Александр Сергеевич Конобеев
Кит

Он припарковался у входа в дом и вышел из Кита. При свете солнца дом казался ещё огромнее. В нём могло уместиться две и даже три семьи. Войдя в дом Он увидел что внутри никого не оказалось, кроме человека сидящего на ступенях Лестницы Иакова. По его виду было понятно, что минуту назад он на этих ступенях лежал. Помятый внешне (и видимо внутренне) человек сидел неподвижно, уставившись на свои босые ноги.

– Извините – Н. всмотрелся в это отребье и узнал в нём Шика – Шик?

Отребье подняло голову. Этим существом и вправду оказался Шик. За один день он умудрился стать ещё грязнее.

– Шик, где все? Я и не думал, что этот дом может пустовать.

Шик посмотрел на Н. притуплённым взглядом. Стало понятно, что ему нужно освежить память по поводу персоны Н. Н. уже хотел было этим заняться, но Шик уже вернулся в этот мир из своего карманного.

– Все во дворе – голос Шика был хриплым, словно радиопомехи – вчера нам в голову пришла идея, пришла всем одновременно, что было бы неплохо провести день на свежем воздухе, наслаждаясь пищей приготовленной на костре.

Шик поднялся со ступеней и направился в сторону кухни.

– Ты идёшь? – спросил он, не оборачиваясь.

–Конечно – ответил Н. и направился за Шиком.

Н. подумал, что сейчас он вновь станет свидетелем приёма органической химии, но оказалось, что через кухню можно было попасть во двор дома через дверь, которая практически сливалась со стеной, даже ручка была выкрашена в белый цвет и Шик не сразу её нашёл. Одним из плюсов жизни в доме на отшибе города заключается в том, что твоя территория ограничивается только воображением или количеством штакетника. В данном случае, естественно, имел место второй вариант. Перед Н. предстал просторный двор, лишённый построек и сада, не считая несколько клумб цветов в дальнем углу двора. В середине этого пустыря было несколько небольших костров. Рядом с кострами было где-то человек двадцать. Все были одеты одинаково неразборчиво, поэтому с пересчётом у Н. возникли проблемы. Некоторые бродили по периметру двора, некоторые сидели на земле рядом с огнём. Шик почти сразу растворился в этой массе, взяв с одного из столов, стоящих рядом с входом в дом, на которых был большой выбор продуктов, пастилу. Н. удивило то что всё это сборище было тихим : ни пьяных вскриков, ни глупого смеха. Все улыбались и мило беседовали, жаря на костре пастилу, мясо, овощи и пили из разной посуды чай, или что-то на него похожее. Несколько человек сорвали с клумб парочку оранжевых лепестков и добавили в свой напиток.

Из- за своей врождённой, и годами подпитываемой стеснительности, Н. не стал рисковать заводить новых знакомых и решил вернуться в дом. Н. очень помогла бы сейчас помощь его вчерашнего попутчика, но тот куда-то пропал. Н. вернулся к Лестнице Иакова.

– Что ж. – подумал Н – тут нет ничего запрещённого, так ведь? К тому же эта лестница не даст мне покоя.

Н. ступил на первую ступень и остановился. Чёртова стеснительность боролась с любопытством и, пока что, не собиралась сдаваться, но тут же проиграла, когда сверху донёсся глухой звук.

– Там кто-то есть. – сказал Н. сам себе шёпотом – значит нет ничего плохого в том, чтобы подняться, верно?

Он не стал отвечать на свой вопрос и начал подниматься. Ступени были липкими, наверняка облиты пивом. В углу каждой ступени были несколько окурков, а ветхие перила были усеяны чёрными точками, скорее всего об них тушили эти окурки. Н. стал вглядываться в надписи на ступенях. Те были сделаны чем попало : краской, карандашами, лаками для ногтей, некоторые были вырезаны. Так же присутствовало несколько рисунков. Особенно в глаза бросался небольшой портрет девушки на предпоследней ступени. Н. даже остановился, чтобы разглядеть его по лучше. Он был выжжен на ступени. Длинные волосы, пухлые губы, веснушки мило опоясывали переносицу. И эта улыбка! Способная ослепить даже через выжженный на грязной ступени портрет. Под портретом была надпись, по предположению сделанная художником : первые четыре буквы были выжжены, остальные вырезаны.

– Она здесь никогда не была. Ожившая мечта. – почёл Н. вслух и пошёл дальше.

Чердак был переделан под второй этаж очень умело : укреплённый пол, покрытый коврами мог выдержать двадцать человек. И можно было не переживать о том что заденешь головой потолок : до него было метра два. Так же здесь были вездесущие в этом месте диваны.

– И где они их набрали? – Подумал Н.

Помимо диванов тут имелось пара кресел, а так же Н. разглядел маленький стол. Освещением здесь служило солнце, проникающее через большое чердачное окно, напротив которого сейчас в кресле сидел человек перед маленьким телевизором. Светило уже начало заходить, поэтому освещение начало походить на тамбур поезда. Видимость уже не превышала двух метров вглубь чердака, до ближайшего скопления диванов. Н. направился к человеку в кресле, но, не дойдя до него пару шагов, споткнулся об бутылку и распластался на полу. Падая Н. зацепил пепельницу, которая стояла на оказавшимся рядом низком столике. Бычки и пепел разлетелись по его голове, а жидкость из бутылки успела пропитать правую штанину джинсов, перед тем как Н. поднялся. Не смотря на эту комическую сцену и теперешний внешний вид Н., человек в кресле не разразился смехом. Голый по пояс, в халате, пляжных шортах и домашних тапочка он смотрел на Н. с дружеской улыбкой на гладковыбритом лице. Тощую грудь человека в кресле украшал портрет девушки. Странность этой татуировки заключалась в том, что невозможно было чётко разглядеть хоть одну черту лица девушки. Кроме длинных чёрных волос всё было размыто. Можно было подумать что тату-мастер был пьян, когда делал её.

– Стоила мне больших денег в своё время. – сказал человек в кресле.

–Эта мазня? – у Н. возникло чувство уверенности в том, что с этим человеком можно говорить в таком тоне. От него веяло дружелюбностью. Прямо один из тех гуру, которые проповедуют любовь во всём мире, а потом его последователи убивают пару десятков девственниц и история заканчивается массовым суицидом. Но разница была в том, что за этим парнем никто не последует : слишком уж юн для проповедника. – на одной из ступеней лестницы нарисовано лучше.

– А что ты видишь? – в глазах человека в кресле блеснули огоньки.

– Портрет девушки. Но он очень размыт. Словно смотрю на рисунок, на который пролили стакан воды и попытались всё вытереть.

– Хочешь открою тебе тайну, о которой будем знать только мы с тобой?

–Хочу.

– Этот портрет видишь только ты. Каждый видит в этом тату что-то своё. Правда изображение всегда чёткое. Ты первый человек, для которого оно размыто. Впечатляет?

–Очень. – Н. это не впечатлило. Где уверенность в том, что это не обкислоченное тело, изливающее бред? – А Что видишь ты?

Человек в кресле изобразил на худом лице подобие улыбки : его губы были очень тонкими и в таком освещении разглядеть её было проблематично. Проигнорировав вопрос Н., он продолжил.

– Я делал её четыре года, периодически меняя мастеров. Никто из них не мог толком понять чего я хочу. А хотел я нечто вроде этого. Хотя конечный продукт немного меня расстроил, я смирился с тем, что это лучшее что может дать мне мир. – он улыбнулся на это раз более отчётливо. – Зачем ты здесь?

–Это риторический вопрос?

– Думаешь, я похож на философа?

– Я думаю, что тебя накрыло.

Теперь человек в кресле засмеялся громким, весёлым смехом.

– А ты действительно неплохой парень. Не зря твой вчерашний попутчик восхвалял своего спасителя от крокодила, до которого ему ещё очень далеко. Кстати, он тут. Наверное, где-то во дворе.

–А почему ты не там?

–Я иногда позволяю себе посидеть в одиночестве. Собственно для этого я решил выпроводить сегодня всех на улицу. Плюс дом проветрится и уровень духоты снизится до терпимого.

–Но Шик сказал, что они сами решили выйти.

– Шик? Ах да, точно. Это не совсем так. Чтобы подвести их к определённому решению или идее достаточно высказать её нескольким из них, при определённых обстоятельствах. Сами они никогда бы не вышли.

– Тогда получается, что ты ими манипулируешь.

– Бесконечным движением молекул манипулирует клетка : они могут двигаться как угодно, но только в её приделах. Видимость свободы лучше самой свободы, поскольку она неосуществима. И к тому же, я не устраиваю диктатуру. – человек в кресле протянул Н. белый платок. – я просто проветриваю помещение.

Н. принял платок и начал оттирать пепел с рук – джинсы было уже не спасти. Он обошёл человека в кресле и подошёл ближе к окну. Отчасти Н. сделал этот манёвр, чтобы осмотреть свой внешний вид, но истиной его причиной было желание узнать, что смотрит, или собирается смотреть человек в кресле.

Он был выключен. Этот мини «Горизонт» показал свою последнюю передачу десятилетия назад. Сейчас в его пузатом экране Н. видел лишь отражение себя и человека в кресле. Разочарование захватило Н. в свои мерзкие объятия. Он думал найти наверху этой лестницы нечто неординарное, сносящее голову. Не зря же на этот чердак была построена эта лестница. Да ещё какая была сама лестница! А выходит, что наверху он обнаружил лишь наркомана, который несёт бред и смотрит выключенный телевизор. Ну что за стереотипные люди в этом оригинальном доме?! И всё-так он спросил, чтобы разочароваться окончательно :

– Что ты смотришь?

– Наблюдаю за заходом солнца в отражении перископа. Всё ещё пытаюсь стать великим мыслителем через внезапное озарение, но всё ещё остаюсь простым парнем с татуировкой на груди. Хотя для некоторых я являюсь кем-то вроде гуру, я не ощущаю себя таковым ни на грам. Я – та гадкая конфета в яркой обёртке, которая стремится сделаться хоть немного слаще. – человек в кресле достал из кармана халата маленький чёрный пульт и при помощи нажатия на нём кнопки включил ископаемое перед собой. Показывали какой-то документальный фильм. – но пока что ни черта не выходит.

От таких резких переключений настроения у Н. немного закружилась голова, на что он и рассчитывал, но не совсем таким способом. Разочарование сменилось полным недоумением. Он не знал что за человек перед ним.

– Самое сложное – произнёс человек в кресле после небольшого затишья –научить тех кто сидит на более тяжёлых препаратах, например героин, чистоплотности. Я имею ввиду : колоться каждый раз новой иглой, а не одной на всех, и делать всё очень стерильно. Но это особо не помогало. И я, конечно же тайно, ввёл лимит на дозировки и количество приёма «коктейля». Максимум четыре раза ты можешь ширнуться¹ в стенах этого дома. Иначе грань между «свободной территорией» и наркопритоном станет размытой, а это фатально для нас всех, и грозит не только разгромом атмосферы этого места, но и тюремным сроком. Я иногда удивляюсь, как другим удалось создать нечто подобное в Большом городе, да ещё не в многоквартирном доме. Я думаю, что на весь наш район существует где-то пять участковых, и ни одного из них нету конкретно в нашем захалустье. Собственно, поэтому мы и тут. Участковые редко выезжают за пределы городка, в котором живут. И это понятно – никому не хочется ездить по всему району. Да и район у нас мирный, все участники ОПГ только вырастают тут, а собираются и попадают под арест уже в Большом городе, когда уезжают туда учиться в свои колледжи и институты. Чёрно-белых там достаточно чтобы вычислить и пресечь любое правонарушение. Поэтому создать там «свободную территорию» кажется безумием. Но она там есть, и она функционирует, живёт. Да, похоже в Большом городе живут настоящие гуру, а у этих людей есть лишь я.

– И всегда у тебя так? Так много самокритики.

– Нет. Прошу прощения, но вот сейчас меня действительно накрыло.

Они вместе засмеялись.

– Большую часть времени я чист, но иногда хочется. Вдруг просветлею? –человек в кресле достал из другого кармана халата спичечный коробок, извлёк из него две таблетки похожие на тик-так, принял одну и протянул вторую Н.

– Спасибо, но нет. Я сознание расширять не хочу, мне ещё домой ехать.

– Что ж, хорошо.

Человек поднялся с кресла и ушёл куда-то в темноту. Как Н. не щурился разглядеть ничего не удавалось : солнце уже не светило через окно и единственным источником света стал телевизор. Н. уже было хотел его развернуть, как вдруг всё вокруг загорелось тысячью маленькими огоньками. Гирлянды. Свисая сотнями созвездий с потолка вдоль стен, они тонули в ворсе ковров. Всё это было очень красиво, если бы не освещало творившийся тут беспорядок. Человек из кресла стоял рядом с лестницей, с чем-то в руках. Н. подошёл к нему.

– У меня тоже была машина. Она была лучше твоей, намного. Но знаешь что? Если бы у меня была машина ещё лучше, или такая же как у тебя, или ещё хуже, всё равно, всё что у меня бы от неё осталось это вот этот брелок – в руках человека сверкнул маленьким зелёным солнцем брелок в виде глаза в золотистой оправе. – и у тебя в будущем будет ещё много машин, я это вижу. Пообещай мне, что на каждых новых ключах твоего нового автомобиля будет красоваться вот это.

– Это распространённое заблуждение. Большинство людей, которых я встречал, пророчили мне светлое будущее, но оно у меня с тех пор является в лучшем случае блеклым. Ещё в колледже меня считали гением математики, но это не так. Я просто понимал чуть больше других, вот и всё.

– Позволь спросить, сейчас ты где-нибудь учишься?

– Да, в институте. Но я поступил туда из-за давления со стороны моей семьи.

– Там преподают математику?

– Ну, да. Высшую.

– И как твои успехи?

– Я лучший в группе, но…

Не успел Н. договорить, как брелок был у него в руке. Он понял, что спорить бесполезно, да он и не хотел – брелок ему понравился.

– Так, это было странно – сказал Н., убирая брелок в карман.

– Странности начнутся, когда вернуться остальные. С минуты на минуту.

– И какого рода странности?

– Ну…– человек обошёл Н. и сел в кресло – у каждого свои скелеты в шкафу и свои петли на шеях.

Н. подошёл ближе к Лестнице Иакова. Внизу слышалась возня, видимо посиделки у костра закончились.

– Что за девушка выжжена на ступени? – решил напоследок спросить Н.

– Спроси у того кто сделал портрет – сказал почти шёпотом человек в кресле.

– И кто его сделал?

– Видимо тот у кого был выжигатель. – изрёк пожав плечами человек в кресле.

По ступеням лестницы стали подниматься люди, вчерашний попутчик Н. шёл первым.

–Эй, привет!– почти крикнул он, увидев Н. – давно ты здесь?

– Не очень, но я уже собираюсь уходить.

Это была правда. Н. узнал, что находится наверху Лестницы Иакова, столкнулся с вопросами на которые ему, очевидно, никто не ответит и решил в ближайшее столетие больше тут не появляться.

– Уже уходишь? Ну, ладно. Всё равно тут скоро станет неудобно говорить.

– Почему же? – равнодушно спросил Н. Он посчитал, что не обменяться хотя бы несколькими предложениями с людьми, от которых уходишь навсегда, было бы проявлением плохих манер, а это нонсенс. Нужно вести себя хорошо, даже по отношению к людям, которые мало этого заслуживают.

– А, ты же не знаешь! Эх, люблю объяснять людям новое. – попутчик отвёл Н. немного в сторону, чтобы освободить проход людям – Ему привезли новый препарат недавно – попутчик указал пальцем на человека в кресле. – И сегодня он будет его пробовать. Насколько мне известно, он пробовал все наркотики на свете. Ну, почти все. Но только раз. Не подсел вообще ни на что, хотя были в его меню и очень тяжёлые вещи.

– Но зачем ему это?

Н. заметил в руках одного из поднимающихся людей потёртую электро-гитару классической чёрно-жёлтой окраски.

– Видел татуировку? Древо рядом с домом.

–Что?

– Или микросхему? Это наиболее распространённые образы, которые видят в его тату.

– Значит он не врал! – подумал Н.

А попутчик продолжал :

– Он сделал её в молодости и потом посчитал, что для такой необычайно-заумной хрени нужны соответствующие мозги, а их у него не было. И он решил развиваться : читал книги, поступал в институты, даже закончил один, но мозгов не прибавилось ни черта. Он был умным, но не мудрым. И это его убивало. И вот тогда он начал проводить такие эксперименты. А для него это в первую очередь эксперименты. Он и записи ведёт, когда его отпускает.

–Понятно. А гитара зачем?

–Она чисто из нашего любопытства. Несколько месяцев назад проводился очередной эксперимент. Тогда после употребления препарата он, как всегда, сидел в своём кресле и молчал. И вдруг он схватил старую гитару, стоявшую рядом (её принёс один парень чисто для интерьера) и выдал такое! – в глазах попутчика сверкнули огоньки, которые были ярче лампочек гирлянд – В общем через пол часа, когда мы выплакали все слёзы, а наши ладони стали опухать от аплодисментов, он спал в своём кресле, а с его пальцев стекала кровь. Но вся беда в том, что никто из нас, и он сам, не смог вспомнить это соло.

– Так в чём проблема?! – вырвалось у Н. Его разозлила очевидная глупость всех вокруг него. – пусть примет ту дрянь снова и всё.

– Он сделал это, в качестве исключения, но ничего подобного не произошло. А знаешь что самое странное? Он никогда не умел играть на гитаре.

– А почему никто из вас не запомнил мелодию?

– А вот тут немного злого юмора. В тот раз вышла накладка, и ему прислали слишком много образцов препарата. Ну мы все его и приняли, когда он уже вкинулся². И память наша увязла в странных провалах. Мы помнили что он играл, и он тоже помнит, но что именно не помнил никто. Но мы усвоили урок и теперь записываем всё на диктофоны и видео.

Попутчик погрустнел, наверное вспомнил тот провал, и направился занимать место поближе к человеку в кресле. Н. же стал медленно спускаться по ступеням. Он подумал о том несчастном, который найдёт записи этих людей когда тут всё опустеет. Что он из них вынесет? Что поймёт? Или для этого ему тоже надо будет вкинуться? Н. стало жалко людей на чердаке. Они прикоснулись к чему-то великому случайно, мимоходом, и теперь скорбят о том что не осталось ни одного свидетельства этого. Узрели Бога и забыли взять у него автограф.

Уже на выходе из дома Н. столкнулся с Вишенкой. Она выглядело более чище по сравнению с своей вчерашней версией. Наверное приняла где-то горячий душ. Н. успел поздороваться с ней до того как произошло необъяснимое : Вишенка обняла его и они слились губами. Н. не мог понять причину и следствие её поступка. Всё что он мог в том момент это целовать, целовать так нежно как умел, но это умение было для него только приоткрытой тайной. Н. не пользовался популярностью у девочек в школе ( Боже! А у кого она вообще была?), но в колледже его положение немного улучшилось и он смог поцеловать четверых ( целых четверых!) девушек. Но, с сожалению Н., дальше поцелуев дело не дошло ни разу. Он редко сетовал на то что в свои двадцать лет остаётся девственником. Для него это было лишь ещё одна галочка в длинном списке проблем. Хотя решение данной проблемы решалось всего лишь часом проведённым с проституткой, Н. не решался на это. Не смотря на наличие денег и времени, он не желал лишаться девственности таким способом. Была ли это брезгливость или некий страх, Н. так и не определил. А может всего понемногу?

Они целовались целых десять волшебных минут ( это по его восприятию времени. На самом деле прошло максимум полторы минуты), после чего Вишенка выпустила Н. из объятий и направилась на кухню.

– Если хочешь то можешь остаться. – еле слышно произнесла Вишенка не оборачиваясь – тогда можем повторить.

Что делать в такой ситуации, находясь на месте Н? Конечно оставаться, что за идиотские вопросы? Но на улице уже стемнело и неизвестно во сколько, в этом случае, Н. окажется дома. Если снова заявиться за полночь то очередной скандал и недельный байкот от мамы будут гарантированы. Нужно было что-то придумать, и сделать это быстро. Но когда у тебя есть весомый стимул по части идей ты просто пулемёт. Сев в Кита Н. достал из бардачка телефон и позвонил бывшему однокласснику, живущему через две улицы от него. Н. попросил его подтвердить, что он находится у него в гостях, если позвонит мама Н., а она позвонит. Бывший одноклассник легко согласился на эту аферу, без каких либо вопросов. После Н. позвонил матери и сказал что он заехал к бывшему однокласснику, и возможно засидится допоздна. Мама спокойно дала согласие. И это естественно, ведь её сын будет находиться всего в двух улицах от неё. Как же всё-таки легко обманывать своих родных!

Но выйдя их Кита Н. задумался. В чём разница между Вишенкой и проституткой? Она не была похожа на девушку лёгкого поведения, но ведь Н. знал её второй день, и этот поцелуй служил тревожным звоночком. Где доказательство того что это не её тысячный поцелуй? Поступит ли он правильно вернувшись в этот дом? Отмазка от матери уже есть, но всё можно поменять прямо сейчас. Стоит лишь сесть в машину и уехать. Но когда в голове мелькнуло высказывание Вишенки, Н. полетел к входной двери дома словно одурманенный.

Открыв входную дверь, Н. утонул в сигаретном, и не только, дыму, а уши заглушили оживлённые беседы, создававшие во всём доме хороший гул. Но наверху было тихо, ни одного громкого слова или выкрика от туда не доносилось, насколько Н. слышал. Он направился на кухню в поисках Вишенки, но не застал её там. На плитах уже готовилось что-то органическое, а за столом распивали спиртное молодые, и не очень, люди. Н. направился в гостиную и застал там объект своих поисков, игравший в карты со вчерашней компанией.

–Привет! – крикнул заметивший Н. Тора – я видел тебя сегодня. Присоединяйся, если хочешь, но тогда тебе придётся дать нам доиграть этот кон.

Вишенка при виде Н. явно приободрилась.

–Я подожду.

–Отлично! Мы скоро закончим.

Н. присел на диван рядом с окном и стал изучать Вишенку более подробно. Сегодня туман этого места был менее густым и это стало возможно. Рыжие волосы, причёска по карэ, рябь веснушек на слегка пухлых щеках и носе в виде маленькой картошечки. Голубые глаза, лучезарная улыбка. Она явно была бы талоном красоты, если бы не нос картошкой, у Н. был пунктик на этот счёт. Хотя вес Вишенки был явно не менее семидесяти пяти килограммов, он равномерно распределялся по всему её телу, делая её довольно таки стройной.

Внезапно Шик поднялся вместе с Именем, которая обхватила его шею, и удалился в одной из двух комнат. Тора проводил их взглядом и стал тасовать карты.

–Мы закончили. – сказал он – и места стало чуть больше. Присоединяйся.

Н. переместился с дивана у окна на диван где недавно были Шик и Имя.

– Надеюсь ты умеешь играть в покер. – сказал Тора раздавая карты – играем на то что есть у тебя в карманах. Чем порадуешь нас? За ставку сойдёт всё.

–Ты надеешься не зря. – ответил Н. после того как порылся в карманах и выложил на стол пару пластинок Doublemibt.³– в пожарной части меня обучили почти всем азартным играм.

–Так ты пожарный? – спросил Рагу, принимая его ставку.

– Был им. Но мне надоело и я уволился. – Н почувствовал, как Вишенка трётся своей ногой о его ногу. А это бодрит. Он расправил плечи. – В общем теперь у меня начинается новая жизнь.

– И какие планы на новое будущее? – спросила она.

– Я пока не думал об этом. Пока я поплыву по течению какое-то время.

– Хм. Так обычно говорят те, у кого плана никогда не будет. – медленно произнёс Тора.

– Я считаю себя исключением из правил.

– Не поверишь, но так думают все в этом доме и за его пределами. С чего ты взял, что ты являешься исключением из исключений?

– Хотя бы потому что мне везёт больше чем остальным. – сказал Н., выкладывая на стол каре⁴.

Шутка и жест пришлись по вкусу публике, все рассмеялись.

– Что ж, за твоё будущее!

Тора протянул Н. внезапно материализовавшуюся бутылку пива. Видимо, тут у всех получался этот фокус.

– Нет, спасибо. Я не выпиваю после первой победы. – решил отшутиться Н.

–Странно. – Тора втянул ноздрями воздух.– Судя по запаху – это не первая твоя победа за сегодня.

Н. замешкался, но потом понял в чём дело : правая штанина его джинсов была пропитана пивом, вдобавок содержимое перевёрнутой пепельницы вкупе с этим создавало амбре среднестатистического посетителя этого дома. Н. решил не оправдываться перед окружающими. Слишком долго, а самое главное – глупо. Ему нравилось над его шутками, а не над ним самим.

–Верно. Совсем забыл об этом.

Н. принял протянутую ему бутылку и открыл её. Собственно, почему бы и нет. Вполне благопристойная ( не беря в расчёт внешнюю оболочку) компания людей, симпатичная девушка, которая после принятия алкоголя станет ещё симпатичней, у девушек есть такое свойство, и карточная игра в самом своём разгаре. Алкоголь является важной частью таких декораций из покон веков. Н. мысленно дал себе клятву выпить сегодня только эту бутылку.

Всё чокнулись, и Н. приложился к горлышку. Игра возобновилась. Возобновились и разговоры. Как и в случае с попутчиком Н. практически ничего не узнал об остальных, а они, в свою очередь, узнали о нём практически всё. Возможно, он слишком доверился этим людям. Возможно… В какой-то момент Н. начал оценивать за сколько секунд ему удастся преодолеть путь от этого стола до Кита. Весь путь займёт секунд двадцать, если не будет сопротивления со стороны.

Когда пыл беседы немного угас, Тора и Рагу закурили самодельные сигаретки, а Вишенка, которая всё это время тёрлась своей ногой о ногу Н., стала делать это интенсивнее и нежнее. В отличие от остальных, Вишенка стала более разговорчивой, по прошествии времени. Она жила с мамой и младшей сестрой. Отец бросил их после рождения сестрёнки, и тут не было ничего удивительного, это распространённая практика среди местных отцов. Будучи отличницей, она легко закончила девять классов и поступила в местный техникум на ветеринара, и уже отучилась первый год. Как и все умники из провинции, она столкнулась с актуальной проблемой – деньги. Без сомнений, у неё хватит поступить в институт в Большом Городе на бюджет, но у неё не хватит средств для проживания в нём. Может быть потом, годам к тридцати, у неё хватить времени и средств для получения высшего образования. Может быть, может быть…

Рагу вдруг переменился в лице. Вместо гримасы полного расслабления, пришла гримаса озарения.

– Игра… – всё что он смог произнести, до того как свалиться со стула на вовремя подложенный Торой матрац.

–Окончена. – довёл Тора до финала мысль брата. – Сдаёт малыш. Раньше он мне матрацы подкладывал, а сейчас первым к полу тянется. Эх, слаба…

Лицо Торы приняло такое же выражение как у брата, только слегка разочарованное, сразу стало ясно почему. Он запрокинулся назад, и всем своим полуголым телом рухнул на грязный пол. Под него матрац никто вовремя не подложил.

Н. немного опешил от такого развития событий. А вот Вишенка зря время не теряла и придвинулась к Н. как можно ближе.

– Пойдём со мной. – шепнула она ему в ухо.

– А как же Тора? – спросил Н.

Он не сразу распознал интонацию Вишенки, но теперь понял, чего от него хотят, и на Тору стало очень быстро наплевать. Но добренький мальчик внутри Н. и на этот раз победил самца-мужчину.

–Нужно ему помочь. Не бросать же его на полу. Давай до дивана перетащим.-Н. встал из-за стола и подошёл к Торе. – Помоги мне. Ты за руки, я за ноги.

В комнату вошли трое незнакомых Н. молодых людей. Лиц он разглядеть уже практически не мог, дым стал более густым, упростив их внешний вид до силуэтов.

–Что, братья Фелпс⁵ в отрубе?– произнёс один из призраков.

–Похоже на то. – ответил Н.– хочу перенести их на диваны, чтобы по ним не топтались.

– Не волнуйся. Мы не любим ковры такого фасона.

Призраки переняли у Н. эстафету переноса близнецов на диваны. Все дружно посмеялись, и Н. всецело отдался Вишенке, которая взяла его за руку и повела в комнату соседнюю с той, в которой скрылись Шик и Имя.

Когда они вошли внутрь Н. успел мельком разглядеть комнату, перед тем как начать целоваться с Вишенкой. Слабым освещением тут являлись гирлянды, которые тянулись с потолка и утопали в ковре. Должно быть, они проходили через весь дом. Комната была небольшой. Из интерьера тут был книжный шкаф, забитый DVD дисками и небольшая тумбочка рядом с кроватью, к которой его подвела Вишенка. Она сняла свою вишнёвую майку и Н., впервые за двадцать лет своей жизни, увидел грудь третьего размера вживую, а не на экране. Добренького мальчика внутри него отправил в нокаут самец-мужчина. Теперь он будет тут верховодить. Н. прижал горячее тело Вишенки к своему еле тёплому. Через свою майку он ощущал прикосновение её грудей. Ему захотелось сорвать с неё остатки одежды. Сколько всего интересного он увидит по ней? Сколько новых ощущений испытает? Через мгновение. Всего мгновение! В этот момент он подводит черту под своими прожитыми двадцатью годами. Двадцатью годами без женщины!

Вишенка уже разделась и вопросительно посмотрела на Н.

– Ты любишь в одежде? – спросила она.

–Что? А, нет! – Н. начал раздеваться. – Просто залюбовался.

–Чем же?

Она знала ответ. Знала ведь?

– Тобой.

Вишенка рассмеялась и сама удалила последнюю часть гардероба Н. Теперь они стояли полностью голые. Какой чудесный вечер! Неужели это происходило с Н. в реальном мире, а не в фантазии? Вишенка легла на кровать. Какое чудесное место! Просто земля обетованная. Он заведёт кучу друзей и проведёт тут всё лето. Даже человек в кресле стал ему интересен. Даже в попутчике он стал находить черты хорошего собеседника, а не простого наркомана. Н. достаточно осмелел, чтобы возбудиться. Стеснительность на какое-то время подавила желание, страх быть отвергнутым заполнил голову Н. Но когда Вишенка поманила его к себе пальцем, желание вернулось.

Он направился в объятия Вишенки, но вдруг лампочки загорели так ярко, что ему пришлось прикрыть глаза. Глаза быстро привыкли к такому освещению, и Н. смог оглядеться, как следует. Ворс ковра, на котором он стоял не был чёрным, как это показалось изначально. Он почернел из-за грязи, многих слоёв грязи, слякоти и прочей мерзости, приносимых сюда тысячами подошв. Н. отвёл взгляд от пола на стены. Обои были ободраны, стёртыми, Стены разрисованы рисунками порнографического характера, измазаны грязью, пятна красной краски ( а может и не краски) тянулись до потолка, трещины в котором внушали ужас. Сквозь эти трещины и тянулись гирлянды. Бельё кровати, на которой лежала Вишенка, прикрывая глаза руками, было серым, местами сильно затёртым, и было испещрено пятнами жидкости понятного Н. происхождения. Лампочки убавили яркость до своей обычной, еле освещаемой.

–Тут такое впервые. – сказала Вишенка. Её глаза ещё не отошли от светового шока, поэтому она не убрала с них руки. – На чём мы остановились, милый?

Н. не хотел продолжения. Только не здесь. На смену самцу-мужчине пришёл здравомыслящий парень, с длинным списком болезней, которые может поймать Н. в этой комнате и на этой постели, в руках.