимает душ, то не для того, чтобы вновь лечь спать.
– Вывернулся?
– Я сказал правду. Я всегда говорю правду.
– Боишься потерять теплое место?
– Не хочу, чтобы мне отрезали язык, как Алиму, что до меня служил хозяину.
Бретон покачал головой:
– Дикая страна, дикие нравы.
Бахтияр взглянул на Бретона, и Ален увидел в глазах помощника ненависть.
– Тебе что-то не понравилось в моих словах? – нагнулся к афганцу Бретон.
– Нет, мсье, – процедил помощник полевого командира.
– Что нет? Ты согласен с тем, что я сказал?
– Извините, я лучше промолчу.
– Но тогда и не смотри на меня зверем. Знай свое место. Где я могу надеть нормальную одежду?
– В большой комнате, она ждет вас.
– А Хайрулла проснулся?
– Саиб встает рано. Он сейчас в кабинете.
– Так это же рядом.
– Да, дверь направо.
– И Хайрулла там?
– Да! Хозяин приказал дождаться, когда вы проснетесь, проводить вас в комнату, чтобы вы переоделись, позавтракали, и сопроводить к нему в кабинет.
– А без тебя я дороги не найду?
– Извините, мсье, я исполняю приказ.
– Ладно. Идем переодеваться! Кстати, что у нас на завтрак?
– Для вас приготовили жаркое, по рецепту французской кухни. Из напитков чай, кофе, морс, на выбор.
– Кофе хороший?
– У нас все натуральное, качественное. Кофе бразильский.
– Тогда будем пить кофе.
– Слушаюсь!
В 8.20 Бретон вошел в кабинет Мусаллаха.
– Эл? Салам. Как провел ночь? Хотя можешь не отвечать, сам вижу, она удалась.
– Да, Элиза профи в своем деле. Я хотел бы, чтобы она стала моей.
– Лиза и так твоя. Или забыл? Я же подарил ее тебе. Только прими совет, Эл, будь с ней жестким. До трех-четырех месяцев щенок овчарки послушный, как ребенок, впрочем, он и есть ребенок, только быстрорастущий. А потом начинает проявлять самовольство, команды хозяина исполняет плохо, сует свой нос куда не надо. Чтобы из щенка получился хороший пес, надо в это время вывести его во двор и избить до полусмерти. После чего приласкать, пожалеть. И тогда он навсегда запомнит, кто его хозяин, и будет служить преданно. Так и женщины. Дай им немного воли, на шею норовят сесть, капризы выставлять. Нельзя давать им расслабиться, Эл. Если что, бить следует нещадно.
– Я запомню твой совет.
– Да ты присаживайся, как говорят русские, в ногах правды нет.
Бретон сел в кресло напротив Мусаллаха.
– Итак, – проговорил хозяин кабинета, – настало время поговорить о главном. Мы создали совершенно новый по качеству и силе воздействия наркотик, которому дали название «Эфа». Оно дано не от названия песчаной змеи, а от растения, которое произрастает на огромных территориях и до сего времени использовалось исключительно в медицинских целях. «Эфа» оригинальный и страшный наркотик. Достаточно одной таблетки, чтобы человек испытал такое наслаждение, по сравнению с которым оргазм мелочь. Главное достоинство этого наркотика в том, что в течение первого месяца регулярного его употребления у наркомана не возникает непреодолимой зависимости от него. Он пьет таблетки, получает сильный кайф, и наутро его не ломает. Нет ломки, нет тяги, но остается желание вновь испытать удовольствие. И употребление «Эфы» кажется ему безвредным. Кстати, применение «Эфы» практически снимает зависимость от других, даже тяжелых препаратов, таких, как героин. Ну, или по крайней мере, сильно ослабевает ее.
Бретон усмехнулся:
– Тебя послушать, Хайрулла, твои химики создали не наркотик, а лекарство от него. Лекарство, доставляющее удовольствие.
– А так оно и есть, но… только первый месяц, дорогой. С шестой недели постоянного употребления «Эфы» организм наркомана начинает стремительно погибать. Отказывают печень, почки, поражается желудок, кровеносная система, разрушается мозг. По результатам практических исследований, никто из «кроликов», людей, которым мы давали «Эфу», дольше трех месяцев не проживал. Три месяца, по-моему, выдержала лишь одна женщина. Остальные погибали через полтора-два месяца.
Бретон поинтересовался:
– И сколько «кроликов» ты посадил на «Эфу»?
– Семьдесят человек, разного пола, возраста, наркоманов и никогда не пробовавших дряни, даже слабой анаши.
– Женщина, что продержалась дольше остальных, относилась к какой категории?
– Странно, но она была конченой наркоманкой, и я еще сомневался, стоит ли тратить на нее препарат? А видишь, оказалась самой стойкой. Но это неважно. В конце концов главное не в том, сдохнет ли наркоман от «Эфы» через полтора или через три месяца. Главное, что первый месяц он будет жрать таблетки днем и ночью и находиться в полной уверенности, что нашел безвредный кайф, мечту любого наркомана.
– Но гибельность «Эфы» через те же три месяца будет выявлена, и наркоманы узнают, что на самом деле представляет собой эта «панацея».
Мусаллах усмехнулся:
– А разве тот, кто колет героин, глотает и нюхает всякую дрянь, не знает о том, что он обречен? Знает и… продолжает колоться. Но героин надо еще приготовить. Он стоит дорого. «Эфа» же – обычная таблетка, которую легко замаскировать под любое лекарство, тот же аспирин, скажем. Препарат даже немного похож на аспирин. Он имеет кисловатый привкус.
– Ты пробовал наркотик?
– Да, один раз. И мне очень хотелось продлить удовольствие.
Бретон кивнул:
– С препаратом мне все понятно, непонятно другое, почему ты не направишь его в Россию? Через Туркмению это сделать не так сложно.
– Да нет, Ален, с юга продвигать наркоту в Россию с каждым годом все труднее. Потери таковы, что они практически сводят прибыль к нулю. Южное направление русские прикрыли. Реализовывать же «Эфу» в среднеазиатских республиках бывшего Союза невыгодно. Во-первых, местные наркоманы сидят традиционно на анаше, что выращивают на своих полях или берут дешево в Чуйской или Ферганской долинах. А во-вторых, у жителей этих республик просто нет столько денег, чтобы тратить их на новые наркотики. Поэтому мы решили организовать поставку «Эфы» в Европу.
Бретон рассмеялся:
– Интересно, о чем думали главы европейских стран, поддерживавших революционное повстанческое движение в странах Северной Африки и Ближнего Востока? Ну уж точно они не думали о том, что их вмешательство обернется наркотической экспансией против них самих.
– Европейцы пошли на поводу у США. И стали заложниками политики Вашингтона. Но шайтан с ними. Мы сейчас должны как можно быстрее перебросить крупные партии «Эфы» в Грецию, нестабильная ситуация в которой сыграет нам на руку. Но сначала направить службы борьбы с наркоторговлей Евросоюза по ложному следу, который открыл для них ты, Ален. Мы должны убедиться, что сброшенная в Лэнгли дезинформация сработала.
Бретон откинулся на спинку кресла:
– ЦРУ проглотит «дезу», Хайрулла. Мне интересно, Низар Аль-Галади догадается, что его банально подставляют?
– Я недавно разговаривал с ним. Он уверен, что мы ведем честную игру. Уже сегодня вечером в Ливию чартерным рейсом будет отправлена крупная партия продукции, имитирующей «Эфу», которую Аль-Галади должен на время попридержать на складах у Эль-Азизии. А дальше посмотрим, какие меры предпримет противник, в частности Управление по борьбе с наркотиками США и соответствующие службы Старого Света.
– Ну, если ЦРУ передает материалы по «Эфе» Управлению по борьбе с наркотиками США, то последнее, уверен, не станет делиться информацией с европейцами. И предпринимать ничего кардинального не будет. А станет также наблюдать за ситуацией, дабы оценить обстановку, просчитать степень угрозы, понять, против кого конкретно направлены действия наркоторговцев. И даже, возможно, пропустит товар в Европу. По большому счету, США интересует только собственная безопасность. Сильная, сплоченная Европа, да еще поддерживающая хорошие отношения с Россией, Вашингтону не нужна. Белый дом привык диктовать свои условия, а не выслушивать чьи-то, даже своих союзников.
– Но тогда тем более все должно сложиться превосходно. Пока Штаты будут устанавливать контроль над базой у Эль-Азизии, мы спокойно наладим основной маршрут из Сурта в Грецию, на Кипр и Крит. И даже на Балканы, постепенно захватывая рынки таких государств, как Испания, Италия, Франция, стран Бенилюкса.
Бретон прикурил сигарету:
– На словах все выглядит очень уж просто и легко.
– А ты знаешь, Эл, когда мы только планировали организацию наркотранзитов в Россию через Таджикистан, то эта затея многим показалась бредовой. И у скептиков были более весомые основания для сомнений, нежели в случае с Африкой. Граница между Таджикистаном и Афганистаном охранялась российскими пограничниками, их поддерживали войска мотострелковой дивизии, приданные ей авиация и артиллерия, путь лежал через неприступные перевалы и коварный Пяндж. Казалось, только сунься к реке – и тут же попадешь под огонь русских. Но маршруты все же открыли? А когда русские ушли, так вообще никаких проблем с переправкой опиума-сырца у нас не возникало. А в Ливии сейчас полная анархия. Границы открыты, бывшую Джамахирию заполонили представители всевозможных организаций и движений. Мы контролируем сейчас в Ливии более трети всех формирований так называемого Переходного национального Совета. Под нашим контролем такие стратегически важные города, как Бенгази, Мисураба, Сурт, Зувара. Наши позиции сильны в целом и в богатом нефтью регионе Ливии, Киренаике. А это и аэродромы, и порты. Мы не прекращаем деятельность в Тунисе, Египте, Сирии.
Бретон отложил сигарету, выпустив к потолку струю дыма:
– Так, уважаемый Хайрулла, у Талибана скоро для войны в самом Афганистане сил не останется.
– Останется. Нам хватит сил и для борьбы с армией западной коалиции. Тем более что так называемые силы по поддержанию мира обделались в Афганистане да и в Ираке по полной. И теперь только в высоких штабах думают, как вывести отсюда войска, сохранив лицо. Чтобы не получилось второго Вьетнама.
