Александр Накул
Глазами волка
15
Ещё неделю назад Лик нёс службу на севере полуострова, где Песчаный мыс.
Он поступил на службу в день совершеннолетия. Это не обсуждалось. Мужчины-неврийцы из рода Лидимов служили царям скифов так долго, что о родных краях напоминали только их голубые глаза и ликантропия.
Его с братом отправили на Песчаные Мысы. Лик не возражал – ведь в этом и заключается служба, чтобы исполнять задание там, куда послали до тех пор, пока не сменят.
Единственное, чего он боялся – что коварная сеть скуки настигнет его на Мысах. Эти безлюдные места, конечно, не сравнишь с весёлым бардаком столичной жизни.
Лик был готов скучать, но всё равно опасался. Вдруг скука снизит его боеспособность?..
Но, как ни странно, прошла пара месяцев и он привык. Ему там даже понравилось.
Песчаные Мысы – это целая сеть из песчаных отмелей и заболоченных озёр к востоку от перешейка. На перешейке – крепость Тафрам. Она стоит с тех времён, когда царь скифов жил в шатре и сам привязывал лошадь. А вот Мысы, что чуть восточней, приходится патрулировать. По этому лабиринту болот и песчаных отмелей можно, если постараться, провести за ночь целую армию.
Особенно хороши Мысы при свете полной Луны. Серебряно-белые пески тянутся вдоль морской бездны. Чёрные камыши шуршат на болотах. Пусть и темно, но песок отражает лунный свет и всё вокруг становится настолько отчётливым, что ты видишь каждое бревно, каждый камушек. Должно быть, именно так выглядят последние берега царства мёртвых, куда мы придём, чтобы коротать вечность.
Брат убежал патрулировать, а Лик лежал на деревянной вышке, сколоченной из местных брёвен, и разглядывал песчаные просторы. Там не было ничего нового и юный оборотень видел их уже несколько десятков ночей. Он постоянно думал, что неплохо бы отвести взгляд, потому что в мёртвом пейзаже всё равно ничего не происходит – и продолжал смотреть.
Тень. Движение. Лик навострил волчьи уши. В человеческом виде такое проделать сложнее.
Брат возвращался. Но возвращался как-то неправильно. Он словно порывался зарыться носом в землю – и каждый раз ухитрялся продолжать бег.
Лик поднялся на лапы. Он уже готов был броситься навстречу, но вспомнил приказ – не покидать поста. А если тревога – покидать, как положено.
Брат приближался, огромный, с сильными лапами. Ему уже исполнилось двадцать, так что после метаморфозы он становился крупнее взрослого волка. Такой не отступит, даже повстречав льва… если лев, конечно, сам не из терионов.
Лик покосился на запас вяленого мяса. Брату будет, чем подкрепить силы.. Интересно, почему он вернулся? Он не смог бы осмотреть весь участок так быстро… И почему не подал сигнал воем?
Брат взбежал на белый холм и… что это? Он завалился набок и пополз вбок, под откос, прямо к болотным зарослям.
Лик поднялся на лапы, готовый нарушить приказ, напрягся, чтобы – и замер, словно его поразила молния.
Голова брата, откинутая, лежала на берегу, с бессильно оскаленными зубами. Его лапы ещё шевелились, но совсем бестолково. И чёрная чёрточка торчала из шеи. Она была отлично видна на фоне серебристых песков.
Ошибки быть не могло. Лик почувствовал, как там, под шерстью, его прошибает холодный пот. Он понял, почему брат не подал сигнал… и кое-что ещё. Слишком много он понял за одну ночь.
Брат умирал от стрелы, которая пробила его шею.
Сейчас, в полнолуние, Лик не сможет ему помочь. Даже если бы не было слишком поздно, лапами стрелу не достанешь. Разве что перекусить и вытаскивать зубами… но что это изменит?
Лик мог сейчас только одно – выполнять приказы.
16
Он дёрнул рычаг и подождал, пока колесо повернётся и фитиль начнёт тлеть. Механизм был устроен настолько искусно, что разжечь огонь можно было даже лапой. Среди скифов не нашлось мастера, который смог бы такое изготовить. Поэтому дозорные башни заказали в Херсонесе и везли на быках через весь полуостров. Думали сначала заказать на севере, у колонистов Гелона – но отказались от этой идеи, чтобы сберечь военную тайну.
Не загорается. Лик ещё раз нажал на рычаг. Колесо повернулось и фитиль пустил дымок.
Ещё.
И ещё.
Фитиль затлел.
Лик бросил взгляд на белые пески. Там всё было по-прежнему. Лунный свет озарял неподвижные холмы, чёрную гладь моря и труп его брата со стрелой в горле. Лапы уже не двигались.
Наконец, фитиль занялся. А за ним занялось и топливо.
Жар дохнул в морду. На башне разгорался огонь.
Лик посмотрел на юг. Там спали сумрачные холмы, покрытые степными травами. Перебирая лапами, он ждал ответа.
Далеко, почти на звёздах, вспыхнул огонёк. А с другой стороны – ещё.
Сообщение передано. Огни будут вспыхивать один за другим, пока не дойдёт до столицы.
Лик спрыгнул на землю и побежал в сторону крепости.
Огонь за его спиной продолжал гореть, отбрасывая пляшущий круг света.
Глава 6. Конь – животное чистое
17
Крепость Тафрам стояла на перешейке, наверное, ещё от сотворения мира. Даже её название – не скифское, а киммерийское. Сейчас уже никто не может сказать, что оно означает.
Две чёрные стены протянулись между заболоченными берегами. Квадратная крепость стоит посередине, защищая ворота. У крепости всего одна башня, и на ней нет огня. Дозорные, конечно, видели сигнальные огни – но сообщать об этом противнику незачем. Там, за стеной, на большой земле, тоже степь – но суше, с солончаками и болотами.
Единственные ворота – в стене под башней, прямо под бойницами. Когда Лик подбежал к ним, внизу, на уровне земли, уже открылась дверца по волчьему росту.
Санон, комендант северных рубежей, ждал его во дворе. Командант казался чёрным силуэтом с серебрящейся бородой на фоне озарённого светильниками алтаря.
– Что случилось?– спросил он.– Показывай.
Лик подбежал к алтарю и принялся танцевать.
– Твой брат убит,– вполголоса перевёл Санон,– Ты не знаешь, кем…
Он повернулся к солдатам:
– Тревога,– произнёс он уже в полный голос,– Возможно, нас хотят отвлечь. Но всё равно – тревога. Расходимся по местам, вестовые – готовьтесь. уже— на Мысы!
Лик кружил по двору. Он был настолько полон бешенства, что просто не мог остановиться.
– Ты поскачешь в Новую Столицу на коне,– сказал ему Санон,– как положено вестнику. Я знаю, что волк бежит быстрее, чем лошадь, но мне важно, чтобы ты не выбился из сил и мог сообщить царю. Прости, я не могу послать тебя в бой. Я знаю, тебе хочется отомстить. Но – нельзя. Смерть твоего брата может быть хитростью – или случайностью. Мы всё проверим, и отомстим.
Санон поднял взгляд на небо. Он хотел ещё раз, на всякий случай, убедиться, что сейчас полнолуние.
– Ты поедешь с рассветом, когда сможешь вернуться в человеческий вид. А пока у тебя есть время, чтобы оплакать брата. Беги!
Лик выбежал из крепости и побежал по холмам. Он бежал всё дальше и дальше, пока не оказался под ещё одной полыхающей вышкой. Там сидел дозорный. Он посмотрел на Лика с уважением.
Юный ликантроп рухнул на траву, задрал морду и завыл. Вой лился из него, словно вода из источника и казалось, что он долетает до самой Луны.
Когда рассвело, вой закончился. Лик потрусил в крепость. В голове было пусто, как в походном котелке после ужина. Он машинально проскочил метаморфозу, оделся, вскочил в седло и тронул через распахнутые ворота.
Лик сказал по главной дороге, чтобы выиграть в скорости и не нуждаться в сложных решениях.
Конь донёс его до крепости Хаб без приключений. Там уже знали о нападении. Тревожные известия приходили и с восточного побережья. Лик выпил воды и поехал дальше.
Сначала он хотел гнать коня галопом, но рассудил, что трёх часов скачки он не выдержит. Поэтому ехал шагом, сберегая силы для последнего этапа пути. Холмы сменялись холмами, и чёрные грифы чертили небо над его головой.
Он ехал долго и сам не заметил, как сначала холмы стали неотличимы один от другого. Лик соскочил на землю, начал осматриваться – а потом его глаза накрыло внезапной чернотой. Словно голову засунули в мешок.
Лик заскрипел зубами, полез прочь из мешка – разодрал глаза и увидел первые звёзды.
Сколько же он спал?..
Конь смотрел на незадачливого всадника с сочувствием. Уверен, он не впервые видит такое.
Обидно, конечно, уснуть посередине пути. Но после бессонной ночи и не удивительно.
Лик кое-как вскарабкался обратно в седло и тронулся дальше.
В ушах звенело. Лик думал, что он просто не до конца проснулся. Но звон не проходил и когда проснулся зуд, он, наконец, понял, в чём дело.
Это был зов Луны.
Он не успеет добраться до Новой Столице, оставаясь человеком.
Это не вопрос жизни и смерти,– успокаивал себя Лик,– Есть и другие вестовые. И я не знаю ничего слишком важного. Что на границе тревога, уже передали огнями. Моё путешествие – просто обычай.
Не переставая размышлять, он пришпорил коня и погнал его галопом, чтобы выиграть несколько переходов. Вечерние холмы слились в одну лиловую массу, а небо, казалось, собиралось опрокинуться ему на голову.
Ещё! Ещё! Ещё! Могучая Луна, как же зудят руки…
Лик натянул поводья и почти скатился на землю. Он запыхался не меньше, чем конь. Восстановил дыхание, скинул одежду и начал метамфорфозу.
Мгновение – и он упал на четыре лапы.
Многоопытный конь смотрел на него без тревоги. Он отличал таких волков и успел к ним привыкнуть.
Лик побежал.
На своих четырёх было и быстрее, и удобней, чем на коне. Видимо, оттого, что телу не приходилось пристраиваться к чужому ритму.
18
Луна ещё не успела взойти в зенит, когда Лик увидел кирпичные стены Новой Столицы, окрашенные алым заревом.
Неужели пожар?
Нет, паники не заметно.
Лик перешёл на шаг. После галопа он дышал, как загнанный конь. На слабеющих лапах, он почти пополз в сторону города.
Что же там такое? Надо осмотреться.
Сбоку от дороги была небольшая рощица. Лик свернул в неё и стал подкрадываться кустарниками. Вот заболоченный ручеёк. Ликантроп зашлёпал вброд, распугивая лягушек.
Алое зарево казалось всё ярче. Может, столица уже захвачена? Лик был настолько вымотан, что даже эта ужасная догадка его не испугала. Сил на то, чтобы ужасаться, не осталось. Если столица захвачена – он увидит сейчас это сам. А потом будет решать, что делать. Ведь его пока никто не заметил.
Лик обошёл случайную хижину и вышел на опушку. Наконец, заросли расступились, и он увидел источник зарева.
То, что он увидел, было ужасно.
Сначала он не мог поверить. Всматривался снова и снова. У него было время, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.
Потом он просто смотрел. Ужас, как копьё, пригвоздил его к месту. А потом Лик не смог даже смотреть и тихо побрёл обратно через кусты. Вышел на серебряную полоску дороги и напомнил себе, что выть отныне – смертельно опасно.
Он не спешил, но довольно быстро вернулся на прежнее место. Конь дожидался хозяина, пощипывая свежую травку. Казалось, он догадался, что произошло.
Лик сделал вокруг него круг и побежал полем. Конь последовал за ним. Они шли через травы до тех пор, пока впереди не показался холм, увенчанный железным мечом.
Вокруг меча – площадка из гранитных плит с чёрными пятнами от пожарищ. Хвороста нет, его привезут, если будет официальная церемония.
Но сейчас – особый случай. Небесного огня будет достаточно.
Конь стоял на краю гранитной площадки. Знал ли он, что ему предстоит? Видимо, этого он уже не знал. Теперешние скифы так не поступают.
Лик поднялся на площадку святилища и простёрся передними лапами перед железным мечом. Он попытался вспомнить, допустимо ли клясться, если у тебя волчье горло и текст клятвы ты произносишь только в мыслях. Подумал хорошенько и решил, что допустимо. Сегодня – особый случай. Присягал же он в Тафраме, положив лапу на меч.
Лик хотел поклясться богами царского очага – но в последний момент понял, что собирается стать их врагом. Тогда он задрал голову и провыл другую, ещё более древнюю и страшную клятву – клятву Звёздного Ужаса. Того, на который нельзя даже взирать.
Он развернулся мордой к коню. Тот смотрел, не переставая жевать.
Лик прыгнул, впился когтями в правое плечо и несколькими ударами зубов разорвал коню горло.
19
– А что ты потом с конём сделал?– спросил Маэс.
– Съел, разумеется.
Глаза Маеса стали совершенно круглыми
– Съел? Но… зачем?
– Мне нужны были силы, чтобы добраться до вольного города..
– Ну ты даёшь!.. Коня… боевого… съел.
– Что в этом такого? Конь – животное чистое. Это же не свинья…
Маэс помолчал. Похоже, он впервые в жизни задумался об обычаях предков.
– Значит, говоришь, ты принёс клятву,– смог сказать он.
– Да. Отныне царь Палак – мой враг. Я не вернусь в степь, пока не позолочу чашу, сделанную из его черепа. Ты тоже приносил клятву?
– Нет. До клятв я не дошёл.
– Надо обязательно принести! Нам предстоит победить двух царей! Без помощи богов мы не справимся.
– Подожди. Сначала надо понять, что у нас есть.
– У нас есть отвага.
– Хороший полководцы – они не только отважные, они ещё готовятся к битве заранее. Смотрят, сколько у них солдат, сколько у солдат оружие, как добиться перевеса над противником. Вот сам подумай, что бы случилось, если бы ты прибежал к мечу – и оказалось, что коня у тебя нет. Надо принести жертву, – а некого! Если человек поступает глупо, ему никакая клятва уже не поможет. Потому что от дурака сами боги отворачиваются.Я даже думаю, они отворачиваются не потому, что в гневе, а потому что бояться глупости нахвататься.
– С этим не поспоришь.
– Вполне может быть. Давай посмотрим, что у нас есть.
Маэс взял кусок мела, убрал чашу и прямо на столе набросал карту полуострова.
– Вот Меотийское царство,– пояснил он,– вот скифы. А вот наш город. Если меотийцы будут воевать со скифами, то скорее всего ударят в крепость Хаб, чтобы потом идти на Новую столицу. Или начнут захватывать таврийские крепости на побережье. Я, конечно, надеялся, что мне найдётся место в армии предков.
– Теперь ты знаешь, что это невозможно.
– Знаю. Получается, нам надо искать союзников в другом месте. Когда скифы и меотийцы увязнут в войне и истощат силы, Херсонес сможет призвать союзников и нанести им удар…
– Ты уверен, что он сможет начать войну? Ведь для войны нужен повод. Почему бы им не стать союзниками и вместе не напасть на вольные города? Я пока толком не огляделся, но из того, что я успел увидеть – тут хватит добычи на два царства, и ещё союзникам останется..
– Начнут войну, вот увидишь. Если повода для войны нет, его просто придумывают. Даже вражде с невриями придумает повод. Припомнят, например, что вы не захотели присылать войско, когда был Великий Поход. Сказали, если помнишь, что мидяне всё равно к ним не пойдут, потому что никому не нужны эти леса и болота. Значит, уже есть повод. У царя много денег на подкуп сказителям, так что можно разнести по степи любую невероятную историю. Например, рассказать, что неврии не пошли на войну, потому что сговорились с мидянами через гирканцев. Среди гирканцев тоже полно ликантропов. Как тигротропов среди мидян и леотропов – среди аскомитов и абиссинцев.
– Да, зверем быть непросто… Так что там с союзниками?
– Вот у нас есть вольные города. Если на них нападут, они объединятся. Как это было во времена Великого Похода. Но… и всё. Разве что сарматов позвать…
– Сарматы не придут. Ты видишь, как они к скифам относятся. Даже здесь, в чужом городе.
– А в Меотийском царстве они разве не помирились,– удивился Лик,– Двести лет после той свары прошло.
– В Меотийском царстве три гвардии – скифская, сарматская и фригийская. На их взаимной ненависти держится всё государство. Потому и не свергают династию, что узурпатора будет ненавидеть две трети из всех отборных войск.
– Получается, даже если гвардейцы-скифы взбунтуются…
– Они не взбунтуются. Где это видано, чтобы скифы бунтовали против богатой добычи?
– Я уже начинаю думать,– произнёс Лик,– что царя Палака ничто не остановит.
Было немного забавно планировать судьбы царств в подвальной комнатке чужого трущобного дома, где между стен скребут крысы, а вино кислее незрелого винограда.
– Придётся искать союзников за пределами полуострова,– заявил Маэс.
– Роксоланы?– встрепенулся Лик,– С роксоланами царь Палак уже договорился.
– Роксоланы не подходят, у них флота нет. А без флота Таврию не удержишь. Надо смотреть через море.
Маэс начертил линию ниже полуострова, почти по краю стола.
– Здесь – Понтийское царство. Они уже присылали посла и готовы помочь. И это – главная угроза. Потому что Перисад в Меотии – он просто дурак. А вот Царь Морей, что правит из Синопа – совсем не дурак. Все соседи, кто не согласился стать союзниками – сделались его провинциями. И он только и мечтает, чтобы пролезть на наш полуостров. Понтийцам принадлежит Фригия, а сами они – гераклейского рода.
– Ну, он может попытаться,– Лик мало что знал по Понтийском царстве, кроме того, что оно славное и могучее,– Армия есть, флот есть. Если, как ты говоришь, повод для войны больше не нужен…
– Всё хуже! Всё намного хуже! Царь Понта опасней для Херсонеса, чем скифы и меотийцы вместе взятые!
– У него есть… летающие корабли?– предположил Лик.
– У него есть союзники. В каждом городе – и в Меотии, и в Киммерии, и даже в городах вольного Херсонеса – живут сотни людей, которые устали от местных дураков и готовы служить понтийскому деспоту! Вот что страшно! Да. у понтийцев есть триремы, катапульты, множество горных варваров, которые готовы воевать за добычу…
На этом месте Лик подумал, что он и сам не прочь повоевать за добычу. Жалование солдата – всегда скудное, а добыча – сколько унесёшь, всё твоё. Конечно, волку тяжело уносить добычу руками, но можно сложить в повозку и запрячь в неё несколько пленниц…
– …но страшнее всего, что в каждом городе есть его союзники,– продолжал Маэс,– Которые мечтают о золоте колхидских рудников и готовы сами открыть ворота!
– Думаешь… он нападёт?– в ушах уже начинало звенеть и Лику приходилось напрягаться, чтобы удержать внимание.
– Зачем нападать… Он придёт нас спасти. Пришлёт флот, высадит армию в вольных городах, а может даже и Пантикопее Меотийской. Армия разгромит ослабевших скифов, захватит ваши крепости…
– Не мои.
– Что?
– Эти крепости больше не мои.
– Да, спасибо, что напомнил. Царь Понта захватит больше-не-твои крепости, и саму Новую Столицу. А потом его солдаты просто не пожелают уходить. И вольные города, и Меотия, и Таврия, и весь полуостров войдут в его царство. Верфи Херсонеса будут строить ему корабли, а зерно Меотии кормить его армию. Вот что будет! Вот чего надо боятся! Вот с чем надо сражаться!
Маэс выглядел пьяным, но это опьянение было не от вина. Не было это и опьянение перед атакой – Лик, как и положено скифу, пусть и болотному, знал, как оно выглядит. Это было особое опьянение, с очень ясным лицом и свирепыми, жаждущими глазами.
Если бы он был женщиной,– подумал Лик,– сейчас бы дошло до разврата. Но он не женщина. И не разврат ему нужен. Нет, не разврат.
А что ему нужно?
Мысль о женщинах вызвала другую мысль – об Ифито. А стоило Лику подумать об Ифито, как он вспомнил Сагилла. Сагилл пророчил ему встречу с человеком, который хочет сорвать звезду с неба, и водрузить себе на голову.
Сейчас Лик понимал пророчество намного лучше, чем тогда, в роще. Он даже почти разгадал, что значит звезда…
Но кто этот загадочный человек? Может быть, энарей имел в виду Маэса?
– Я хотел у тебя спросить,– у Лика уже дрожали руки,– Скажи, ты бы хотел стать царём? Захватить власть и не отдавать её понтийцам?
– Кто этого не хочет…
– Хотят многие, но не все пытаются. Скажи, что бы ты сделал, если бы воцарился?
– Здесь я не нужен,– пробормотал Маэс. Похоже, ему тоже было нехорошо, но он продолжал отвечать,– А вот в Меотийском царстве… Я бы стал царём и сперва отпустил всех, кто продан в рабство за долги. Чужеземцы – пускай, дети рабов-чужеземцев – тоже пусть трудятся, но гераклеец или скиф рабом быть не может. Для сарматов – так и быть, я сделаю исключение, раз им нравится закрывать хозяина своим телом. А потом – я бы уничтожил царскую власть! Чтобы не было ни дворца, ни придворных. Чтобы города Меотии, как города Херсонеса – были свободны и управлялись народным собранием! Так хотели их основатели и так хочу я. Пусть я родом и не гераклеец!
– Но ты же должен для этого воцариться? Чтобы отказаться от власти – надо сперва её захватить, правильно?
Маэс посмотрел на него снисходительно. А потом его лицо скривилось и поползло вперёд.
Метаморфоза,– понял Лик. Хотелось разглядеть получше, как это происходит у Маэса. Но не успел. У него началось тоже.
Голова закружилась сама собой. Лик схватился зудящими руками за стол, но комната крутилась вокруг его всё быстрее, сливаясь в гладкую массу, словно глина под пальцами гончара.
Лик услышал, как его когтистые лапы клацнули на пол. Оглянулся, увидел, что на полу полно шерсти. И только потом разглядел, в кого превратился Маэс.
Лик, конечно, сразу обратил внимание, что Маэс больше его отца или брата. И в волчьем виде он должен быть крупнее. Но не представлял, насколько больше.
Маэс стал настоящим волком-гигантом. Тело было размером с хорошего телёнка, зубы словно швейные иглы, шерсть сверкала, как лапы сосны под зимним инеем, а по огромным ушам видно, что они хоть и острые, но человеческие… только поросли снаружи длинным волчьим волосом.
Если бы волки были разумней, они бы наверняка признали такого гиганта своим царём. На всякий случай, пока лапой не заехал.
Лик встряхнулся и добродушно оскалился. Потом прислушался и почувствовал, как шерсть на загривке встаёт дыбом.
Во дворике слышались шаги. Две пары ног. И приближаются сюда, ко входу в комнатку Маэса.
Маэс тоже, конечно, слышал. Когда дверь приоткрылась, и на фоне звёзд показались два силуэта с колпаками на головах, – он был уже готов.
Лик так и не узнал, догадывались ли эти сарматы, что идут наказать ликантропов, или сочли их обычными, не в меру дерзкими скифами. Но ночные мстители точно не ожидали встретить в комнатке обидчика двух огромных волков.
Теперь уже Маэс бросился первым. Без предупреждения. Прыгнул и впился, как волк в добычу. Сармат завопил, рванулся обратно. Его товарищ попытался огреть Маэса палкой – но на нём уже повис Лик.
А дальше были только вопли и бесполезная борьба в полумраке. Несколько мгновений – и вот ночные гости, потеряв палки и колпаки, стремглав несутся в воротам, сверкая задом сквозь разодранные плащи, а волки бегут за ними. Дом переполошился, в окнах, похожих на норки, появляются головы сонных жильцов – но сарматы уже выбежали из дворика и улепётываюлм переулками, а неврийцы из ворот провожали их торжествующим воем.
Со всех сторон, из закутков и переходов, грянули аплодисменты и крики радости.
Усталые волк раскланялись, как умели, и побежали обратно в нору.
…Интересно, эти сарматы вернутся?..
Лик подумал над этим вопросом, повертел его в голове и решил, что спросит Маэса. Потом, утром. Когда человеческое тело снова вернётся к нему.
Всё – утром!
Утром.
Утром…
