Александр Николаевич Лекомцев
Преображённая потеря

С самого раннего детства судьба Владимира была предопределена. Дед его, по матери, Сергей Алексеевич Анисимов, был профессиональным военным лётчиком, а затем – космонавтом. Он иногда рассказывал внуку об обычной и тяжелой работе тех навигаторов, техников и учёных, которым приходилось на звездолётах посещать не только малоизученные планеты, но даже и Луну, и ближайшие астероиды.

Довольно скупо и скептично дед Анисимов рассказывал о космических приключениях, которые если и происходили с ним и его друзьями, то довольно редко. Как говорится, ничего особенного, обычная тяжёлая работа.

– Неужели тебе, дедушка, не приходилось встречаться с инопланетянами? – удивлялся Володя. – Ведь ты часто бывал в космических командировках.

– Не так уж и часто, – скромничал Анисимов. – Не забывай, Володя, что сначала я был рядовым лётчиком. Ни на каких планетах и астероидах я разумных существ не встречал. Да и на многих из них такие температурные перепады, что только скафандры и спасают.

– Ну, наверное, дедушка, во Вселенной есть такие планеты, где живут гуманоиды, похожие на нас?

– Конечно, есть. Без сомнения. Но пока по разным причинам не пришло время нам, землянам, их посещать. Мы ни технически не готовы, ни морально.

Между делом и для примера, Сергей Алексеевич рассказал внуку о планете Блеф, где не просто прекрасный климат. Он особенный, райский. Определено и почти доказано то, что там обитают разумные существа, подобные нам.

Больше ничего о планете Блеф Сергей Алексеевич внуку не мог рассказать. Впрочем, и друзья его и коллеги не владели на этот счёт какой-то особенной информацией. Одно только ясно. На планету с такой мощной гравитацией, силой притяжения пока невозможно было сесть ни одному, даже самому современному и совершенному, космическому кораблю. Катастрофа в данном случае неминуема.

Но парадокс заключался в том, что, по расчётам учёных, на поверхности Блефа такой гравитации не наблюдалось. Оказывается, то, что принято считать невозможным и нереальным, практически является частью вселенской действительности и существует, но только не по земным законам. Это факт.

После невнятных упоминаний деда и его друзей о загадочном Блефе Владимир даже не заметил, как попал в пучину фантастических мечтаний о неведомой планете. Он часто в мыслях представлял то, как идёт в скафандре по одной из троп или дорог прекрасного и ни с чем несравнимого Блефа.

В детских и юношеских снах он не однажды бывал на ней. В общем, попал в крепкие объятия Блефа, из которых уже и в зрелые годы не имел возможности вырваться. Да и не хотел потому, что всегда был не только реалистом и практиком, но и фантазёром, и мечтателем. С детских лет он даже не сомневался в том, что будет космонавтом и не кем больше. Ему было с кого брать пример.

Таким, как его дед, Сергей Алексеевич, в конце двадцать первого века пришлось среди других испытать новый по тому времени, космический корабль «Горизонт». Ко всем известной «Ангаре» он не имеет никакого отношения. Тут была в какой-то степени использована печальный опыт «Бурана», по сути, космического корабля и одновременно самолёта.

Испытание «Горизонта» находилось в строжайшей тайне и, в большей степени, удалось сделать так, чтобы российская новинка не стала достоянием различных зарубежных разведок и «благотворительных» фондов. Такого доверия уже к зарубежным «партнерам» со стороны России не наблюдалось. Обожглись, что называется, не один раз. Да ведь давно следовала понять, где «чёрное», а где – «белое». Шёл уже 2157 год.

Преимущество «Горизонта», практически уже исторического вида транспорта, перед предшествующими заключалась не только в том, что он мог подниматься в небо, как самолёт. Это уже давно – пройденный этап. Даже не тем он отличался от других космических кораблей, что в движении на солидной скорости без труда менял радиус, потолок полёта, форму крыла и отдельных частей своей исходной формы.

Главным было то, что на «Горизонте» стояли два термоядерных двигателя, которые позволяли ему, как говорили люди того времени, если не «бороздить просторы Вселенной», то считаться прекрасным транспортным средством в пределах Солнечной системы. Но тогда, в конце минувшего века посадки на Венеру, Марс, Юпитер были очень редки, поэтому приходилось Анисимову чаще всего работать на линии обслуживания орбитальных станций.

Дед до самой смерти нахваливал свой «Горизонт» и категорически отвергал новинки – «Фаэты» и «Гравитанты». «Тише едешь – дальше будешь». На пенсию он отправился довольно рано – в сорок пять лет, по состоянию здоровья. Терзала и мучила его уже излечимая, но не редкая болезнь для космонавтов – лейкемия.

В то, ещё давнее время, когда многое держалось на энтузиазме и желании утереть нос соседним странам, многие не обращали внимания на свои «болячки». Настоящие трудяги даже порой не замечали того, что за счёт отдельных энтузиастов, как и всех людей планеты, припеваючи живут богатейшие тунеядцы, прибравшие в свои загребущие «руки» все богатства и природные ресурсы Земли.

Несмотря на болезнь, поддерживаемый отечественной и зарубежной медициной, хоть и в муках, прожил он не так уж и мало – почти восемьдесят лет. Умирая, прощаясь с родственниками, только и успел сказать: «Да будь он проклят, космос! На Земле…». Говоря эти слова, он, почему-то, смотрел на внука Володю, как бы, предостерегая его от неверных шагов в выборе жизненного пути. Но юный тринадцатилетний Буланов думал только о космосе.

Второй дед, по отцу, Лукьян Тимофеевич Буланов с космосом не был связан, и профессия его у Владимира не вызывала никаких эмоций. Городской ветеринарный врач – и лечил-то, большой частью, собак, кошек, попугаев… Лукьян Тимофеевич старался внука на правильный путь. «Надо, Володя, стараться делать добро людям и животным, довольно часто говорил он. – Если, допустим, ветеринар лечит домашнюю обезьянку, то значит, обязательно, и её хозяина».

«А как же космос, дедушка? – спорил с дедом внук. – Ведь там… неведомые миры, звёзды, например, планета Блеф…».

«Вот, именно. Космос для земного человека – полный блеф, – говорил Лукьян Тимофеевич. – Зачем он тебе? Впрочем, может быть, я ошибаюсь. Но не хочу, чтобы ты, внучек, как твой отец и сын мой Сергей, канул в неизвестность. Ни могилы, ни креста на Земле. Исчез в чёрном пространстве… вместе с космическим кораблём».

Отца Владимир почти не помнил. Бортинженер первого планетолёта «Аист-17» системы и серии «Фаэт» погиб вместе со всем экипажем, где-то, на одном из участков Солнечной системы, в направлении созвездия Весов. Это случилось во время посадки на малую планету, точнее, на большой астероид «А-237». Причина аварии тривиальна.

Планетолёт «Аист» столкнулся с неизвестным космическим телом во время вхождения его в стратосферу «А-237». Ничего не осталось от космического корабля и от тех, кто в нём находился. Есть и поныне только мемориальный центр семи членам экипажа в Москве. Его отцу Сергею Лукьяновичу Буланову приходилось участвовать в нескольких космических экспедициях.

Уже гораздо позже, почти дома, на Луне, погибла и мать Володи, доктор биологических наук Маргарита Аркадьевна Буланова. Нелепая случайность. Огромным валуном защемило кабель-воздуховод скафандра. При этом резервный блок с запасом кислород не включился. Видимо, повреждение всей системы жизнеобеспечения изолирующей системы оказалось не локальным.

Её молодые коллеги растерялись, поздно пришли к ней на помощь. Да и упустили время техники сопровождения со своим луноходом «Ромб». На уничтожение валуна ушло не двадцать пять секунд, как должно по инструкции, а три с половиной минуты. Казалось бы, и это не трагедия.

Специальные изолирующие противогазы-респираторы мгновенно вернули жизнь Маргарите Аркадьевне. И уже улыбками сияли лица космонавтов. Но через полчаса у неё наступило шоковое состояние, и потом мгновенная смерть. Последнее, что она успела сказать: «Где Володя?».

Но Владимир в это время отдыхал с однокурсниками на одной из Ладожских туристических баз, неподалеку от города лимнологов и рыбаков Приозёрска. Впереди было лето, а за ним – последний курс Московского Государственного Университета космических исследований и навигации. Он почти заканчивал обучение на штурманском факультете. Его ожидала интересная и нелёгкая работа.

Но ведь к этому Владимир и стремился с самых ранних детских лет. Симпатичный, высокорослый, крепкий, белокурый, синеглазый, не всегда общительный, но, в общем-то, верящий в жизнь и в добрые перемены, молодой человек, без пяти минут специалист – космический навигатор.

Когда пришло к нему известие о гибели матери, нелепой и обидной, он долго не мог понять, что, как и почему такое произошло. На звуковую и видеосвязь с ним вышел академик Ларичев, который коротко рассказал о том, что произошло. Теперь он осознал, что остался совсем один на белом свете.

Через несколько минут он взял себя в руки. Пришёл на туристическую базу, поспешно оделся, собрал вещи. Ни куда не денешься от того, что происходит. Жизнь следует принимать такой, какая она есть. Людьми, по мнению академика Ларичева и его соратников, как и над всем существующим, управляет Великий Разум, который не столько вершит человеческими судьбами, сколько предлагает варианты продолжения пути, не имеющего ни начала, ни конца.

Разумеется, речь идёт о Вечной Жизни. Но этот Великий Разум, всего лишь, небольшая часть Всевышнего и Мироздания. Оно ни милует, ни карает и даже не судит. Он – живой, как и всё то, что считается даже мёртвым, дорожный указатель и, какое-то, время проводник… и всегда находится рядом со всем существующим.

– Володя, послушай! – к нему подбежала студентка с параллельного, шестого курса космической биологии Елена Копылова. – Там Саркисов на гитаре играет и поёт! Здорово! Пойдём! Все собрались.

Он посмотрел на неё с грустью и печалью.

В бездне его синих глаз стояла… вселенская тоска. Лена отшатнулась от него, поняла, что с её любимым, единственным и неповторимым человеком произошло великая беда.

– Ты куда собрался, Володя? – прошептала она. – Тебе плохо, да?

– Да, Лена, отвратительно, ответил он. – Я остался один и на Земле, и в космосе.

Буланов коротко рассказал своей любимой девушке о том, что произошло. Теперь он успокоился, насколько это было возможно.

Лена прижалась лицом к груди Владимира. Белые волнистые волосы рассыпались по её плечам. В её больших синих глазах читалось нечто большее, чем сострадание.

– Ты не один, Володя, – сказала она. – Я с тобой всегда. До конца жизни. Если ты сам не оттолкнёшь меня, то… Я люблю тебя!

– Да, моя славная. Я не один. Я с тобой. Отдыхай! Мне надо лететь в Москву.

– Что ты такое говоришь? Какой отдых? Я полечу с тобой. Другого варианта нет и быть не может. Подожди! Я соберусь за несколько минут.

Понятно, что через десять-пятнадцать минут они будут в Москве. Ведь они прибыли сюда, на Ладогу, на скоростном легковом транспорте, универсальной пятиместной машине Буланова «Заря». Такой транспорт индивидуального пользования с большой скоростью мог передвигаться по суше, дороге и бездорожью; по воде и воздуху.

Церемония прощания с Маргаритой Аркадьевна была долгой. Елена Копылова всюду и везде находилась рядом с Булановым, оберегала его от ненужных, необязательных встреч, тяжёлых мыслей и эмоций. Даже утешительные и добрые слова академика Сергея Антоновича Ларичева у гроба матери Владимира лились не бальзамом на души присутствующих на похоронах, а вводили их в стрессовое состояние.

Всё потому, что академик и сам глубоко переживал эту невосполнимую утрату для российской науки и космонавтики. Прекрасно, что подрастает молодёжь, явные будущие светила науки, такие, как Елена Вениаминовна Копылова… Но Маргариту Аркадьевну, по большому счёту, в науке пока невозможно было кем-то заменить.

Когда закончилась траурная процедура, Владимир сказал своей любимой девушке:

– Благодарю тебя, Лена, за всё. Не покидай меня! Прошу.

– Я не покину тебя, Володя, – голос её дрожал. – Мы всегда будем вместе.

Но она не сдержала своего слова. Через неделю попала в автомобильную катастрофу, угодила под колёса обычного электромобиля, которым дистанционно управляла надёжная и никогда не дающая сбоев система «Таксист-робот». Уникальный случай, непредвиденный выход из строя проверенной техники… Но человека не стало, молодой, красивой девушки.

Буланов с огромным трудом преодолел жестокую трагедию. Но преодолел ли? Только в этот трагический момент своей жизни он осознал, как безумно любил свою Елену. Он понял, что если и встретит девушку, будущую подругу жизни, то не сможет полюбить её так, как он любил и любит свою Елену Копылову. Да и никто ведь её не мог заменить.

Владимир не мог представить её мёртвой. В частых тревожных снах она являлась перед ним улыбающейся, энергичной, красивой и говорила:

– Я живая, Володя! У нас здесь очень хорошо. Мы обязательно встретимся, чтобы никогда не расставаться.

– Мне трудно в это поверить, Лена, – с горечью говорил он. – Ты отныне и навсегда – моя потеря.

– Я – не простая потеря, а преображённая. Но ты меня найдёшь, и узнаешь.

– Как был бы я счастлив, если бы всё происходило так, как ты говоришь. Но смерть не щадит никого.

– Что ты говоришь, мой родной? Какая смерть? Нет её, и не может быть.

После таких снов Владимир не находил себе места. Привыкнуть к тому, что произошло с его невестой, он не мог. Не находил в себе для этого силы. За короткое время он сделался хмурым, нелюдимым, стал фактически бояться одиночества. Но физически он по-прежнему был крепок, поэтому во время частых медицинских комиссий врачи пусть и не запрещали ему становиться космонавтом, но настоятельно советовали сменить профессию.

Но своей жизни без космоса, без планет Солнечной системы, без Великой Вселенной он представить не мог. Не получалось.

Часами он не мог уснуть, находясь в пустой четырёхкомнатной квартире, где, кроме него, не было ничего живого. Невыносимое ощущение одиночества. Поэтому он, не раздумывая, после окончания учёбы в специализированном университете и получения диплома штурмана, женился на однокурснице Елены Копыловой и почти её подруге.

Всё произошло тривиально просто. Новоиспечённый космический микробиолог Мария Максимовна Вакулова однажды напросилась к нему в гости и за чашкой кофе, во время ни к чему не обзывающей беседы сказала ему:

– Не будь таким мрачным, Володя. Я всё понимаю. Но Лену не вернёшь.

– Да, её не вернёшь. Но почему ты говоришь об этом?

– Потому, что я… Короче говоря, возьми меня замуж! Не пожалеешь. Буду верной женой и хорошей матерью. Придёт время – и ты меня полюбишь, как я с самого первого курса любила тебя. До сих пор ты мне не безразличен и… нужен.

Буланов не удивился тому, что от неё услышал. Он знал, что эта энергичная, красивая черноволосая и черноглазая студентка относилась к нему с симпатией. Владимир просто ответил: «Прости, Маша, но не могу я. Да и зачем я тебе со своими постоянными мыслями о прошлом? Прости!».

«Я понимаю, что насильно мил не будешь, – сказала она. – Я ничуть не обиделась. Но ты, Володя, брось хандрить. Прошлого не вернёшь. Не забывай, что у тебя есть космос и Россия. Ты, как и я, безмерно богат».

«Только этим и живу, Маша, только в это и верю».

Однажды к нему в гости, в холостяцкую квартиру, пришёл Сергей Антонович Ларичев и весело, даже с каким-то, воодушевлением сообщил:

– Совсем скоро отправишься в космос! Послужишь Родине по полной программе».

– Я только об этом думаю, Сергей Антонович, – ответил Ходаков. – Это хорошо

– Я и не сомневался, что моё сообщение тебя порадует. Но, всё равно, ты постоянно и сейчас какой-то… пасмурный. Что-то у тебя случилось?

– Ничего, – ответил Буланов. – Абсолютно ничего не случилось, Сергей Антонович. Просто я всегда такой… всегда запрограммирован на работу в космосе. Такой вот, без особых эмоций. Никуда от этого не денешься.

– Да, без эмоций, – согласился с ним академик. – Если тебе не дают спокойно спать давние жизненные утраты, то возьми себя в руки. Запомни, что ничто, нигде и никогда не умирает. Оно продолжает жить. Возможно, в иных формах, состояниях, измерениях, но продолжает существовать.

– Я знаком с этими теориями и гипотезами, Сергей Антонович. Но кое в чём сомневаюсь.

– Всё понятно. Сомневаешься, как любой нормальный человек. Ничего страшного. Всё будет нормально.

– Космос – своеобразная дырка от бублика, – пошутил Буланов. – Иной раз её даже и не укусишь. А хотелось бы.

– Вот я и повторяю, летать тебе предстоит долго, – сказал академик. – В твои возможности и способности верят очень авторитетные люди, и я в том числе. Так что, возможно укусишь даже и дырку от бублика.

– Неплохо было бы проглотить телёнка, и костями не подавиться.

– Так всё и будет. Наберёшься опыта – и все твои мечты сбудутся, – заверил его академик. – Но тут требуется не только старание, но и великая работоспособность. За «Фаэтом» под названием «Сезам» постоянно закреплена биологическая экспедиция доктора наук Татьяны Ивановны Мороз. Я скажу, что Танька мировая баба, без всяких там фокусов. Она без норова и гонора, и… большая умница.

– А кем я там буду числиться, Сергей Антонович? – задал, вполне, резонный вопрос Буланов. – Имеются ли там свободные вакансии?

– Всё есть, Владимир, – ответил академик. – Но начнёшь свой трудовой путь пока с должности второго штурмана. А там уж, как себя проявишь.

Что ж, Буланов молод и только становится космонавтом, поэтому это его, вполне, устраивало. С чего-то ведь надо начинать.

После своей первой экспедиции Владимира на Фобос прошло шесть лет. Вроде, не так давно это было. Ему казалось, что он только вчера побывал на этой почти «безжизненной» планете. Но время-то летит. Он уже в течение двух последних лет числится командиром экипажа «Гермеса», планетолёта системы и серии «Фаэт». Буланов оказался способным пилотом и руководителем.

Но ни одного дня он не забывал о своей, рано ушедшей из жизни, Елене. Как жаль, что её нет на белом свете и рядом с ним. Не так уж легка жизнь, сопровождаемая постоянной тоской и тягостными думами о былом.

А теперь, сразу же после завершения командировки в Австралию, он, наверняка, должен будет готовиться к старту. Правда, тут заранее ничего нельзя предугадать. Даже плановые космические полёты могут быть отменены или перенесены на другой срок.

Свой космический корабль «Гермес» теперь он знал досконально, образно говоря, потрогал руками на нём каждый болт, изучил почти до сантиметра полезную и «бесполезную» площадь…

– Так ты, Володя, собираешься лететь на Фауст? – спросила Буланова, проявившаяся перед ним в очередном ночном сновидении Елена. – Или твоя дорога выпадает на какую-нибудь другую планету?

– По моим предположениям, летим туда, на планету Фауст, – тихо ответил он. – Но я ещё вернусь в Москву после конференции. А потом, если всё сложится удачно, отправлюсь в Амурскую область, на космодром «Восточный».

– А ты знаешь, Володя, – немного подумав, сказала она, – я тебя полюбила ещё больше.

– Разве такое возможно? Ведь тебя нет на свете.

– Боже мой! Как же ты мало знаешь. Но знания и опыт придут со временем. При встрече я тебе о многом расскажу.

– Какой же мне смысл умирать? Ведь мы не встретимся. Это блеф. А пока я жив, я отдаю свой труд и энергию России.

«Мне-то и сказать нечего, – с грустью подумал он. – Нечего. А врать я не могу». Он нежно обнял её.

– Ты не умрёшь, – возразила она почти бесстрастно. – Ты не умрёшь, Володя, и мне кажется, что мы с тобой встретимся. Ты всё ещё меня любишь?

– Только тебя и люблю и помню… в лёгком цветистом платье. Я тебя запомнил такой. Ты и сейчас в нём. Но говоришь ты глупости, Елена.

– Не глупости. Над нами царствует Великий Разум. Он всем и повелевает на Земле, да и в других местах. Мы станем немного другими, но это не страшно.

– Не вижу в этом никаких чудес. Человек меняется каждую секунду, как и всё, что находится вокруг него. Но невозможно найти то, что потеряно безвозвратно.

– Никто, ничего и никогда не теряет. Просто не каждый стремится к тому, чтобы постичь это разумом своим.

После таких снов и глупых, беспредметных разговоров со своей любимой, он просыпался в холодном поту. Тяжёлые сны преследовали его постоянно. Он был бы рад от них избавиться, да не мог.

Надо было успокоиться, взять себя в руки потому, что скоро, сразу же после обязательной заключительной и обязательной тренировки в центральном Учебном Космическом Центре (УКЦ) ему придётся лететь в Канберру, столицу Австралии.

Именно, к середине двадцать второго века экологические проблемы, накопленные ни за одно столетие, заставили, в конце концов, жителей Земли обратить на них внимание. Так называемый конец света был не за горами. Отравленные производственными отходами, генными модифицированными организмами воздух, вода, почва породили множество, к сожалению, пока ещё, в основном, неизлечимых болезней.

Катастрофически повысилась смертность и упала рождаемость. Причина её – бесплодие. Одним словом, планету надо было спасать, а вместе с ней – и человечество. Заокеанские и европейские «мудрецы» никак не хотели признавать, что результатом приближающейся катастрофы безумное и повальное увлечение на государственных уровнях так называемой зелёной энергетикой.

На огромных расстояниях были вырублены леса, и на месте открытых пространств было поставлено множество ветряков для выработки электроэнергии, которые оказались пустой затеей – ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Выгоды – с гулькин нос.

Но не стало деревьев, поглощающих своими кронами излишнее тепло, и вот – результат: в отдельных районах Земли образовался самый настоящий, пагубный парниковый эффект. А поскольку планета не так уж и велика, то пагубное влияние «зелёной» энергетики отразилось на всём её живом и, в общем-то, хрупком организме.

Давнее и древнее предложение снять Землю с её орбиты и отправить в путешествие, наугад, в поисках лучшего места, не выдерживало никакой критики. Прежде всего, по той простой причине, что, всё-таки, технический прогресс на планете ещё не достиг такого уровня, чтобы безрассудно и безоглядно рисковать.

Естественно, планета должна будет отправиться в далёкий космический полёт со своей имеющейся атмосферой. Потом в самых благоприятных местах, скорей всего, в нашей галактике, которая называется Млечный путь, она «встанет на якорь».

По мнению некоторых, наивных и… невежественных учёных, не так и сложно будет ей найти укромное местечко в системе какой-нибудь мощной звезды, обновить атмосферу и, очиститься, восстановить за счёт обновлённого и продуктивного климата «вылечить» Землю, привести её в полный порядок. Для таких «удальцов» от науки – главное внезапно стать популярным, то есть прокукарекать, а там уж пусть и утро не наступает.

Спонтанная идея нелепого путешествие Земли – опасная затея, если ни сказать, что бредовая, по сути своей. А если за ней стоят ещё и двуногие «денежные мешки» (иначе и быть не могло), то явно здесь речь идёт только об очередном растущем благосостоянии «особенных» людей. Они наивно полагают, что и там, за гранью земного бытия их ждут многочисленные лакеи с хлебом-солью.

Естественно, что глобальная экологическая проблема волновала и Буланова, как жителя Земли, как гражданина России. Но многое зависело, как раз, не от старания людей, а воли этого самого безответного Нечто. Оно заставляло жить не только землян, но и представителей других цивилизаций по неписаным законам, авторами которых были только лишь Высшие Силы.

Но, в целом, Вселенная или даже Мироздание, в слиянии с Всевышним и этим безответным Нечто, не дают никаких ответов на тысячи и, пожалуй, миллионы вопросов, которые задает им на протяжении многих тысячелетий человечество. Не потому люди не получают ответов от Бога, что он суров и решил многое держать в тайне. Причина заключается совершенно в ином…

Все ответы на заданные вопросы не сможет постичь и понять ни один земной разум, то есть вопросов появиться ещё больше.

Никогда мы не будем способны понять того, что происходит в беспредельном и вечном пространстве. Нам только и остаётся всё, что непостижимо нами, загонять в рамки законов, правил, условностей, нашего понимания и восприятия происходящего. Попытка – не пытка, но она ничего не даёт.

Всё, что невозможно здесь, на Земле, реально за её пределами. А это и микро- и макромиры в самых «невероятных» состояниях и даже их энергетическая суть… Человеку дано путешествовать и познавать мельчайшие крупицы Истины, «умирая» и «рождаясь». Но при этом он не в состоянии осознать, что в Мироздании нет ничего мёртвого, всё существует всегда и везде.

Смешно и нелепо отправляться в космическое путешествие только затем, чтобы переселится на какую-нибудь планету, присвоить себе (отдельным олигархам) её природные ресурсы, построить там военные базы… Космическая суета. Не больше.

Ни проще ли дождаться своей, к примеру, земной «смерти», чтобы вновь где-то «родиться» и продолжить свой путь?

По пересечённой местности в лёгком космическом скафандре с двумя учебными скорострельными пистолетами, действующими по типу обычных лазёрных космических «огневиков», бежал космонавт Владимир Буланов. Он «отстреливался» от двух преследующих его роботов, внешне похожих на людей.

Владимир ловко маневрировал во время бега, усложнял своё передвижение – то резко останавливался, то приседал, то менял направление и скорость передвижения, поэтому лучи условных лазеров не поражали его. Но вот Буланов упал на землю и неожиданно «выстрелил» в одного из роботов. Раздался резкий сигнальный звонок. Вторую интеллектуальную человекоподобную машину он «поразил» в прыжке, выбив ногами из цепких механических рук робота учебный «огневик». Снова раздался звонок.

– Молодец, Буланов! – послышался по громкой связи голос одного из инструкторов Учебного Космического Центра. – Счастливого тебе полёта в Австралию!

– А может быть, на всемирном заседании-конференции обойдутся без меня? – спросил Владимир. – Не лежит у меня душа к встречам с иностранцами. Они мне не интересны с их городами и весями, с особенными ценностями.

– Но куда же от зарубежных господ деться, Володя? Надо общаться и с ними, по мере возможности и рационально. Не во вред себе.

– Они там хотели, чтобы на конференции присутствовал, именно, ты. Впрочем, тебе-то известно больше, чем нам служащим УКЦ. Лишних вопросов не задаём.

Да все эти конференции обычно и происходят перед дальними космическими полётами. Никакой тут тайны нет. А он, Буланов, готов к ним всегда, потому его и приглашают… пообщаться. Но больше, чем положено, космическим активистам и общественникам знать не следует.

В каждой космической экспедиции выполняются свои конкретные задачи. О них знает только узкий круг людей. У России, разумеется, свои интересы. Так было, так будет…

Над океанскими просторами стремительно летел сверхзвуковой пассажирский самолёт, в салоне которого в относительно приподнятом настроении среди множества незнакомых попутчиков находился и Владимир. Смотрел в окно-иллюминатор.

– А вы часто бываете в Канберре? – спросил у него пожилой пассажир. – Как вам Австралия? Нравится?

– Честно скажу, никогда эту страну не посещал, – признался Буланов. – Да я в России не во многих местах бывал, а надо бы…

– А чего в России-то смотреть?

– Очень многое. Вам, как я предполагаю, этого не понять. Да уже в силу вашего солидного возраста уже и не поймёте. Предполагаю, что уже и не дано.

– Вы потому такой не дружелюбный, что никогда не бывали в Австралии.

– Мне дальше приходилось летать, а сюда вот не довелось.

– Куда же ещё дальше? В Антарктиду?

Владимир таинственно указал пальцем вверх, подмигнул собеседнику.

Нет смысла скрывать, кто он на самом деле. Подобных ему людей теперь на Земле не так уж и мало. Многие тысячи «покорителей» Вселенной.

– А-а, вы – космический лётчик! – флегматично зевнул пассажир. – Дел и на Земле хватает. Проблема на проблеме. Земля в опасности… Не понимаю, чего вы там, в космосе, забыли или потеряли.

– Я в прошлом году на Марсе рубль потерял. В нынешнем полечу его искать.

– Да ну вас! – добродушно махнул рукой пожилой пассажир. – Вам бы, молодым, всё шутить. А я ведь, на самом деле, абсолютно не понимаю, зачем человек так далеко забирается, суёт свой нос во все дыры. Деньги налогоплательщиков, извините, на ветер пускает и, простите, в карманы казнокрадов пополняет.

– Что ж, случается и такое. На космос осваивать необходимо и чем быстрей, тем лучше. Имеются не десятки, а многие сотни причин для того, чтобы человечеству не сидеть на заднице ровно и не ждать у моря погоды.

– Чаще следует смотреть под ноги. Думать не столько о звёздных мирах, сколько о проблемах людей, ближних и дальних. Жаль, что молодёжь нынче не такая, какая была раньше. Людей Земли уже замучили несостоятельные идеи и разного рода прожекты.

– Может быть, – уклончиво и неопределённо сказал Буланов и только для того, чтобы прекратить никчемный разговор на общие темы. – Не буду спорить и не хочу. Вам – Австралия, а мне Россия и космос!

Прильнув к стеклу окна-иллюминатора, Владимир обратил внимание на то, что за бортом визуально всё больше и больше становятся крыши высотных зданий Канберры. Что ж здравствуй, большая, но уютная международная деревня Австралия.

В одной такой он уже побывал дважды – в Канаде. Там просторней и безлюдней, чем здесь, но и прохладней. Примерно, такой же климат, как в средней полосе России, великой страны, которую сравнить не с чем. Она единственная, прекрасная и неповторимая.

Но в чём-то ведь его попутчик и прав. Если разобраться, то ведь и на Земле накопилось великое множество проблем, помимо экологических. Их с избытком, и с каждым годом и даже днём становится всё больше и больше. Сколько ещё не освоенных людьми мест на родной планете, практически не заселённых.

Но ведь и без космоса никак не обойтись. Тем более, сейчас. На ближних и дальних планетах находится не только колоссальный запас полезных ископаемых, энергетические ресурсов, огромные территории, но и, наверняка, знания, которые не просто пригодятся человечеству, а уже давно ему остро необходимы.

На всемирном заседании-конференции Совета институтов космических исследований выступал академик Ларичев. Огромный зал слушал Сергея Антоновича с большим вниманием. По выражению лиц легко можно было определить, кто согласен с его доводами, а кто и совершенно их не разделяет.

– Во всех возможных и относительно невозможных земных бедах, – горячо говорил Ларичев, – я обвиняю схоластичных, стихийных и бездарных фантастов, их, так называемый дар предвидения. Такой, извините, дар является причиной извечных всемирных неприятностей, если не науки, то человечества в целом.