Александр Мирошниченко
Музыка, или Невыносимая лёгкость отношений
Полька, или Невыносимая лёгкость отношений
– Меня зовут Агнешка. Тебя это не смущает? – спросила она, глядя в глаза, и протянула руку для приветствия.
– Почему это должно меня смущать? – ответил вопросом Ваня, стараясь очень осторожно пожимать тонкую девичью кисть, ощущая особую нежность кожи.
– Агнешка означает «непорочная, целомудренная», – с серьёзным лицом уточнила новая знакомая. – Парни, насколько я знаю, не любят иметь дело со скромными девушками.
– Почему это?.. – опять получился вопрос, но Ваня сразу «исправился»: – Очень даже…
– Будем считать: у вас иначе. А в Польше парням не нравится, когда их подружки целомудренные. Я – полька, – Агнешка наконец забрала свою ладошку.
Ваня вообще был робок с противоположным полом, а когда вот такая красивая держала за руку и смотрела долго в глаза, путало мысли, лишало возможности сосредоточиться и ответить нечто внятное. И Иван охрипшим от волнения голосом, который ему показался чужим, попробовал пошутить:
– Полька – это танец.
– Тогда ещё потанцуем, – широко улыбаясь и демонстрируя красивые зубы, подвела итог знакомству Агнешка и пальцем поставила отвисшую челюсть собеседника на место.
В технологическом институте, где учился Иван, симпатичных и эффектных студенток было немало. Но Агнешка отличалась от них какой-то нездешностью. Иностранка, пусть даже из соцстраны, она по-особенному одевалась. Вела себя иначе. Говорила на такие темы, что краснели парни, хотя неприличных слов не употребляла. Иногда добавляла в свою речь приятный акцент. И, естественно, слыла очень популярной фигурой на их курсе.
Иван не мог понять, почему она сама изъявила желание познакомиться, поскольку никаких особых талантов он не проявлял и среди одногруппников не выделялся.
– Вот заморочит тебе голову эта коварная соблазнительница, затащит в постель, лишит невинности, а замуж не пойдёт, – вспомнил друг Пашка популярный мужской анекдот, который пользовался успехом у первокурсников, мечтающих о подобном женском «коварстве».
Ваня посмеялся, но, как только появился случай, решил сам спросить «соблазнительницу»: зачем он ей.
Отмечали день рождения однокурсницы. Именинница была местной и пригласила всех в гости. Ваня пришёл строго в назначенное время, а значит, первым. Агнешка снимала жильё в квартире подруги и встретила Ваню на правах хозяйки. Когда они остались в её комнате тет-а-тет, Иван задал мучивший его вопрос.
– О, пан не знает, зачем девушке нужен парень, – «включила» акцент Агнешка. – Тогда я расскажу. Во-первых, как друг. Ещё заниматься любовью, – Ваня покраснел, но собеседница сделала вид, что не заметила и продолжила. – Ещё выйти замуж. Ребёнка девушка сама не заведёт. И да, делать дорогие подарки и баловать пани тоже нужен парень.
Иван растерялся, понимая, что не стоило начинать этот разговор. Но собеседница, которую раззадорило смущение, улыбаясь, добавила:
– И совсем не обязательно, чтобы это был один и тот же парень.
И пока Ваня пытался осмыслить услышанное, Агнешка объяснила:
– Ты, Ваня, замечательный и надёжный друг. На тебя можно положиться. Вот представь, что я попала под холодный ливень и пришла за помощью. Одежды для меня ты, конечно же, не найдёшь. А я разделась и, стоя перед тобой голой, попросилась переночевать с условием, что ты не покусишься на девичью невинность. Уверена, ты, как надёжный друг, выполнишь мою просьбу.
«Надёжный» друг смотрел на девушку, которая, пока всё это говорила, развернулась и стояла спиной к окну. Солнечные лучи, просачиваясь сквозь платье, очень даже позволяли представить описанную ею сцену, и сия картина немедленно отразилась бурными процессами чуть ниже пряжки ремня Ивана. Шевеление, которое Иван хотел бы скрыть, не осталось незамеченным, и «коварная соблазнительница» громко и звонко рассмеялась, не отрывая глаз от проявлений хорошего воображения молодого человека, сказала:
– Я вижу, пан во всех красках представил ситуацию.
Смущение сделало своё дело, и катаклизмы, вызвавшие смех, прекратились в момент. Заметив и это, Агнешка приблизилась почти вплотную и прошептала голосом, в котором вдруг появилась лёгкая хрипотца:
– Не того пан боится. Смущаться нужно, когда у тебя как сейчас, а не как было чуть раньше, – и она положила свою руку на то место, где всё только успокоилось к радостному облегчению парня.
И немедленно вся кровь, что была в молодом здоровом организме, хлынула туда, где находилась рука дерзкой студентки. Результат не заставил себя ждать.
– Вот так лучше, – физически ощутив изменения, прошептала Агнешка, быстро убрала руку и скороговоркой добавила: – Матка бога не простит меня, если по моей вине ты станешь импотентом.
Сознание возвращалось так медленно, что Иван уже сомневался, случилось ли всё описанное на самом деле или это плод фантазий, когда он услышал:
– Пойдём, гости уже собираются. А то придумают себе всякое, и может даже пострадать твоя пока незапятнанная репутация.
К радости Ивана, застолье затянулось, и когда он, как надёжный друг, закончил помогать устранять последствия вечеринки, метро закрыли – пришлось остаться. Хозяйка постелила Ивану на диване, выразив уверенность в том, что он будет паинькой и не доставит девушкам беспокойств.
Но проблемы были исключительно у Ивана. Девичье щебетанье на кухне категорически мешало уснуть. Как только он начинал засыпать, горячая рука Агнешки оказывалась опять на том самом месте, и это тотчас же выталкивало его из сна. А понимание, что это сон, граничило с отчаянием.
И в очередной раз попытка провалиться в объятия Морфея была прервана, когда тихонько скрипнула дверь и босые ноги прошлёпали по паркету. Иван мгновенно проснулся и почти вскочил от неожиданности, но вспомнив, что он в трусах, остался сидеть. В свете уличных фонарей было видно: гостья сменила праздничный наряд на ночную сорочку.
– Иван, – присев рядом, начала серьёзно девушка, но язык от выпитого немного заплетался, – я должна тебе, как другу, кое-что рассказать. Вернее, посоветовать.
Но мозг того, кому были адресованы эти слова, уже отключился. Единственное, что он мог воспринимать – девичье тело, от которого его отделяли сантиметры расстояния и тонкая, почти прозрачная ткань. Иван решил дотронуться, чтобы убедиться – это не мираж, и погладил руку Агнешки выше локтя. Девушка убрала его пальцы, но не отодвинулась.
– Ты, Ваня, очень тяжёлый. Я не про вес. Я имею в виду отношения, – сказала она и сама взяла его ладонь. – Так нельзя. В отношениях должна быть лёгкость. Польские парни это понимают, а русские нет.
Она продолжала что-то рассказывать, сжимая руку Ивана, и не замечала или делала вид, что не замечала, как вторая рука парня ласкала её волосы, шею, плечо. И только когда сброшенная бретелька уронила ночнушку и оголила грудь, Агнешка шепнула:
– Холодно, – и скользнула под одеяло.
Иван, хоть и не ждал такого развития событий, без промедления оказался рядом, продолжив руками, губами ласки неожиданно доступного женского тела, которое с жадностью откликалось. Сосок, миг назад бывший мягким, как переспелая ягода, стал твёрдым, но не потерял нежности. Там, где он касался, всё покрывалось гусиной кожей, и девушка изгибалась навстречу этим прикосновениям. По мере того, как партнёр становился смелее, дыхание учащалось, но шёпотом «друзьям туда нельзя» и руками Агнешка устанавливала границы дозволенного, штурмовать которые Иван продолжал яростно, но без особого успеха, получая наслаждение от того, что доступно. Сколько времени прошло в этом хаосе движений, объятий и неистовых желаний, парень, впервые ощутивший близость и сладость женского тела, не знал. Прошло мгновенье или пронеслись часы, прежде чем Агнешка, с неимоверной силой обхватив, задышала часто-часто, потом затряслась всем телом и с глубоким выдохом сказала тихим низким голосом:
