Александр Тамоников
Халхин-Гол. Граница на крови
– Это бьют наши «дегтяри».
– Хорошо, что японцы пока станковый пулемет не установили на ближнюю сопку. Тот наделает дел.
Гранатометчиков пограничники заметили поздно. Японцы сумели незаметно подобраться к передовой линии обороны заставы. На позиции, занятые монгольскими бойцами, полетели гранаты с длинными ручками. Взрывы накрыли позиции двух отделений. Раздались крики, стоны. Одна граната разорвалась в пяти мерах от окопа начальника заставы и советского военного советника. Они успели пригнуться, и осколки веером прошли поверху.
– Только этого счастья нам сейчас как раз и не хватало, – сбрасывая с себя пыль, проговорил Шагаев. – Отдельные группы противника подошли вплотную к рубежу обороны. Их надо немедленно уничтожить. Иначе они перебьют нас, и тогда против японцев останется только сержант Арат со своими солдатами.
Прогремели еще шесть разрывов.
– Бойцы, по противнику, подошедшему к заставе, огонь! – выкрикнул капитан Гандориг.
Хорошо, что не пострадал пулеметчик. Ударил «дегтярь», застучали винтовки. Взрывы тут же прекратились. Из окопа выскочил заместитель начальника заставы и принялся палить из ТТ.
– Куда, Торхан? Назад!
Старший лейтенант отстрелял обойму, умудрился не получить пулю с сопок и упал в укрытие.
Наступила тишина, такая неожиданная и звонкая после бешеного грохота. Первыми перестали стрелять японцы. Потом и монгольские командиры отделений отдали приказ на прекращение огня.
Старшина, находившийся в соседней траншее, крикнул начальнику заставы:
– Капитан, к сопкам следуют трое японцев, тащат на себе четвертого.
Гандориг приподнялся в траншее, но так, чтобы его невозможно было достать с высот, и увидел двух японских солдат, скорее всего мертвых. Они лежали без движения метрах в тридцати от него. Трое с раненым были недалеко, но ближе к сопкам, нежели к линии обороны пограничников.
Старший лейтенант Бержингин крикнул:
– Командир, добьем японцев на плато!
– Отставить, старший лейтенант! Ты еще не все патроны израсходовал?
– Обойма осталась.
– Вот и побереги ее.
Шагаев приложил к глазам бинокль и осмотрел вершины сопок. Там вроде бы никого не было.
Гандориг сделал то же самое, а потом спросил советника:
– И что это значит, Алтан?
– Это значит, что подразделение противника выполнило свою задачу и начало отход, – ответил старший лейтенант.
– Тогда преследуем их?
– Это бесполезно. Японцы явно действовали по четко организованному и продуманному плану, который предусматривает быстрый и скрытный отход. Мы можем пристрелить трех их солдат, да и четвертого, которого они тащат, но не более того. Стоит ли тратить на них патроны, когда неизвестен основной замысел противника? Японцы не стали бы перебрасывать сюда людей для одной атаки. Они явно задумали что-то еще. Неизвестно, какими силами. Все, что мы сейчас должны и можем сделать, так это занять сопки и разместить на них усиленный наряд, то есть два отделения.
– С одним пулеметом?
– Если у тебя есть еще, то с несколькими.
– Ты прекрасно знаешь, у нас всего три пулемета было. Два из них захватили японцы у сопок.
– Тогда и говорить не о чем.
Гандориг жестом подозвал к себе командиров отделений. Они подошли к нему, и он приказал им доложить о потерях.
Выступил вперед сержант Барлас Гонгор:
– У меня двое погибших, двое раненых.
– Тяжелые? – спросил Гандориг.
– Ранения средней тяжести. Жить будут, но сейчас не вояки.
Начальник заставы перевел взгляд на командира третьего отделения сержанта Нарата Мурута.
Тот доложил:
– У меня тоже двое убитых на позиции, двое раненых, способных продолжать бой. Погибли два подносчика пищи.
– А что санинструктор?
– Оказывает помощь.
Командира четвертого отделения Арата Мунхбая спрашивать не стоило. Его отделение не участвовало в перестрелке, значит, не понесло потерь.
Гандориг чуть помолчал и проговорил:
– Так что мы имеем? Первое отделение погибло в полном составе, во втором в строю осталось шестеро, в третьем, с учетом легкораненых, столько же. Еще десять бойцов четвертого отделения. Со связистом, санинструктором, поваром, командным составом двадцать девять человек из штатных сорока шести. Плюс советник. Подтвержденные потери японцев – двое убитых, один раненый. Если и были другие, то мы про них не узнаем. Из вооружения мы потеряли два пулемета, не исключено, что японцы забрали и винтовки с сопок. Да, повоевали! Вот тебе и спокойная обстановка. Еще мост уничтожен. – Он взглянул на Шагаева. – Не напрасно тебя, старший лейтенант, терзала тревога. Мне стоило бы прислушаться к твоей интуиции, да чего уж теперь.
Начальник заставы приказал двум поредевшим отделениям занять сопки под прикрытием единственного ручного пулемета.
Это было сделано довольно быстро. На сопках бойцы нашли изуродованные трупы своих товарищей. Убитых японцев там не было. Четверо их солдат, один из которых был ранен, тоже успели уйти. В принципе контроль на линии границы был восстановлен. Однако произошло это только благодаря тому, что японцы сами отошли от нее. Почему они сделали это, было непонятно.
Начальник заставы прошел к телефону и приказал сержанту:
– Связь с начальником отряда, затем с соседней заставой.
– Начальник второй заставы выходил на связь. Я ответил, что вы, товарищ капитан, не можете говорить, доложил ему обстановку. Да капитан Дигуун и сам все хорошо видел.
– И не поддержал нас огнем? – воскликнул Шагаев.
– У него своя зона ответственности, – сказал Гандориг.
– Начальник отряда на связи! – доложил сержант.
Капитан взял трубку.
– «Крепость»!
– Это я уже понял, – прорычал подполковник. – Что у вас?
– Мы заняли наши высоты.
– Вот как? – Голос начальника отряда сразу смягчился. – Значит, можете, когда вас берут за одно место. Выбили-таки японцев. Сколько их было? Какое вооружение? Пленные есть?
Начальник заставы вздохнул и заявил:
– Мы не выбивали японцев с высоты. Они сами ушли.
– Как ушли? Куда ушли?
– Скорей всего туда, откуда подходили к заставе.
– Но потери-то они хоть понесли?
– Я видел двух убитых у заставы, одного раненого японцы утащили с собой. Но потери у них могут быть и бóльшими. От заставы они не могли вынести убитых, а с сопок – вполне.
– Значит, так. Подашь рапорт, в нем укажешь, что личный состав в упорном бою выбил японцев с высот, захваченных ими. Они понесли значительные потери. Сколько у тебя убитых?
– Шестнадцать бойцов. Ранены четверо, двое из них легко.
– Значит, шестнадцать убитых и четверо раненых, двое из которых могут оставаться в строю?
– Так точно.
– В рапорте укажешь, что японцы потеряли убитыми более десятка солдат, столько же раненых.
– Но, товарищ подполковник, мы даже не знаем, сколько их было.
– Пусть взвод. Большее по численности подразделение к границе скрытно не подошло бы. А это до тридцати человек. Нормальные потери в наступлении при хорошо организованной обороне. У нас многовато, но война есть война. Сыграли свою роль фактор неожиданности и песчаная буря.
– Не было песчаной бури.
– Ты не понял меня? Да, у тебя в зоне ответственности не было ничего такого, произошло рядом, в двух километрах. Кто это проверит? Ты только бойцов своих предупреди. Впрочем, спрашивать их, кроме меня, некому. Этот рапорт доставить в штаб отряда немедленно с посыльными. Пусть они же заодно проверят линию связи.
– Но если говорим, то это значит…
– Ты понял меня?
– Так точно! Один вопрос разрешите?
– Давай свой вопрос.
– Пополнение будет?
– Придется дать тебе людей, но учти, у меня в Номане не полк и даже не батальон, а всего один резервный взвод охранения. Есть бронемашины, но посылать их к тебе не вижу никакой необходимости. Насчет солдат решим вопрос. Что еще?
– Боеприпасы.
– Что сможем, подбросим. Все?
– Так точно!
– Жду рапорт. Конец связи!
– Конец. – Гандориг взглянул на военного советника и спросил: – Ты ведь понял смысл нашего разговора?
– Да.
– Я должен подтасовать факты!
– А иначе, Амгалон, ты можешь загреметь под трибунал. Начальник отряда этим рапортом выгораживает тебя. В конце концов, мы же не знаем, какие потери понесли японцы? Может, ровно такие, как сказал Гэлдэр?
– Составлю рапорт и отправлю посыльных.
– Ну а я попытаюсь дозвониться до главного военного советника. Из отряда вряд ли стоит ожидать пополнения боеприпасов, которое крайне необходимо.
– Это так!
– И еще подумай, не выдвинуться ли нам на восточные высоты, откуда атаковали японцы.
– Но это же нарушение границы!
– А разве японцы не нарушили ее?
– Это требует согласования с тем же начальником отряда.
– Согласовывай.
Начальник заставы сел за стол, стоявший в штабной палатке, а военный советник подошел к связисту и сказал:
– Попробуй связаться с главным штабом.
– Кого запросить?
– Главного советского военного советника комбрига Кочанского или любого его заместителя.
– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!
Глава 2
На то, чтобы выйти на главный штаб, у сержанта Карандана ушло минут десять. Он упорно пробивался туда через коммутаторы пограничного отряда и управления и наконец протянул трубку советскому военному советнику.
Тот принял ее и сказал:
– Я старший лейтенант Шагаев, первая погранзастава Номанского погранотряда. С кем говорю?
– Помощник дежурного по штабу.
– Вы можете соединить меня с комбригом Кочанским?
– Нет, он в частях.
– А кто вместо него?
– Минуту.
Вскоре в трубке раздался знакомый голос:
– Алтан, ты?
– Подполковник Смирнов?
– Он самый. Здравствуй, дружище. Так ты, оказывается, тоже в Монголии. А я смотрел списки, тебя не видел. Давно тут?
– Месяц.
– Понятно, не успели писари внести. Тут, в штабе, бардак полный.
– А вы-то как оказались в Монголии?
– Так же, как и ты. Назначен в штат главного военного советника, являюсь его заместителем.
– Может, еще свидимся.
– Почему нет?
Подобное достаточно простое общение обусловливалось тем, что подполковник Смирнов Андрей Андреевич в Союзе служил начальником погранотряда, в состав которого входила застава Шагаева. Они хорошо знали друг друга, поддерживали дружеские отношения. Смирнов выгодно отличался от многих старших офицеров тем, что никогда не кичился своим званием и должностью, позволял себе называть подчиненных по имени, в неофициальной, естественно, обстановке.
– Ты чего, Алтан, к комбригу пробивался?
– Тут такое дело, Андрей Андреевич… – Шагаев довел до подполковника суть событий последних суток, потом сказал: – Таким вот образом мы потеряли не только людей, но и оружие, а конкретно два пулемета Дегтярева, и истратили более половины боекомплекта. Начальник отряда подполковник Гэлдэр обещал прислать людей и боеприпасы. С первым это получится, а со вторым наверняка возникнут проблемы, потому как на складах отряда боеприпасов с гулькин нос. А японцы, атаковавшие нас, далеко не ушли. Я в этом уверен. Не исключаю, что противник получит подкрепление. Он наверняка имеет какие-то планы, идущие весьма далеко.
– Я понял тебя, Алтан. Постараюсь что-нибудь сделать для вашей заставы, однако гарантировать не могу. Ты уж пойми меня правильно. Подобные провокации японцы сейчас устраивают постоянно, практически по всей границе. Наша помощь на подходе, но пока ее нет. Значит, Номанский погранотряд?
– Так точно, Андрей Андреевич! Начальник – подполковник Бату Гэлдэр.
– Записал. Переговорю с комбригом, но ничего не обещаю.
– Ясно.
– Как сам? На заставе освоился?
– Как сказать, Андрей Андреевич. Вроде и освоился, но у монголов многое по-другому. А главное, подготовка не та, что у советских пограничников.
– Это, конечно, не сравнить. Я бы мог тебе кое-что интересное сказать, но не по телефону. Наши связисты часто фиксируют несанкционированные подключения к проводам. Просто знай, что в ближайшее время здесь станет полегче в плане обеспечения.
– Хоть надежду подали!
– Эх, Алтан, одной надеждой не повоюешь.
– Это да. Не буду отрывать вас от дел, рад был слышать. До свидания, Андрей Андреевич.
– Давай, старший лейтенант, держись. Ты опытный, мужественный офицер, сам знаешь, как надо отвечать на провокации. До связи и встречи, Алтан.
– До связи и встречи, Андрей Андреевич.
Смирнов отключился.
Шагаев передал трубку связисту и сказал:
– Спасибо, сержант.
Начальник заставы оторвался от писанины, поднял голову и спросил:
– Я правильно понял? Ты знаешь офицера из штаба главного военного советника, да?
– Да, Амгалон. Служили вместе в Средней Азии. Он был начальником отряда, я – заставы в нем.
– Тогда он, может, что-нибудь сделает.
– Подполковник Смирнов приложит все усилия, но общая обстановка очень сложная.
– Да, японцы сильнее нас. Но они слабее Красной армии.
– Это покажет время, – сказал Шагаев, присел рядом с начальником заставы, достал помятую пачку «Беломорканала», одну из последних, привезенных из Союза.
Но это ничего. У него была еще и махорка, а газет для самокруток на заставе хватало. Он прикурил папиросу.
Гандориг поморщился. Он не курил, но не запрещал делать это советнику.
Начальник заставы между тем закончил писать рапорт, поставил подпись, сложил вдвое, положил в конверт, заклеил его, поставил печать, взглянул на связиста и спросил:
– Старший лейтенант Бержингин где у нас сейчас?
– С ранеными. Он спрашивал, что с телами погибших делать.
– Черт, надо было узнать у Гэлдэра.
– Что мешает сделать это сейчас? – спросил Шагаев.
– Ты не знаешь начальника отряда? Начнет кричать, мол, тебе больше заняться нечем!
– Погребение павших воинов – это не занятие?
– Ну, к родственникам, понятное дело, в нынешних условиях тела не отправить, хотя и надо бы. Гуйлан, сходи, передай старшине Муиху Гурагийну, чтобы выделил двух бойцов в качестве посыльных.
– Слушаюсь, товарищ капитан! – Сержант выскочил из штабной палатки и вскоре вернулся туда вместе с двумя солдатами.
Начальник заставы передал им пакет и приказал:
– Возьмите коней и доставьте пакет в штаб отряда!
Застава имела четырех лошадей, за содержание которых отвечал старшина. Конюшня располагалась в низине, за развалинами старой крепости, и нисколько не пострадала в ходе недавнего боя.
– Вы будете ехать вдоль телефонных проводов, посмотрите, все ли с ними в порядке. Пакет вручите лично подполковнику Гэлдэру. Если он что-то устно передаст, то слушайте внимательно и запомните дословно. Вопросы есть?
– Никак нет, – ответил старший посыльный.
– Вперед! – приказал капитан.
Посыльные ушли, и тут же сигналом вызова сработал телефонный аппарат.
Сержант снял трубку.
– «Крепость» на связи. Да, здесь, передаю. – Он протянул трубку капитану Гандоригу и шепнул: – Начальник отряда.
– Слушаю, товарищ подполковник.
– Ты рапорт в штаб отправил?
– Так точно, только что.
– Что на сопках?
– Тихо. Противника бойцы не видят.
– Они у тебя и до этого ничего не видели. Смотреть во все глаза!
– Есть, товарищ подполковник!
– Я выслал к тебе полуторку, погрузи в нее тела убитых и раненых. Будем хоронить в сомоне.
Начальник заставы облегченно выдохнул:
– Понял, сделаю.
– Вечером ожидай еще две машины, прибудут два отделения и боеприпасы, которые я могу выделить.
– А как насчет пулеметов?
– Нет у меня лишних.
– Но хотя бы один, товарищ подполковник.
– А зачем они тебе? Все равно японцам отдашь.
– Зачем вы так, товарищ подполковник?
– Ладно, не обижайся, насчет пулеметов посмотрю. Примешь людей и боеприпасы, машины сразу же обратно. Раненых своих к нам отправишь.
– Я понял.
– Ну а понял, конец связи!
– Конец связи. – Гандориг вернул трубку сержанту.
– Вот и решились вопросы с телами погибших, ранеными, пополнением и боеприпасами.
– Да, насчет погибших у меня гора с плеч свалилась.
– Я понимаю тебя. Два отделения – это хорошо. Это двадцать бойцов вместо выбывших восемнадцати. Легкораненых же ты оставишь здесь?
– Это как санинструктор решит, но все равно получим как минимум на два бойца больше, чем потеряли. Хотя это все мелочь. Как думаешь, японцы вновь ударят по нам или теперь по соседям? Совсем забыл! Надо людей отправить, чтобы совместно восстановить мост.
– А какой смысл его восстанавливать? Японцы, если что, вновь уничтожат.
– Но поддержка?..
– Заставы могут поддерживать друг друга только огнем, да и то экономным. Людей перебрасывать невозможно.
– Почему?
– Потому что это сыграет на руку японцам. Я на месте их командира использовал бы мост, а не уничтожал его.
Гандориг внимательно посмотрел на советника и спросил:
– Каким образом?
Старший лейтенант затушил окурок, нагнулся к столу.
– Смотри, допустим, у меня задача – удар по нашей заставе. Что делаю я? Подвожу бойцов к сопкам, укрываю их, в то же время выделяю группу, которая выходит к соседней заставе, придаю ей станковый пулемет. В определенное время она открывает огонь, как было в нашем случае. Начальник соседней заставы поднимает ее в ружье. Он несет потери от обстрела, он запрашивает помощь у нас. Мы отправляем к соседям одно отделение и пулеметчиков. Тут-то и оказывается, что все это – просто отвлекающий маневр. Сделав свое дело, добившись ослабления нашей заставы, группа возвращается сюда, и я атакую ослабленную заставу. При этом уничтожаю мост. И что в итоге? Наряд на сопках уничтожен, они захвачены. Станковый пулемет, перенесенный на высоту, громит заставу и наносит куда более существенный урон, чем мы понесли. Все это дает мне возможность уничтожить не только наряд, но и всю ослабленную заставу, захватить пленных. Я поступил бы так. Почему это не может сделать командир японского штурмового подразделения?
– Да, – проговорил Гандориг. – Значит, мост не восстанавливаем?
– Это решать тебе с начальником соседней заставы. Я бы не стал.
– Связист! – Гандориг взглянул на сержанта Карандана.
– Да, товарищ капитан.
– Связь с соседями!
– Слушаюсь!
Японский диверсионный отряд находился в низине, поросшей кустарником, расположенной в пяти километрах от линии границы. Отход диверсанты провели организованно, без происшествий. На месте прибытия их уже ожидал подготовленный лагерь. Для его организации была специально выделена группа обеспечения батальона особого назначения. Среди кустов стояли палатки, дымила полевая кухня.
Первой в лагерь, отмеченный на карте как объект 22, вышла группа старшины второго класса Дзиро Ито. Встретил ее командир группы обеспечения сержант Акио Санто. Он поприветствовал старшину и сказал, что обед готов. Диверсанты помылись и занялись обустройством в двух палатках.
В 16.20 подошли основные две группы во главе с командиром отряда майором Райдоном Куроки. Сержант встретил и его, доложил о готовности лагеря.
Куроки все осмотрел и спросил сержанта:
– Вы должны оставаться здесь или следовать в батальон?
– Пока оставаться здесь, – ответил Санто.
Майор взглянул на него и осведомился:
– Что значит пока?
– Таков приказ командира батальона. Находиться в лагере до особого распоряжения.
– У тебя есть связь со штабом батальона?
– Нет, господин майор.
– Как же тогда ты получишь это распоряжение?
– Не могу знать.
– Странно.
Мимо них солдаты пронесли раненого, поместили его в отдельную небольшую палатку.
– Занимайся своими делами, – сказал Куроки сержанту и зашел в эту палатку.
Санинструктор накладывал новые бинты на ноги раненого.
– Как закончишь, зайди ко мне в штабную палатку, – велел ему майор и вышел.
В штабной палатке находился только заместитель командира отряда капитан Одзава.
Куроки снял экипировку, бросил ее на кушетку, покрытую циновкой, расстелил на столике карту.
– Мы выполнили задачу, господин майор, – сказал Одзава.
– Начальную да, но есть и последующие.
– Я в курсе. Просто по этому поводу можно выпить немного саке.
– Нет, – отверг это предложение майор. – Передай, чтобы сюда принесли обед, а ужин – на час позже обычного, потом займись выставлением постов охранения. Удаление от лагеря не менее двухсот метров, в окопах, так, чтобы каждый дозорный видел остальных. Всего подготовить четыре поста. Охранение распределить равномерно по группам, смена – два часа, начиная с восемнадцати ноль-ноль.
– Надолго мы здесь задержимся?
– Нет, – ответил майор. – Занимайся, Эндо!
Не прошло и минуты после ухода заместителя, как в штабную палатку явился санинструктор.
– Разрешите войти, господин майор?
– Входи, Яно.
Сержант зашел, встал у входа.
– Я видел, солдат ранен в ноги, – сказал Куроки.
– Правую пуля только царапнула, а вот левая раздроблена.
– Значит, он сам передвигаться не может?
– Конечно, нет, господин майор. Я сейчас наложил ему шину, перебинтовал, дал обезболивающее.
Майор встал, подошел к санинструктору и произнес:
– Надо поговорить с сержантом Санто, чтобы он забрал раненого в расположение батальона.
– Говорил уже. Он бы рад, но отсюда группа пойдет к границе, ей надо установить еще два таких лагеря.
– У них есть машина?
– Так точно. На себе столько палаток не перенесешь, а еще полевая кухня.
– Да, я как-то не подумал об этом, но грузовик не видел.
– Он за высокой сопкой.
– Понятно. Значит, переправить раненого в батальон мы не можем?
– Никак нет. Но я сделаю носилки, и мы будем носить его.
– Носить? – Глаза майора впились в физиономию санинструктора.
– Другого выхода нет, господин майор.
– И как ты, сержант, представляешь действия отряда с раненым?
– Его можно будет оставлять где-нибудь.
– А с ним и тебя. Но ты в первую очередь член боевой группы и только потом санинструктор. Ты должен не сидеть с раненым, а воевать.
– Я плохо понимаю вас, господин майор.
– Между тем все просто. Раненый должен умереть. Его следовало добить при отходе. Думаю, наши бойцы взяли этого парня с собой, чтобы его телом прикрыться от огня монголов. То, что не произошло на поле боя, должен сделать ты здесь, в лагере.
Санинструктор отшатнулся и сказал:
– Но, господин майор, этот солдат – Гута, брат лейтенанта, помощника начальника штаба батальона.
– Что ж, тем лучше.
Сержант не смог скрыть удивления:
– Чем лучше, господин майор?
– Меньше болтать будешь о том, что умертвил раненого. Вернее, ты будешь молчать о том, что он умер от какого-то препарата, а не от ранения.
– Но ранение в ногу.
– Не тебе мне объяснять, почему умрет солдат, раненный в ногу.
– Если только от потери крови.
– Вот видишь, ты начал соображать. Чтобы лейтенант Гута не пристрелил тебя за брата, сделай все аккуратно и тихо. И никаких вопросов! Через десять минут ты должен доложить мне, что рядовой второго класса Гута умер. Иди!
– Слушаюсь!
Отпустив санинструктора, майор присел за стол. Юко принес обед. Куроки с удовольствием съел солидную порцию риса с вареными овощами.
В конце обеда вновь явился санинструктор.
– Разрешите доложить, господин майор?
– Докладывай, – сказал Куроки и сделал глоток крепкого чая.
– Рядовой второго класса Гута умер от потери крови.
Майор как ни в чем не бывало состроил скорбную физиономию.
– Жаль, хороший был солдат. Но война есть война. На ней иногда убивают. Так ведь, сержант Яно?
– Так точно, господин майор! Один вопрос разрешите?
– Да.
– Что делать с телом?
– В батальон его не доставить, священника, гроба и крематория у нас нет. Поэтому ты и Юко Ясида выройте за пределами лагеря яму, заверните покойного в какую-нибудь материю и закопайте. Не забудьте чем-то обозначить могилу. Возможно, брат умершего солдата решит ее наведать, а то и провести кремацию. В батальоне это возможно.
– Никакого церемониала?
– Не до того. Желающие могут проститься с покойным, но не думаю, что их будет много. Люди устали. После похорон тебе с Юко отдых.
– Слушаюсь, господин майор!
Перед тем как заняться похоронами, Ясида убрал посуду со стола и спросил:
– Я еще буду нужен?
– Нет. Похороните солдата, и отдыхай.
– Благодарю. – Рядовой второго класса вышел, тут же вернулся и доложил: – Господин майор, прибыл начальник штаба батальона.
– Подполковник Накамуро? – удивился командир отряда.
– Так точно. Его автомобиль встал за сопкой, там же охрана с бронемашиной.
– Интересно. Ступай.
Куроки быстро поднялся, надел ремень с кобурой, застегнул пуговицы комбинезона.
В палатку вошел коренастый, довольно молодой мужчина. На его петлицах красно-желтоватых цветов виднелись две большие белые звезды.
– Приветствую, майор.
– Рад видеть вас, господин подполковник, но признаюсь, что удивлен вашим прибытием.
Начальник штаба батальона особого назначения присел за стол, поправил карту и заявил:
– Докладывай, майор, как прошла акция на погранзаставе Холар.
Куроки склонился над картой. Без разрешения он сесть не мог, подполковник же не предлагал ему это сделать.
Начальник штаба внимательно выслушал доклад майора и сказал:
– Значит, твоему отряду удалось уничтожить практически половину личного состава заставы?
– Так точно, господин подполковник!
– Какие потери в отряде?
– Двое убитых, один раненый. Хотя рядовой второго класса Гута скончался уже здесь. Он потерял много крови. Я не знал о вашем визите и распорядился похоронить его за пределами лагеря.
– Три человека для тебя, майор, это много.
– Но, господин подполковник, и монголы уже не те, что в тридцать шестом году. Они набрались опыта, в чем им весьма эффективно помогают советские военные советники.
Накамуро поднял глаза на майора и спросил:
– На заставе был советский советник?
– Да.
– А у соседей?
– Там мы не вели тщательного наблюдения. Поэтому точно ответить на ваш вопрос я не могу.
– Советник остался в живых?
– Этого тоже сказать не могу. План акции предполагал стремительные действия и быстрый отход по двум направления. Я не мог смотреть за советником. Тем более что он не принимал участия в боевых действиях.
– Понятно. А теперь слушай, что следует делать дальше. Но для начала информация по общей остановке в районе применения нашего батальона, да и по всей границе. Ты знаешь, что в тридцать шестом году Советский Союз подписал с Монголией пакт о взаимопомощи. Тогда на ее территории развернулась довольно сильная и крупная группировка советских войск, включающая в себя соединения и части Пятьдесят седьмого отдельного корпуса. В нем около тридцати тысяч человек, двести восемьдесят танков, порядка трехсот бронемашин, часть из которых передана монголам, а также примерно двести орудий разных калибров. Кроме этого Советский Союз, по нашим данным, держит на монгольских аэродромах около ста самолетов.
– Но наша Квантунская армия гораздо сильнее, – воскликнул майор.
– Да, но разведка сообщает, что советское командование намерено увеличить состав группировки. Однако вернемся к нашей теме. Нам надо вынудить советское командование перебросить части и подразделения корпуса к границе, которую мы не признаем. Наши действия заставят русских сделать это. Опять-таки по информации разведуправления армии, они уже начали подготовку к переброске сил и средств к реке Халхин-Гол, разрабатывают планы действий. Так что ваша задача остается прежней – наносить удары по заставам. Тебе приказано еще раз напасть на заставу Холар. Ты основательно потрепал ее. Сейчас туда наверняка поступает пополнение, завозятся боеприпасы. На это уйдет не менее суток. Значит, подходи к Холару послезавтра на рассвете и действуй по тому же плану. Внезапный обстрел, стремительная атака, применение гранат, отход. Боекомплект вам пополнят завтра. Задача ясна?
– Да, господин подполковник.
– Вопросы?
– По соседней заставе работать?
– Нет. Тебе надо решать ту задачу, которую я обозначил.
– Слушаюсь, господин подполковник!
Макото Накамуро поднялся и сказал:
– Я уезжаю. – Он пошел из палатки, но остановился на выходе, обернулся и спросил: – А этот рядовой не брат лейтенанта Гуты, моего помощника?
– Он самый.
– Понятно. Я сообщу ему о гибели солдата и месте его захоронения.
– Мне очень жаль, что так получилось, но рядовой Гута входил в состав группы метателей гранат.
– Война, майор!
– Так точно, господин подполковник!
– Не провожай. Отдыхай.
Начальник штаба уехал.
В штабную палатку тихо зашел санинструктор.
– Разрешите на минутку, господин майор?
– Если ты хочешь знать реакцию начальника штаба на гибель Гуты, то он воспринял ее спокойно, без эмоций, как истинный самурай. Так что тебе ничего не грозит, если будешь держать язык за зубами.
– Я все понял. Разрешите идти?
– Иди! – сказал майор и вызвал к себе командиров групп.
Автомобиль ГАЗ-АА называли полуторкой не просто так. Он мог перевозить полторы тонны груза или шестнадцать пассажиров, не считая старшего в кабине. Именно такая машина прибыла из Номана сразу после обеда и встала у штабной палатки.
Капитан Гандориг подошел к ней и узнал старшего машины лейтенанта Салбиуна, служившего в штабе отряда.
Офицеры поприветствовали друг друга, потом начальник заставы спросил:
– Голоден? А то у нас недавно прошел обед, осталось немного.
– Нет. Благодарю, товарищ капитан. Мне приказано забрать трупы и возвращаться в отряд.
– Тела лежат за санитарной палаткой. Вон она.
– Людей дадите?
– Конечно. – Гандориг вызвал к себе старшину заставы.
Не прошло и двадцати минут, как тела погибших пограничников были загружены в кузов грузовика.
– Что в отряде, Нарат? – спросил начальник заставы.
– Да что там может быть? Все по-прежнему. Вот только сегодня с утра слух прошел, будто нам на усиление выделяют советскую стрелковую роту, взводы бронеавтомобилей и танков Т-26.
– Ого! – воскликнул капитан. – Это сила.
– Да, – согласился с ним лейтенант. – По крайней мере против небольших подразделений японцев.
– Я что-то русской авиации не вижу. Японцы летают, редко, но появляются. Русских же самолетов нет, а их в республике более ста штук.
Лейтенант пожал плечами и сказал:
– Это не наше дело, товарищ капитан, кому и когда летать.
– Ты прав. Ну, счастливого пути.
– Благодарю. Вечером к вам подойдут два отделения.
– Я в курсе.
– Удачи вам тут.
Полуторка ушла на запад, к сомону Номан.
Гандориг увидел советского военного советника и окликнул его:
– Алтан!
– Да, Амгалон.
– Погоди. – Капитан подошел к старшему лейтенанту и спросил: – Ты куда-то собрался?
– Хотел обойти отделения, посмотреть, в каком состоянии бойцы после такого довольно тяжелого боя.
– Ясно. Тут приезжала машина из отряда.
– Знаю. За убитыми.
– Да, всех погрузили. Я поговорил со старшим машины лейтенантом Салбиуном. Он в штабе отряда служит, интересные вещи мне рассказал.
Советник взглянул на начальника заставы:
– И что за вещи?
– У них там слух ходит, будто ваше командование решило усилить отряд стрелковой ротой Красной армии, взводом бронемашин БА-10 и танковым взводом на Т-26.
– Говоришь, слухи? – с улыбкой спросил Шагаев.
– Как у вас говорят, дыма без огня не бывает. А тебе ничего не известно об этом?
– Было бы известно, я давно бы тебя обрадовал.
– А уточнить информацию можешь?
– По-моему, с этим и без нас разберутся.
– Ты говорил, что твой бывший, да и настоящий начальник обещал помочь заставе. К нему обратиться нельзя?
Шагаев прикурил папиросу, чуть подумал и ответил:
