Александр Широкорад
Великая речная война. 1918–1920 годы
Предисловие
Боевые действия на реках и озерах по праву считаются наиболее интересным элементом Гражданской войны в России. Никогда в истории войн, ни до 1918 г., ни после, речные флотилии не играли столь важной роли. Как правило, огневая мощь речных судов существенно превышала огневую мощь сухопутных частей, действовавших на берегах рек с фронтом в десятки километров.
В ходе той самой «единственной Гражданской» буксирные пароходы становились канонерскими лодками, а наливные шхуны и пассажирские пароходы – крейсерами. Даже мирные каспийские парусные рыбницы вооружались пушками и становились грозными пиратскими судами. За годы Гражданской войны белые и красные речные флотилии выпустили на порядок больше снарядов, чем все корабли Российского императорского флота в Первой мировой войне.
Семьдесят три года поколения советских историков старательно искажали события Гражданской войны. Особенно досталось речным и озерным флотилиям. Как-то получилось, что к флотилиям не имели никакого отношения Сталин, Ворошилов, Буденный, Щорс и Чапаев, зато в ночной рейд на миноносце ходил Троцкий, а почти всеми флотилиями командовали будущие «враги народа» Ф. Ф. Раскольников, П. И. Смирнов, Е. С. Гернет, И. К. Кожанов и др. Советские адмиралы и историки в 1930–1980-х годах боялись даже упомянуть о них, равно как о самих кораблях, носивших «идеологически вредные» названия – «Троцкий», «Бела Кун», «Тухачевский» и т. д.
С началом «перестройки» вместо объективного анализа событий Гражданской войны знак плюс вдруг изменился на минус: ранее красные были героями, а теперь стали бандитами и палачами.
Автор попытался показать объективную картину боевых действий. Ведь по обе стороны баррикад сражались русские люди, и с каждой стороны среди них были герои, трусы и глупцы. На взгляд автора, в речных боях очень быстро выявлялось деление людей на эти категории. Именно для речных флотилий лучше всего подходит формула Суворова: «Побеждать не числом, а умением».
Особую сложность для автора представляли многочисленные переименования судов, иногда один и тот же корабль за год-два сменял до пяти названий. Волей-неволей приходится приводить все эти названия. Полная неразбериха царила в классификации судов белых и красных флотилий. Одно и то же судно могло называться и канонеркой, и крейсером, и вооруженным пароходом. В некоторых случаях автору приходилось самому классифицировать многие суда.
Не меньше проблем создавала и разнотипность артиллерийского вооружения судов. Если на кораблях Российского императорского флота в 1904–1917 гг. состояло не более дюжины типов орудий, то на речных флотилиях использовались многие десятки отечественных и иностранных артсистем морских и сухопутных образцов.
Если давать справочные данные по судам флотилий в Приложении, получится малосъедобная «каша», поэтому автор приводит лишь краткие сведения о судах сразу же после первого их упоминания в тексте.
В книге рассказано только о крупных флотилиях, сыгравших существенную роль в Гражданской войне. Местные флотилии, состоявшие из нескольких катеров, могут быть рассмотрены лишь в контексте описания боевых действий на суше.
Амурская флотилия не сыграла особой роли в Гражданской войне, а события 1918–1920 гг. трудно вычленить из всей истории флотилии. Поэтому автор надеется выпустить отдельное исследование об Амурской флотилии (с 1900 по 1945 г.).
Раздел I
Боевые действия на верхней Волге и Каме в 1918–1919 гг.
Глава 1
Как два мичмана начали великую речную войну
Река Волга с притоками издревле была самой крупной транспортной артерией России. К началу 1906 г. на Волге было зарегистрировано 2099 паровых и 8445 непаровых судов.[1] Более поздние данные отсутствуют, но к 1916 г. количество судов увеличилось как минимум в полтора раза, что доказывается динамикой роста грузооборота важнейших портов Волги за 6 лет – с 1905 по 1911 г.: Астрахань – с 983 тыс. т до 1350 тыс. т, то есть в 1,4 раза; Нижний Новгород – с 1541 тыс. т до 2317 тыс. т, то есть в полтора раза.
С начала 1918 г. по приказу Ленина из Петрограда в волжские города отправляются отряды революционных матросов Балтийского флота. Так, в середине января прибывший в Казань отряд матросов организовал «1-й социалистический отряд моряков».
24 марта в Самару прибыли два железнодорожных эшелона с имуществом балтийского отряда гидроавиации, 400 моряков и 4 бронеавтомобиля. Через три дня в Самару прибыл еще эшелон со 120 моряками и четырьмя гидросамолетами.
Зачем же большевикам потребовались морские силы на Волге? Увы, для войны с собственным крестьянством. В начале 1918 г. управделами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич обратился к Ленину с просьбой «одним словом выразить, за что мы сейчас боремся». Владимир Ильич, не задумываясь ни на секунду, ответил: «Хлеб!».
Революционные матросы, солдаты и рабочие были посланы на Волгу и Каму, чтобы силой отбирать зерно у крестьянства. Вопрос о хлебе очень деликатный. Дело в том, что крестьяне уже в 1915 г. из-за инфляции и сужения потока товаров из города начали прятать зерно «до лучших времен». Действительно, какой смысл отдавать зерно по строго фиксированным ценам за девальвированные[2] рубли, на которые практически нечего было купить? Между тем, если зерно умело хранить, то оно может лежать несколько лет. Наконец, его можно пустить на самогон или на корм скоту и птице.
А с другой стороны, без хлеба не могут существовать ни армия, ни промышленность, ни население крупных городов. Николай II и его малокомпетентные министры и генералы не смогли решить хлебной проблемы.
После отречения Николая II рухнул миф русской интеллигенции о добром и справедливом мужике, изнывающем под ярмом царизма.
Мужик не повез хлеб в город ни после февраля 1917 г., когда пало самодержавие, ни после октября, когда большевики дали ему землю. Мужик начал еще тщательнее прятать зерно. И большевики решили взять зерно силой. При этом рухнул еще один миф, на сей раз социал-демократический, о революционном пролетариате «с горячим сердцем и чистыми руками». Пролетарии, посланные в деревню, начали грабить, убивать и насиловать.
Летом 1918 г. на Дальний Восток шли десятки эшелонов с солдатами 45-тысячного чехословацкого корпуса, которые ехали во Францию сражаться против немцев. А навстречу из сибирских и уральских лагерей шли эшелоны пленных австрийцев, немцев и венгров, освобождаемых по Брестскому договору. Фактически обе стороны ехали на один и тот же фронт сражаться друг против друга!
14 мая 1918 г. на железнодорожном вокзале в Челябинске произошла большая драка между чехами и венграми. Вспомним, как бравый солдат Швейк вместе с сапером Водичкой колошматили мадьяр. Местный совет обвинил во всем чехов, арестовали несколько человек. Им грозил расстрел. Эшелон взялся за оружие и угрозой применения силы освободил товарищей.
Троцкий счел это достаточным поводом для расправы с «контрой» и издал приказ: «Все Советы депутатов обязаны под страхом ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, найденный вооруженным на железнодорожной линии, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный солдат, должен быть выгружен из вагонов и заключен в концлагерь…»
Возможно, на решение Льва Давидовича повлияли и требования немцев, поскольку тем вовсе не улыбалось увидеть на Западном фронте чехословацкий корпус.
Льву Давидовичу задача разоружения чехословацкого корпуса показалась довольно простой. 45-тысячный корпус был разбросан по эшелонам от станции Ртищево (близ Пензы) до Владивостока, то есть на расстоянии свыше 7 тыс. км. Однако чехословаки взялись за оружие и попросту разогнали местные советы и красноармейские отряды.
Чешские отряды из района Ртищево двинулись на запад. 7 июня они заняли Самару, перерезав таким образом Волгу.
Несколько бывших членов Учредительного собрания (эсеров и меньшевиков) создали в Самаре нечто вроде альтернативного правительства: «Комитет Учредительного собрания», сокращенно «Ко-муч», который приступил к созданию так называемой «Народной армии». Тем не менее как чехословаки, так и офицерские отряды полковника В. О. Каппеля лишь терпели Комуч.
Одной из главных задач чешского штаба было обеспечение провиантом как своего Самарского отряда, так и других подтягивающихся чешских отрядов. Опросив местных жителей, чешское начальство выяснило, что за день до своего бегства из Самары большевики увели вниз по Волге груженную мукой баржу, которая будто бы стоит на якоре верстах в двадцати от Самары. Решено было баржу эту захватить.
Среди записавшихся в Народную армию было два моряка, оба мичманы: один военного времени, другой только что выпушенный из Морского корпуса. Мичман военного времени А. А. Ершов сразу же после записи подошел к мичману Мейреру и сообщил ему о предстоящей экспедиции за баржой. Мичман Георгий (Генрих) Александрович Мейрер происходил из прибалтийских немцев, воевать на море ему до сих пор не приходилось, но в 1917 г. он уже закончил Морской корпус.
Прежде чем пойти в чешский штаб с предложением своей кандидатуры для участия в экспедиции, мичман Ершов, кстати, уроженец Самары, ознакомил мичмана Мейрера с местной обстановкой и сообщил, что считает необходимым для дальнейших действий против большевиков организовать боевую флотилию. Мейрер идею поддержал. Тогда Ершов предложил Мейреру стать командующим этой самой флотилии, а Мейрер в ответ предложил Ершову стать начальником главного штаба. На том и порешили.
Итак, двадцатилетний мичман стал командующим флотилией! Чего только не бывало «на той единственной Гражданской…»!
Вроде бы все шло гладко, недоставало только кораблей. И на следующее утро новоявленный комфлот в сопровождении чешского взвода начал поиски какого-нибудь парохода, на котором можно было бы отправиться за баржой с мукой.
Еще накануне занятия чехами Самары все находившиеся там пароходы отошли от пристаней и стали на якорь метрах в ста от берега. Таким образом, капитаны пароходов решили соблюдать безопасный нейтралитет. Пароходы не подавали никаких признаков жизни, никто из их команд не высовывался на палубу. Тогда Мей-рер отыскал на берегу лодку, и чехи стали стаскивать ее на воду. В этот момент кто-то крикнул, что вверх по реке идет пароход.
Большинство волжских пароходов были колесными, и звук приближающегося парохода походил на шлепанье чего-то плоского по воде. Так прямо в руки комфлота «пришлепала» первая боевая единица Волжской флотилии. Капитан ошвартовал свой пароход к пристани, снял фуражку и по русскому обычаю перекрестился, благодаря Бога за благополучное путешествие. Лоцман и рулевой, стоявшие в рулевой рубке, также, сняв шапки, перекрестились. Но в следующую минуту капитан пожалел, что ошвартовался в Самаре, так как появившийся на мостике Мейрер заявил, что теперь и он сам, и пароход, и вся команда реквизированы Народной армией. Немного поворчав, капитан сдался. Двум матросам из команды парохода все же удалось удрать, но и оставшихся было вполне достаточно.
Чехи погрузили на пароход три пулемета, погрузились сами, и около восьми часов утра пароход под командованием Мейрера отвалил от пристани и пошел в свой первый боевой поход.
Маленький пароходик быстро шел вниз по течению, а комфлот важно расхаживал по мостику и обдумывал способы захвата баржи. Хорошо бы, чтоб баржа не охранялась и на ней находилась бы лишь маленькая команда «ваняев» (так называли волжских матросов) с «водоливом», то есть капитаном баржи. Тогда вся экспедиция свелась бы к буксировке баржи в Самару. А если баржа охраняется красными? Вот тогда положение становилось серьезным. Мука и другой сухой груз на Волге перевозились в деревянных ящиках с очень высоким надводным бортом, доходящим буксиру до мостика, а то и выше, в зависимости от загрузки. А у Мейрера буксир был совсем крохотный, и мостик его соответственно низкий. Да и пулеметный и ружейный огонь с парохода вряд ли может нанести существенный вред шестидюймовым деревянным бортам баржи, в то время как за легкими надстройками пароходика и за его тонкими бортовыми листами укрыться от пуль было невозможно. Поэтому длительная перестрелка недопустима, тут будет явное преимущество красных. И Мейрер рассудил, что единственно верное решение в этом случае – абордаж!
Комфлоту вспомнились заветы Суворова: «Пуля – дура, штык – молодец» и «Смелость, быстрота и натиск», и он улыбнулся тому, что сейчас, в XX веке, да еще на воде, можно применить тактику этого великого полководца.
Вскоре показалась и баржа. Мичман Мейрер приказал всем чехам спрятаться вниз, пароходику придать обычный мирный вид, а машинной команде развить полный ход и сначала пройти мимо баржи, а затем, сделав полный поворот, с полного же хода подойти к ее борту. В этот момент чехи уже выскочили наверх. Буксир, ударившись о борт баржи, сразу же отскочил метров на 10, однако Мейреру и нескольким чехам в момент удара удалось перескочить на баржу. Сопротивления оказано не было, красный караул на барже был просто пьян и совершенно не понимал, что происходит. Комфлот даже несколько разочаровался – как просто прошла задуманная им гениальная операция.
Баржу взяли на буксир и привели в Самару. Накормили всех голодающих русских и чехов, а оставшуюся муку сложили в амбары.
Через несколько дней чешский штаб приказал перевести батальон пехоты к Ставрополю – следующему городу, расположенному вверх по Волге. Для этого перехода мичман Мейрер, осмотрев все суда, стоявшие на якоре, выбрал два буксира и один пассажирский пароход. Буксир «Фельдмаршал Милютин» комфлот отобрал не зря. Это был один из самых больших и мощных пароходов на Волге. Другой буксир – «Вульф» – был несколько поменьше.
Появилась у белой флотилии и своя авиация. Еще 4 июня у железнодорожной станции Липяги (под Самарой) моряки гидродивизиона на своей базе «Фельдмаршал Суворов» пытались прорваться к красным, но сели на мель. Чехи огнем с берега убили свыше ста матросов, лишь нескольким из них удалось прорваться в Симбирск на катере «Фрам». Самолеты гидродивизиона стали добычей чехов. Все офицеры дивизиона перешли на сторону белых.
На захваченных Мейрером буксирах команда была в полном составе. Уговорить команду «Фельдмаршала Милютина» остаться и идти воевать помог помощник капитана – прапорщик по адмиралтейству. И капитан «Милютина» согласился «попробовать», однако капитан «Вульфа» наотрез отказался идти с комфлотом.
Следует отметить, что на территории как красных, так и белых судовые команды, не говоря уж о капитанах и лоцманах, крайне неохотно шли воевать. Тут сказался и их относительный материальный достаток, и пропаганда эсеров и меньшевиков, которые еще весной 1918 г. предложили объявить Волгу нейтральной территорией, а речникам заниматься своими прямыми обязанностями и не участвовать в Гражданской войне.
Глава 2
Создание Вольской и Волжской флотилий
14 апреля 1918 г. Вольский уездный исполнительный комитет Совета народных комиссаров (Вольский Совнарком) направил в адрес командующего и комиссара Балтийского флота телеграмму, в которой говорилось: «14 апреля моряки военного флота, собравшиеся в городе Вольске в количестве 60 человек, организовали речную флотилию для интенсивной защиты Советской власти и поддержки революционного порядка на Волге». Далее в телеграмме говорилось о необходимости создания сильной флотилии Волжского бассейна, а также отмечалось, что Вольский Совнарком полностью поддерживает просьбу военных моряков о формировании такой флотилии и просит перевести на Волгу мелкие военные суда Балтийского флота вместе с командами.
Командующим флотилией стал матрос С. С. Цыганков, а комиссаром К. Я. Зедин.
В местной газете было напечатано следующее обращение к морякам военного флота:
«Товарищи моряки военного флота! В городе Вольске организовалась Красная флотилия, целью которой является защита Рабоче-крестьянского правительства Советов. Желающих примкнуть к авангарду революции просим обращаться в деловой совет Красной флотилии».
К началу мая 1918 г. уже собралось 120 моряков-добровольцев. Первое время они участвовали в охране города, пристани, грузов, а также обслуживали транспортные речные суда, приписанные к Вольскому речному порту, которые входили в ведение Делового совета флотилии.
1 июля 1919 г. часть населения города Вольска и крестьян окрестных деревень подняли восстание против советской власти. Из моряков флотилии было создано несколько боевых групп, которые вели уличные бои. На помощь красным пришел ледокол «Ермак». В Саранске его вооружили двумя 76-мм пушками обр. 1902 г. и двумя 122-мм гаубицами. «Ермак» вел интенсивный обстрел Вольска. Однако подавить восстание удалось только 13 июля.
По приказу Троцкого с Черного моря на Волгу были переброшены четыре быстроходных моторных катера-истребителя[3] № 314, № 345, № 346 и № 347. Катера были доставлены в июне 1918 г. по железной дороге в Царицын. На Волге катера получили новые номера: № 1, № 2, № 3 и № 4 соответственно, а с 11 февраля 1919 г. и имена собственные – «Смелый», «Счастливый», «Пылкий» и «Беспокойный».
Поскольку эти катера-истребители играли очень важную роль на Волге и Каспии, о них стоит рассказать поподробнее.
В мае 1915 г. русское правительство выдало заказ на катера-истребители американской фирме «Гринпорт бэзин энд констракшн компани». Из США в Архангельск катера-истребители доставили на торговых судах, а затем по железной дороге на Черное море. Полное водоизмещение их составляло 14,5 г. Длина 18,3 м; ширина 3,05 м; осадка 0,9 м. Три бензиновых мотора общей мощностью 525 л.с. позволяли развивать скорость хода до 20 узлов. Первоначальное вооружение состояло из одной 47-мм и одной 37-мм одноствольных пушек Гочкиса.
Однако в состав Царицынского Волжской флотилии отряда четыре истребителя вступили с иным вооружением. Катера № 1 и № 2 имели по одной 76-мм горной пушке обр. 1909 г. и по одной 47-мм пушке Гочкиса, а катера № 3 и № 4 – по одной 47-мм пушке Гочкиса.
47-мм длинноствольная пушка Гочкиса на станке Меллера
К августу 1919 г. в состав Вольской флотилии входили следующие вооруженные колесные буксирные пароходы:
«Андрей Ляхов», построенный в 1905 г. Длина 43,8 м; ширина 14,6 м; осадка 1,0 м. Машина мощностью 140 л.с. Вооружение: две 76-мм пушки Лендера.[4] 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу.[5]
«Иосиф», с октября 1918 г. «Демагог». Построен в 1862 г. Длина 58,5 м; ширина 12,8 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 400 л.с. Вооружение: две 76-мм пушки Лендера. 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу;
«Казанка». Построен в 1912 г. Длина 43,8 м; ширина 15,0 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 320 л.с. Вооружение: две 76-мм пушки Лендера. 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу;
«Коммерции Советник Любимов», с 28 января 1919 г. «Беднота». Построен в 1912 г. Длина 57,6 м; ширина 17,7 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 400 л.с. Скорость 11,5 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки Кане, одна 37-мм пушка Гочкиса. 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу;
«Михаил Кругов». Построен в 1899 г. Длина 44,8 м; ширина 13,5 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 240 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки Кане. 1 февраля 1919 г. разоружен и передан Обводу;
«Петроний», с 18 июля 1919 г. «Альтфатер». Построен в 1913 г. Водоизмещение 747 т. Длина 64,1 м; ширина 10,05/19,91 м[6]; осадка 1,3 м. Два дизеля общей мощностью 800 л.с. Скорость 9 узлов. Первоначальное вооружение: две 76-мм пушки. 22 октября 1918 г. разоружен и передан Обводу «Медвежонок». Построен в 1893 г. Длина 64,0 м; ширина 17,4 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 800 л.с. Данные по вооружению неизвестны.
76-мм зенитная пушка Лендера
Гораздо более сильная красная флотилия была сформирована в Нижнем Новгороде.
Как известно, Нижний был крупнейшим индустриальным центром Поволжья с развитой судостроительной промышленностью. К 1917 г. в Нижнем и его пригородах работали 65 металлообрабатывающих заводов, наиболее мощными из которых были Сормово (позже переименованный в «Красное Сормово»), «Нижегородский Теплоход», «Этна» («Красная Этна»), «Фельзер» («Двигатель Революции») и другие. Только на Сормовском заводе в годы Первой мировой войны работало до 25 тыс. человек. Нижегородская партийная организация включала в себя более двух тысяч членов.
ЦК партии и советское правительство принимало срочные меры для организации флотилии. По указанию Ленина коллегия Главвода 12 июня 1918 г. постановила обязать Областное управление водного транспорта Волжского бассейна (Нижний Новгород) предоставить в распоряжение морского ведомства все необходимые плавучие средства.
20 июня 1918 г. советское правительство направило в Нижний для организации военной флотилии на Волге военного моряка, коммуниста Николая Григорьевича Маркина.
Сразу же по приезде Маркина на улицах Нижнего были расклеены листовки:
«Объявление комиссара по организации и формированию Волжской военной флотилии. Требуются в Волжскую военную флотилию опытные: артиллеристы, пулеметчики, машинисты и лоцманы. При поступлении требуется рекомендация или удостоверение от каких-либо советских организаций. Не имея таковых, просят не беспокоиться. У словия: с 6 до 8 час. Веч. ярмарка. Театральная площ., №№ «Россия».
Комиссар Маркин».
Гостиницу «Россия» Маркин занял под свой штаб.
Среди добровольцев оказался и восемнадцатилетний Всеволод Вишневский – будущий знаменитый писатель и драматург.
2 июля в Нижний прибыл эшелон с тремястами матросами Черноморского флота. Однако большинство речников по-прежнему не желали участвовать в войне. Так, 12 июля Маркин устроил митинг на вооруженном пароходе «Царицын», где комиссар был встречен неодобрительными выкриками речников. Выражая мнение старого экипажа, капитан «Царицына» Тихонов заявил: «На Волге мы воевать не должны. Волга должна быть нейтральной рекой, и братоубийством мы не будем заниматься». Комиссар Маркин приказал арестовать Тихонова. Судя по всему, его затем расстреляли.
Несколько позже (9 августа) Ленин отправил телеграмму нижегородскому Совету: «В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов… навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления… Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных».[7]
Нетрудно представить, какую бойню устроили в городе большевики после получения этой телеграммы.
Одними из первых в состав Волжской флотилии вошли восемь канонерских лодок (№ 1–8):
№ 1 – бывший пароход «Царицын», построенный в 1912 г. Длина 42,7 м; ширина 12,0 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 296 л.с. Вооружение: две 76-мм горные пушки, 6 пулеметов;
№ 2 – бывший пароход «Кабестан», с 2 января 1919 г. «Народоволец». Длина 43,9 м; ширина 14,2 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 260 л.с. Вооружение: две 76-мм горные пушки, 6 пулеметов;
№ 3 – «Бурлак». Построен в 1898 г. Длина 43,9 м; ширина 7,0 м; осадка 0,8 м. Вооружение: одна 76-мм горная пушка, 6 пулеметов;
№ 4 – «Белая акация». Построен в 1913 г. Длина 44,5 м; ширина 10,9 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 200 л.с. Вооружение: две 76-мм горные пушки, 6 пулеметов;
№ 5 – «Ваня». Построен в 1905 г. Длина 53,3 м; ширина 7,32/ 15,2 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 300 л.с. Вооружение: две 75/50-мм пушки Кане, одна 47-мм пушка Гочкиса, 6 пулеметов;
Вооруженный пароход «Ваня» (№ 5)
№ 6 – «Добрый», с 7 февраля 1919 г. «Товарищ Маркин». Построен в 1870 г. Водоизмещение 561 т. Длина 61,24 м; ширина 7,92/ 15,85 м; осадка 1,34 м. Машина мощностью 600 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г., 6 пулеметов;
№ 7 – «Ташкент». Построен в 1912 г. Длина 40,3 м; ширина 10,7 м; осадка 0,7 м. Машина мощностью 180 л.с. Скорость 8,6 узлов. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г., одна 47-мм пушка Гочкиса, 7 пулеметов;
№ 8 – «Дельфин». Построен в 1904 г. Длина 57,9 м; ширина 17,1 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 448 л.с. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г., 7 пулеметов.
Кроме того, в середине июля в Симбирске были вооружены несколько пароходов, не получивших номеров:
«Ольга», с 13 января 1919 г. «Авангард Революции». Построен в 1899 г. Водоизмещение 445 т. Длина 68,27 м; ширина 8,53/18,31 м; осадка 1,42 м. Машина мощностью около 1000 л.с. Скорость 10–12 узлов. Вооружение: одна 122-мм гаубица, одна 76-мм пушка обр. 1902 г., два пулемета;
«Коновод». Построен в 1894 г. Длина 49,7 м; ширина 12,8 м; осадка 0,9 м. Вооружение: три 76-мм пушки обр. 1902 г., 6 пулеметов;
«Лев». Построен в 1901 г. Длина 57,9 м; ширина 14,2 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 260 л.с. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г., одна 37-мм пушка Гочкиса;
«Братство». Построен в 1896 г. Длина 62,2 м; ширина 18,8 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 720 л.с. Вооружение неизвестно;
«Дело Советов». Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г.
76-мм пушка обр. 1902 г. на речной канонерской лодке.
Тумба изготовлена на царицынском Орудийном заводе.
Реконструкция А.Е. Лютова по данным архива завода «Баррикады»
Кроме того, были вооружены винтовые катера «Стерегущий» и «Гражданка».
Командовал Симбирским отрядом кораблей Нейбергер, а комиссаром был бывший студент казанского университета Л. Е. Берлин. Позже Нейбергер чем-то проштрафился и исчез из советских военных источников, а все лавры достались Берлину.
Недалеко от Нижнего, в затоне Муромке (сейчас это затон им. Карла Маркса), началось переоборудование больших барж в плав-батареи. Баржа «Теща» постройки 1914 г. стала плавбатареей «Атаман Разин». Ее водоизмещение 1900 т; длина 106,6 м; ширина 17 м; осадка 2,1 м; вооружение: четыре 130/55-мм пушки и 8 пулеметов.
Плавбатарея «Атаман Разин»:
1 – пулемет; 2 – 130-мм пушка; 3 – боевая рубка; 4 – люк схода в трюм; 5 – погреб боезапаса
Баржа «Тезей» была переименована в «Сережу». Построена она была в 1917 г. и имела водоизмещение 2000 т и длину 83,2 м. Ее первоначальное вооружение состояло из четырех 102/60-мм, шести 75/50-мм пушек, а также восьми 47-мм и двух 37-мм пушек Гочкиса. Однако ее орудия стали передавать другим судам, и большую часть кампании 1918 г. она имела четыре 102-мм, одну 47-мм, две 37-мм пушки и 12 пулеметов.
Баржу «Финляндия» 25 ноября 1918 г. переименовали в «Память Урицкого», но в 1918 г. вооружить ее так и не сумели.
Еще 6 июня 1918 г. Ленин распорядился отправить из Петрограда на Волгу четыре миноносца. Миноносцы «Прыткий», «Прочный», «Ретивый» и «Поражающий» вышли из Петрограда 2 августа 1918 г. Первые три шли по Мариинке своим ходом, а «Поражающий» – на буксире. 24 августа четыре миноносца прибыли в Нижний Новгород, где на них установили по две 75/50-мм пушки.
Из оставшейся части команды Самарского гидродивизиона, собранной в Нижнем Новгороде, был сформирован гидроотряд, вооруженный четырьмя гидросамолетами М-9, полученными из Управления морской авиации. Матросы гидроотряда создал и «авианосец» в виде баржи-нефтянки с приделанными по бортам кронштейнами, на которых закреплялись убираемые на время похода спуски для приема и вывода на воду гидросамолетов.
Гидросамолет М-9. Рисунок А. Карелова
Баржа получила название «Коммуна». Гидроотряду был придан буксир «Андрей Клюкин» для возки баржи и двухпалубный пассажирский пароход «Вера», где размещался персонал отряда. 14 ноября 1918 г. «Андрей Клюкин» был переименован в «Матрос-летчик».
