Александр Николаевич Лекомцев
Коварная пестрота
Под синим небом и лучами яркого летнего солнца, до самого горизонта, на все четыре стороны света раскинулось огромное цветочное поле, возможно, то самое, которое легче перейти, чем жизнь прожить. Но это поле, радующее наивного человека, идущему к нему, в начале пути своей пестротой, преодолеть не очень просто и не каждому дано. Оно и есть – земная жизнь, где всякий василёк или ромашку изображают люди и добрыми и злыми умыслами.
Опасна и коварна эта пестрота. На поле обширном отнюдь не тёмными силами, а людьми расставлены огромные капканы, запросто переламывающие стальными створками кости человеческих ног и рук. Ароматы цветущих трав не везде, конечно, но наполнены смертоносными ядами. Здесь обитают и кровожадные монстры, взращенные двуногими ничтожествами, для которых уничтожение себе подобных – не только забава, но и смысл их гадкого существования.
Чего только нет на широком поле. Клубки ядовитых змей, горящие, смертоносные пласты торфа, глубокие ямы, противопехотные мины… Такая вот пестрота. Не каждый человек ведает, чувствует и понимает, что командирован он в земной мир для того, чтобы совершенствовать его и себя, свою духовную субстанцию. Не все ведают, что не должны вредить себе подобным, не уничтожать их ради собственных благ, которые иллюзорны и временны.
Ведь земное существование каждого из нас, зверя, птицы, рыбы, растения, явления, предмета и даже поступка – всего лишь, малая часть бесконечной Жизни, состоящая из бесконечного количества обязательных метаморфоз. Своеобразные качели. Вверх – вниз. Но одни только поднимаются, а другие падают, превращаясь в иных мирах и так же в нашем – в ядовитых насекомых. Но и в такой ситуации есть возможность не сразу, но подняться на верхние ступени крутой «лестницы».
Шагая через цветочное поле в сторону леса, семидесятилетний старик, ещё физически относительно крепкий, светлоглазый, седобородый, направлялся в сторону болота. Появились у него, Терентия Гавриловича Марогова, неотложные дела. Он, без преувеличения, могучий маг, способный тайным образом вершить свои дела, главное, карать и миловать. Марогов сам себя на старость лет наделил такими полномочиями, не опасаясь лишиться за личные деяния своей бессмертной души. Для того, чтобы принести пользу ближним и дальним людям, можно и нужно пойти на риск. Не о себе ведь думать следует, а только о них.
Ведомо было ему, старику в сером брезентовом костюме, в резиновых сапогах, в чёрной кепке, с рюкзаком за плечами, что ничья духовная, «белая» или «чёрная» субстанция не может превратиться в ничто или исчезнуть совсем. Причина проста и она заключается в том, что нет в Мироздании, не может быть ничего мёртвого и пустоты. Даже своей условно малой части Великий Создатель не позволит прекратить существовать.
Все пространства заполнены, и они постоянно преображаются. Земное рождение – вдох, смерть – выдох. Не больше и не меньше. И давно, пусть подсознательно, но понятно даже самому обычному, рядовому человеку, живущему только повседневными земными заботами, что всё существующее никогда не рождалось и не умирало. Оно было и будет всегда, но находится во власти бесконечных и зачастую необъяснимых метаморфоз.
Для того, чтобы быть магом, настоящим колдуном необязательно обитать в горной пещере или землянке, питаться, чем попало, носить рваную и ветхую одежду и годами не мыться. Эти необязательные условности к магии никакого отношения не имеют, которая, по сути своей, не фейерверк чудес, а наука, правда, не всегда земная. Многое приходит к нам из сопутствующих миров, где свои представления о Вечной Жизни и физические явления, и законы. Но они действуют и здесь, правда, не находят объяснения.
Всегда, везде и во всём Марогов ориентировался только на своё мнение. Его бессмысленно, бесполезно было в чём-либо убеждать. Да и не шибко общителен. На контакты с людьми шёл только в том случае, когда видел в общении с ними необходимость. Но обязательно открывал часть текущей истины тому, кто должен был покинуть этот мир по воле его, мага Терентия или остаться в нём на относительно долгое время.
Человек, не боящийся потерять душу ради несправедливо загубленных, убитых злодеями, униженных, обиженных и пострадавших от рук поддонков и негодяев, достоин если не уважения, то понимания. Но душу потерять невозможно. Она ведь часть самой сути Всевышнего, впрочем, как и всё остальное.
Что касается биографии Марогова, то она проста и незатейлива, как детская распашонка. Родился в большой семье, где кроме матери и отца, обычных сельских рабочих, было ещё две сестры и три брата. Терентий самый – старший. Едва концы сводили с концами. Даже, невзирая на то, что Терентий закончил восемь классов, выучился в профессионально-техническом училище на каменщика, устроился на работу, денег, всё равно, не хватало.
Во времена советской власти чиновники только кричали, что государство активно помогает многодетным малоимущим семьям. Эта была явная ложь. Одни товарищи были особенными, уважаемыми, «сложными», а другие – «простыми». Впрочем, и сейчас на эту тему преждевременно радоваться. Причём, не только многодетным семьям, но и пенсионерам. Их основная масса так и осталась на обочине большой дороги, ведущей, как и прежде, в светлое завтра.
С родственниками своими, пока ещё живыми и здравствующими, братьями и сёстрами, он отношения не поддерживал. Так сложилось, по каким-то причинам они на него были обижены. Скорей всего, им казалось, что не очень-то их Терентий поддерживал в те давние годы, когда им требовалась и хорошая пища, и добрая одежда. Не до «криков моды». Тут лишь бы выжить. Ведь он старался, как мог. Даже на нескольких работах вкалывал. Но запросы у семьи были пусть не великими, но ощутимыми.
Да и отец, и мать, пусть и не баловались спиртным, но не всегда имели работу. Она – доярка, он – скотник. Не разгонишься, тем более, при власти, которую никак нельзя назвать народной.
Домашние адреса своих братьев и сестёр, которые, слава богу, и семьями обзавелись, и работу имели, и крышу над головой, он знал. Да ведь и через Интернет мог их найти, да и, всё же, настоящим магом не только себя считал, но и был. Социальные сети, как и телевизор, помогал ему ориентироваться в реальном пространстве. Правда, уж он-то видел, где ложь, а где – правда. Лет пятьдесят тому назад весь земной мир сошёл с ума. Богатые начали богатить, бедные становиться нищими, и круг их расширялся. Преступность и в России не только приобрела крылья, но и окрепла. А с этим Марогов мириться не собирался.
Устроившись в небольшом подмосковном городе бетонщиком и одновременно формовщиком в местном домостроительном комбинате, он и зарабатывать начал неплохо, и однокомнатную квартиру получил, которую потом приватизировал. В общем, жизнь уже задолго до старости не так плохо складывалась. Да ведь он и занимался магией. Терентий ещё в молодости обратил внимание на то, что видит, слышит и ощущает то, о существование чего подавляющее большинство людей и не подозревает, предсказывает события, видит вещие сны… Да что тут перечислять? У каждого мага и колдуна свой путь.
Он иногда общался со своими покойными родителями, которые не советовали ему зарабатывать деньги, опираясь на свои способности и возможности, и обходится в жизни малым. Он, в общем, так всегда и поступал. Не кричал на каждом углу, что чародей, не предлагал свою кандидатуру для смешных и нелепых телепередач с участием отечественных экстрасенсов и разного рода ведьм, шаманов, колдунов… «Бесовщина это и дешёвый пиар, – думал он, просмотрев несколько шоу-постановок на эту тему».
Да и в «Практической магии» Папюса ничего путного и полезного он не обнаружил. Полнейший бред! Причём, не такой уж и простой, а загруженный нелепыми условностями. Там автор наставительно не рекомендовал, а требовал, чтобы в обязательном порядке соблюдались обязательные условия и обряды магических действий. Это вызывало у Марогова улыбку и недоумение.
