Александр Назаров
Распадаясь
Черный человек обошел зал, а затем и друзей. Встав за спиной у Никс, он потрепал её волосы, Катода обнял за шею. Когда существо подошло к Ирокезу, который загадочно улыбался, оно встало у него за спиной в полный рост и раздвинуло руки, крылья его забились. Студент почувствовал поток ветра, а затем покалывание по всему позвоночнику. Электрический треск. Каждый дендрит отделился от тела, устремившись в пустоту. Внезапно, Ролан ощутил себя в каждой лампочке, в каждом радио. И вдруг молния ударила в позвоночник и все стало так темно, что плакать хочется. Странное чувство посетило молодого оккультиста. Словно в разуме его что-то открылось или, наоборот, исчезло.
– Все закончилось, можешь снимать проводники с глаз, – объявил Ирокез, – поздравляю, ты теперь один из нас, часть города.
Отдыхать пошли в недостроенный театральный комплекс. Устроились на сиденьях для зрителей.
– Что он делал? Ну, черный человек, – с любопытством ребенка интересовалась Никс.
– Ну, тебя, Никс, он потрепал по голове, – отвечал Ролан.
– Их-хи, – взвизгнула она, – думаю, я ему понравилась.
– А тебя, Катод, он обнял за шею.
Мужчина с триодными лампами на плечах заметно нахмурился, а затем сглотнул.
– Что такое? – удивился студент, – это означает что-нибудь плохое?
Катод молчал, но Ирокез ответил за него:
– Это значит, его скоро убьют.
3. Распад
День экзамена выдался необычайно жарким. Редкие городские тополя осыпали пухом, из-за чего глаза неимоверно слезились. Лишь иногда легкий бриз залива сглаживал ситуацию.
Здание института на самом деле являлось переоборудованной крепостью, которая уже несколько веков не участвовала в сражениях, хотя последние из них отгремели всего пару десятков лет назад. Форт просто не попал на территорию, где велось сражение. Так крепость Нордштадт оказалась на задворках истории.
– Наш институт-крепость можно назвать аллегорией на судьбу всего Города. Вроде и не последняя деревня, но всегда в стороне от истории, – любил рассуждать Ганс Шнайдер.
Но сегодня было не до истории. В аудитории царило напряжение, невидимое поле его пронизывало всех. Ганс расположился недалеко от Лилиан. Раздали работы. Вопросы были не слишком сложные, учитывая, что к ним весь год студенты и готовились.
Решив отдохнуть, Ганс отвлекся от заданий и поднял глаза. Он взглянул на свою подругу, а затем нахмурил брови: Лилиан была бледна как смерть. Она перебирала пальцами и нервно хваталась за голову. За девушкой такое замечали впервые. Она начала тяжело дышать.
– Фройлен Рае, всё в порядке? – спросил у неё наблюдающий за экзаменом учитель.
– Нет. Да. Простите, – она опустила голову к работе.
Теперь было видно, что её колотило.
– Лилиан, вам нужно к врачу, – сказал подошедший к ней смотритель.
– Нет, я допишу, – она чуть ли не плакала.
– Вот еще! Я не допущу, чтобы вы тут умерли прямо на месте.
– Но…
– Давайте, выходите, ничего страшного, допишите потом.
Пошатываясь, Лилиан Рае встала из-за стола. Большая часть студентов смотрели на нее, остальные просто продолжали работать.
– Я провожу её к медику, – вскочил Ганс.
– Не будь идиотом, – прошептала умирающим голосом Лилиан.
– Шнайдер! Садитесь и продолжайте работу.
– А я уже все, – Ганс сложил руки на груди, – хочу сдать.
Теперь у организаторов просто не оставалось выбора. Позже вечером их наставник хватался за голову, понимая, что два его лучших ученика не дописали работы.
Ганс и Лилиан шли по коридору, а затем спускались по лестнице, девушка цеплялась руками за перила. Ганс помогал ей идти.
– Дуралей, имбецил, – ругалась Рае, что опять было ей не свойственно, – у нас сопровождающие есть. Только себя подставил.
– Успокойся и не трать на ругательства силы.
Медик пожал плечами и отпустил студентку домой, когда двое студентов все же добрались до медкабинета.
– Не вздумай только провожать до дома.
– Не отвертишься. Может еще нести тебя придется.
– Ты неисправим.
Домой шли медленно, размеренно. Лилиан то и дело останавливалась и вздрагивала.
– И все же, что произошло? – спросил её в одни момент Ганс.
– Я не знаю. Я просто забыла, просто забыла, Ганс. Всю Физику, я ничего не помню. Кинематика, динамика, прочее… все пропало.
– Ты перенервничала.
– от этого не лучше. Что со мной происходит? – она выставила дрожащую руку перед своим лицом. Ганс обхватил её своей ладонью.
– Все будет хорошо, – сказал он, но девушка вырвала свою руку.
– Что со мной происходит? Еще вчера не волновалась ни капельки.
Многоквартирный дом, где жила Лилиан, находился на севере Города, ближе к предгорьям. Это был трехэтажный деревянный дом, довольно длинный, чердаками переходящий в соседние дома. Подниматься надо на третий этаж. Лилиан вновь цеплялась за перила и тряслась.
И вот они находились на маленькой лестничной площадке, плохо освещаемой светом из крошечного пыльного окна. Лилиан и Ганс встали напротив друг друга. Рядом была лестница, ведущая на открытый чердак. Их соседних квартир доносилась ругань. Гансу Шнайдеру не хотелось оставлять подругу одну, пускай это место и служит ей домом.
– Улыбнись, – попросил он.
Лилиан выдавила из себя улыбку.
– Ну, по крайней мере, мы знаем, что это не инсульт, – сделал вывод Ганс, на что Лилиан заулыбалась, на этот раз искренне, – Береги себя, – он обнял подругу и погладил по голове.
Впервые в своей жизни студент испытал такое чувство бессилия, невозможности помочь ближнему. На секунду это чувство полностью завладело им.
– Завтра сходи к врачу, а пока отдыхай. Что же, бывай.
– Пока.
Когда Ганс прощался с Лилиан, случилось нечто необычная. По-видимому, странная игра света создала впечатление, не ясное, но ощутимое, будто у Лилиан Рае было две тени.
4. На приеме
Больница доктора Ньюмана располагалась на границе двух миров: благополучного и не очень районов. Пятидесятилетний доктор принимал людей из обоих районов. Он славился изобретательностью и находчивостью. Однако далеко не все горели желанием обратится конкретно к этому врачу: нередко свои методики он изобретал прямо во время операции. Становиться подопытным с риском для жизни – такая себе перспектива.
Десять лет Ньюман работал в сельской местности, откуда привез с собою опыт работы во всех сферах медицины.
В тот день у него состоялся необычный прием. То были Лилиан и Август Рае. Август, отец Лилиан, владелец оружейной лавки, невысокий жилистый мужчина с седеющими волосами стоял в стороне, пока доктор осматривал его дочь. Снаружи кабинета ждал Ганс. Помимо того, что он хотел приглянуть за подругой, он так же был записан на прием: ему нужна была справка, что он психически здоров, чтобы получить лицензию на владение огнестрельным оружием. Ганс Шнайдер давно мечтал приобрести свой собственный револьвер – оружие, полное эстетики и эффективности.
– Так, с рефлексами все хорошо, констатировал доктор после первичного осмотра, – теперь пойдем тест на интеллект.
– Думаете, есть отклонения? – забеспокоился отец.
– Нет, но мне нужно знать, пострадал ли мозг и насколько сильно, если да, – после Ньюман обратился к Лилиан, – пройдемся по вопросам касательно разных тем. Итак, второй закон механики?
Лилиан покачала головой.
– Свет это…
Тот же ответ.
– Эмм, – сказал он через пару вопросов, – Квадрат гипотенузы…
– равен сумме квадратов катетов.
– Вы задаете школьные вопросы, – вмешался Август Рае.
– Если она не помнит основ, нечего говорить о сложностях. Физический смысл производной?
– Не помню.
– А геометрический?
– Тангенс угла наклона касательной.
– Найти площадь кривой трапеции?
– Проинтегрировать.
– Год свержения националистического режима в Городе?
– Девяносто восьмой.
– Очевидно, мозг и память функционируют прекрасно. Видимо, у вас произошла избирательная амнезия на фоне стресса.
– Это поправимо, доктор? – спросил отец Лилиан с волнением в голосе.
– Конечно, знания вернутся сами со временем или восстановятся после повторения. Самое главное сейчас не испытывать лишнего стресса.
– Спасибо, герр Ньюман.
– Заходите ко мне через неделю, там посмотрим. Пока что вам не надо ходить в Институт.
– Нет, – вмешалась Лилиан, – я буду сильнее волноваться, пропуская лекции.
– Как вам угодно. Если ваш организм будет получать меньше стресса при учебе, то так даже лучше. Знания восстановятся быстрее.
Когда прием окончился Август Рае отправился в лавку, а его дочь и Ганс пошли гулять (Лилиан с отцом дождались окончания приема Ганса).
– Знаешь, Ганс, мне вчера такой жуткий сон приснился, – заговорила Лилиан, – Словно по нашему чердаку, да и по всему дому бегала какая-то тварь, похожая на человека. И все казалось таким привычным, но в тоже время искаженным, неправильным. Словно крыша уходила в бесконечность. Повсюду пыль да запах затхлости. Тварь бегает, вынюхивает, высматривает, а потому, – тут её голос надломился, – а потом она наталкивается на зеркало… а там я.
– Дурной сон, но так твой мозг, наверное, справляется с произошедшим.
– Чушь. Обычная чушь.
В это время на встречу им из западного района вышел другой студент.
– Ролан, привет, – Ганс и Лилиан узнали сокурсника.
– Я слышал, что произошло, ты как, Лилиан?
– А сам-то как думаешь?
– Без понятия, – ответил он.
– Хреново мне, ясно? – Рае была раздражена.
– Банальный вопрос – банальный ответ, – усмехнулся Ганс.
– Что говорят врачи?
– Ничего не знают. Стресс, говорят.
– Послушайте, – резко сменил тон Ролан, – они, может быть, и не помогут, однако, я знаю тех, кто в разумах разбирается не хуже врачей.
– И кто же это? – со скепсисом в голосе спросил Ганс.
– Электрооккультисты.
Здесь стоит отметить, что в этой ситуации роль сыграли не только внезапный альтруизм Ролана, но и подсознательная страсть рекламировать все то, что понравилось самому.
С каких пор ты подался в мистику? – воскликнул Шнайдер.
– Ганс, – прервала его Лилиан, – давай послушаем, хуже не будет.
– И ты туда же, – он схватился рукой за голову, – демоны, живущие в проводах, радиодухи, вы в это верите?
– Лично я видел, – совершенно серьезно возразил Ролан.
Ганс начал сомневаться в психике студента, но все же уступил.
