Александр Станиславович Малиновский
Окошко с геранью
* * *
Верность
«Под открытым синим небом…»
Под открытым синим небом
Ем арбуз я с чёрным хлебом.
Конь буланый у меня —
Не могу я без коня,
Как без этого вот неба,
Без арбуза с чёрным хлебом…
Мне отчизна – даль без края.
Для чего же мне другая?..
«В шорохе шагов лосиных…»
В шорохе шагов лосиных,
Вдалеке от суеты,
Меж трепещущих осинок
Всюду виделась мне
Ты.
Шёл к твоей
Лесной сторожке,
К говорливому ручью.
Шёл, тебя боясь немножко,
Не мою,
Но и ничью.
«Ветер шумный, шальной, непогожий…»
Ветер шумный, шальной, непогожий
Стайку листьев несёт над водой…
Потемнело как быстро. Похоже,
Дождь пройдёт проливной.
…Громыхают раскаты над кровлей,
Соберу свои снасти рыбачьи.
Хороша после дождика ловля,
Пожелайте мне, люди, удачи.
«Я тебя ревную даже к солнцу…»
Я тебя ревную даже к солнцу.
Я таким ещё ни разу не был.
Распахнув весёлое оконце,
Ловишь нежность, льющуюся с неба.
Что бы там друзья ни говорили,
Как бы ни лукавила родня,
Нежно улыбаешься светилу,
А украдкой смотришь на меня.
«Хоть ты со мной и весела…»
Хоть ты со мной и весела
И даришь мне цветы,
Но знает, знает полсела:
Другого любишь ты.
Хоть сердце болью поросло
И часто я грублю,
Но знает, знает всё село:
Тебя одну люблю.
Весеннее настроение
Под грачиные овации
По субботам навигацию
Бани открывают.
Печи разом затопились.
Кучкой яблони столпились —
Провожают.
По воде весенней, талой
Мчатся клёны запоздало —
Догоняют.
У колодца вёдра – склянки,
Две соседки – две смуглянки —
Отбивают.
Я б и сам уплыл далёко
На корыте однобоком.
Но родные смотрят строго —
Не пускают.
Всё!
Сторона родная
Сторона родная,
Болен я тобой.
Справа – степь без края,
Слева – лес с рекой.
Церковь посредине
И зари костёр.
Край ты мой низинный,
Радостный простор.
Не был здесь полгода —
Мчал на поездах.
На Самарке в воду
Падает звезда.
Загадать успею
Светлое желанье:
Мне б с землёй моею
Жить без расставанья.
При любой погоде
Твой я навсегда…
На Самарке в воду
Падает звезда…
«Я был рабом в любви своей…»
Я был рабом в любви своей,
И был царём, и был гонцом.
Был мудрецом и был юнцом —
Татарником среди полей.
Я так любил, что землю с небом
Благодарил за дар любить.
Каким я был, тебе судить,
Но я тобой любимым не был.
А путь далёк
Уж близится рассвет…
В пыли дорожной
Шагать босому мне не привыкать.
Ещё вокруг темным-темно,
Но можно
Вдали полоску леса угадать.
А путь далёк.
И лес уж за спиною.
И робости в открытом сердце нет.
Пусть жизнь меня одарит новизною
И утренний пусть улыбнётся свет.
«Суров мой быт. В нём горечи немало…»
Суров мой быт. В нём горечи немало.
Но разве ж в горечи вся суть?
Досталось сердцу средь любви обвала,
Но ты внимательнее будь.
И ты увидишь будто внове,
Сквозь недосказ и суету,
Во вздохе каждом, в каждом слове
И боль, и дерзкую мечту!
«Отколобродил дождь. И враз отмылись…»
Отколобродил дождь. И враз отмылись,
Почистились окрестные дворы.
И в светлых лужах выси отразились.
И огласились смехом детворы.
И так на солнце лица засияли.
Так были дети в выдумках щедры!
Что я забыл про все свои печали
И все стихи забросил…
До поры.
Затворник
Затворником прожил я две недели.
Писал стихи. Но дни летели.
И одиночества прекрасные плоды
Уж стали ни к чему. Мне ты,
Лишь ты нужна была. И мне
В моей весенней стороне
Наскучило сидеть под крышей,
Я отложил стихи и в рощу вышел.
В шумевших зеленью лесах,
В необозримых небесах,
В былинке серой у дороги,
В осинке тонкой – недотроге —
Всё пело о тебе одной —
Всё было песней молодой.
Кузьмич
Ладил на Самарке он плотину,
Ставил первый на селе движок.
И впервой артель свою покинул,
Лишь когда серьёзно занемог.
Обласкал хозяйским взглядом сени,
Тяжело присел у верстака,
А к полудню на простор весенний
Вышел со скворечником в руках.
Окружённый ребятнёй весёлой,
Молотком по крыше постучал.
И пернатых первых новосёлов
Для себя – последними назвал…
Ветла
У реки, на бугре, где тропинка кончается,
Там седая ветла и скрипит, и качается.
И в холодной ночи, опустившая ветви,
Что-то шепчет своё под метели и ветры.
Но не холодно ей, не от холода стынет,
Будто горе сечёт, будто плачет о сыне.
Ей бы, матери, весть – пусть совсем небольшую.
Вот и вышла она на тропинку лесную.
Вот и плачет, и шепчет, и смотрит вокруг —
Нет ни старых друзей, ни недавних подруг.
Есть лишь тёмная ночь, одинокая старость.
Тихо плачет она. Долго ль плакать осталось?
«Какие это радостные дни…»
Какие это радостные дни —
Кругом столпотворенье, мы – одни.
Под окнами, на площади, где смех,
Искрится новогодний первый снег.
Как в заговоре мы соединились —
В обители твоей уединились.
Ты, смелая, сама сожгла мосты.
Весь мир огромный мой сегодня – ты.
Всю ночь на площади цветут огни —
Кругом столпотворенье, мы – одни.
«Мысли мои все о нашем свидании…»
Мысли мои все о нашем свидании.
Выйду ли в поле, лесами иду ли,
Ветры какие в лицо б ни подули —
Мысли мои все о нашем свидании.
Мысли мои все о нашем свидании.
Видится мне оно в летнюю пору.
Знаю: не быть ему лёгким и скорым,
Мысли мои все о нашем свидании.
Мысли мои все о нашем свидании.
Помнишь ли так вот и ты обо мне?..
…День отгорел – и угас в тишине,
Мысли мои – все о нашем свидании.
Песенка
Ночью выпавший зазимок
Изменил всё на пруду.
Что же: жизнь неумолима,
Срок придёт – и я уйду.
Как следы мои в порошу,
Я исчезну, не вернуть.
Дорогой моей, хорошей
Кто облегчит трудный путь?
Дорогой моей, хорошей
Кто расскажет о весне?
Что в пути согреет? Может,
Может, память обо мне?
Гармонист
…Салазки снарядили за Серёжкой —
По улице везут под вой метели…
Опять его певучую гармошку
Послушать наши бабы захотели!
(В село за похоронкой похоронка
С большой войны торопится, летит.
И почтальонка – рыжая девчонка —
Давно в глаза соседям не глядит).
…Тепло в избе от бабьей пляски нервной.
(Без пляски ведь замёрзли бы совсем!)
Гармошке той – уже лет сто, наверно.
А гармонисту скоро будет семь.
Играй, гармонь!.. Не детскими глазами
Глядит мальчишка вдаль. И не речист
Сидит отец с пустыми рукавами.
В округе – бывший лучший гармонист.
«Я по характеру, как пьяница…»
Я по характеру, как пьяница:
Строку лишь только пригублю,
Рука к перу с бумагой тянется,
Я вновь тоскую и люблю.
И вновь я мыслю, как о чуде,
Всю ночь под крики петухов,
Что скоро мы с тобою будем
Вдвоем!
…И никаких стихов!
Город Самара
Хормейстеру Владимиру Ощепкову
Святый старец Алексий недаром
Напророчил в лихие года,
Что быть городу в устье Самары
И стоять ему здесь навсегда.
Много дней и воды убежало,
Плыли барки по Волге, челны…
Зарождалась, росла и мужала
Запасная столица страны.
Молодецки судьба развернулась,
Есть откуда нам силушку брать.
Эта сила недаром проснулась,
Силе этой любое под стать.
Как светлы здесь весенние зори,
Как улыбчиво смотрят вослед.
Может, кто-то со мной и поспорит,
Но приветливей города нет.
Не челны, а ракета речная
На просторе на волжском летит.
Ах, столица Самарского края,
У тебя ещё всё впереди!
Дорога
В мире много дорог,
В мире много путей.
Есть дороги полегче,
Есть пути потрудней.
А вот эта одна —
Всех трудней потому,
Что дороженька эта —
К себе самому.
«Зимою прошлою здесь дуб спилили…»
Зимою прошлою здесь дуб спилили.
В лесу большущем – экая беда.
Едва спилили – позабыли,
Но мне он помнится всегда.
…Бреду заросшею тропинкой.
И вижу, подойдя к бугру,
Дубочек тонкой паутинкой
Звенит, качаясь на ветру.
И так светло в душе вдруг стало,
Как если бы зажглась звезда.
И сердце так затрепетало,
Как никогда, как никогда.
Благодать
А мне – от городского шума
Ударившемуся в бега —
Мила родительская шуба
И деревенские снега.
Мила старинная двухстволка,
Хоть поржавевшая она.
И над осиновыми колками
Мила линялая луна.
Мне здесь, наивному, поверить
Легко в земную благодать:
Что люди – братья все! А звери?
…В них, как в людей, нельзя стрелять.
«В синеющие дали песня…»
В синеющие дали песня
Над равниной степной летит.
Умри сто раз, сто раз воскресни —
От светлой грусти не уйти.
Как не уйти от чувства родины…
На большаке, где пыль клубится,
В кустах разросшейся смородины
Мелькнул платок твой синей птицей.
Мелькнул. Пропал. Вновь появился.
У леса дальнего исчез.
И там – на горизонте – слился
С трепещущим платком небес…
