Александр Тамоников
Танки в плен не сдаются
– Только давай без скандала и глупых вопросов. Я иду спать.
– Ты не забыла, что я в полдень уезжаю?
Надежда сморщила лоб.
– Уезжаешь? А, ну да, конечно, помню, но все потом, не сейчас.
Она, держась за стены, с трудом добралась до своей комнаты и, не раздеваясь, упала на диван.
Вот, значит, и весь пикник.
Иволгина обуздала ярость. Он поднял руку, но вовремя опомнился. Нельзя бить женщину, даже такую дрянь!
Станислав прошел на кухню, достал новую пачку сигарет, открыл ее, опять закурил. Так он промучился еще три часа.
Потом Иволгин принял душ, оделся, забрал сумку. В девять утра он вышел из квартиры и направился в часть.
На журнальном столике осталась записка:
«Ну и стерва же ты! Надеюсь, когда я вернусь, твоего духа здесь не будет. Прощай».
Капитан с трудом, но все-таки взял себя в руки. Все же он был старшим группы, отправляющейся в Сирию, и отвечал не только за себя.
Постепенно к Станиславу начали подтягиваться остальные члены группы. Первым явился задумчивый Рябинин, следом – бесшабашный Буренко. Второй экипаж пришел всем составом в одиннадцать часов.
В половине двенадцатого группа подошла к штабу. К ней вышел майор Дронов. Военнослужащие поприветствовали друг друга и прошли в кабинет для собраний.
Туда же пришел командир полка.
Он внимательно осмотрел офицеров и сержантов и заявил:
– Слава богу! Все наши герои вроде в порядке. – Подполковник повернулся к начальнику штаба и спросил: – Борис Степанович, что у нас с автобусом?
– Майор Кузнецов в парке. Он с ним занимается. Скоро должен подойти.
– Ну и ладно. Проводишь наших парней.
– Конечно, товарищ подполковник.
– Извините, но мне надо в штаб дивизии. Удачи вам в Сирии, ребята. Мы ждем вас живыми и невредимыми.
– Спасибо, товарищ подполковник, – за всех ответил Иволгин. – Вернемся, конечно. Куда ж мы денемся!
Командир полка пожал всем руки и ушел.
Ровно в полдень к штабу подъехал полковой «ПАЗ». Танкисты загрузились в него. На место старшего сел начальник штаба.
Водитель повел автобус к контрольно-пропускному пункту. Ворота открылись. «ПАЗ» выехал на площадку, от которой шла дорога к шоссе. Поселок Анинск оставался справа от нее.
На этой площадке стояли жены Быкова и Ступина с детьми. Они пришли проводить мужей и отцов, которые на пару минут вышли к ним из автобуса.
Иволгин посмотрел на них, тяжело вздохнул и отвернулся. Ему вспомнилась собственная жена.
До аэродрома они ехали час.
В 13:05 «ПАЗ» остановился у огромного «Ил-76». Рампа была открыта. Через нее на борт въезжали бронемашины, заходили люди в форме и в штатском, среди них несколько женщин.
Начальник штаба полка прошел к командиру экипажа, который со стороны наблюдал за погрузкой.
– Приветствую вас, майор! – сказал он.
– Взаимно.
– Начальник штаба танкового полка майор Дронов.
– Майор Иванов, командир этой вот ласточки. – Пилот указал на самолет.
– Я своих ребят привез.
– Понял уже. – Летчик открыл планшет, что-то посмотрел в нем, кивнул и заявил: – Пусть загружаются, как говорится, в порядке живой очереди.
– Когда вы будете в Хмеймиме?
– А вот такие вопросы задавать не принято, майор. Надо еще долететь. По плану прибытие у нас в восемнадцать тридцать по московскому времени. По местному на час позже. Летим через Иран, поэтому время в пути увеличивается. Через Турцию быстрее бы вышло, но такой маршрут был определен командованием.
– Долго.
– Ничего. Если все удачно сложится, то прибудем на место засветло, как раз к ужину. Но, повторяю, до места еще долететь надо.
– Понятно.
Начальник штаба посмотрел на своих танкистов, вышедших из автобуса, перевел взгляд на самолет. Очереди там уже не было.
Он подошел к подчиненным и сказал:
– Давай, парни, на борт! Удачи вам! Возвращайтесь.
Люди капитана Иволгина поднялись на борт, устроились на скамейке справа, напротив бронеавтомобиля «Тигр», надежно закрепленного в грузопассажирском салоне.
– Сколько лететь будем? – спросил Буренко.
Быков усмехнулся и ответил:
– Как взлетим, Миша, выйдет стюардесса в короткой до неприличия фирменной юбке и белоснежной рубашке, с огромным бюстом. Вот она-то и расскажет нам о полете. Потом ты, настоящий ВИП-пассажир, сможешь попросить ее принести шампанского и обязательно плед, чтобы ноги прикрыть.
– Ага! Дождешься.
– Хрен его знает, сколько лететь, – сказал Ивасюк. – Я по компу смотрел расстояние от Москвы до Хмеймима. По прямой выходит где-то две тысячи двести шестьдесят километров, может, немного больше. Крейсерская скорость нашего самолета – около восьмисот километров в час.
– Меньше трех часов получается.
– Было бы меньше, но прямой маршрут лежит через Украину. Сам понимаешь, что над ней мы точно не полетим. Значит, будет крюк. Так что можем и четыре часа добираться. Впрочем, какая разница? Главное, прибыть на место.
– Вот и я о том же, – сказал Буренко. – Что-то в последнее время опасаюсь я этих самолетов. Раньше садился в «Ту-154» спокойно, сейчас предпочитаю поезд. На нем-то уж точно доедешь до дома.
– Это называется аэрофобией. От нее лечение проходить надо.
Тут подал голос Иволгин:
– Ерунда все это. Самолет может грохнуться на землю, поезд – сойти с рельсов. Если человеку суждено умереть от старости или пули, то он не утонет и не разобьется ни на самолете, ни на машине, ни на поезде. А если кому свыше предписано склеить ласты в результате аварии, то он и на велосипеде может угодить в могилу.
– Спасибо, Стас. Ты меня успокоил, – заявил Буренко и вздохнул. – Кабы еще бы знать, кому что суждено.
– Не за что меня благодарить. Ты не разобьешься на самолете. Да и все мы, скорее всего, тоже. У нас, танкистов, хватает иных возможностей загнуться. Но все, хорош базарить. Не слышно ни черта.
К этому моменту разговаривать действительно стало труднее из-за шума двигателей, которые начали разгонять пилоты. Самолет вздрогнул, покатился по рулевой дорожке.
Буренко и Ступин смотрели в иллюминаторы.
«Ил-76» прошел какое-то расстояние, дважды повернул и остановился. Последовала короткая пауза, после которой взревели двигатели, вызывая легкую вибрацию всего корпуса. Разбег оказался коротким. Через минуту транспортник оторвался от бетонки, задрал нос, начал набор высоты и скорости.
Иволгин посмотрел на часы.
– Четырнадцать ноль пять, – сказал он. – Идем по графику, учитывая время рулежки и разбега.
Пару часов полет продолжался спокойно. Мерно гудели двигатели, за иллюминаторами виднелись сплошные белые облака, светило яркое солнце. Затем что-то изменилось, самолет стал снижаться, отворачивать влево. За бортом заметно потемнело.
– Мы вроде бы должны без промежуточной посадки лететь, а почему-то снижаемся. Может, неисправность какая возникла? Вроде как двигатели по-другому воют, с каким-то надрывом, – проговорил Буренко.
Ступин, задремавший и разбуженный товарищем, сказал:
– Да успокойся ты. Летуны знают, что делать.
– Конечно, знают. А если сломалось что-то?
– Тогда самолет скоро врежется в землю, и нас торжественно похоронят на Аллее Славы в Анинске. Даже взвод назначат для прощального салюта. Оркестр гимн сыграет.
– Да пошел ты!.. Шуточки у тебя дурацкие.
– Что вы там загалдели? – спросил Иволгин.
Буренко пересел к нему и сказал:
– Видите, товарищ капитан, как темно за иллюминатором. Турбины воют как-то странно. Мы почему-то снижаемся.
– Не только снижаемся, но и уходим в сторону. И что?
– Как бы не того!..
– Что не того?
– Не грохнуться.
– Не волнуйся. Ты в любом случае выживешь.
– Это почему?
– Догадайся сам.
– Да ну вас всех! – заявил Буренко, сел на свое место, обреченно вздохнул и уставился на корпус бронемашины «Тигр».
Из кабины пилотов вышел член экипажа, прошагал по грузовому отсеку, посмотрел показания приборов у бортовой двери, что-то переключил. Все его движения были спокойными и уверенными.
Он посмотрел на пассажиров, понял, что некоторые из них изрядно испуганы, улыбнулся и проговорил:
– Не волнуйтесь, товарищи. Мы пытаемся обойти обширный фронт грозовых облаков. Если сделать это не удастся, то нас немного потрясет. Вашей безопасности ничего не грозит. Это штатная ситуация.
Услышали слова пилота и танкисты.
Ступин посмотрел на Буренко и заявил:
– Ну вот! Штатная ситуация.
– Летуны всегда пассажиров успокаивают. Им так положено.
– Да, не знал я, что можно так бояться.
– Я всего лишь опасаюсь.
Тут самолет довольно сильно тряхнуло, и за иллюминаторами сразу же началось светопреставление. Молнии сверкали совсем рядом с самолетом. Он то поднимался, то проваливался в воздушные ямы. В салоне погас свет. Замигала красная лампочка над дверью пилотской кабины.
– Вот вам и штатная ситуация! – воскликнул Буренко. – Попадет молния в корпус, сгорит электроника, и все, прилетели. Господи, спаси и сохрани!
– Жаль, памперсы ты не взял. Они бы тебе, Миша, сейчас ой как пригодились бы, – заявил Ступин.
– Отвали!
Тряска и вспышки за иллюминаторами прекратились так же неожиданно, как начались. Самолет начал набор высоты. Какое-то время темнота за бортом сохранялась. Затем вновь засветило солнце, внизу появилось безграничное облачное поле. Включился внутренний свет.
Ступин настроился достать Буренко, но его осадил Быков:
– Коля, прекращай! Грех смеяться над больным человеком.
– Посмотрю я на тебя в Сирии, когда нам боевые задачи решать придется, – проговорил Буренко.
– Отставить разговоры! – заявил Иволгин. – Всем отдыхать. Никто не знает, что нас ждет ночью. Мягкая постель в уютном модуле или марш по пустыне.
В связи с отклонением от курса «Ил-76» вышел к базе Хмеймим с отставанием от графика. В 19:47 его шасси коснулось бетонки. Самолет пробежал немного больше километра и остановился у центра управления полетами. Медленно открылась рампа.
Член экипажа вышел в грузопассажирский отсек и распорядился:
– Выход через рампу. Сперва люди, потом выгрузка техники. Начали!
Танкисты загружались на борт последними, поэтому вышли на бетонку первыми.
Быков посмотрел на друзей и заявил:
– А здесь не так жарко, как я думал. И тридцати градусов не будет.
– Какие тридцать? – воскликнул оживший Буренко. – Тут и двадцати пяти нет.
– Да закончите вы ненужные споры! – потребовал Иволгин. – В полете надоели.
Сержанты замолчали.
К танкистам подъехали микроавтобус и «Тигр».
Из бронеавтомобиля выбрался человек в тропической форме, подошел к группе.
– Я заместитель главного военного советника в Сирии, полковник Веденко Анатолий Иванович, – представился он и спросил: – Кто из вас капитан Иволгин?
– Я, товарищ полковник, – ответил Станислав.
– Очень приятно. – Полковник поприветствовал всех танкистов, указал на микроавтобус и сказал: – Это для вас. Загружайтесь. Сначала проедем в столовую, где вы поужинаете. Затем отправимся в модуль. Там проведете ночь.
– Из этого следует, что сегодня мы остаемся на базе, – сказал Иволгин и осведомился: – Надолго, товарищ полковник?
– А что, не терпится в бой? – с улыбкой спросил заместитель главного военного советника.
– Не сказать, что не терпится, но и находиться в неведении не хочется.
– Задачу я вам поставлю завтра. Прошу в микроавтобус.
Офицеры и сержанты проехали в столовую. Там они сразу же убедились в том, что кормили на базе гораздо лучше, чем у них в гарнизоне.
Приятно удивил танкистов и модуль, разделенный на отсеки, рассчитанные на три человека. В них было все, что необходимо для нормальной жизни. Туалет, душевая кабина, кухонный, гостевой и спальный блоки. В гостевом стояли диван, два кресла, небольшой столик, на стене висела панель плазменного телевизора.
Иволгин указал на нее и осведомился:
– Работает?
– Здесь, капитан, работает все, – ответил полковник.
– А мобильная связь? – поинтересовался Быков.
– Желаете позвонить близким? – спросил Веденко.
– Так точно!
– И мобильная связь есть, но только тогда, когда в воздухе нет самолетов. Во время полетов средства радиотехнического обеспечения создают сильные помехи.
– Сейчас вроде не летают.
– Да, – подтвердил полковник. – На сегодня пилоты свои задачи выполнили. Но из модуля звонить не советую. Лучше выйти из здания.
– Понял. Так и сделаю.
– Завтрак для вас в восемь ноль-ноль. Где столовая, надеюсь, запомнили. На довольствие вы поставлены, так что смело идите туда. В девять часов постановка задачи в моем кабинете. Я встречу вас после завтрака и проведу в штаб, – проговорил полковник. – Вопросы ко мне?
– Танки экспортного исполнения или обычные? – поинтересовался Иволгин.
– Обычные, – ответил полковник.
– Мы будем подчинены сирийскому командованию?
– Об этом завтра.
– Понятно. У меня больше вопросов нет.
Полковник посмотрел на остальных танкистов.
– Нет никаких вопросов, – заявил Ивасюк.
– Тогда честь имею! – сказал Веденко и ушел.
Танкисты вышли на площадку перед модулем, где в отличие от их полка имелась действующая курилка. Они сели на скамейки, курящие задымили.
Быков ушел за здание, звонить жене. За ним потянулся Ступин.
– А что? Здесь очень даже неплохо. Чистенько, аккуратно, кондиционеры работают. Спутниковое телевидение наверняка показывает западные каналы. Да и температура терпимая, всего-то градусов двадцать, – проговорил Рябинин.
– Восемнадцать, – уточнил Ивасюк. – У входа термометр висит. Я посмотрел.
– У нас под Москвой жарче. А говорили, что тут настоящее пекло.
Иволгин бросил окурок в центр курилки, в бочку, закопанную в землю.
– Это здесь. Южнее теплее. И чем дальше, тем круче, – произнес он.
– Интересно, куда отправят нас? Я бы не прочь и тут перекантоваться, – заявил Ивасюк.
– Завтра узнаем, – сказал Иволгин, встал и распорядился: – Все, парни! По отсекам. Душ, телевизор, отдых, отбой в двадцать два часа. Никакого брожения по базе. Мы на боевом выходе. Об этом надо помнить всегда.
Глава 3
Двадцать восьмого июля танкисты встали в семь утра. Иволгин побрился, принял душ и вышел на улицу, в курилку. Через сорок минут танкисты отправились в столовую.
По пути Иволгин спросил Быкова:
– Дозвонился вчера?
– Да. Скажу тебе, что связь была очень даже неплохой. У нас в Подмосковье она иной раз гораздо хуже.
– Как там Света, Егор?
– Еще не осознает, что я так далеко от нее.
– Ничего, привыкнет. Про… мою не говорили?
– Нет, – ответил Быков.
Он не хотел огорчать Станислава. На самом-то деле Света сказала ему, что за Надеждой вновь приезжал мужчина на внедорожнике. В это время жена Быкова находилась рядом с КПП и увидела все это.
– Сам понимаешь, Стас, не до того.
Иволгин кивнул.
– Понимаю, конечно.
– А почему ты не позвонил?
– Не хочу.
Группа подошла к столовой, у которой прогуливался полковник Веденко.
Он поприветствовал танкистов и сказал:
– Так складывается, что я не могу ждать вас. Посему после завтрака следуйте в штаб. Дежурному скажете, что ко мне, дневальный проводит до кабинета. Я должен кое-кого встретить.
– Понял вас, товарищ полковник, – ответил Иволгин.
После завтрака группа прошла в штаб. Дежурного не было. Его помощник вызвал дневального, который провел офицеров и сержантов на второй этаж, где находился кабинет заместителя главного военного советника. Иволгин постучал, приоткрыл дверь и спросил:
– Разрешите, товарищ полковник?
Веденко сидел за столом совещаний в компании еще троих офицеров. Один из них был в сирийской форме.
– Да, проходите, – ответил полковник.
Офицеры, находившиеся в кабинете, встали. Веденко представил их танкистам. Это были военный советник майор Петренский Андрей Васильевич, командир экипажа вертолета «Ми-8» капитан Егоров Павел Сергеевич и начальник штаба сирийского танкового батальона капитан Хамид Кальма.
После взаимного приветствия все кое-как разместились за небольшим столом.
Полковник Веденко взглянул на Иволгина и спросил:
– У вас в группе, капитан, все здоровы?
– Так точно!
– Готовы к решению поставленных задач?
– Странный вопрос, товарищ полковник. Конечно готовы.
– Хорошо, тогда слушай приказ. – Веденко разрешил участникам совещания сидеть.
Они просто не смогли бы встать, не опрокинув стулья.
Сам полковник поднялся и проговорил:
– Танковой группе в составе двух экипажей на вертолете капитана Егорова убыть в расположение отдельного сирийского танкового батальона, который дислоцируется у поселка Мустан. Это в двадцати километрах западнее города Хомс. Расстояние от базы до места дислокации батальона составляет сто сорок километров. «Ми-8» за час доставит туда вас, капитана Хамида Кальма и майора Петренского. Далее выполнение задач, которые будут определены командиром батальона майором Ахмадом Маси совместно с советником майором Петренским. Скажу сразу, легкой прогулкой данная командировка не будет. Придется вам, товарищи танкисты, повоевать, поддержать наших сирийских друзей. – Полковник взглянул на начальника штаба танкового батальона и спросил: – У вас, капитан, есть что сказать экипажам?
– Так точно, товарищ полковник! – Сирийский капитан попытался встать, но был остановлен жестом Веденко. – Однако считаю, что это целесообразней сделать в батальоне.
– Хорошо. Прикрытие вам обеспечит «Ми-24». Вылет в десять ноль-ноль. Прошу не забывать, что вы здесь представляете не только российские танковые войска, но и все наше государство. Надеюсь, вы успешно решите все поставленные задачи. Вопросы ко мне есть?
Иволгин поднял руку.
– Да, капитан?
– Экипировка, оружие?.. – осведомился Станислав.
– Все на месте, в батальоне.
Майор Петренский добавил:
– Это на мне, капитан.
– Вопросов больше нет.
– Майору Петренскому остаться, остальных не смею задерживать. Удачи!
Выйдя из здания, Иволгин обратился к начальнику штаба сирийского танкового батальона, который неплохо говорил по-русски:
– Капитан, у меня вопрос.
– Да, конечно. Можете обращаться ко мне по имени, Хамид. Не имею ничего против и общения на «ты».
– Хорошо. Давай так, Хамид. Вы получили четыре «Т-90»?
– Да.
– Экипажи?..
– Два наших, которые готовились в подмосковном учебном центре.
– Где конкретно?
– Насколько помню, у поселка то ли Гуново, то ли Гупово.
Иволгин кивнул и уточнил:
– Груново. Полигон Груны. Мы его так называли. Как оцениваешь уровень подготовки своих экипажей?
Сирийский капитан улыбнулся и ответил:
– Конечно, они далеко не такие профессионалы, как вы, но подготовлены неплохо. Насколько я могу судить, лучше других экипажей. У нас ведь, как у вас говорят, с техникой сборная солянка. Есть «Т-72» и «Т-62». Вот сейчас получили взвод «Т-90». На него у нас особые надежды и планы.
– Ваш батальон уже решал сложные боевые задачи?
– В основном мы поддерживаем пехоту, выделяем на это от одного танка до роты. Сейчас наша дивизия ведет наступление на Байар. Когда-то это был цветущий город. Теперь боевики превратили его в самую настоящую крепость. Вторую неделю не можем не только взять, но и даже вплотную подойти к реке, на берегу которой он стоит. Поэтому крупное бандформирование полевого командира Ибрагима аль-Зара и сегодня имеет возможность получать боеприпасы, продукты.
– А что, так сложно ликвидировать переправу? – спросил Иволгин.
– Да, очень сложно, капитан. Мы не смогли подойти к ней ближе десяти километров с обеих сторон реки. Боевики организовали там эшелонированную оборону, подходы густо заминировали. Несколько попыток прорваться закончились большими потерями. Поэтому нам пришлось оставить эту затею.
– А наши ВКС что делали?
– Применение авиации исключено.
– Это почему?
– Аль-Зар в Байаре держит в заложниках до пятисот человек гражданского населения. Это официальные цифры. На самом деле сугубо мирных граждан в городе гораздо больше. По нашим данным, полученным от нескольких человек, сумевших сбежать из города, там у боевиков до тысячи заложников.
– Но переправа-то не в самом городе.
– Верно, однако аль-Зар хитер и коварен. Когда к противоположному берегу подходят колонны с боеприпасами и продуктами, в которых тоже есть заложники, этот пес на каждый понтон, плот, в любую лодку сажает женщин и детей.
– Понятно.
– Вот так. Подходили штурмовики «Су-25» и вертолеты «Ми-24», кружили и не атаковали ни разу. Ваши летчики, в отличие от американцев, не бомбят и не обстреливают такие цели, где есть заложники. Наши пилоты поступают точно так же.
Иволгин закурил, угостил и капитана. Тот с удовольствием принял сигарету.
– Значит, мы будем пробивать оборону противника у этого самого Байара? – спросил Станислав.
– Конкретную задачу мы обсудим в штабе батальона. Сегодня командир в дивизии согласовывает план предстоящих действий. Вечером узнаем, что будем делать. Возможно, попытаемся выйти на тот берег и заблокировать город. Слишком дорого даются дивизии попытки овладеть им.
– Ясно.
– Кстати, у нас в батальоне медицинской частью руководит ваша землячка.
Иволгин посмотрел на сирийского капитана и спросил:
– В каком смысле?
– В прямом. Это Ольга Русанова, по образованию хирург. Ее очень ценят у нас. Врач, как говорится, от бога, многих наших раненых подняла на ноги.
– А как она оказалась у вас? Прикомандирована?
– Нет. Байар игиловцы взяли в прошлом году, когда ваша авиация больше была занята в районе Алеппо. Ольга Владимировна тогда работала в больнице города.
– Замужем за сирийцем?
– Нет. Точнее, там было так. Ее родная сестра, старшая, была замужем за сирийцем. Ольга Владимировна прилетела из России проведать ее. Это еще до большой войны произошло. Она задержалась. В больнице в то время оставался один хирург, он не справлялся. Ну а потом, когда игиловцы как саранча стали захватывать территории, улететь уже не смогла. Она выехала из Байара вместе с семьей сестры. Колонна беженцев попала под обстрел боевиков. Сестра, муж и двое их детей погибли. Ольга Владимировна чудом выжила, как-то сумела пробраться к позициям правительственной армии. Она могла через Дамаск вернуться в Россию, но решила остаться. Так сказать, продолжить дело сестры. Ее сначала направили в госпиталь, затем – в дивизионный медсанбат. Ну а потом, когда был сформирован наш батальон, она попала к нам.
– Да уж, – проговорил Иволгин. – Не самая веселая история.
– Конечно, – согласился Кальма. – Печальная и в то же время поучительная. Показывающая дух русских людей.
– Ну да. А сколько танков в батальоне?
– «Т-62» – двадцать шесть, десять – «Т-72». А теперь еще и четыре «Т-90».
– Сорок танков, полноценный батальон. Часть в поле стоит?
– Нет, на окраине поселка Мустан. Раньше там дислоцировался инженерно-саперный батальон, теперь наш, танковый.
– Значит, есть и казармы, и дома офицерского состава.
Капитан вновь улыбнулся и заявил:
– У нас есть все, что должно быть в настоящей части. И штаб, и казармы, и военный городок. Столовая, склады, парк боевых машин.
– В общем, все так, как и положено, да?
– Да, но это у нас. Три механизированных полка нашей дивизии рассредоточены непосредственно у Байара. Там же стоят артиллерийский дивизион и реактивная батарея. Роты тылового обеспечения находятся при штабе дивизии. У нас в полках по шестьсот-восемьсот человек. В батальонах по десять-двенадцать боевых машин пехоты. Только мы укомплектованы по полному штату. Еще вопросы ко мне есть, капитан?
– Пока нет. Что хотел на данный момент, то я уже узнал.
– Тогда пойдем к вертолетной площадке.
Иволгин посмотрел на часы. Было 9:40.
– Да, пора уже, – сказал он.
Танкисты, отдыхавшие в тени густых деревьев, двинулись следом за сирийским капитаном и Иволгиным к вертолетной площадке. На ней стоял «Ми-8». Двигатель уже был запущен. Несущий винт медленно вращался.
Командир экипажа ждал своих пассажиров у выставленного трапа, отошел в сторону, указал на открытую дверку и заявил:
– Прошу, господа. Карета подана.
Офицеры и сержанты поднялись на борт. Там находились сирийские солдаты, небольшое пополнение, прошедшее подготовку здесь, на базе Хмеймим. В основном это были ремонтники.
В 9:50 подошел военный советник майор Петренский и тоже устроился в пассажирской кабине вертолета.
Через десять минут «Ми-8» поднялся в воздух и взял курс на город Хомс, западнее которого находился поселок Мустан, конечный пункт полета.
Спустя несколько минут танкисты в иллюминатор увидели «Ми-24». Он шел чуть выше, в стороне, синхронизировав скорость с «Ми-8». На подвеске контейнеры с неуправляемыми авиационными ракетами. Впрочем, они были установлены и на подкрылках транспортного вертолета.
Когда танкисты загружались на борт, все они чувствовали себя нормально. Но через полчаса полета лицо Рябинина покрылось испариной, хотя в грузовом отсеке было не жарко. Старший лейтенант весь как-то поник, часто кашлял.
Иволгин подсел к нему и спросил:
– Что с тобой, Рома?
– Черт его знает. Вчера был в порядке, с утра вроде тоже ничего, только слабость какая-то появилась. Думал, пройдет, ан нет. Сейчас дыхалку словно перекрыло, нос забился, кашель бьет. Да и жарко мне, командир.
Иволгин приложил руку ко лбу наводчика-оператора.
– Да у тебя температура, Рома.
– Серьезно?
– Куда уж серьезней. Причем температура высокая.
– Весьма кстати!
– Где ты умудрился простудиться?
– Галька подкашливала, в нос то и дело лекарство какое-то капала, когда я в крайний раз с ней был. Мог от нее заразиться.
– Да, именно этого нам как раз и не хватало. Придется тебя в медсанчасть сирийского батальона отряжать.
– Само пройдет, командир.
– Это врач определит. Кстати, медсанчастью у сирийцев заведует наша землячка.
– В смысле?..
– Русская женщина. Хирург. Это долгая история. В санчасти ты все узнаешь, если захочешь.
Начальник штаба сирийского батальона увидел, что с одним из российских офицеров происходит что-то неладное, подсел к ним и спросил:
– У вас проблемы, господа?
Иволгин указал на Рябинина и произнес:
– Да вот приболел старший лейтенант.
– Плохо. Он же наводчик основного экипажа, не так ли?
– Да. Заменить его можно легко, а вот как здоровье поправить?
– Ольга Владимировна быстро на ноги поставит. Значит, сразу по прибытии старшего лейтенанта в санчасть отправить?
– Да.
Весть о заболевании Рябинина распространилась среди всех пассажиров вертолета. Иволгин посоветовал им держаться подальше от страдальца. Кто знает, что за болезнь зацепил Рябинин. Ладно, если простуда, привезенная из России, а вдруг какая-нибудь местная зараза?
Вертолет тем временем сбросил скорость, начал снижение. «Ми-24» сопровождения, наоборот, поднялся и встал в круг, сканируя местность у поселка Мустан. «Ми-8» же в 11:02 мягко опустился на бетон.
Начальник штаба батальона тут же связался с санчастью.
Как только танкисты и пополнение выгрузились, к вертолету подошла миловидная женщина лет тридцати с шикарными черными волосами, уложенными в скромную прическу.
Она поприветствовала офицеров и сержантов, взглянула на начальника штаба и спросила:
– Где больной, Хамид?
– Да вот он, милая дама, – ответил капитан Иволгин и указал на Рябинина. – Что-то расклеился.
Женщина сказала просто, без всякого намека на кокетство:
– Я, товарищ капитан, здесь не милая дама, а доктор Русанова.
– Но вы действительно очень красивы.
Женщина отчего-то вздохнула, подошла к Рябинину и спросила:
– Вы сами до санчасти дойти сможете? Это недалеко.
– Конечно смогу. Не на носилках же меня туда тащить, – заявил Роман и закашлялся.
Русанова повернулась к Иволгину и осведомилась:
– Кто проводит вашего офицера?
Иволгин кивнул на механика-водителя Буренко и сказал ему:
– Ступай, Миша, с доктором и Ромой. Я решу вопросы с обустройством и подойду.
– Есть, командир!
Доктор, Рябинин и Буренко пошли по тенистой аллее, в конце которой виднелось старое одноэтажное здание.
К Иволгину подошел советник и спросил:
– Не успели прибыть в часть и уже понесли потери, да, капитан?
– Да какие потери, товарищ майор? Простудился наводчик. Сделают ему пару уколов, выпьет таблеток и будет в норме.
– Не скажи. Тут можно такую болезнь поймать, о которой в России и не слышали. Будем надеяться, что это всего лишь простуда.
Командир экипажа «Ми-8» сдвинул блистер и спросил:
– Вы разгрузились, парни? Я могу возвращаться?
Советник махнул ему рукой и сказал:
– Давай, Паша. Спасибо тебе. Счастливого полета.
– Тогда от винта!
Офицеры и сержанты сошли с площадки.
Вертолет разогнал винт, а с ним и облако пыли. Он оторвался от бетонки, с небольшим креном и набором высоты двинулся в обратный путь. Его прикрывал «Ми-24», круживший в небе.
К начальнику штаба подбежал солдат, что-то доложил, выслушал какое-то распоряжение и унесся обратно.
Начальник штаба повернулся к россиянам и проговорил:
– Так, парни, сейчас пройдем в дом, который оборудован для приема командования и советников, в общем, дорогих гостей. Я покажу вам ваше временное пристанище. Командир батальона позвонил дежурному, сообщил, что будет здесь около двадцати часов. Поэтому совещание у нас начнется после ужина. Пока устраивайтесь, отдыхайте.
– Нам надо бы технику посмотреть, – сказал Иволгин.
Капитан Кальма улыбнулся и заявил:
– Узнаю русских. Конечно. Но сначала устройтесь, отдохните. Потом заместитель по вооружению покажет вам танки. На совещании познакомитесь с нашими экипажами «Т-90». Впрочем, не думаю, что майор Маси, командир батальона, привезет какую-то срочную задачу. Значит, все остальные дела, кроме совещания, можно перенести и на завтра. Но посмотрим попозже.
Тут голос подал сержант Ступин:
– А у вас ничего, настоящая войсковая часть. Духи наверняка о ней знают.
– Духи – это боевики?
– Да, боевики.
– Конечно знают.
– Странно, что они не обстреливают вас. Или все же снаряды и мины иногда залетают к вам?
– Раньше, как только встали тут, обстрелы были почти ежедневно, большей частью из минометов и пулеметов, установленных в кузовах пикапов, которые кружились вокруг днем и ночью, – сказал начальник штаба. – Но затем, когда общая линия соприкосновения была отодвинута к реке, обстрелы прекратились. Ближайшие позиции противника находятся у Байара. Ибрагим аль-Зар имеет там взвод «Градов», минометы, самоходные артиллерийские установки. Но они не достают до нас, так как расстояние от Мустана до Байара по прямой составляет сорок восемь километров. Боевики же в «Градах» используют осколочно-фугасные снаряды, дальность полета которых не превышает двадцать один километр. На такое же расстояние бьют и «Акации». Ну а о минометах речи нет. Мобильные группы боевиков с началом нашего наступления у поселка не появляются. Так что сейчас мы находимся в относительной безопасности. Единственная реальная угроза – это авиация западной коалиции. Она иногда совершает так называемые ошибки, наносит довольно серьезные удары по нашим позициям. Мы не застрахованы от того, что однажды нас вдруг, естественно, по досадному недоразумению, не атакуют американские самолеты или беспилотники. Хотя в последнее время они сюда, я имею в виду наш район, не залетают. Скорей всего, из-за того, что дивизия получила российские комплексы «С-300», а это не шутка. Но давайте не будем терять время, господа. Прошу за мной.
