Александр Рудазов
Совет Двенадцати
Глава 5
Проснувшись на следующее утро, Ванесса долго рассматривала потолок. Вставать не хотелось.
Вчера они посетили немало иххарийских достопримечательностей. Тивилдорм и Клевентин представили Креолу еще нескольких красных плащей, но до места в Совете Двенадцати те явно не дотягивали. Главной кандидаткой по-прежнему оставалась Кодера Ясновидящая, однако Ванессе почему-то не хотелось видеть на этой вертлявой стерве серый плащ.
Вон даже предложила переименовать Совет Двенадцати в Совет Одиннадцати. Какая разница, сколько именно там человек? Однако Тивилдорм сразу встал на дыбы, заслышав столь еретичное предложение.
Хотя сам когда-то вообще пытался распустить Совет и править единолично.
Так или иначе, ближайшее заседание Совета Двенадцати назначено на следующую восьмицу – и на него приглашены все красные плащи. Там в новых должностях утвердят профессора Лакластороса и троих воскрешенных колдунов – если, конечно, Креол насчет них не передумает. Там же будет избран и последний серый плащ, двенадцатый.
Кроме деловых поездок и встреч вчера было выкроено немного времени и для отдыха. Шамшуддин предложил Креолу с Ванессой посетить театральное представление. Будучи большим ценителем искусства, кушит-полукровка успел плотно познакомиться с богемной жизнью Иххария.
Ванесса предпочла бы дискотеку, но до подобного на Рари пока не додумались.
Зато театров, как выяснилось, в столице Серой Земли довольно много. Это развлечение – чуть ли не самое любимое у местного населения. Они с давних лет обожают пьесы – трагические, комические, любые.
Даже в мрачные времена ктулхуизма театры продолжали работать – среди колдунов тоже хватало ценителей этого искусства. Сам Бестельглосуд Хаос посещал чуть ли не каждую премьеру, а лучшие режиссеры пользовались его личным покровительством. Пользуясь снисходительным отношением властей, они порой позволяли себе вольности – подшучивали в своих спектаклях над Советом Двенадцати и даже над грозными Древними.
И это почти всегда сходило им с рук.
Почти, но все же не всегда. Когда, например, в одной пьесе появился злобный парализованный старикашка, в котором только слепой не разглядел бы пародию на Тахема Тьму, автору это с рук не сошло. В отличие от того же Бестельглосуда, Тахем ненавидел театр и не понимал шуток. Уже на следующий день после премьеры труппа была разогнана, а режиссер и автор пьесы бесследно исчезли.
Особо в Иххарии выделяются три театра. Первый из них, Армейский, отличается циклопическими размерами и сценой размером с футбольное поле. Первоначально его строили специально для развлечения солдат, однако со временем туда зачастили и гражданские – особенно их привлекли низкие цены. Представления Армейского театра славятся батальными сценами – профессионально поставленными, с огромным числом участников. Многие актеры – отставные и даже действующие военные.
Еще более популярный театр – Священный. Представления в нем шли удивительно нудные и неинтересные, утопающие в религиозном пафосе. Тем не менее, на них всегда был аншлаг. Объяснялось это тем, что в Священном театре трудилось несколько колдунов-иллюзионистов – одно время их возглавлял сам Стефаль Прекрасный. Благодаря их усилиям спектакли, крайне слабые сюжетно, отличались поистине фантастическими спецэффектами. Туда ходили, как в пещеру ужасов – поглазеть на кошмарных Древних, предстающих на сцене точно во плоти. Теперь, когда ктулхуизм стал запрещенным, Священный театр временно закрылся – на ремонт, переоборудование и смену репертуара.
Но всех затмевает главный иххарийский театр – Колдовской. Самый популярный, любимый даже крупными колдунами. На самом лучшем месте расположена роскошная правительственная ложа – только для членов Совета Двенадцати, буде кому-то из них захочется посетить представление. Именно там вчера и сидели Креол, Ванесса и Шамшуддин.
Сами по себе спектакли в Колдовском театре вполне обыкновенные – с небольшим количеством актеров и минимумом спецэффектов. Зато директором и бессменным режиссером там трудится Биземен Сказочник, лучший драматург Серой Земли. Он колдун, окончил факультет метеомагии, носит фиолетовый плащ – но славится отнюдь не заклинаниями, а литературным талантом. Каждая пьеса несравненного Биземена – настоящий шедевр.
«Король в маске» и «Туча мошкары», «Хозяева морей» и «Ужас во тьме», «Страшная месть» и «Четыре тысячи», «Гидромант и техномаг» и «Муж колдуньи», «Дочь тысячи демонов» и «Черный мост» – эти названия известны каждому жителю Серой Земли. Пьесы Биземена изобилуют убийствами и предательствами, в них множество тайн и загадок, каждая сцена напоена любовью и коварством, и их не рекомендуется смотреть детям. Многие основаны на реальных событиях – хотя имена всегда изменены, а действие перенесено за границу или в далекое прошлое.
Вчера Биземен Сказочник представил на суд зрителей свое последнее творение – упоительную драму «Смерть солдата». Ванесса смотрела на сцену со смешанными чувствами – нахальный драматург явно изобразил в главном герое Ригеллиона Одноглазого. Конечно, он переместил события в позапрошлый век, в один из султанатов Закатона – но понять, кто есть кто, не составляло труда.
Особенно тому, кто видел все собственными глазами.
В пьесе покойный Ригеллион (переименнованный в Хаймема Ликсирр-тха) предстал трагическим героем. Биземен омолодил его почти втрое, добавил любовную линию и изменил концовку – в измененном варианте герой погибал из-за предательства лучшего друга. Правда, убили его в спину, как и в реальности, но при совершенно иных обстоятельствах.
Креолу представление понравилось. Кажется, он не догадался, что за событие послужило основой для сюжета. Ванесса решила ему этого не говорить – неизвестно, как ее учитель к подобному отнесется. Может разозлиться, а может и обидеться – ведь как раз его самого из истории вырезали, заменив каким-то замухрышкой, лучшим другом главного героя.
Раздумья Ванессы были прерваны скрипнувшей дверью. В опочивальню вошла серокожая девушка лет восемнадцати – очень красивая, в ярко-розовой униформе с кружевным фартуком и чепчиком.
– Приятного вам утра, повелительница Ванесса, – прощебетала девушка. – Часы уже пробили девять утра – не хотите ли вы вставать?
– Да, пора уже, – приподнялась на подушках Вон. – А ты, собственно, кто?
– Я Миали, ваша персональная горничная. Повелитель Ропер лично выбрал меня из четырехсот девушек, прибирающих в Промонцери Царука. Если вы не возражаете, отныне я буду вам прислуживать, повелительница.
Не тратя зря времени, горничная быстрым движением раздвинула шторы, впустив в помещение солнечный свет, и проскользнула в ванную – там сразу зашумела вода.
– Желаете ли вы принять утреннюю ванну или ограничитесь умыванием, повелительница? – услужливо спросила Миали.
– Нет, ванны не надо, – отказалась Вон. – Мне бы лучше чашечку кофе…
– Сию минуту, повелительница, – юркнула за дверь Миали.
Поднос с чашкой дымящегося кофе, сахарницей и кувшинчиком сливок был доставлен уже через пять минут. Благодаря Шамшуддину персонал Промонцери Царука уже привык иметь в наличии кофе – всегда, везде и в больших количествах.
Расставив приборы на столе, горничная вновь юркнула в ванную, застав Ванессу за чисткой зубов, и принялась деловито расчесывать ей волосы. Движения Миали были отработаны до абсолютного автоматизма, и это даже чуточку пугало.
Закончив расчесывать и прихорашивать свою госпожу, Миали так же споро помогла ей одеться и бережно застегнула на плечах серый плащ. После этого она замерла, наблюдая, как Ванесса пьет кофе.
– Послушай, а это все… это обязательно? – смущенно спросила Вон, косясь на застывшую рядом девушку.
– Я… я что-то сделала не так, повелительница?! – искренне испугалась Миали. – Вы мной недовольны?!
– Ладно, раз уж мы в Риме – будем вести себя, как римляне… – вздохнула Ванесса.
– Простите, я не поняла…
– Да не обращай внимания.
Наслаждаясь утренним кофе, Ванесса пыталась оформить тревожащую ее мысль. Поставив пустую чашку, она наконец сообразила:
– Стоп. А к Креолу тоже приставлена… горничная вроде тебя?
– Что вы, повелительница, как можно?! – ужаснулась Миали. – Колдунам-мужчинам прислуживают валеты.
– Валеты?.. Это кто еще?
– А… это такие же горничные, только мужского пола, – объяснила Миали.
Повелитель Ропер предупреждал ее, что новая госпожа воспитывалась в другой стране и не знакома со многими обыденными вещами. Однако Миали не думала, что та даже не знает, кто такие валеты и чем они занимаются.
Из-за крохотной дверцы в углу вдруг раздались приглушенные крики и грохот. Ванесса улыбнулась – похоже, Креол тоже проснулся. Кем бы ни был его валет, ему точно сейчас не позавидуешь.
Однако шум был что-то уж очень сильным. Ванесса решила, что необходимо вмешаться – не то Креол кого-нибудь убьет, а ей потом мучаться угрызениями совести.
Но пройдя по сквозному коридорчику и оказавшись в опочивальне своего учителя, Вон онемела. Нет, она ожидала чего угодно, но только не того, что посреди комнаты будет стоять во весь свой гигантский рост Хубаксис… одетый в розовую униформу горничной.
Кружевной чепчик на его роге смотрелся очень мило.
– Пошел вон!!! – бешено ревел Креол, колотя джинна посохом.
– Но хозяин, я принес кофе… с плюшками… – нудил Хубаксис, протягивая поднос. – Плюшки с корицей, вкусные!
– Я… тебя… убью!!!
Ванесса умиленно склонила голову набок. Про себя она отметила, что плюшки и в самом деле пахнут очень аппетитно. Надо будет в следующий раз тоже заказать.
– Хуби, а почему ты так разоделся? – поинтересовалась она, подходя ближе.
– Потому что я теперь этот… как его… горничный! – гордо ответил джинн.
– Ты идиот!!! – взревел Креол.
– Ты отличный горничный, Хуби, – утешила джинна Вон. – Не слушай Креола, он ничего не понимает. Дай-ка мне плюшку.
Креол наконец устал орудовать посохом и уселся на кровать, тяжело дыша. Он смерил своего раба злым взглядом – с тех пор, как тот «перелинял» во взрослого джинна, колотушки хозяина сделались ему практически безразличны.
Не адамантом же его наказывать.
Немного подумав, Креол все-таки тоже решил испить кофе с плюшками – восстановить силы. День ожидается насыщенный, энергии потребуется много.
– Что у нас сегодня по плану? – деловито спросила Ванесса.
– До обеда заглянем в «Банку Скорпионов» и к алхимикам, – подумав, ответил Креол. – После обеда осмотрим оружейные заводы и порт. Ну и в казармы прокатимся, если успеем.
– А мне можно?! – оживился Хубаксис.
– Нет.
– Хозяин, я могу тебя на спине довезти! Я быстро долечу! Гораздо быстрее, чем на колесах!
– Нет.
– А правда, почему бы нам не полететь? – вступилась за Хубаксиса Вон. – Так же правда гораздо быстрее будет.
Креол поморщился. Честно говоря, единственным его аргументом было то, что Хубаксис его раздражает. Раздражает намного сильнее, чем когда он был маленьким ничтожным духом-советчиком. Теперь, вымахав с хорошую каланчу, джинн постоянно рвется помогать хозяину – а хозяина эта назойливость раздражает!
– Он меня раздражает, – наконец произнес вслух Креол. – Я уж лучше своим ходом полечу.
– А я тогда возьму гравиранец! – обрадовалась Ванесса. – Черт, давно хочу испытать эту штуку в нормальном небе, без этой гребаной скони!
– Но хозяин!.. – заныл Хубаксис.
– Хорошо, – сдался Креол. – Ты можешь лететь следом – на случай, если я устану. Но не вздумай мне досаждать.
Джинн расплылся в широченной улыбке.
– И одежду эту чтоб снял!!! – рявкнул маг.
Единственный глаз Хубаксиса наполнился укоризной. Ему понравился новый костюм. Но слово хозяина – закон, и джинн неохотно встряхнулся всем телом, заставляя униформу исчезнуть. Подобные трюки теперь получались у него сами собой.
Гулять по Промонцери Царука – занятие утомительное. Эта грандиозная цитадель сама размером с маленький город – почти правильный каменный куб с ребром в тысячу футов. Плюс еще четыре «кубика» поменьше – Северный, Южный, Восточный и Западный корпуса. В первом расположены посольства заморских держав, во втором живет обслуживающий персонал, в третьем разместились алхимические лаборатории и артефактные мастерские, а четвертый занимает огромный зверинец, поделенный между некромантами и бестиологами.
Одна только пробежка из одного конца Цитадели Власти в другой занимает битый час – особенные мучения доставляют лестницы. К счастью, кое-где в стенах таятся скрытые порталы – опытные слуги знают, где их искать и как активировать. Строго говоря, простолюдинам запрещено их использовать, но колдуны закрывают на это глаза – кому хочется, чтобы обед приносили остывшим?
Сейчас Креол с Ванессой спустились на самое дно, в подземную часть Промонцери Царука, в длинный темный коридор, уходящий далеко в сторону и весь усеянный противодемоническими печатями. Хубаксис, выучивший цитадель как свои шесть пальцев, проводил мага с ученицей в гигантский цех с мраморной чашей в центре. По ее краю медленно плыл Тивилдорм Призрак – это именно он руководил проектом «Банка Скорпионов».
Когда мертвый колдун рассказал Креолу, что за штуку в свое время изобрели демонологи Серой Земли, тот залился в бешеном хохоте. Ему чрезвычайно понравилась эта мысль, и он дождаться не мог, когда наконец увидит результат.
Ванесса при том разговоре не присутствовала, поэтому сейчас с любопытством поднималась по ступеням, не зная, чего ожидать. А взобравшись на самый верх и увидев содержимое исполинской чаши – не нашла слов.
Внизу сидели полудемоны. Полторы сотни захваченных в плен испронгша и винджен. Прикованные цепями, чудовища смотрели наверх с невыразимой злобой, изрыгая хриплые ругательства и скрежеща зубами. В самом центре виднелся особенно крупный испронгша с дырой вместо правого глаза – Андрей Юмашев, бригадир полудемонов. Он сидел молча, всем своим видом излучая ненависть.
Впрочем, наружу все равно не доносилось ни звука. Как сообщил Тивилдорм, эта гигантская клетка была создана лично им – еще в те далекие времена, когда он дышал полной грудью. «Банка Скорпионов» была одним из величайших его изобретений – наряду с Живым Кладбищем и Сферой Жажды. Увы, при жизни он так и не успел опробовать ее на практике – банально не смог насобирать достаточно демонов… или хотя бы полудемонов, как здесь.
Зато теперь…
Страшные лезвия испронгша режут даже камень и металл, а жгучий яд винджен способен разъесть что угодно – но из этой мраморной чаши они выбраться не могли. Могущественные чары просто не позволяли, запрещали им причинять вред стенам – и на белоснежной поверхности за два месяца не появилось даже царапинки. Невидимая крышка, накрывающая чашу сверху, пропускала воздух – но ничего другого. Идеальная клетка для демонических порождений.
– Мне казалось, что их было больше, – задумчиво произнесла Ванесса.
– Живыми мы взяли не всех, – с сожалением произнес Тивилдорм. – Одни погибли еще под Симбаларем, другие утонули в заливе Бурь, третьих убили в Иххарии. Но большинство выжили – это на редкость живучие твари. Однако жить им осталось недолго…
– И что вы собираетесь с ними делать?
– Я?.. Ничего! – залился смехом Тивилдорм. – Они сами все сделают. Мы ведь их тут не кормим. Эти твари могут прожить без еды очень долго – но рано или поздно у них слипнутся кишки с голодухи. И вот тогда…
– Тогда начнется самое интересное, – осклабился Креол.
– Да что начнется-то? – не понимала Ванесса.
– Они начнут жрать друг друга, – потер призрачные ладони Тивилдорм. – Здесь будет настоящая бойня… кровь будет литься реками… твари будут биться между собой, пока не сожрут друг друга. Остаться должен только один! И этот последний… о, как же я хочу это увидеть!
Ванесса вспомнила созданного Тивилдормом трупомонстра – он тогда точно так же лучился от восторга. Наверняка и в этот раз результатом его чар будет какая-нибудь невероятная мерзость.
Но для очистки совести Вон все же спросила – что планируется получить в самом конце?
– Демоволка! – предвкушающе облизнулся Тивилдорм. – Настоящего, живого демоволка! Последний оставшийся полудемон вберет в себя силу всех сожранных, станет чудовищем невероятной силы – и отныне будет есть только демонов! Демоволк – чудесное, изумительное существо, создать которое я мечтаю уже больше четырехсот лет! И теперь я его наконец-то создам! Теперь у меня наконец-то достаточно материала! Мое детище будет верным псом владыки Креола – и да вострепещут поганые Древние!
Глава 6
Скудное, скверное освещение. Ни одного окна. Никаких магических светильников. Только обычные восковые свечи. Их мерцающее пламя озаряет две дюжины алхимических печей, чьи дымоходы уходят куда-то в стену, длиннющий лабораторный стол, беспорядочно уставленный колбами и ретортами, перегонный куб размером с хорошего быка и громадный фолиант, прислоненный к стене. Один человек не смог бы даже поднять этот исполинский том – в четыре фута высотой, в два шириной, в один толщиной. Переплет сделан из коры грушевого дерева, а вместо страниц – восковые таблички.
Посреди этой лаборатории приплясывал и безудержно жестикулировал лохматый старикашка с клочковатой бороденкой. Его красный плащ валялся в углу, как ненужная тряпка – Себастиус Трансмутатор вообще плохо понимал, зачем ему эта неудобная одежонка. Любимая мантия гораздо привычнее – за десятилетия работы она обзавелась десятками пятен и дыр, насквозь провоняла реактивами и по ночам ползает под кроватью, поедая мышей и тараканов.
Всю эту громадную алхимическую лабораторию можно описать одним словом – безумие. Здесь безраздельно царит великий Себастиус – и его гений может сравниться лишь с его же безумием.
Последние полчаса Себастиус Трансмутатор в подробностях объяснял Креолу и Ванессе свое открытие – происхождение адаманта. Поначалу Креол слушал его с горящими глазами, но понемногу на его лицо наползало разочарование. Он-то полагал, что знание этой тайны поможет раздобыть еще адаманта – хоть немного. А теперь выясняется, что не стоит даже пытаться.
– Проклятый Тай-Кер… – пробормотал маг. – Вот почему он так улыбался…
– А, что?! – отрывисто взлаял Себастиус. – Я не расслышал!
– Я не тебе! – рявкнул на него Креол. – Так значит, адамант образуется из божественной плоти… Я и представить себе не мог…
– Именно, именно так! – часто закивал Себастиус. – Я нашел, я открыл, я доказал! Над этим бился еще мой учитель, Тарзигрег Борода, но он ничего не добился! Ничего! Он был близок к разгадке, но так ничего и не добился! Ему помешали!
– Помешали? – удивилась Ванесса. – Кто?
– Случай! Нелепый случай! Тарзигрег был великим алхимиком, он совершил много открытий! Однажды он размышлял в своем саду над возникновением адаманта – и он был уже близок к разгадке, как вдруг ему на голову упало яблоко! Очень большое и тяжелое яблоко! От этого Тарзигрег повредился в уме и больше ничего с тех пор не открыл! Он стал сумасшедшим! Совершенно сумасшедшим!
– Сумасшедшим?.. – скептически хмыкнула Ванесса. – Более сумасшедшим, чем…
– Чем кто?! Чем кто?!
– Да нет, никто. Продолжайте.
– После того, как Тарзигрег спятил, его дело продолжил я – и я его закончил! – вскричал Себастиус, встряхивая пухлой стопой листов. – Здесь у меня все исчисления, все выкладки! Посмотрите, посмотрите сами!
– Верю на слово, – отодвинул его рукописи Креол. – Но меня это не устраивает. Адамант точно никак нельзя получить искусственно?
– Совершенно точно! Никак, невозможно, никак! Только найти, только найти в земле!
– А если… хм… обработать? У нас в наличии есть тела зверобогов… это, конечно, не настоящие боги, но их плоть все еще обладает некоторыми свойствами… Что если взять их и… хм… ускорить над ними время? В миллион раз. Или в десять миллионов.
– Ба-а! – презрительно отмахнулся Себастиус. – Это такая же глупость, как привязать на спину крылья и пытаться летать!
– Почему это? – зло сощурился Креол. – Ты же сам сказал…
– Да ты что, вообще не слушал моих объяснений?! – в сердцах швырнул оземь бумажную стопку Себастиус. Листки разлетелись по полу. – Меня окружают полные кретины! Недоумки! Что вы вообще знаете о том, как формируются минералы?!
Лицо Креола начало чернеть. Он не любил, когда с ним говорили в таком тоне.
Однако на сей раз маг проглотил гордость. Несмотря на все чудачества, Себастиус Трансмутатор – воистину бесценный кадр. Пусть он кричит, пусть обзывается, пусть хоть нагадит посреди зала Совета – лишь бы исправно работал.
Потому что заменить его некем.
Не переставая брюзжать и поминутно срываясь на крик, Себастиус объяснил все еще раз с самого начала – на этот раз в деталях, с подробностями. Он буквально на пальцах растолковал, что ускорение времени получить адамант не поможет, как не поможет получить каменный уголь из дерева или солдата из младенца. Такие сложные процессы не решаются так легко.
Для того, чтобы адамант мог оформиться в своем истинном виде, ему нужно множество различных условий. И главное – «сырье» должно быть на миллионы лет погружено в земные недра. Там, под влиянием меняющихся температур, давления и химических условий, и рождается металл, что прочнее всего на свете и способен стать оружием, от которого нет защиты.
Но и это еще не все. Кроме особых условий будущему адаманту необходимо «питаться». Даже после гибели божественная плоть продолжает поглощать рассеянную, стихийную ба-хионь, всегда присутствующую в пространстве. За миллионы лет этих микроскопических частиц набирается достаточно, чтобы образовать адамант. При этом царь металлов привередливо выбирает среди окружающей ба-хиони только ту, что нужна именно ему. Как и мана, ба-хионь не однородна – существуют сотни ее видов, и все они обладают разными свойствами.
– Тогда как же вы создаете адамантий? – спросила Ванесса.
Себастиус запнулся и принялся рассматривать девушку так, словно силился понять – что это за непонятное существо и откуда оно взялось в его лаборатории? Не зародилось ли само собой, в алхимическом тигле?
– Я… создаю… адамантий… алхимическим… путем… – как можно разборчивее произнес Себастиус.
– И как это происходит? Мне ужасно интересно.
– Правда?! – резко вытянулся Себастиус. – В самом деле интересно?!
– Просто безумно.
Ванессе действительно было интересно. Она впервые в жизни оказалась в настоящей алхимической лаборатории и ей очень хотелось своими глазами увидеть, как тут все происходит.
Себастиус Трансмутатор, в свою очередь, был несказанно обрадован, что кому-то его работа интересна. Обычно всем требовался только результат – вынь да положь такое-то вещество, и чтоб завтра уже было готово. Лишь Йоганц Изменяющий заходил к полубезумному алхимику просто так, в гости – и для него у Себастиуса всегда находились совершенно особые рецепты.
– Пожалуйста, пожалуйста, – захлопотал старик перед Ванессой. – Я все покажу, весь процесс, каждую деталь. Великая наука алхимия учит тому, как возникли вещи из элементов, и о всех неодушевленных вещах, а еще о том, как доводить несовершенные камни до истинного совершенства, больное тело человека – до благодатного здоровья, а металлы обращать друг в друга по своему желанию! Пожалуйста, пожалуйста, взгляните сюда! Я покажу, как приготовляется основа основ алхимии – философский камень!
Себастиус подвел Ванессу к огромной алхимической печи в форме башни – атанору. Состоящая из двух частей, абсолютно герметичная, с идеально плотно прилегающей крышкой и стекловидным смотровым отверстием. В ее недрах пылали дрова, политые растительным маслом, а в самом центре виднелось хрустальное философское яйцо – именно в нем и варился философский камень.
– Первая стадия Великого Делания – кальцинация! – торжественно объявил Себастиус. – Мы берем первичную материю – например, киноварь или серную сурьмяную руду – и на сорок три дня помещаем ее в атанор! Ровно на сорок три! В течение этого времени материя становится черной и жирной – и когда она наконец достигает нужной консистенции, мы извлекаем ее, извлекаем… вот, пожалуйста, смотрите!
Себастиус перебежал к другому атанору, поменьше. Ванесса с интересом заглянула в смотровое отверстие – внутри тоже лежало философское яйцо, но его заполняла совершенно черная субстанция.
– Это уже можно вынимать! – взвизгнул Себастиус, хватая клещи.
Работая с печью, старик аж светился от пронизывающих его чар, от маны, хлещущей сквозь костлявые пальцы. Алхимик – источник магической энергии для своих процессов, так он управляет и контролирует превращение веществ. Именно поэтому философский камень невозможно получить на обычном заводе, как порох или сталь – необходим обученный маг, который сделает все своими руками.
– Вторая стадия – коагуляция! – объявил Себастиус, перенося философское яйцо на стол. – Мы обрабатываем сырье алхимической водой! Даже простая вода растворяет, коагулирует все, что сгустилось, но алхимическая вода есть плотный белый пар, проникающий в совершенные тела и соединяющийся с ними – она все очищает, моет, белит и окрашивает!
Ванесса толком не разглядела, что там делал Себастиус, но по завершении его работы черная грязь в философском яйце стала белой и очень густой.
– Третья стадия – фиксация! – взвизгнул Себастиус, выливая белую суспензию в форму. – Здесь несовершенный камень спустя семь дней станет твердым… вот таким!
Алхимик перебежал к соседней форме, в которой действительно лежал уже готовый философский камень – снежно-белый, в форме ромбовидного кристалла.
– Так вот как выглядит философский камень?.. – подалась вперед Ванесса.
– Он еще несовершенен! – презрительно отмахнулся Себастиус. – Он бесполезен! Он белый! Вот что мы с ним сделаем!
Алхимик ловко подхватил тигль с бурлящей в нем зеленоватой жидкостью и швырнул камень туда.
– Четвертая стадия – растворение! – объявил он. – Три дня камень будет растворяться в кипящей эссенции, после чего будет готов к пятой стадии – перевариванию! Смотрите сюда!
Себастиус схватил Ванессу за рукав и подтащил к очередному атанору – огонь в нем пылал очень слабо, а в стеклянной реторте бурлила ослепительно-белая жидкость.
– По окончании переваривания камень снова станет черным! – взвизгнул алхимик, перебегая к другому атанору. – Вот этот уже можно вынимать!
Себастиус вновь подхватил клещи, аккуратно извлек реторту и провозгласил:
– Шестая стадия – дистилляция! Некоторые алхимики считают возможным исключить ее, но это дураки! Дураки! Нельзя исключать дистилляцию, она необходима!
Поколдовав некоторое время у лабораторного стола, Себастиус выкрикнул:
– Седьмая стадия – сублимация! Мы возгоняем несовершенный камень через алхимическую воду, чтобы он снова очистился от черноты, побелел, достиг предельной чистоты… стал белым паром!
Ванесса уже не слушала этих сбивчивых объяснений. У нее болела голова, она ничего толком не различала сквозь окутывающий лабораторию пар, поэтому просто таращилась на мелькающие руки Себастиуса, изредка различая прорывающиеся вопли:
– …восьмая стадия – сепарация! Мы разделяем субстанции!..
– …девятая стадия – размягчение! Мы обращаем сырье в порошок!..
– …десятая стадия – ферментация! Философский камень обретает свой истинный цвет – красный!..
– …одиннадцатая стадия – умножение! Мы доводим камень до окончательного совершенства!..
Ванесса встряхнула головой, вдруг сообразив, что Себастиус уже целую минуту ничего не кричит и не бегает, а молча стоит, широко улыбается и показывает колбу с рубиново-красной, слабо светящейся жидкостью.
– Готово!.. – охрипшим голосом воскликнул он, протягивая Ванессе свое творение.
– Так это и есть философский камень?.. – осторожно взяла колбу девушка. – А почему он жидкий?
– «Камень» – это фигуральное выражение, – отмахнулся Себастиус. – Последние стадии Великого Делания различаются, и в зависимости от их особенностей филофский камень может предстать многогранным кристаллом или вязким тестом, сыпучим порошком или чудесной жидкостью. Я предпочитаю жидкую форму.
– Очень интересно, – задумчиво произнес Креол. – Но у нас философский камень делали по-другому. Всего за пару дней и без этих выкрутасов – все в одном тигле.
– Да-да, и еще нужна молния! – хмыкнул Себастиус.
– Да, верно. Мы вызывали грозу, били молниями по тиглю и…
– Это называется сухим путем, – перебил Креола Себастиус. – А я использую влажный. Влажный гораздо медленнее, но зато гораздо надежнее. Сухой путь слишком рискован, слишком зависит от случая! И взрывы! Взрывы!
– Да, взрывы у нас были часто… – признал Креол. – Каждый второй алхимик заканчивал жизнь грязным пятном на потолке лаборатории…
– Вот именно, вот именно! – потряс желтым пальцем Себастиус. – Сухой путь слишком, чересчур, неоправданно рискован! И результат тоже далеко не гарантирован!
– Ладно, философский камень мы получили, – приблизила лицо к колбе Ванесса. – И что теперь с ним делать?
– Можно его выпить! – воскликнул Себастиус. – Выпить!
Ванесса деланно рассмеялась… однако тут же пораженно поняла, что старик вовсе не шутит. Прямо у нее на глазах он отмерил на пружинных весах крошечную капельку философского камня – двадцатую часть грамма, не больше – и смешал ее с белым вином. Напиток сразу приобрел желтый оттенок, Себастиус добавил в стакан несколько ложек меда и жадно выпил.
– Сейчас я и вам приготовлю! – захлопотал алхимик, доставая еще два стакана.
Креол выпил без раздумий, Ванесса замешкалась. Глядя на ее колебания, Креол сказал:
– Пей-пей, не сомневайся. Философский камень замедляет старение и продлевает жизнь.
– Именно, именно! – часто закивал Себастиус. – Я каждый день выпиваю по два больших стакана – и вот мне уже сто шестьдесят лет, а я здоров и бодр!
– Но это же великолепно! – восхитилась Ванесса. – Почему же тогда все его не пьют?!
– Потому что на всех не хватает. Философский камень нужно пить каждый день! Каждый день, каждый день, регулярно! А где его столько взять?! Я и так выбиваюсь из сил!
– Но ведь в стране сотни алхимиков…
– Сотни! Ба-а!.. Безрукие юнцы, безмозглые юницы! Да я один произвожу больше философского камня, чем все они вместе взятые!
Здесь Себастиус Трансмутатор немного погрешил против истины, но не слишком сильно. Действительно, производство философского камня очень часто заканчивается неудачей. Нужен мастер высочайшего уровня, чтобы производить это удивительное вещество конвейерным методом, в десятках печей одновременно. Подавляющее большинство алхимиков ограничиваются одним-единственным атанором и радуются каждому своему камню.
– Ладно, Кингу с ним, с лекарством, – закрыл эту тему Креол. – Я все равно бессмертный.
– А я нет, – напомнила Ванесса.
– У тебя впереди еще полно времени. Магия знает много способов продлить жизнь.
– Только большинство из них мне не нравятся… – пробормотала Вон.
