Александр Помнящий
Сказка о Ледяной Отваге и Тлеющей Подлости
Величественные горы, вздымавшиеся к самым небесам, казались неприступными исполинами, чьи вершины терялись в бескрайней синеве, а склоны, покрытые вечными снегами, сверкали под лучами солнца, словно высеченные из чистого серебра. Облака, робко цепляясь за каменные уступы, не смели подниматься выше середины этих колоссов, словно зная, что выше – царство холода и ветра, где властвовали лишь те, кто родился среди этих ледяных просторов.
На самой высокой вершине, где воздух был так разрежен, что даже огонь горел здесь вяло и неохотно, стояло королевство горных великанов – существ могучих и суровых, чьи сердца, несмотря на вечный холод вокруг, пылали жаром жизни. Их замки, вырубленные прямо в скалах, казались продолжением самой горы – массивные башни с узкими окнами, защищенные от ветра толстыми стенами из голубого льда, добытого в глубинах ледников.
Великаны были высоки, как молодые сосны, а их кожа, грубая и покрытая шрамами от бесчисленных бурь, напоминала кору древних деревьев. Они не боялись холода, не дрожали под порывами ледяного ветра, и даже дети их с пеленок умели ходить по узким горным тропам, где один неверный шаг означал гибель в пропасти.
Главным богатством великанов были их стада высокогорных козлов – удивительных созданий с густой шерстью, отливающей серебром. Эти козлы могли карабкаться по самым отвесным скалам, находить траву даже под слоем снега, а их шерсть, мягкая и невероятно теплая, ценилась во всех землях. Великаны веками совершенствовали искусство ее обработки, и теперь их ткани были известны далеко за пределами горного королевства.
Но не только этим славились горные исполины. Они приручили гигантских орлов – птиц с размахом крыльев, превосходящим рост самого высокого великана. Эти орлы служили им верой и правдой, перевозя грузы между вершинами и даже спускаясь в долины, где жили люди. Без них торговля была бы невозможна, ведь дороги через горы были опасны и непроходимы для обычных существ.
Но самое удивительное в великанах были их шаманы – мудрые и молчаливые, умевшие говорить с ветрами. Они знали, как усмирить бурю, как направить холодный воздух так, чтобы он не губил посевы, а лишь освежал их. Однако их сила была не безгранична – шаманы понимали, что нельзя нарушать баланс природы, и потому укрощали ветра лишь в крайних случаях.
По соседству с ними, в подземных городах и извилистых тоннелях, прорытых в толще гор, жили другие обитатели этих мест – подземные гномы. Невысокие, но невероятно крепкие, они казались высеченными из самого камня – их мускулистые тела не боялись тяжелой работы, а руки, покрытые мозолями, могли выковать и тончайшее ожерелье, и прочнейший меч.
Гномы добывали руду, плавили металл, создавали удивительные механизмы, которые работали без устали, приводимые в движение хитроумными шестеренками и пружинами. Их кузницы никогда не остывали, а свет подземных кристаллов, которые они добывали в самых глубоких шахтах, освещал их города мягким голубоватым сиянием.
Великаны и гномы жили в мире уже много веков. Гномы поставляли наверх металл, оружие, механизмы и украшения, а великаны спускали вниз ткани, мясо, молоко и редкие травы, которые росли только на самых высоких вершинах. Но главным связующим звеном между ними были орлы – без них торговля остановилась бы, ведь никакой караван не смог бы преодолеть горные перевалы так быстро и безопасно.
И вот однажды случилось несчастье.
Король великанов, старый Торгрим, чья борода, белая как снег, спускалась до самого пояса, а глаза, холодные и проницательные, видевшие то, что было скрыто от других, внезапно заболел. Это было так неожиданно, что даже шаманы, собравшиеся у его ложа, перешептывались в замешательстве. Великаны почти никогда не болели – их тела были крепки, как камень, а кровь – горяча, как расплавленный металл. Но Торгрим слабел с каждым днем, его кожа становилась бледной, а дыхание – прерывистым и хриплым.
– Духи ветров разгневаны, – прошептал верховный шаман Ульфгар, склонившись над королем. Его собственное лицо, покрытое ритуальными синими узорами, выражало глубокую тревогу. – Мы слишком часто укрощали бури, чтобы орлы могли летать. Мы нарушили баланс, и теперь ледяная стужа проникла в сердце нашего короля.
Оказалось, что в последние месяцы гномы стали отправлять все больше грузов, и шаманам приходилось снова и снова успокаивать ветра, чтобы орлы могли летать. Духи холода, чьи голоса звучали в завываниях вьюги, рассердились и наслали на Торгрима проклятие. Если в течение месяца не найти лекарство, его сердце превратится в лед, и он станет безжизненной глыбой.
– Есть лишь один способ спасти его, – сказал Ульфгар, и его голос прозвучал так тихо, что остальные шаманы едва расслышали слова. – Нужно поместить в его грудь энергию чистого огненного кристалла.
Такие кристаллы добывали в мире огня, куда веками умели попадать лишь маги южных пустынь. Они редко продавали свои сокровища, а если и делали это, то за огромные деньги. Но другого выхода не было.
Беда была еще и в том, что без короля прирученные орлы перестали слушаться. Лишь семья Торгрима, потомки древних укротителей небес, могла управлять ими. Если король умрет, торговля остановится, и оба народа – и великаны, и гномы – пострадают.
Решено было отправить двух посланцев: от великанов – молодого шамана Хеймдаля, сына Ульфгара, а от гномов – талантливого механика Брорни, славившегося умением чинить даже самые сложные механизмы. Они должны были добраться до столицы людей, где как раз через неделю начиналась Великая Ярмарка – самое подходящее место для поисков редкого кристалла.
После недолгих сборов путники выдвинулись в дорогу. Прежде чем они попадут в обитаемые земли людских городов, им нужно было преодолеть древний темный лес, о котором ходило множество слухов – один страшнее другого. Но деваться было некуда, и путешественники решительно пересекли границу леса.
Дорога, ведущая от подножия гор вглубь леса, напоминала змею, извивающуюся между древних деревьев. Воздух здесь был густым, пропитанным запахом хвои, мха и чего-то непонятного, почти забытого. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь плотный полог листвы, рисовали на земле причудливые узоры, которые казались рунами какого-то тайного языка.
Хеймдаль шел первым, его мощные ноги беззвучно ступали по мягкому ковру из опавших иголок. Он привык к горам, где каждый шаг нужно было просчитывать, где ветер выл и требовал уважения. Здесь же было тихо – слишком тихо. Даже птицы не нарушали эту странную тишину.
Брорни, шагавший следом, нервно потирал рукоять своего топора.
– Ты чувствуешь это? – прошептал он, озираясь по сторонам.
– Что именно? – спросил Хеймдаль, хотя сам понимал, о чем говорит гном.
– Лес… он будто наблюдает за нами.
И действительно, создавалось впечатление, что стволы деревьев слегка наклонялись к путникам, а в глубине чащи мелькали тени, слишком быстрые, чтобы быть зверями.
Они шли так несколько часов, пока не вышли к поляне, где рос одинокий дуб, такой огромный, что даже Хеймдаль показался рядом с ним ребенком. Его ветви раскинулись во все стороны, словно он пытался обнять весь лес.
– Давай отдохнем здесь, – предложил Брорни, снимая с плеча свой мешок.
Он достал несколько лепешек из ячменной муки и кусок вяленого мяса. Великан взял угощение, но не сразу начал есть – его внимание привлекло что-то на коре дуба.
– Посмотри, – сказал он, указывая на странные отметины.
Это были руны, вырезанные так давно, что кора почти полностью закрыла их.
– Это древний язык духов, – прошептал Хеймдаль. – Мой отец учил меня ему. Здесь написано…
Он замолчал, вглядываясь в знаки.
– "Кто войдет в мой дом, должен заплатить дань."
Брорни нахмурился.
– Какая дань?
Как будто в ответ на его вопрос, ветер внезапно зашевелил листву, и из-за дуба вышла… нет, не вышла, а словно материализовалась из воздуха – женщина.