Александр Строганов
Сочинения. Том 7
Пауза.
РИГЕРТ Скажу, что он устал. Немного. Но вот, пройдет время, наберется сил и выбросит тебя.
НЕРОСЛОВ (Всхлипывает.) Куда?
РИГЕРТ На улицу, в подворотню.
НЕРОСЛОВ Уступит конкурирующей организации.
РИГЕРТ Что?
НЕРОСЛОВ Из огня да в полымя.
РИГЕРТ Что?
НЕРОСЛОВ Театр или подворотня, суть – одно и то же. Улица да-авно уже театр. А театр – подворотня.
РИГЕРТ Действительно, океан. Океан вздора!
НЕРОСЛОВ Между тем, устами младенца глаголет…
РИГЕРТ Виселица!
НЕРОСЛОВ Вот – типичное мышление подворотен.
РИГЕРТ Ты не младенец, Димочка, ты – Ганимед.
Пауза.
СОМОВА Дронт, ты несправедлив к Димочке.
НЕРОСЛОВ Спасибо, Нина Валерьевна!
РИГЕРТ Едок!
СОМОВА Дронт, ты несправедлив к Димочке.
НЕРОСЛОВ Благодарю вас, Нина Валерьевна!
Пауза.
СОМОВА Дронт, ты несправедлив к Димочке… Он – филос’оф. А Левит? Что же сделал Левит? Что сделал этот волшебник со всеми нами? (Весьма романтические интонации.) Левит позвал нас! Левит сказал, «хотите?» И больше ничего… И больше, ведь, ничего!.. И сразу все стало понятно. Все сразу стало с ног на голову, то есть с головы на ноги, я оговорилась, простите… «Хотите?».. И все… «Хотите?» (Пауза.) И все. (Пауза.) «Хотите?»…
НЕРОСЛОВ Ну, понятно, что за этим «хотите» кроется.
СОМОВА А ничего не кроется. Самое интересное, что ничего за этим «хотите» и не кроется. То есть. Ровным счетом ничего. В этом то и фокус, в этом то и фокус, в этом то…
НЕРОСЛОВ А если, предположим, ответ «не хочу»?
СОМОВА Ничего… Просто ничего… Просто ничего не будет. Совсем ничего. (Пауза.) Ничего – это так страшно, Димочка. Ты знаешь это. (Лицо светлеет.) А он… он пригласил нас собирать камни.
НЕРОСЛОВ Для возведения своими же собственными руками тюрьмы себе самим?
СОМОВА Ты так не думаешь. Язык твой спешит. Левит тюрьмы не хочет. Левит хочет не тюрьмы.
НЕРОСЛОВ Что же хочет Левит?
СОМОВА Левит хочет… Левит хочет… Левит хочет… рая… Да… А почему и не назвать это раем? Что в этом плохого? Да, вот именно, Левит хочет рая.
НЕРОСЛОВ Ах, так?
СОМОВА Да, он пригласил собирать камни, предполагая, что откликнется тот, кто уже, к этому времени, сам по себе подошел…
НЕРОСЛОВ К собиранию камней?
СОМОВА К собиранию камней, Димочка, к собиранию камней.
НЕРОСЛОВ И каковы, хотелось бы знать, сроки? Он не делился с вами?
СОМОВА Как долго мы будем репетировать?
НЕРОСЛОВ Нет, с этим, увы, все ясно. Когда покажутся первые ангелы? Вообще в его раю предполагаются ангелы? Без ангелов я не согласен. Я понимаю, стереотип, но он у меня так связан с детством, а без детства, что же я за поэт? Да и какой я алкоголик без детства?.. Говорил Левит вам о предполагаемых сроках вступления в блаженное состояние?
СОМОВА Нет… Нет, к сожалению… Ну и что? А разве это важно? Главное, что мы знаем, мы уже твердо знаем, в каком направлении мы движемся, и что делаем. Понятно, что нужно делать… Да если мы даже и не дождемся этого рая здесь, на репетиции…
НЕРОСЛОВ (Играет.) Что?!
СОМОВА Если мы даже…
НЕРОСЛОВ Обещанный рай может оказаться фикцией?!
СОМОВА Я только предполагаю, рассуждаю…
НЕРОСЛОВ И вся непосильная работа насмарку?!
СОМОВА Но опыт, Димочка…
НЕРОСЛОВ Что же касается опыта, как раз из опыта, сдается мне, что эта история уже разыгрывалась на подмостках печали? И еще, парадокс, но, отчего-то, хотя причина эта, наверное, известна всякому мало-мальски верующему человеку, отчего-то, устраиваемый таким вот кустарным способом рай очень смахивает на нечто совсем-совсем обратное. И если прислушаться, можно даже разобрать собачий лай!
СОМОВА Ничего не известно.
РИГЕРТ Гаер.
НЕРОСЛОВ (Грустно.) Ну, вот! Установка: ни слова правды. (Как будто услышав на время умолкнувший внутренний голос, оживляется.) …хотя мы, то есть субъекты сырости и смеха, имеющие отношение к Маяковскому и прочим самоубийцам, к поэзии вообще, прекрасно понимаем, что имеет в виду обожаемый Левит, когда произносит «слюда»… или «копировальная бумага»… или «стеклянный глаз»… Я уже не говорю о «шкурке змеи». Слепки, слепки, слепки жизни, еще более точные и беспощадные, нежели театральное действо!
СОМОВА (В стремлении переменить тему, картинно заламывая руки и закатывая глаза, как будто исполняет роль из плохонького водевиля.) Ах, как давно не бродила я по лесу в поисках грибов!
Пауза.
НЕРОСЛОВ Рай на театре получается ненасытный какой-то. Без жертв никак!
РИГЕРТ Довольно! Я уже докладывал тебе о своей нестерпимой головной боли!
Пауза.
СОМОВА По поводу рая, Димочка, это только мои предположения. Быть может Левит, услышав их, и отругал бы меня.
НЕРОСЛОВ (Пытается ерничать.) Да за что же, дорогая Нина Валерьевна? Помилуйте!
СОМОВА За безвкусицу, за безвкусицу. Левит, между прочим, всегда сердится, когда я начинаю рассуждать. Он говорит, что я должна чувствовать, а не болтать… При этом, заметь, Оленьку Лучинскую он не трогает.
НЕРОСЛОВ Может быть он, как и многие, если не сказать все, полагает, что она – нема?
СОМОВА И знаешь, что он заявляет мне?.. Он говорит, что болтливая актриса это то же самое, что немая певица.
НЕРОСЛОВ Или лысая.
СОМОВА Почему лысая?!
НЕРОСЛОВ Лысая певица, не слыхали про такую?
СОМОВА Что?! Какая лысая певица, при чем здесь лысая певица?! О чем ты вообще, о чем ты, о чем?..
НЕРОСЛОВ Это я так, про себя, рассуждаю о болтовне. И, что же, вы, Нина Валерьевна, вы, умная женщина, купились на это?
СОМОВ Еще раз, Левит ничего, слышишь, ничего не говорил мне про рай, про камни. Ничего… Он говорил только о молчании, точнее о тишине… Да и об этом говорил мало… Он же вообще почти ничего не говорит. А если и говорит, то очень трудно разобрать. Ты же знаешь, у него все эти дефекты…
НЕРОСЛОВ А вы все равно купились. Трогательные намеки на превосходство?
СОМОВА (Укоризненно.) Димочка!
НЕРОСЛОВ Признайтесь, Нина Валерьевна, вы немного влюблены в него?
СОМОВА О, да! Ах! Я вообще, Димочка, очень и очень влюбчивая женщина… …была когда-то… в ласточках еще… И меня любили, Димочка… А теперь они пьют Оленьку Лучинскую.
НЕРОСЛОВ Немую Оленьку Лучинскую?
СОМОВА Это она то немая?!
НЕРОСЛОВ Конечно.
СОМОВА Она – немая?! (Наиграно смеется.)
НЕРОСЛОВ Насколько мне известно…
СОМОВА Что ты, Димочка, она много болтливее, чем ты думаешь.
НЕРОСЛОВ Да вы шутите?
СОМОВА Отнюдь… Ты думаешь в словах – всё? Нет, дорогой мой, в словах – ничего. А уж в западне-то они и вовсе не нужны, по большому счету.
НЕРОСЛОВ В западне?
СОМОВА Это я так, шутя, именую репетицию.
НЕРОСЛОВ А ведь вы сейчас невольно вскрыли самую суть. Так и есть, западня.
СОМОВА Нет, нет, не слушай меня, я не думаю так. Я, если хочешь знать думаю совсем по-другому, совсем противоположное. Но вот Дронт как-то пошутил, а во мне записалось. Так часто бывает, особенно с колкостями, нелепостями, привяжется и все. И не выбросишь из себя. Так и ходишь с этим. Думаешь иначе, а это так и просится на язык… Вот и с твоим питием. Да если хочешь знать, я даже любуюсь иногда, как ты попиваешь из своей фляжки. Есть в этом некий кураж. Хотя, я понимаю, куража в этом никакого быть не может, но вот просится на язык слово «кураж»… Владеем ли мы своими мыслями, словами? Боюсь, что нет. (Пауза.) А тебе, Дима, очень нравится Оленька?
НЕРОСЛОВ Мне? Оленька?
СОМОВА Да, тебе, Оленька.
НЕРОСЛОВ Да что вы, я даже и не думал об этом.
СОМОВА Думал, думал, я столько лет в театре, меня не обманешь.
НЕРОСЛОВ Да что вы, Нина Валерьевна?!..
СОМОВА Поберегись. Она опасна.
НЕРОСЛОВ И чем же?
СОМОВА Молчит.
НЕРОСЛОВ Да разве это – опасность?
СОМОВА На театре – да.
НЕРОСЛОВ А на мой вкус, так это – благо.
РИГЕРТ Хороша! А как двигается?!
СОМОВА Поскорее бы Иван Силыч задушил ее.
НЕРОСЛОВ (Смеется.) Почему Иван Силыч?
СОМОВА А кто же еще?
НЕРОСЛОВ Иван Силыч?
СОМОВА Да, Иван Силыч.
НЕРОСЛОВ Да за что же?
СОМОВА Он ближе всех к ней. Ему удобнее это сделать, чем кому бы то ни было.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Он что, ухаживает за ней?
СОМОВА Конечно!
НЕРОСЛОВ Ухаживает за Оленькой?!
СОМОВА Разумеется.
НЕРОСЛОВ Да как он смеет?!
СОМОВА Я удивляюсь тебе, Димочка. А что здесь такого, Димочка?
НЕРОСЛОВ Хотя бы, разница в возрасте.
СОМОВА А у государя нет возраста… И потом, он так умеет войти в образ!.. Ты видел хоть раз, как он входит в образ?.. Если он войдет в образ двадцатилетнего, поставь вас рядом, любой скажет, что он моложе тебя. Он всемогущ!.. И очень, очень опасен.
НЕРОСЛОВ (Ригерту.) Что, в самом деле опасен?
РИГЕРТ О, да!
Пауза.
НЕРОСЛОВ Вы разыгрываете меня?
СОМОВА Какой уж тут розыгрыш?
Пауза.
НЕРОСЛОВ И у него есть шанс?
СОМОВА Больше, чем у кого бы то ни было другого. Во всяком случае, больше твоего. (Шепотом.) Да я сама влюблена в него… была… когда-то… Сама не припомню когда.
НЕРОСЛОВ (Смеется.) Вы были влюблены в Милентьева?!
СОМОВА Влюблена? Нет, это звучит плоско. Нет, Димочка. Это – не влюбленность. Это… это… он был мне отцом, любовником и сыном. Что такое влюбленность? Нет, это больше. Это, Димочка, сам театр.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Что, он действительно может задушить ее?
СОМОВА Непременно задушит. Разве он не понимает, что рано или поздно она заговорит? Заговорит и расскажет та-а-акие подробности!.. Он же сутками с ней. И все-все-все рассказывает ей.
НЕРОСЛОВ Оленька заговорит?
СОМОВА Непременно. На этом-то все и построено.
НЕРОСЛОВ Что построено?
СОМОВА Сюжет.
НЕРОСЛОВ Так вы читали пьесу?
СОМОВА Ну что ты, я, конечно, уже не юна, но не до такой же степени выжила из ума, чтобы читать все это, когда и так предельно ясно, Оленька заговорит… Правда, щебетать ей не придется долго, вскоре государь, как я уже говорила, задушит ее, как он, собственно и поступает всегда, но некоторое время еще она пощебечет… и расскажет такие подробности!
НЕРОСЛОВ Да, но…
РИГЕРТ Не спорь.
НЕРОСЛОВ Но вы же не читали пьесу?
СОМОВА Я прочла ее задолго до того, как этот бумагомарака, этот щелкопер произвел ее на свет.
Пауза.
НЕРОСЛОВ И смерть ее неизбежна?
СОМОВА (Шепотом.) Самое интригующее во всем этом то, что Иван Силыч сделает это по-настоящему.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Не знаю, Нина Валерьевна, не знаю. Как-то не укладывается в голове. По-моему вы все же бессовестно разыгрываете меня… По-моему, я даже протрезвел… Признайтесь, вы разыгрываете меня?
СОМОВА По какому поводу?
НЕРОСЛОВ По поводу Милентьева, Оленьки, пьесы…
СОМОВА (Шепотом.) Потрясающее вхождение в образ! Он лучший из нас. Из всех нас он – самый лучший! (Громко) Так, Дронт?
РИГЕРТ Без сомнения.
СОМОВА Самый лучший!
РИГЕРТ Без сомнения.
СОМОВА Такого больше нет, и быть не может!
РИГЕРТ Без сомнения!
СОМОВА (Шепотом.) Вот за что мы его так ненавидим.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Так вы не любите Ивана Силыча?
СОМОВА Конечно! Мы никого не любим, но его – больше всех.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Вы не знаете пьесы.
СОМОВА Та-а-ак! Дискуссия начинает приобретать оттенок хронического заболевания.
РИГЕРТ Сделай, Димочка паузу, у меня очень болит голова.
НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Вы не знаете пьесы. Там нет образа государя.
СОМОВА (Шепотом.) Нет образа государя?
НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Нет.
СОМОВА (Шепотом.) Пока нет. Но он будет там. Всему свое время.
НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Да как же?..
РИГЕРТ Замолчи! Замолчите все! (Обхватывает голову руками и стонет.)
Затемнение.
Картина шестая
Милентьев и Лучинская.
Зрители. Посмеиваются над неловкими моментами, когда, вслед за Лучинской, Иван Силыч пытается выполнять пластические упражнения.
МИЛЕНТЬЕВ Автора, Оленька, автора вовсе не волнует то, что с нами станется. Нас, Оленька, как будто бы нет. Он же, Оленька, когда он изобретает свой опус, не задумывается о том, что мы то с вами – живые люди, а не куклы, ласточка вы моя. Ему и невдомек, что ни при каких обстоятельствах не сможете вы полюбить меня, старика, будь я даже и государем… Хотя, конечно, если бы он выписал для меня роль государя, может быть у меня, точнее у моего персонажа и появился бы хоть какой-нибудь, хоть вот такусенький шанс?.. А что?.. Да нет, и в таком случае, шансов у меня никаких не было бы. (Пауза.) Или вы рассуждаете по-другому?.. Так, именно так. (Пауза.) Левит? Вашим губкам хотелось бы прошептать «Левит»?.. Что вы, Оленька?! Левит – немилостив. Левита радуют этакие вот фантазии, гадкие фантазии, на которые теперешние авторы мастаки… Да и прежде, если призадуматься, дела обстояли не лучше… (Пауза.) А вы случаем не слыхали, не намерен ли автор явиться к нам на репетиции? Может быть, я сумел бы как-то убедить его?.. Когда бы он выписал-таки государя, я бы, наверное, почувствовал себя моложе… Не моложе, увереннее, что ли… Может быть, он, все же явится и спасет меня? (Пауза.) Непременно явится, раз уж я думаю о нем, непременно явится. И спасет меня! Нас спасет, Оленька! Надо же нам с вами умудриться исполнить этих амуров. (Пауза.) Говорят, он – провинциал, а провинциалы – люди уважительные. (Пауза.) А каков должен быть соблазн для автора, выписать государя? (Пауза.) А вам хотелось бы принять ухаживания настоящего государя? Я так вживаюсь в образ! Вам еще не доводилось видеть меня в образе! (Пауза.) И ревность, Оленька, я подам! Настоящую ревность!.. Даже теперь, в нынешнем моем положении… в этих одеждах… когда я смешон, смешон, и не могу рассчитывать не то что на взаимность, на улыбку вашу… когда вызываю омерзение и отвращение… А знаете что? а быть может, в комическом моем положении, как раз и прогремит ревность великая! Прогремит и поразит сердца!.. Тем более, я хорошо знаю своих соперников сценических и подлинных… все это ничтожество, душою старше и гаже меня… всех этих болтунов… Я стану рвать их зубами! Верьте, Оленька, зубы у меня еще крепкие!.. Я и сам еще крепкий, и зубы у меня крепкие. Все целы. Все до одного, как у хорошего жеребца. Или льва. Лев – точнее… Да вот же они, извольте взглянуть. (Показывает зубы.) Что? Что? Что-нибудь не так?.. Так. Всё так. (Пауза.) Вообще меня часто сравнивали с жеребцом… Да и теперь сравнивают. Я, знаете ли, еще пользуюсь некоторыми симпатиями. Это – к вопросу о ревности!.. Хотя по природе я вовсе не ревнив. Могу и вольности и вольнодумства понять, хоть и государь, в некоем отвлеченном понимании этого слова… А что, собственно, амуры, почему так пренебрежительно, амуры?.. Не амуры – любовь. Вы верите в любовь, Оленька? Вот скажите, ваше поколение еще верит в любовь? Во всепоглощающий пламень ея?.. Между тем, жалость – это тоже любовь, жалость – тоже любовь, тоже любовь… я настаиваю… знаю!.. Не верят, смеются над этим только пошляки, коим, увы, несть числа. Но мы! Но мы, Оленька, мы – совсем другое поколение! Мы умеем оценить и жалость, и любовь, Оленька. (Пауза.) Я теперь, Оленька, скажу глупость, но, простите, простите меня, немота ваша это такой дар, такой дар! Левит рассмотрел его… Два человека рассмотрели этот дар, и вас, Оленька. Два человека, Левит и ваш покорный слуга… Точнее сказать, в обратной последовательности, ваш покорный слуга, а затем уже Левит… Не подумайте, я не намекаю на благодарность, упаси Боже, от чистого сердца, от чистого сердца… Не тщитесь избавиться от этого дара, не нужно. (Пауза.) Мне докладывали, что вам хотелось бы встретиться с автором и переговорить о том, чтобы он исправил эту вашу немоту? Заклинаю вас, Оленька, не делайте этого. Это принесет вам только страдания. Да если хотите знать, чувства мои, пылкие чувства мои к вам во многом и питаются этим даром… А вы думали, что дело в вашей молодости? Так нет же, это – напротив препятствие. Это напротив, должно было бы наводить меня на неуместные мысли о детках, о внуках, хотя о внуках мне говорить еще рановато. (Пауза.) Все же, не так уж я и стар… Опытен? Другое дело… Умение уважить женщину? Это – я… А старость? В моем представлении – для хора мальчиков я староват, но для серьезного дела это еще как посмотреть! (Пауза.) Ах, как мне нравится говорить с вами! Мне кажется иногда, что мы знакомы всю жизнь. Хорошо и покойно… Так уж приятно мне с вами, старику!.. Я вам Оленька расскажу все. Все, что знаю. Весь свой опыт передам. Это дорогого стоит. Вы сможете быть великой актрисой. Может быть, впервые за всю историю великой немой актрисой… Я и молчать вас научу по-настоящему. Не так как вы молчите, а по-настоящему. Я сумею. (Пауза.) Улыбаетесь, Оленька?.. Вы улыбнулись мне?.. Хорошо улыбнулись. Хорошо и покойно… Теперь мне хочется сделать глупость. Хочется сделать мостик… Не верите, что я умею делать мостик?.. Смеетесь, Оленька? А какие у вас чудные зубки! Вы же не станете кусать старика? Не станете?.. Впрочем, если уж вам непременно этого захочется, только подайте знак, только подайте знак. (Зрителям.) Ну что, готовы вы к мостику? (Принимается за выполнение упражнения.) Вы еще не знаете меня… Когда вы увидите меня во всей красе, в костюме государя… Смотри, Левит!
Милентьев делает мостик.
Овации.
Затемнение.
Картина седьмая
Сомова, Ригерт, Нерослов. Нерослов заметно пьян.
Зрители отсутствуют.
НЕРОСЛОВ (Интонирует.) Левит. Левит. Левит. Кто? Левит. Кто? Левит. Левит. Александр Михайлович Левит. Левит. Левит.
РИГЕРТ Плохо.
НЕРОСЛОВ Да и черт с вами!
Пауза.
СОМОВА Александр Михайлович Левит. (Интонирует.) Металлический режиссер. Металлический режиссер. Металлический режиссер. Металлический. Металлический…
РИГЕРТ Больше металла.
СОМОВА Металлический… Металлический.
РИГЕРТ (Нерослову.) Учись.
Нерослов продолжительно смеется.
СОМОВА (Слезы на глазах.) Больно. (Пауза.) Больно, Димочка. (Пауза.) Всегда, слышишь, всегда тысячу раз подумай, прежде чем засмеяться! (Пауза.) Смех, Димочка – не всегда смех! (Пауза.) Смех, знаешь ли, тогда смех, когда ты знаешь все, а если уж ты сомневаешься, и, я подозреваю, теперь начинаю подозревать, что не без оснований, то и смеяться не нужно. Кроме боли своим смехом ты не вызовешь ничего… Цунами не вызовешь. Уж цунами, можешь не сомневаться, не вызовешь… И потом, знаешь, Димочка, не мешало бы, прежде чем смеяться вот так, восстановить в памяти весь круг. Если, конечно, он хранится еще в твоей памяти… Восстанови круг полностью, а потом уже смейся. Чтобы сначала понять, оценить, а потом принять решение, смеяться или не смеяться… Вот когда ты во всем разобрался, можно и посмеяться. Почему бы и не посмеяться?.. Если, конечно, все это тебе покажется настолько смешным, чтобы можно было поделиться своим смехом с нами… С нами, со зрителем… Если все это покажется тебе по-настоящему смешным… Но прежде – восстанови круг!
НЕРОСЛОВ Простите, Нина Валерьевна, я не думал… я смеялся просто так.
Пауза.
СОМОВА Левит здесь.
НЕРОСЛОВ (Моментальная реакция.) Где?! (Озирается по сторонам.)
СОМОВА Ты – кто?.. Кто ты? Вспомни… Ну? Что ты молчишь?
НЕРОСЛОВ Что вспомнить? Круг?
СОМОВА Сначала – кто ты.
НЕРОСЛОВ Кто я?
СОМОВА Ну да, ну да. Кто ты? Кто?
НЕРОСЛОВ В каком смысле?
СОМОВА В самом, что ни на есть, обыденном.
НЕРОСЛОВ Дмитрий.
СОМОВА Смейся.
НЕРОСЛОВ Зачем?
СОМОВА Почему нет?
НЕРОСЛОВ Не смешно.
СОМОВА Нет?
НЕРОСЛОВ Нет.
СОМОВА Очень хорошо. А теперь, Дмитрий, вспоминай весь круг. Если можешь, Дмитрий. Может быть, в этом направлении мы животики надорвем?
НЕРОСЛОВ Какой-то круг. Я ни черта не понимаю.
СОМОВА Весь круг с первого своего появления в этом заросшем саду. Весь свой круг от калитки, через колючки до фонтана с фламинго.
НЕРОСЛОВ Ничего не понимаю.
СОМОВА Но, по крайней мере, тебе хочется понять?
НЕРОСЛОВ Честно?
СОМОВА Честно, честно.
НЕРОСЛОВ Не хочется.
СОМОВА Уже не хочется?
НЕРОСЛОВ Уже не хочется.
СОМОВА Но еще недавно, буквально только что, тебе было интересно?
НЕРОСЛОВ Я устал.
СОМОВА Вот как?
НЕРОСЛОВ Устал.
СОМОВА Такой молодой, так быстро устаешь? А что будет дальше? А что будет, когда мы всерьез займемся репетицией?
НЕРОСЛОВ Устал.
Пауза.
СОМОВА Ну что же, отдохни.
НЕРОСЛОВ Спасибо, Нина Валерьевна. (Целует ей руку.)
Пауза.
СОМОВА Все что-то придумываю… Фламинго. Какие фламинго?.. Кукла, ласточка и всё… и на этом конец…
НЕРОСЛОВ Ну, почему же?..
СОМОВА А что еще?
НЕРОСЛОВ Кукла – ласточка – смерть.
СОМОВА Смерть – это пресно.
НЕРОСЛОВ Можно так, кукла – ласточка – старая, простите, пожилая ласточка… но потом, все равно, смерть.
Пауза.
СОМОВА Нет.
НЕРОСЛОВ Нет?
СОМОВА Нет.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Не переживайте, я тоже в тупике, Нина Валерьевна…
Сомова улыбается.
НЕРОСЛОВ Что же касается случайности моего пребывания здесь, случайности того, что я с вами, великими людьми… хотите честно?.. (Ригерту.) Хотите честно, Арнольд Давыдыч?.. А, может быть, а, может быть, вы и правы!
Ригерт и Сомова с недоумением смотрят на Нерослова.
НЕРОСЛОВ Что? Что?.. Я что-нибудь не то сказал?.. Со мной это часто… несет, знаете… еще мама говорила всегда… а что, собственно?.. Во-первых вы не выслушали меня до конца, дальше следовал комплимент вам… И потом, он же перестал являться, этот ваш металлический, золотой, платиновый Левит!… Оставил нас здесь на вечные времена, закрыл, можно сказать замуровал, а сам исчез!.. А зачем это ему нужно, как вы думаете? Зачем ему все это было нужно проделывать с нами?! Должна быть какая-то другая, истинная цель. Как вы думаете?.. Ну что вы смотрите на меня так?! Что, что, что, что?.. Да разве сами вы не допускаете мысли, что всех нас просто-напросто надули? Разве у вас… у нас… не могут возникать сомнения?.. Что. Что, что, что?…
Пауза.
СОМОВА Вот что. Кукла – ласточка – Электра! (Игриво.) А знаешь, Димочка, я ведь просто пошутила.
НЕРОСЛОВ Пошутили?.. Насчет Электры пошутили?
СОМОВА Нет, насчет того, что ты среди нас случайно. Случайных людей, Димочка, здесь нет. Здесь заблудиться, Димочка, не получается. Заблудиться здесь можно только намеренно… Видишь ли, выход отсюда только один, смерть.
НЕРОСЛОВ Ну, знаете, этак мы далеко зайдем, знаете… Это уж вы того. Это уж вы что-то комическое. Что-то такое комическое…
СОМОВА А потому, Димочка, что настоящая жизнь – здесь, на кухоньке. И нужно, Димочка, пропахнуть ею, дружочек, нужно провонять ею, если хочешь остаться собой… Здесь, Димочка, жизнь! И поступки, и их отсутствие, и прочее, и прочее. (Пауза.) Всё!
РИГЕРТ Только не целовать.
НЕРОСЛОВ Что?
РИГЕРТ «Все, только не целовать». Была, кажется, такая подвальная пьесочка, польская, кажется. Тоже круглая, с колючками, но без фонтана.
Пауза.
СОМОВА Ну и смерть, Димочка, конечно, тоже здесь. А где же ей быть?.. Там?.. То, что там – не смерть, а так, распад на молекулы.
НЕРОСЛОВ Не о смерти я говорил!.. То есть в какой-то степени о смерти, но не о смерти же! Не о той смерти, которая смерть… А зачем вообще мы заговорили о смерти? Это зачем же мы говорим о ней, когда и так не выходим никуда, и всякие мысли в голову приходят… и не всегда, знаете ли, шутки… Прежде, да, шутки приходили в голову, а теперь уже не шутки, теперь уже всякое другое… А от ваших шуток, простите великодушно, холодом…
СОМОВА (Нерослову.) И не трогай Софокла, никогда не трогай Софокла, не трогай!
НЕРОСЛОВ А…
СОМОВА Не смей трогать его!
НЕРОСЛОВ При чем здесь Софокл вообще?
РИГЕРТ Это называется профессионализмом, сынок.
Долгая пауза.
НЕРОСЛОВ А можно повторить фокус, чтобы кто-нибудь из вас улыбнулся?
РИГЕРТ Зачем?
НЕРОСЛОВ Ну, не знаю, мне кажется, так было бы лучше.
РИГЕРТ Кому лучше?
НЕРОСЛОВ Думаю, что всем.
РИГЕРТ Так не бывает.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Откровенно говоря, это ваше примечание о смерти…
СОМОВА Слова сказаны! Произнесены, понимаешь?.. Назад вернуть ничего нельзя. Все что сказано – уже текст!.. Текст, Димочка – закон для нас, для таких, как мы с тобой!..
РИГЕРТ (Нерослову.) Это называется профессионализмом, сынок.
СОМОВА (Нерослову.) Но тебе это не интересно.
НЕРОСЛОВ (Несколько подавлен.) Отчего же, мне интересно.
СОМОВА Неправда! Я бы почувствовала!
НЕРОСЛОВ (Пытается улыбнуться.) Интересно, правда.
СОМОВА Нет! Это – не интерес, блуд!.. Интерес, как кураж набирать надо. Ты должен наполниться им до краев, чтобы он сочился бы из тебя, юный Димочка. Такой интерес, когда покажи тебе кукиш, и ты лопнул, разлетелся на тысячу маленьких Димочек!
РИГЕРТ Конфетти, одним словом.
СОМОВА Одним словом, конфетти!
НЕРОСЛОВ (Грустно.) С Новым годом!
РИГЕРТ (Нерослову.) Но при всем вышесказанном, двери для тебя, Димочка, открыты. Можешь идти. Никто не держит тебя.
НЕРОСЛОВ Да я и не собирался…
РИГЕРТ Вот как?!
НЕРОСЛОВ Конечно!.. О чём речь? Разве вы не знаете, что я дал согласие Левиту?!
Пауза.
РИГЕРТ Кому?!
НЕРОСЛОВ Левиту.
Пауза.
РИГЕРТ Ты дал согласие Левиту? (Пауза.) Ты дал согласие Левиту?! (Сомовой.) Ты слышишь, Нина, он дал согласие Левиту! (Саркастически смеется.) И как тебе это нравится?!
НЕРОСЛОВ А что здесь такого?
РИГЕРТ (Нерослову.) Ты хочешь сказать, что Левит ангажировал тебя? (Пауза.) Левит тебя?!
НЕРОСЛОВ Не знаю, может быть это называется и по другому.
РИГЕРТ Сам Левит?!
НЕРОСЛОВ Я уже и не знаю, что говорить.
СОМОВА Скажи правду. Всегда лучше сказать правду. Знаешь, Димочка, правда всегда выше ценится.
НЕРОСЛОВ Я… я пообещал… одним словом… я дал слово… ну… то есть… я решил остаться здесь, в театре, навсегда, позабыв обо всем, что связывает меня с внешним миром… бред какой-то. Когда это не на бумаге, а просто так говоришь, кажется полным бредом…
РИГЕРТ Не отвлекайся.
НЕРОСЛОВ Одним словом, я здесь навсегда.
Пауза.
РИГЕРТ Еще раз.
НЕРОСЛОВ Я здесь навсегда.
Пауза.
РИГЕРТ Еще раз.
НЕРОСЛОВ Навсегда! (Прикладывается к фляжке и пьет долго.)
Долгая пауза.
РИГЕРТ Ну и дурак.
НЕРОСЛОВ (Поперхнувшись.) Что, простите?
РИГЕРТ Дурак, говорю.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Как это понять?
РИГЕРТ Нина, объясни ему.
СОМОВА Понимаешь, Димочка, в этом мире «навсегда» ничего не бывает. (Пауза.) Как только ты говоришь «навсегда», так тот час же заставляешь окружающих невольно, невольно, я подчеркиваю, не предумышленно, но невольно усомниться в своих умственных способностях. И тот, кто только что нахваливал тебя, заявлял о том какой необыкновенный, какой фантастический умница ты есть, может горько разочароваться. Ладно бы разочароваться, он может просто-напросто сесть в лужу… До сиреневых брызг!.. Особенно, если у этого разговора есть свидетели, а у всякого разговора, уж ты поверь мне, Димочка, свидетели всегда есть… Это великое везение, что в настоящий момент зритель как будто отсутствует. Хотя об этом можно еще очень и очень поспорить. Ни один настоящий актер никогда с уверенностью не скажет, что вот теперь, вот в это именно мгновение зритель отсутствует… Вот откуда это мое «как будто»… Из того, что вообще-то, по моему глубокому убеждению, зритель присутствуют всегда. Он может скрыться в темноте, притаиться, но присутствует он всегда. И везде… Вот почему, Димочка, Арнольд Давыдч назвал тебя дураком. Не обижайся… Ты, вероятно, просто, в силу возраста, еще не понимаешь, какое это счастье, что ты здесь, что Левит протянул тебе руку, что он оставил тебя… Понимаешь, о чем я говорю?
Пауза.
НЕРОСЛОВ Зачем Левит придумал это?
РИГЕРТ О чем ты?
Пауза.
НЕРОСЛОВ Зачем Левит закрыл нас?
РИГЕРТ О чем ты?!
НЕРОСЛОВ Зачем ему нужно, чтобы мы жили здесь, не выходили никуда? Зачем Левиту это понадобилось?
РИГЕРТ (Вне себя.) Какое это имеет значение?! Ты ищешь смысла?! Так это не твоя работа, это – как раз его работа!.. Тебе что, действительно нужно разобраться в этом? Ты уверен, что тебе это нужно? Уверен?!.. Сомневаюсь. Точнее, не сомневаюсь, что это не так. Иначе, какой ты, к черту, актер?.. Но ты – актер, иначе Левит не оставил бы тебя здесь… Левит не ошибается. Он никогда не ошибается. Если он ошибется, какой он, к черту, Левит?.. Нет, он не ошибся. значит ты – актер. Просто еще не осознаешь этого… Вот Левит знает, а ты еще нет… А раз уж ты актер, тебе смысл не нужен. Мало того, вреден… Я тебе так скажу, в поисках смысла ты всегда будешь испытывать… этакий неприятный привкус. Как будто тебе в рот вставили револьвер. (Извлекает из кармана револьвер и держит его у самого носа Нерослова.) Или другое. Или, как будто ты зевнул, а у тебя ангина. Так или иначе – слезы из глаз. Зачем тебе слезы? Пусть зритель плачет. (Пауза.) Вообще, задумывался ли ты когда-нибудь, Димочка, кто такой – режиссер?.. Нет?.. Изволь, я пролью свет на этот вопрос. Режиссер – это отвергнутый ухажер… Всегда… В каждый момент его жизни… Потому опасен. Для себя и окружающих. Всегда… Театр – это, дружочек, русская рулетка. Всегда… Стало быть, ты всегда можешь рассчитывать на то, что курок будет спущен не зря. (Прячет револьвер обратно в карман.)
Долгая пауза.
СОМОВА (Выходя из некоторого оцепенения, вызванного видом оружия, несколько фальшиво.) Весело становится.
РИГЕРТ Отвергнутый ухажер! Всегда!
СОМОВА Или стеклодув.
РИГЕРТ (Смеется.) Да, да, да, да, да.
Пауза.
СОМОВА Зачем ты смеешься?
РИГЕРТ Ухватил. Кажется, ухватил более подходящее для бедной димочкиной головы объяснение. (Нерослову) Есть, Димочка, и второй план нашего добровольного заключения… Безопасность.
НЕРОСЛОВ Безопасность?
РИГЕРТ Да, безопасность. Твоя безопасность.
НЕРОСЛОВ То есть?..
РИГЕРТ Не кантовать… Стекло, Димочка. Ты – стекло.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Я стекло?
СОМОВА Да. Именно так. Легко бьешься, очень легко, поверь мне, а так же имеешь свойство давать трещины.
Пауза.
НЕРОСЛОВ А вы?
РИГЕРТ И мы.
Пауза.
НЕРОСЛОВ А нельзя ли?..
РИГЕРТ Что?
НЕРОСЛОВ Да нет, это глупость какая-то…
СОМОВА Говори, говори, Димочка.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Да нет, это – невообразимая глупость.
СОМОВА И прекрасно, и замечательно, настоящий талант должен быть немного глуповат.
РИГЕРТ И глуховат.
СОМОВА Это у Димочки наступит позже. А сейчас хотелось бы прослушать глупость.
НЕРОСЛОВ Я просто подумал…
СОМОВА Ну?!.. Это и для нас важно. Мы же все из одной коробки.
Пауза.
НЕРОСЛОВ А нельзя ли как-то изменить текст?
РИГЕРТ Правильно! Ату его!
НЕРОСЛОВ Кого?
РИГЕРТ Автора, Димочка, автора! Кого же еще!
Долгая пауза.
СОМОВА Вообще-то это я попросила Левита оставить нас здесь навсегда.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Зачем?
Пауза.
СОМОВА Я уже не могу без вас. (Смеется.)
Входит Зеленый. Пепельный человечек со шляпой в руках и вопросом в глазах.
ЗЕЛЕНЫЙ (Ригерту.) У вас что же, Арнольд Давыдович, сегодня голова не болит?.. Здесь драматург… Да, вот его шляпа. (Бросает на пол шляпу.) А сам, только вошел в здание, немедленно заблудился… Он из Додеса… Очень смешно. Очень, очень смешно. (Уходит.)
Затемнение.
