Александр Абрамов
Загадочная история в Совете Земли

– Это какая-то дополнительная проверка? Я понимаю, что он член Совета Земли, но ставить мою работу под сомнение, по-моему, весьма оскорбительно, особенно учитывая тот факт, что министерство здравоохранения само умоляло меня перейти в это отделение.

– Что вы! Никаких дополнительных проверок. Нам лишь необходимо убедиться в одной сугубо важной детали…

– Какой? Я так понимаю, вы тоже врач? – допытывалась доктор Гриссом.

– О нет, – за улыбкой доктора Брандта скрывалась легкая сконфуженность, в то время как Филипп за его спиной едва подавил смешок в собственный кулак. Доктор Брандт хорошо это скрывал ото всех, но был весьма тщеславным человеком. И очень переживал, когда его знаменитую персону не узнавал новый собеседник. Особенно если этот собеседник был женского пола.  – Я скорее специализируюсь по наукам. Доктор технических, физико-математических и химических наук, если быть точным.

– Сразу в трех областях? – удивленно вскинула брови Эмили Гриссом.

– Никак не мог выбрать, какая мне больше по душе, в итоге решил изучить сразу все, – смирился с положением вещей доктор Брандт.

– Тогда я не совсем понимаю, зачем вам тело советника?

– Вот видите! Я же говорил – вам сюда нельзя! – в очередной раз предпринял отчаянную попытку андроид-регистратор, про которого все уже и думать забыли.

Все разом недовольно посмотрели на него.

– Так, МП-120! – строго произнесла доктор Гриссом. –  Перестань кричать и перебивать людей. Что ты себе позволяешь? Вообще, отправляйся-ка на свое рабочее место, чтоб тебя видно не было.

Андроид совсем сник, развернулся и медленно вышел из комнаты.

– Вы уж меня извините, – сказала доктор Гриссом. –  Моего Масти забрали на ежегодную профилактику, обновление и повышение квалификации. Всегда с трудом переношу неделю без него. Когда его нет, я будто совсем без рук. Этот, – она мотнула головой в сторону дверей, – хоть и похож на него как две капли воды, но только внешне. Они два совершенно разных андроида.

– Они самообучаемы. Вам бы следовало почаще привлекать его к работе, – произнес до сих пор молчавший Филипп.

– Знаю, но ничего не могу с собой поделать, – впервые за время посмотрела на него доктор Гриссом. – Как только Масти возвращается, этого я выключаю и запираю в дальней подсобке – с двумя сразу работать мне неудобно.

– Поручите Масти его обучение, – слегка наклонившись к ней, будто по секрету, сказал доктор Брандт.

– Я об этом не подумала, – улыбнулась Эмили. – Надо будет обязательно попробовать. Так зачем вы здесь, джентльмены?

– Я, если можно так выразиться, частный детектив, –  сказал доктор Брандт и с улыбкой, в отместку, добавил, – а мой коллега – полковник на пенсии. Есть подозрения, что смерть советника Дудика была не вполне естественной. Мы хотели бы осмотреть его тело. Не волнуйтесь, все необходимые на это допуски у нас имеются.

– Я видела тело, – задумчиво произнесла доктор Гриссом. – Следов насильственной смерти нет. Первичное сканирование не выявило ни ядов, ни болезней – абсолютно ничего.

– Раз так, отчего же тогда он умер? – спросил доктор Брандт.

– Сердце остановилось. Его ресурс еще не был исчерпан, но такое случается. Редко, но случается. И, к сожалению, у современной медицины нет ответа на вопрос, почему так происходит. Сердце функционирует, качает кровь, все отлично, а потом все. Как будто кто-то там наверху сказал «Стоп-машина!».

– Впервые слышу, чтобы у современной медицины не было ответов на какой-то вопрос, касающийся землян, – хмыкнул полковник Санди.

– Полагаю, мой коллега прав, – кивнул доктор Брандт. – Если вам известны подобные случаи, вы должны рассказать о них, потому как, скорее всего, и там произошли убийства.

– Боюсь вас огорчить, но последний подобный случай был порядка тридцати лет назад. Тело, по которому можно было хоть что-то определить, давно отправлено на небо.

– Очень жаль. Печально знать, что где-то среди нас ходит убийца, которого еще не поймали. В связи с этим, искренне прошу вас показать тело советника.

– Я весьма сомневаюсь, что вы что-то найдете. Поймите меня правильно, джентльмены, для осмотра вам необходим допуск ААА и мое разрешение. Он все-таки был советником.

– Допуск имеется, – кивнул ей доктор Брандт, протягивая руку с имитантом для проверки. – А разрешение мы надеялись получить от вас, не прибегая к запросам в жайкай.

– Хорошо, – кивнула доктор Гриссом, проверив статусы их обоих. – Подождите здесь, я вернусь через мгновение.

Она вскочила и скрылась за дверьми справа от стола.

– Очень даже интересная женщина, – не скрывая восхищения, произнес доктор Брандт, глядя ей вслед.

– Ну, еще бы, – прыснул Филипп.

– Что?

– Нет, ничего, – еще больше засмеялся полковник.

– Если вы намекаете на мою небольшую сконфуженность, Филипп, то она связана исключительно с ее утонченным шармом.

– Конечно, – протянул полковник. – Признайтесь, доктор, вы были удивлены тем, что она вас не узнала. Сам доктор Брандт, великий и неповторимый, явился пред ее взором, а она вместо – «Ах, вы тот самый…», сказала – «А вы врач?», – расхохотался полковник.

– Нет.

– Нет? То есть, вы были готовы к такому? – вовсю издевался полковник Санди.

– Мое замешательство было вызвано только ее изяществом, – был непреклонен доктор Брандт.

– О да. Вы уходите от ответа. Значит, я абсолютно прав. Обязательно расскажу Касперу, уверен, он неделю будет от смеха кататься и еще долго будет подавать чай с ухмылкой.

Ответить доктор Брандт не успел, вошла Эмили Гриссом и почти торжественно сказала:

– Прошу вас, господа.

Они двинулись следом за ней по длинному коридору, который заканчивался внушительных размеров помещением с расположенными по периметру вереницами овальных дверец. Посередине стоял операционный стол с нависшим над ним проекционным сканером. На столе лежал уже охладевший труп советника Дудика.

– Если нужно, я могу еще раз запустить полное сканирование тела, – сказала доктор Гриссом.

– Это лишнее, – отрезал доктор Брандт.

Они подошли к столу. Обнаженное тело советника уже успело налиться синевой. Далеко немолодое, доброе лицо было наполнено безмятежностью и усталостью. При жизни Пелкер Дудик славился своим мудрым радушием, так и умер с умиротворенным видом, с улыбкой на лице. Как будто в последний момент понял, что прожил жизнь не зря, что, наконец, вырывается на свободу.

Доктор Брандт снял шляпу и протянул ее Филиппу. Туда же последовал и плащ с пиджаком.

– Келко! – воскликнул он, засучивая рукава. – За работу!

Дроид мигнул своими голубыми глазками и подлетел к спине доктора. Уткнувшись лицом между его лопаток, он разошелся на две части точно посередине и стал быстро раскрываться, как бутон цветка. Механические лепестки обволокли плечи доктора, предплечья, кисти рук и, окутав каждый кончик пальца, замерли. Со стороны они были похожи на рукава с перчатками, сшитые между собой за спиной. И все это было выполнено из обонезийской стали – самого прочного и легкого сплава во Вселенной.

На лице Эмили Гриссом было написано нескрываемое удивление.

– Мне кажется, я где-то вас видела, – неуверенно произнесла она.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся доктор Брандт, подмигнув ей. На что Филипп с явным недовольством покачал головой. – Приступим.

Он нажал на край механических рукавов справа у себя на шее, откуда плавно выехал тонкий наушник и наделся ему на ухо.

– Скан-бот! – сказал доктор Брандт.

Из наушника забрезжила синяя дуга света, обволакивающая его глаза подобно очкам. Доктор Брандт вытянул руку ладонью вверх, и на ней из ниоткуда появился шар с красным глазом. Скан-бот вспорхнул над телом советника. Из его глаза вылилась широкая полоска красного света, которая крупной сеткой окутала тело советника.

– Это же военные технологии, – тихо сказала доктор Гриссом.

– Не совсем, – ответил полковник Санди. – В основном, что-то подобное используют ассимиляторы, перед тем как высадиться на неизвестной планете. Но даже это сравнение слишком грубо описывает Келко.

– Келко? – улыбнувшись, переспросила Эмили Гриссом.

– Келко, – кивнул Филипп. – Не смотрите на меня так. Имена своим творениям доктор Брандт дает сам, никого не спрашивая. Но, как ни назови, а без Келко мы как без рук.

Тем временем Доктор Брандт вынул откуда-то из рукавов маленькую продолговатую пилюлю. Взял ее кончиками пальцев и бесцеремонно засунул в правую ноздрю покойного советника.

– Что вы делаете? – воскликнула Гриссом.

– Мы ничего не узнаем без внутреннего сканирования, – произнес доктор Брандт, задумчиво впиваясь взглядом в тело советника через экран очков. – Если советника убили, мои охотники найдут причину, какой бы она ни была.

– Но… – хотела было прервать его доктор Гриссом.

– На самом деле это очень ускорит весь процесс, – стал успокаивать ее полковник Санди. – Плюс гарантированно выявит ряд признаков, которые скроются от скан-бота и вашего аппарата. Не переживайте, эта процедура пройдет без последствий, капсула растворится в его теле через полчаса.

Доктор Гриссом успокоилась. Или сделала вид. Но больше она ничего не спрашивала и стояла с холодной отстраненностью от них.

– Келко, покажи мне проекцию тела.

Точная копия советника повисла в воздухе в метре от него, вращаясь вокруг своей оси. Доктор Брандт внимательно всматривался в нее, временами приближая интересующие его участки. Он оглядел все тело сантиметр за сантиметром, потом тихо сказал «кровеносная система», вид проекции сменился, показав нужную картинку. За ней последовала нервная система, внутренние органы, скелет. На все это безмолвное изучение ушло не меньше двадцати минут.

– Весьма занятно, – наконец произнес доктор Брандт.

– Что такое? – спросил Филипп.

– Судя по всему, наш советник абсолютно здоров, – печально ответил доктор Брандт.

– Как я и говорила, – хмыкнула доктор Гриссом. – Печальный факт, но вам придется его признать – остановка сердца случается в современном мире, по необъяснимым причинам.

– Это невозможно, – нахмурился доктор Брандт. – Должны быть следы болезни, очаги воспаления, вирусы, либо повреждения тканей, опухоли или следы яда, во всей вселенной нет яда, который не выявили бы мои охотники. Даже те, что находят на только что открытых планетах, сразу исследуют и заносят в общую базу данных, к которой у меня есть доступ.

– Если вы так уверены, проверьте еще раз, может, ваш бот неисправен, – пожала плечами доктор Гриссом.

– Да, доктор Брандт, – подхватил полковник Санди. – Может, охотники дали сбой? Попробуйте еще раз.

– Охотники в порядке, – нервно ответил доктор Брандт. – Раз причин нет, значит, мы не там ищем. Или не то…

С этими словами доктор Брандт пристально посмотрел на скан-бота и кивнул в сторону головы покойного советника. Шар мигнул красным светом. Теперь он летал, просвечивая небольшие участки тела своей сеткой.

– Что-то я не понимаю, как такое возможно? – недоумевал Филипп. – Я, конечно, много всего повидал, но чтобы вообще никаких следов…

Доктор Брандт как будто его не слышал. Вслед за скан-ботом он внимательно изучал каждый участок тела советника. Что, впрочем, Филипп посчитал лишним. Ну разве он может разглядеть что-то, чего не найдет бот? Полковник посмотрел на Эмили. Та все еще, видимо, не могла простить им капсулу в носу её «пациента», стояла, нахмурившись, и смотрела на доктора Брандта. Похоже, что и его действия казались ей излишними.

– Так я и думал, – протянул доктор Брандт. – Скан-бот, сюда!

Шар немедленно к нему подлетел и принялся сканировать то место, на которое указывал доктор. Полковник и доктор Гриссом удивленно оживились. Доктор Брандт стоял возле лодыжки советника и внимательно ее изучал.

Внезапно раздался громкий хлопок, и скан-бот с шипением заискрил желтым пламенем. От него повалил густой и противно пахнущий дым. В тот же момент доктор Брандт схватился за голову и рухнул на пол. Его трясло, он пытался оторвать от ушей наушники, из которых даже другим был слышен ужасающе резкий противный свист.

– Келко! – оглушительно крикнул он. – Келко, де… деактивация!

Полковник Санди бросился к нему. Схватив за дужку наушника, он с силой дернул ее на себя и вырвал с корнем вместе с системой визуализации. Тем временем скан-бот выдал широкую струю красного света и упал на пол, развалившись на части.

– Что это было? – спросил полковник Санди, подавая руку доктору, чтобы тот смог подняться.

– Подтверждение моих слов, – буркнул доктор Брандт. – Келко, деактивация! Вы безжалостно вырвали его кусок, между прочим.

– Всего лишь небольшой клочок. Дома приделаете обратно.

Келко тем временем полностью трансформировался обратно в милого щенка и свернулся калачиком в воздухе, с извиняющимся взглядом понурив голову.

– Прости, дружок. Надеюсь, тебе не больно, – потрепал его по макушке полковник Санди.

– Скорее всего, он до сих пор в шоке, как и я, – предположил доктор Брандт, вновь уставившись на лодыжку мертвого советника.

– Что, черт возьми, вы тут устроили?! – взвизгнула доктор Гриссом. – Вы хоть понимаете, что здесь лежит Советник Земли? – спросила она, делая акцент на слове “советник”.

– Он уже мертв, ему все равно, – сказал доктор Брандт, не отрываясь от своего занятия. – Видите, здесь царапина? Едва заметная. Она почти затянулась.

Полковник Санди подошли к нему и склонились над ногой советника. А доктор Гриссом осталась стоять в стороне, испепеляя их обоих гневным взглядом.

– Он умер, поцарапав лодыжку? Вы издеваетесь? – она была вне себя от злости.

– Да, доктор, очнитесь. Это простая царапина, – сказал полковник Санди.

– Вы правы, – вдруг согласился доктор Брандт. – Это царапина.

– Прошу вас, господа, убирайтесь отсюда, пока я не вызвала охрану.

Глава 4. Церемония прощания

– Бота просто разорвало своим же лучом, – сказал доктор Брандт, когда они летели в аэромобиле домой. – Своим же собственным лучом. Свет, что он посылал, возвратился обратно с огромной скоростью. От переизбытка суэт-энергии в нем прожгло дыру и повредило его внутренний мозг. Охотники что-то нашли, Филипп. Хотите – верьте, хотите – нет.

– Может быть, бот был слишком старый? Когда последний раз он у вас проходил профилактику?

– Бот был абсолютно новый.

– Значит, еще слишком сырой, и в нем что-то перемкнуло, – стоял на своем полковник Санди.

– Вы не хотите воспринимать очевидных фактов, да? Охотники нашли истинную причину смерти советника Дудика, и тем самым мы обнаружили себя. Оно уничтожило охотников, развернуло суэт-энергию в скан-бот и использовало связь с охотниками, чтобы оглушить меня. Разве это не очевидно?

– Доктор Брандт, я не хочу показаться грубым, но, по-моему, вы до сих пор не отошли от шока.

– Вы упрямы, как баран, друг мой. Советник Дудик был убит оружием неземного происхождения. И остается еще большой вопрос, каким путем его провезли на Землю.

– У вас пока нет никаких доказательств, кроме собственных догадок и взорванного бота.

– Собственных догадок мне достаточно.

– К сожалению, их недостаточно для комиссара Перье.

– Озвучивать их я буду далеко не ему.

Дома они плотно поужинали вкуснейшим гаспачо из шавочильских помидоров, после чего доктор Брандт, как всегда в это время, заперся у себя в лаборатории, где свершались все его грандиозные открытия и конструировались великие изобретения. Филипп, наконец, мог использовать эту возможность, чтобы расслабиться и подумать о произошедшем за день во время игры на своем любимом инструменте.

«Машина ужаса», или «аппарат смерти», или «самое ужасное изобретение человечества» – это лишь часть эпитетов, которые доктор Брандт подбирал для старого оригинального рояля Бехштейн, практически раритета, стоящего в общем зале на втором этаже. Филипп просто обожал его и не упускал ни одной лишней минуты, чтобы посидеть и посочинять за ним новые музыкальные произведения. Мир музыки перевернуло появление огромного разнообразия инструментов со всех обитаемых планет Вселенной. Представители рас, уже давно вступивших в состав Империи, объединялись в оригинальные группы, пытаясь найти то самое звучание, которое хорошо бы ложилось на ухо любого народа, но слишком разный диапазон слуха делал эту задачу не такой уж простой. И вот сегодня утром появилось сообщение о том, что какая-то группа нашла именно то звучание. Что ж, нужно еще посмотреть, что из этого вышло.

Пока остальные гнались за модой и технологиями, Филипп консервативно отдавал предпочтение старой доброй классике. На эту тему у них постоянно возникали споры и разногласия с доктором: тот категорически не переносил звуки фортепиано в своем присутствии, мотивируя это своей детской психологической травмой. Якобы его мать, известная на всю Вселенную пианистка Кассандра Брандт, еще с малых лет заставляла его ежедневно по несколько часов в день упражняться на этом «аппарате смерти», и с тех пор у него выработалась на него стойкая аллергия. Долгие споры привели лишь к одному компромиссу – Филипп может сколько угодно музицировать в отсутствии доктора Брандта в доме, и лишь шесть часов в неделю, когда он находился дома. По его словам, это тот предел, который его уши способны стерпеть. Однако Филипп был великолепно осведомлен о расписании доктора Брандта, и спокойно предавался любимым звукам фортепиано, когда тот находился вне зоны досягаемости – у себя в лаборатории или во время променада в саду.

Он увлекся игрой на добрых два часа, как услышал проносящееся мимо громогласное «Ла-ла-ла-ла!». Филипп замер в ожидании, задержав пальцы над клавишами, и, спустя лишь пару минут начал снова осторожно играть. Как тут же в ответ раздалось то же самое «ла-ла-ла», а мимо него из одного конца зала в другой пронесся доктор Брандт, заткнув уши пальцами. Это был верный признак надвигающегося скандала. Филипп закрыл крышку рояля и спустился вниз.

Он застал доктора у самого выхода, тот куда-то собирался.

– Что за детский сад вы там устроили? – спросил полковник Санди.

– Не хотел, чтобы всякий смрад проникал в мои уши.

– Вы что, уходите, доктор Брандт?

– Да, сегодня должен состояться интересный вечер в «Мантолин-Рай».

– Я думал, вы останетесь дома, порефлексировать над сегодняшним днем.

– Над ним я уже поразмыслил, мой дорогой друг. Я бы и рад поделиться с вами своими умозаключениями, но, во-первых, вы, как всегда, поднимете на смех все мои доводы, а, во-вторых, у меня появились неотложные дела, поэтому отложим все разговоры до завтра, – сказал доктор Брандт и приторно улыбнулся.

– Неотложные дела в «Мантолин-Рай»? Это же обычная вечеринка.

– Точнее, вечер встреч господ и дам, кто хочет провести его в приятной компании за интересной беседой.

– Называйте это как хотите. Но могли хотя бы ради приличия позвать меня с собой.

– Чтобы снова услышать вежливый отказ? Такие места созданы не для вас, друг мой, там слишком много женщин. До встречи.

И, быстро кивнув, доктор Брандт выскочил из дома.

Он был удивительно обаятельным человеком, способным очаровывать и влюблять в себя, невероятным, магнетическим образом действуя на женщин! При всей своей карикатурной внешности – невысокого роста, с залысиной, сутулый и с внушительных размеров животом – он был фантастически притягательным человеком, излучавшим обаяние интеллекта. В интеллигентном обществе он слыл роковым мужчиной, не раз уводившим завидных красоток из-под носа типичных эталонов мужской красоты. При этом с каждым своим новым увлечением он обходился крайне учтиво, стараясь подарить хотя бы толику своей любви, и всегда расставался только на положительной ноте.

«Наверняка и сегодня доктор Брандт отправился за новым объектом вожделения», – с завистью подумал Филипп. В этом плане они были абсолютными противоположностями. Хотя полковник обладал и харизмой, и внешностью, и ростом настоящего мужчины, ему удивительным образом не везло с женщинами.  К своему стыду, в свои годы он робел и уходил в себя, оказавшись рядом с мало-мальски симпатичной особой. Было ли это связано с его прошлыми неудачами на любовном фронте, или природной особенностью, или же ими вместе взятыми, могло быть известно лишь психологам, к которым полковник упорно отказывался идти.

Пользуясь отсутствием своего гениального друга, Филипп решил провести время в свое удовольствие: наигрался вдоволь на рояле, гулял с собаками, которых у него было аж пять штук. Пять австралийских овчарок удивительных окрасов скрашивали его мысли в минуты хандры. Вот и в этот раз полковник вернулся домой в приподнятом настроении, закрылся в кабинете доктора Брандта, налил себе виски со льдом и закурил кассабарийский табак.

Так и не дождавшись доктора, уже за полночь он лег спать. А наутро застал того с вечно-сияющим и свежим лицом за обеденным столом, поглощающим свой завтрак.

– Вы опять курили эту отраву вчера, Филипп, – провозгласил доктор, едва заметив его. – Каспер всю ночь проветривал комнаты, и все равно не смог избавиться от этого омерзительного запаха. Словно тысячи маленьких противных фей лезут ко мне в нос с такими же маленькими острыми топориками и устраивают там войну за господство над моим обонянием.

– Вы преувеличиваете, доктор Брандт, – улыбнулся полковник, садясь за стол. Каспер тут же поставил перед ним тарелку с дымящимся завтраком.

– Ничуть, – возмутился доктор Брандт. – Если бы вы не курили эту гадость, сами бы так же говорили. Это невыносимо.

– Как прошел вчерашний вечер в «Мантолин-Рай»? – быстро сменил тему Филипп.

– Замечательно, – улыбнулся доктор Брандт и замолчал.

Филипп смотрел на него в ожидании, а тот даже и не думал начинать свой рассказ. Подобное поведение было несомненной местью за их с Каспером насмешки, которые они постоянно лили на него.

– Бог мой, рассказывайте, доктор Брандт! – воскликнул Филипп. – Я же вижу, вам не терпится все нам поведать.

Доктор Брандт смерил его взглядом, и, видимо, решив прекратить притворяться обиженным, сказал:

– Я встретил там Эмили Гриссом.

– Какая неожиданная встреча! Так это поэтому вы так резко собрались и отправились в «Мантолин-Рай», даже не позвав меня, – догадался полковник Санди. – Посмотрели в жайкай, где она будет этим вечером, и, забыв обо всем, отправились туда?

– Нет, увидел приглашение на ее рабочем столе. О, Филипп, я восхищен этой женщиной, – закатил глаза доктор Брандт.

– И что, на этот раз она вас узнала?

– Мы очень мило побеседовали, и я проводил ее до дома, – пропустил колкость мимо ушей доктор Брандт.

– Вот как. А как же та ваша ученая, с которой вы даете эпистолярному жанру вторую жизнь?

– С Женей мы даже ни разу не виделись. Она превосходный человек и женщина великолепная, но мне ее поведение кажется крайне подозрительным. Уже три месяца она не может найти время для нашей встречи. Сильно сомневаюсь, что у геологов такой напряженный график работы. В этот раз она улетела куда-то в туманность Аш-син и не выходит на связь уже несколько дней.

– Может, перебои в жайкай, говорят, за пределами пояса Киаметерчи сеть появляется от случая к случаю, – предположил Филипп. – Так она геолог?

– Именно.

– Теперь понятно, почему она так заинтересовалась вами.

Доктор Брандт вопросительно посмотрел на него.

– Ей очень интересен песок, который уже давно сыпется с известного детектива, – захохотал Филипп.

Доктор Брандт не сдержал улыбку.

– Тем не менее, – поспешил он сменить тему. – Эмили оказалась прекрасным человеком и весьма начитанным собеседником. Она знаток своего дела, настоящий профессионал и, похоже, души в нем не чает.  Что, впрочем, странно, учитывая, чем она, по сути, занимается. Постоянно иметь дело с трупами. Боюсь, в выборе этой профессии кроется масса комплексов.

– И загадок, – не преминул вставить слово Филипп, намекая на его страсть к загадкам.

– Я уверен, она окажется еще более интересным человеком, если копнуть глубже, – с удовольствием произнес доктор Брандт.

Филипп и Каспер настороженно замерли.

– И пригласил ее в гости в воскресенье, – закончил доктор Брандт.

– Снова за свое, – пролепетал Каспер.

– Вы неисправимы, доктор Брандт, – воскликнул Филипп.

– Возражения не принимаются, – самодовольно улыбался тот. – Каспер, у нас осталось еще мизурийское вино и те скользкие твари с Ваххаммета, которых ты уже давно грозился зажарить на углях, уверяя нас, что это чертовски вкусно?

– Вина нет, сэр, – невозмутимо ответил андроид. – Но я сделаю заказ, хоть наш месячный лимит практически иссяк. А цикули, именуемые вами скользкими тварями, лежат в камере и ждут своего часа.

– Как это иссяк? Еще даже половина месяца не прошла, – удивился доктор Брандт.

Каспер растерянно посмотрел на полковника Санди. Тот пожал плечами и уткнулся в тарелку с десертом.

– Филипп, вам бы пора сокращать дозы принимаемого горячительного. Наши месячные лимиты тают на глазах, как видите. И это при том, что они рассчитаны на двоих.

– Ой, вы все равно не почти не пьете, доктор, – отмахнулся Филипп. – Честно говоря, порядком раздражают все эти лимиты. Уже даже до такой степени, что хочется снова вернуться к товарно-денежным отношениям.

– Увы и ах, мой дорогой друг, – улыбнулся доктор Брандт. – Деньги канули в небытие уже четыре века назад. Чему я несказанно рад, кстати говоря.

– Чему же тут радоваться? Мы едим ровно столько, сколько нам разрешают. И если даже что-то очень хочется, придется ждать до нового заказа через три дня. А я не хочу через три дня. Я вот прямо сейчас хочу.

– Ну, в этом случае, вы всегда можете сходить в ресторан.

– Да, но тоже только один раз в день. Эти электронные паразиты по жайкай в ту же секунду оповещают все рестораны, что мне на сегодня уже хватит. А я, может быть, еще хочу.

– А это уже жадность и расточительство.

– Как ни называйте, а мы не свободны в собственных желаниях. Раньше в этом плане было проще, согласитесь. Пошел на работу, получил деньги, потратил, на что захотел, и счастлив.

– А вот это как раз и породило жадность и расточительство, – покачал головой доктор Брандт. – Увы, не соглашусь с вами, Филипп. Вы, видимо, забываете, какой ценой порой доставались эти деньги, и куда из-за них ушла человечность из людей. Свободы не должно быть так много, особенно, когда она – лишь иллюзия. Да и вообще, вспомните, каким был мир тогда. И каким он стал сейчас. И благодаря чему это все произошло, и что случилось бы, если бы не упразднение товарно-денежных отношений. Да человечество же воспряло после этого.

– Оно воспряло после создания Евы, – поправил Филипп.

– Нет. Ева стала лишь способом решения проблемы. Тем самым правителем, которому люди смогли всецело довериться. Идеей, если хотите. Идеей, которая вдохновила всех повернуть свою жизнь на правильный путь, на истинный путь развития и процветания. И посмотрите – это сработало.

– Роботизированной идеей, – вскинул брови вверх полковник Санди.

– Бросьте, Филипп, – отмахнулся доктор Брандт. – Я знаю, вы не из тех змееголовых, кто кричит на каждом углу, будто правительство искусственного интеллекта – это унижение человеческой расы, скудоумие, потеря нравственности и вообще страшный смертный грех. Человечество еще никогда не было так высоко в своем развитии, как сейчас. И рост влияния ни на секунду не замедляется, а развитие с каждым новым годом набирает все большие темпы.

– Кстати, она сегодня будет на церемонии прощания с советником Дудиком, – хоть как-то попытался сменить тему Филипп, уже жалея, что затеял весь этот разговор.

– Кто? Ева? Откуда такая уверенность?

– Прочел в утренних новостях. Вам пора бы тоже начать их читать, доктор. Хоть будете в курсе последних событий.

– Если я начну читать их, зачем мне будете нужны вы, Филипп? – ехидно заулыбался доктор Брандт.

– Ну, спасибо, доктор. Весьма любезно с вашей стороны, – засмеялся в ответ полковник.

– Нам тоже следует туда пойти.

– Не сомневался, что вы так скажете.

– Отдадим дань уважения прекрасному человеку, а заодно посмотрим на того, кто осмелился поднять на него руку.

– Даже если предположить, что советника действительно убили, неужели вы думаете, что он настолько глуп, чтобы появиться на похоронах своей жертвы?

– Уверен, что это кто-то из его ближайшего окружения. К сожалению, его ближайшее окружение – это весь руководящий состав Земли, подозреваемых более чем достаточно. Поэтому мы просто обязаны держать свои глаза открытыми, и убийца непременно покажет себя.

Церемония прощания проводилась, как и обычно, в сквере Единства Народов, который располагался на окраине Борнеша. Это был редкий, но высокотехнологичный лесок, пронизанный узкими улочками и дорожками. Сплошь и рядом он был усеян скейтроллами, которыми любой мог воспользоваться для прогулки между деревьев. Всезнающие статуи, которые отвечали на любой твой вопрос, дроиды для игры в Ксенах, исматеатры для просмотра фильмов на свежем воздухе, андроиды, сочетающие в себе мима, фокусника и акробата, и многое другое. Усыпанный фонтанами, мягкими лавочками и памятниками величайшим людям Империи, сквер раскинулся на десятки километров. Но стоило только леску заредеть, как взору представлялась главная достопримечательность – монумент Единства Народов. Столп человеческой, арканийской и нарьям-кар архитектуры. Три параллельных земле круга переплелись между собой, образуя в центре трилистник, и парили в воздухе, превозмогая силу тяготения. На каждом круге светилась надпись, какой из трех рас он принадлежит. Этот символ создавал основу для остальной конструкции. На него можно было подняться, прогуляться, потрогать светящуюся обонезийскую сталь. Колечки же поменьше обвивались вокруг контура каждого круга, не задевая его края, и так же парили в воздухе, но перпендикулярно земле. Таких колечек была масса, на каждом стояла светящаяся гравировка одной из рас Империи, тех из них, что были открыты первыми. Когда места на контуре основных колец не осталось, открытые вновь расы стали цеплять к уже имеющимся. Так выстроилась череда цепей, уходящая высоко в небо, напоминая всем о том, как безгранична Вселенная и велика Империя.

Довольно часто в сквере проходили концерты, народные гуляния и особо важные мероприятия, будь то митинг в поддержку жителей Мииры или, к примеру, прощание с одним из любимейших людей в Совете Земли среди народа. Во время них трилистник, образовывающийся в трех кругах, вздымался вверх, образуя сцену для выступлений. Сегодня в середине этой сцены стояла капсула с телом советника. Окутанная белыми портьерами, она парила в воздухе и кружилась вокруг своей оси, показывая всем тело и лицо лежавшего внутри советника Дудика.

Людей было очень много. Они полностью заняли три основных кольца монумента, а те, кто не поместился, наблюдал издали, с пригорков и холмов. Еще больше было скан-ботов, которые целым роем летали над сквером «Единства народов». Такое событие ни один новостной канал ни одной из галактик пропустить не мог.