Александр Снегирёв
Моя борьба
© Снегирёв А., текст, 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Выхожу из ресторана и слышу: «Твоя кровь нужна детям!»
Какое этому латиносу дело до моей крови?
– Каждый донор получает билет в кино! – Пацан с желтым лицом и тонкими усишками погонщика мулов – подражатель Кларку Гейблу, – улыбался, протягивая рекламные пригласительные.
Я взял один.
«Миллионы ребятишек по всему миру нуждаются в переливании крови! Ты можешь помочь прямо сейчас!»
Снизу вверх в глаза мне смотрел большеголовый африканский мальчик-вампир, жаждущий крови. Или девочка. Не разберешь. Но пронимает. Так фотографируют котиков для душещипательных календарей. Взгляд бездонный. Мольба. Странно, что календари только с котиками выпускают, календари с черными малышами разлетались бы не хуже. Домохозяйки расхватывали бы для кухонных стен.
Ливень осадил жару, попугаи кричали в деревьях, а в уголках под бордюрами еще сверкала влага, как в глазах девчонки после любви.
Девчонки, кстати, были повсюду, надели свои платьица и шортики и выскочили из домов, кто с великом, кто со скейтом, а кто с одной сумочкой. Девчонки заполнили улицы, повсюду развевались их волосы, поблескивали плечи, подрагивали груди. Девчонки были особенно свежи, ливень смыл с них усталость, сон и пляжный песок.
Подходящий денек для необременительного доброго дельца. Не собирался я в кино, фильмов интересных на афишах нет, да и не хотелось сидеть в темном зале в такую пору. Но вот помочь большеголовому, кем бы он ни был, мальчиком или девочкой, я не прочь. Передвижной донорский пункт прямо за углом, на Колинз. Открыл дверцу, поднялся.
Внутри никаким дождем и не пахло, ароматы цветов и местных красавиц сюда не проникали, а если и проникали, то дохли, столкнувшись с дезинфекцией и упорядоченностью. В кресле полулежал толстяк. К его локтевой вене присосался гибкий трубопровод, гонящий кровь в стерильный резервуар. Жирными пальцами свободной руки толстяк ласкал тачскрин. Второе кресло пустовало.
– Хочу отдать кровь детям, – вальяжно и отчасти игриво поприветствовал я медсестру.
Интересно, она голая под халатом?
Медсестра выдала анкету, указала маленький столик, а сама скрылась в кабинке на корме автобуса. Улыбнувшись мужчине в кресле, мол, мы с тобой, мужик, братаны, я принялся заполнять анкету.
– Имя?
Вывел имя.
– Возраст? Сколько тебе годиков?
Вопрос из детства.
– Тридцать пять.
– Занятие?
– Простите?
– Проституцию практиковал?
– Чего?
– Проституцию практиковал?! – повторила анкета. – Ханьки-паньки за бабки? Подставлялся за лавэ?!
Я сделал вид, что не заметил странный вопрос, и перевел взгляд дальше. Но анкета не собиралась сбавлять напор.
– Сексуальными услугами за деньги пользовался?
– Секс с мужчиной, пускай хоть один-единственный раз, был?
Что за издевательство? Я отер капли, ни с того ни с сего выступившие над верхней губой. Искоса глянул на лежащего в кресле. Не лыбится ли подленько? Нет, уставился в свой гаджет. Усилием воли я вернул глаза к анкете. Не я читал вопросы, а вопросы гаркали на меня. Держали за подбородок, заставляли не отворачиваться, прямо в глаза смотреть и будто лампу в лицо направили.
– Болеешь чем-нибудь, что может стать угрозой для других? В террористических организациях состоишь? По уголовке привлекался?
– Вы меня не за того приняли! Не состою я нигде. Не болею, не умею, не был…
– Наркота, шлюхи, стволы, экстремистская литература?
– Нет!
– Отмывание денег?
– Нет!
– В пытках участвовал, мирных жителей расстреливал? Геноцид, военные преступления?
– Да нет же!
– Жалкий ты человек.
Анкета закончила экзекуцию, вдруг потеряла ко мне интерес, отвернула лампу.
