Александр Михан
Кордон. Книга вторая. Незаконнорожденный

***

Химель, как ошпаренный, носился по пещере в поисках чего-либо, что помогло бы ему вызволить из снежного плена отца. Он суматошно перебирал сваленный в кучу хлам, который тут находился с незапамятных времен, приговаривая только два слова: «Сейчас, отец, сейчас, отец, сейчас!».

Но ничего, похожего на лопату или хотя бы нечто подобное, он не находил. В сердцах Химель начал швырять все, что попадалось под руку, в разные стороны, пока, наконец, не дошла очередь до большого зеркала, накрытого гобеленом с рисунком неизвестного рыцарского герба. Химель помнил, что отец запрещал не то, чтобы смотреться в это зеркало, но даже и близко подходить к нему. А по какой причине, он так и не удосужился объяснить, впрочем, как и все остальное. Но теперь отец находился под толстым слоем снега и уже никак не мог препятствовать этому, а его сын был в отчаянии и не знал, что ему делать и как помочь своему пожилому отцу. Химель схватил гобелен двумя руками и резко потянул на себя. Пыль взлетела и накрыла все внутреннее пространство пещеры. Парень закашлялся, а поверхность зеркала вдруг засветилась ярким голубым светом.

– Зеркало, как зеркало, – вытирая потное лицо рукавам, произнес Химель и посмотрел на свое отражение.

Юноша сначала не придал этому значения, но потом заметил, что его отражение в зеркале повторяло все его движения, но только чуть помедленнее, чем это делал он сам.

– А это что еще такое? – Химель повторил любимое выражение отца и на секунду замер.

Но отражение в зеркале продолжало двигаться.

– Шутки шутить со мной?

Парень схватил на полу большой кусок камня и замахнулся.

– Ну ладно, ладно! – раздался голос из зеркала. – Уж и пошутить нельзя.

Химель от неожиданности уронил камень, подошёл к зеркалу и заглянул за резную каменную раму.

– Никого…

– Конечно, никого, – подтвердил голос. – Я же тут.

От неожиданности Химель отпрыгнул назад и, зацепившись ногой за камень, повалился на пол.

– Ну, и долго ты собираешься лежать? Еще немного – и больше некого будет спасать! – раздался тот же самый голос, только на этот раз он прозвучал очень грозно.

– Так лопату не могу найти! Как я его откопаю, не руками же? – начал оправдываться юноша.

– Хорошо, я помогу тебе спасти Тука. Но обещай, что ты перенесешь меня из пещеры в долину.

– Но я не могу! Отец мне строго-настрого запретил к тебе подходить, а я его вот ослушался…

– Ну, тогда ничем не могу помочь, – отражение в зеркале развернулось к Химелю спиной и, сделав несколько шагов, исчезло в темноте.

– Стой, стой! Я сделаю, как ты хочешь, только помоги!

Химель подбежал к зеркалу и начал стучать кулаком, словно это было окно в доме.

Отражение юноши вдруг внезапно вынырнуло из темноты и приложило руку к поверхности стекла с обратной стороны зеркала. Химель поднял руку и сделал то же самое. Его ладонь и ладонь в отражении соединились.

– Ни за что бы не поверил, кого мне придется встретить, – юноша в отражении затряс рукой, словно он на секунду опустил ее в чан с кипятком. – Вот это удача – так удача. Все намного проще, чем я думал, раз передо мной стоит самый великий…

Но вдруг отражение замолчало и рукой указало на мешок, который валялся на полу вместе с остальным хламом.

– Что? Я не понимаю! Ты толком объяснить можешь?

– Там! – отражение несколько раз ткнуло пальцем в мешок.

– Но в нем ничего такого нет! – Химель пожал плечами и вывернул содержимое мешка на пол. – Я лично его собирал в поход!

– Жёлуди! Возьми скорее жёлуди!

Химель поднял связку желудей и недовольно скривил лицо: «И что?».

– Сожми в ладони самый большой из них и представь, что это… Это – лопата, – отражение скрестило руки на груди и стало внимательно наблюдать за юношей.

Химель медленно сжал желудь в кулаке и закрыл глаза, все ещё до конца не понимая, что должно произойти.

И только он хотел уже крикнуть про обман, как вдруг почувствовал, что в руке у него появилось нечто тяжёлое и большое. Так и есть! Парень открыл глаза и чуть не крикнул от удивления: он сжимал не что иное, как большую деревянную лопату, похожую своими формами на ту, которой пекарь достает из печи горячий хлеб.

– Ну, и дела! А я и не знал, что так можно с желудем!

Химель, забыв поблагодарить отражение, развернулся и быстро побежал к тому месту, где, по его мнению, должен был находиться под снегом Тук. Он поднял над головой лопату и громко закричал: «Сейчас, отец! Сейчас я тебя откопаю!».

***

Юноша так спешил освободить отца из снежного плена, что не заметил, как над ним склонилось несколько чудовищ. Он перестал копать только тогда, когда их громкое дыхание заглушило его собственное, а солнце заслонило нечто огромное, похожее на заросшие мхом валуны. Это нечто странно заскулило и отбросило на снег три большие тени.

Парень разогнул спину и встал, как вкопанный, боясь даже шелохнуться. Он почувствовал буквально спиной, как огромный мокрый нос вдохнул его запах, затем монстр издал странный рык и быстро отпрыгнул в сторону.

Химель закрыл глаза и, сжимая лопату, подумал о том, как ему не хватает в этот момент оружия – хотя бы охотничьего ножа, чтобы хоть как-то попытаться защититься.

И как только он представил нож, лопата каким-то непостижимым образом исчезла, а в руке сверкнуло острое лезвие.

– А это что ещё такое?

Юноша отбросил нож в сторону, словно это была ядовитая змея, и затряс рукой, будто отряхивал ее от воды. Но как только нож упал на снег, он моментально превратился в желудь – тот самый желудь, что был в связке у отца все эти годы.

Через несколько секунд замешательство от необычного поведения ореха дуба прошло, и Химель устремил свой взор на чудовищ.

Они рыли снег так быстро и неистово, что вскоре полностью погрузились в вырытую ими яму, оставив на поверхности только задние лапы и серый пушистый хвост, больше похожий на куст ёлки, чем на хвост животного.

Еще через некоторое время все три чудовища радостно заскулили, и одно из них вытащило за капюшон из ямы усатого снеговика, отдаленно напоминающего собой старика Тука. Монстр аккуратно положил хозяина у своих ног и несколько раз лизнул лицо.

– Отец! – Химель, позабыв о еще совсем недавно охватившем его ужасе, бросился к Туку.

Мужчина лежал, не шелохнувшись, и никак не реагировал на все попытки привести его в чувство. Его руки свисали, словно плети, и беспорядочно заболтались в разные стороны, когда Химель его слегка приподнял и легонько потряс.

– Что же делать? Что же делать?

Но вдруг юноша вспомнил про странное зеркало в пещере и решил, что оно снова сможет ему помочь и дать какой-нибудь ценный совет. Для этого он схватил старика под руки и попытался (именно попытался) затащить того в пещеру. Чудовища с интересом наблюдали за юношей, принимая все его манипуляции со стариком за игру, и поочередно склоняли головы набок, словно ожидали от него команду принять участие в этой веселой забаве. Химель же изо всех сил упирался ногами в снег и дёргал отца за плечи так, словно поймал за лапы большого енота и все это время безуспешно пытался вытащить его из норы. Как только юноша ни пыхтел и ни старался, но так и не смог сдвинуть Тука ни на дюйм со своего места. Он только копошился, подобно курице, которая гребла лапами под собой землю в поисках зерна, но так ничего и не находила. Устав ждать и не издав ни одного звука, один из монстров открыл пасть и аккуратно поднял старика, чем вызвал у Химеля лёгкое удивление.

– В пещеру неси!

Юноша показал рукой на вход. Монстр сразу же пошёл в указанное место, а последовавшие за ним остальные чудовища бросились его догонять и, сделав несколько прыжков, уже ожидали всех у пещеры.

Химель, не обращая внимания на чудовищ, подбежал к зеркалу и начал сильно стучать по нему, словно по закрытой двери.

– Эй, где ты там? Выходи! Помоги мне! Мне срочно нужна твоя помощь!

– Чего шумим? – из темноты отражения показалось недовольное зевающее лицо. – А-а… Всё-таки ты его откопал?

– Он совсем не шевелится и практически не дышит! Что мне делать? – юноша начал махать руками в разные стороны и, бешено жестикулируя, то и дело, хватался за голову. – Отец умер?

– Что делать, что делать? Вот у него в руке лекарство! Влей в рот, он и оживет! Это же Тук! Его просто так без соли не съешь – он почти бессмертный!

– Как же, бессмертный! – недоверчиво произнес Химель и посмотрел на отца, который все это время сжимал в руке фляжку с медовухой и, даже будучи в бессознательном состоянии, умудрился не выпустить ее из своих рук.

Юноша подбежал к старику, взял фляжку, затем приподнял голову и залил в рот немного медовухи. Реакция отца не заставила себя долго ждать. Тук закашлялся, словно поперхнулся черствой кукурузной лепёшкой, открыл глаза, и, ни слова не говоря, сделал ещё несколько глотков.

– Ой, как здорово, что ты живой! Здорово! Отец, я так испугался! – Химель закричал, что было сил, но ответная реакция Тука его сильно удивила.

Тот встал и подошёл к трем монстрам, скрестил руки на груди и, притоптывая от негодования ногой, произнёс:

– А это что еще такое?

Чудовища прижали уши и виновато завиляли хвостами.

– А если бы он погиб? – Тук кивнул головой в сторону Химеля. – Я вас спрашиваю!

– Отец, но это же они тебя откопали и, если бы не они… Химель вдруг запнулся, а потом добавил:

– Постой, а кто вообще эти? Ну, как их… Ну, в общем, ты понимаешь… И откуда они тут взялись?

– А-а, это? Это мои волки! Вот тот, с глупой мордой, – Шершень, этот, с ухмылкой, – Шмель. И Агнес…

– Агнес?

– Ну, да! Агнес. Молодая волчица, недавно в стае, но она из них самая умная. Ты мясо Химелю подкинула? Признавайся!

Волчица раскрыла пасть, словно зевнула, и продолжила внимательно смотреть на Тука.

– Значит, ты хочешь сказать, что вот эти… Эти существа – волки? – Химель до сих пор не мог принять то, что волки бывают таких циклопических размеров.

– Ну, не совсем обычные волки, – начал было придумывать объяснение Тук, как вдруг увидел, что зеркало, которое десятилетиями было закрыто, теперь отражает все, что находится в пещере.

– Кто? Что? Что ты наделал, глупый мальчишка! Ты зачем открыл Оракула, теперь жди беды!

***

Тук схватил валявшийся на полу гобелен и, отвернув голову в сторону, решительно двинулся к зеркалу. Но Химель, отражавшийся в нём, лишь улыбнулся, помахал указательным пальцем юноше и чуть заметно пошевелил губами, на которых явственно читалось выражение: «Ты обещал!».

Но, как только Тук заслонил собой отражение, юноша со скрещенными руками пропал, а вместо него появился огромный чёрный рыцарь со светящимся на боку мечом и с гобеленом, больше похожим на паучью сеть.

Химель настолько потерялся от увиденного, что никак не мог понять, почему в отражении вместо отца он видит рыцаря. Он подпрыгивал и крутил головой, в надежде найти какой-нибудь подвох с отражением. Но рыцарь в точности повторял все движения отца. Более того, когда Тук повернул голову к зеркалу, предварительно закрыв глаза, в отражении рыцарь точно также повернул голову с рыцарским шлемом. На шлеме было поднято забрало, только под самим забралом внутри шлема ничего не было: ни лица, ни глаз – вообще ничего, что хоть как-то бы было похоже на человеческое лицо. Там была только пустота. Химель чуть не вскрикнул.

Наконец старый Тук закончил укрывать зеркало гобеленом и, как ни в чем не бывало, повернувшись к трем волкам, сделал лёгкое движение рукой, которой могло означать только одно: «Брысь!».

Волки послушно наклонили головы в знак почтения и поочередно начали выходить из пещеры. Лишь только напоследок Агнес лизнула своим шершавым языком Химеля, который после увиденного в зеркале отражения отца никак не мог прийти в себя. Затем она кивнула Туку и сделала своим оскалом некое подобие улыбки, оставив юношу и его отца наедине друг с другом.

Глава 2

Весь следующий день Химель был тише воды ниже травы. Он молчал, словно воды в рот набрал. За последнее время он узнал столько, что его юношеский мозг буквально отказывался во всё это верить и медленно закипал от переваривания полученной информации.

Как оказалось, он, вечно чумазый мальчик, который постоянно был на побегушках, теперь тоже обладает странной способностью, недоступной даже его отцу. Только силой мысли желудь в его руке мог принимать любую форму и причём – любого предмета. Химель незаметно, чтобы отец не заметил пропажи, снял со связки самый маленький желудь и использовал его для превращения в различные штуковины, какие только ему приходили на ум. Поначалу все ограничивалось ножами, ложками и половниками, затем в ход пошли мечи, щиты и копья. Вскоре это юноше надоело, и он начал представлять все, что до этого видел в своей жизни. Клещи кузнеца – пожалуйста. Коса – пара пустяков. Топор лесоруба – нате. Получился довольно огромный, кстати: Химель и размахнуться, как следует, не смог. У него только и хватило сил, что поднять топор над головой да удерживать его неподвижно некоторое время. Но затем инструмент потянуло назад, и тут Химель просто не смог с ним совладать. Юноша как стоял, так и упал в снег на спину с поднятыми руками, которыми крепко держался за топорище. Подростку даже послышалось, как кто-то над ним насмехается, но, осмотревшись по сторонам, он никого подозрительного не увидел.

– Химель! Химель! Где волки тебя носят? – раздался голос из пещеры.

– Ой, отец меня заждался, – парень посмотрел на топор, за который он держался рукой, и тот моментально стал желудем.

Юноша спрятал желудь в карман и поспешил в пещеру.

– Я здесь, отец! Я лишь немного хотел побыть на солнце. Здесь, в пещере, очень холодно.

– Ну, да, ну, да. Холод собачий. Сейчас все исправим, нужно было сразу камин растопить!

Тук подошел к камину, в котором лежали три полена, что-то прошептал, и синее пламя заполнило всю топку.

– Нужно успеть создать капкан для льда. Озеро в этом году как-то странно себя ведёт: того и гляди, скоро начнет таять, – старик подошел к стене и достал из ниши несколько хрустальных кристаллов.

– Озеро и так все покрыто льдом, зачем еще это делать дополнительно? – Химель видел эту процедуру уже не в первый раз, но ее назначение до сих пор было ему непонятно.

– Чтобы зло не смогло выбраться! – раздался голос из-под гобелена. – Усиливает лёд! Делает его твердым, как камень!

– А у тебя никто там не спрашивает! – Тук упер руки в бока и прикусил губу. – Вот разбудил ты Оракула на нашу голову, теперь он будет везде свой нос совать. Да советы раздавать…

– Ну, я же не знал… – Химель виновато опустил голову.

– Ладно, когда-нибудь это все равно должно было произойти. Не сейчас, так потом. Так, на чем это я остановился?

– Может, для начала поедим? – Химель указал на котелок, из которого повалил пар, и пещеру наполнил запах овощного рагу.

– Что-то сегодня рано. Ну, в принципе ладно, подкрепиться всегда неплохо. – Так, где моя радость?

Тук достал фляжку и потряс ее возле уха: «Какое же хорошее это заклинание – „Бездонная бочка“! Просто слов нет!».

Затем он жадно сделал несколько глотков, словно его целый день мучила сильная жажда, и, довольный, сел за старый пыльный дубовый стол.

– Сейчас, отец, сейчас! Уже несу! – Химель протер рукавом медную тарелку и большим половником зачерпнул из котелка рагу. – Интересно, и как это у него получается?

– Как, как? Ведьма, небось, в долине готовит! – вновь раздался голос из-под гобелена.

– Да я посмотрю, ты не уймешься никак? – Тук уже хотел встать и перенести зеркало подальше, как Химель поставил перед ним тарелку с едой. – Ладно, вот поем и вынесу тебя на снег, слишком много болтать стал!

– А что он такого говорит, что вы злитесь? – Химель также положил себе немного овощного рагу в тарелку и присел рядом с чавкающим отцом.

– Да правду он говорит. А правда – она разная бывает.

– Правду?

– Ну, да! Я говорю не то, что хотят слышать, а то, что есть на самом деле! – голос из зеркала подтвердил слова Тука. – А что это там у вас на сегодня? Так вкусно пахнет!

– Ты только посмотри на него, – хмыкнул старик, вытирая рукой усы и губы, которые блестели от жира. – Вот тебе и Оракул! Да я, если захочу, то весь мир у моих ног. А ты сам еды себе раздобыть не можешь. Там, во тьме, не шибко кормят? Никто, поди, не умеет готовить? А?

– Ты же знаешь, что здесь совсем другие правила. А я до того, как стать Оракулом, любил вкусно поесть, – голос задрожал, и показалось, что Оракул вот-вот расплачется. – Да ты и сам знаешь, когда сюда попадешь, медовухи тебе не видать, как своих ушей.

– О чем это вы? – Химель до сих пор не съел ни единого куска, так как рагу было до сих пор ещё сильно горячее, словно его только что сняли с огня.

Тук задумался, посмотрел на свою фляжку, потом на тарелку.

– Ладно, может быть, и мне потом кто-нибудь нальет медовухи, когда я не смогу ее сам взять.

Мужчина встал из-за стола и взял свою тарелку, на которой практически уже ничего не было. Затем подошел к котелку и выскреб ложкой все, что там осталось.

– Отец, ты не наелся?

– Это ему, – задумчиво произнес старик.

– Кому – ему?

Но ответа не последовало: Тук рукой отодвинул в сторону гобелен и поставил перед зеркалом тарелку с едой.

– Поешь и ты, чего уж там!

Затем резко обернулся, чтобы не смотреть на своё отражение, и быстро отошел в сторону.

Химель заметил, что тарелка с рагу в зеркале отражается совершенно иначе: вместо морковки, тушеной капусты с луком в отражении было большое серебряное блюдо с множеством диковинных фруктов и овощей.

– А это что еще такое? – только и успел произнести любимое выражение отца юноша, как одновременно содержимое блюда в зеркале и рагу на медной тарелке вдруг внезапно исчезли.

***

Пока Тук мастерил свой усилитель льда, Химель начал уборку пещеры. Не то, чтобы он прямо был чистюлей и не мог переносить вида пыли и грязи. Просто, когда отец чем-то занят, лучше его не трогать и не донимать глупыми вопросами, проще говоря, не нервировать. Иначе можно получить хорошую взбучку и попасть в немилость до следующего утра. Хотя, надо отдать должное старику, он никогда не держал долго зла на сына и всегда быстро успокаивался. Как он говорил сам: «Я не злопамятный, но память у меня хорошая!».

Иногда, правда, когда лишнего выпьет, можно было от него услышать, как он люто ненавидит этот несправедливый мир. Все его разговоры непременно заканчивались тем, что он когда-нибудь приручит какого-нибудь цмока, и тот превратит всех недостойных и плохих людей в труху.

Это, по его мнению, в первую очередь, касалось придурковатых крестьян долины, которые его за глаза называли чернокнижником, а, во вторую очередь, – короля Гор, с его тремя сыновьями-оболтусами, которых, хлебом не корми, а дай развязать очередную победоносную войнушку во славу своего Горного королевства.

Правда, стоит ему утром встретить новый рассвет, он, как ни в чем не бывало, продолжал вести свой обычный образ жизни. И от обещаний исполнить свои проклятия, которые он исторгал вечером за кружкой медовухи, не оставалось и следа.

Нужно признать, хоть старик и злится на крестьян, но он никогда не отказывает им в помощи и лечит всех больных, без исключения. И в знак почтения кланяется ненавистному королю, его вельможам и свите по пояс, или по привычке, как он говорит.

Химель недовольно сопел и уже почти отчаялся отмыть котелок от жира. Он брезгливо выкручивал мокрую тряпку и ворчал голосом Тука:

– А это что еще такое? Не понимаю, как с ним совладать? Рагу и, вправду, было наваристое в этот раз, но как отмыть котелок – ума не приложу.

Юноша знал, что, если хорошо не вымыть остатки пищи, то в следующий раз, когда котелок будет заполнен едой, она может оказаться подпорченной. И отец опять начнет браниться, что Химель – лентяй и лежебока, и им приходится есть помои.

– Ты золой его попробуй, – раздался шёпот.

Химель посмотрел в сторону закрытого зеркала, потом – на Тука. Тук так сильно был занят эликсиром, что даже и не услышал Оракула.

– Золой?

– Ну, да! Первое средство в нашем деле, – продолжил учить юношу знакомый голос.

– Что же, попробую. Все равно по-другому никак не получается его отмыть. Знаешь, я только сейчас задался вопросом: а откуда в нем вообще берется еда? Раньше и не задумывался никогда.

Химель взял пригоршню золы, которая валялась у камина, и начал потихоньку чистить ею стенки котелка.

– Действительно, помогает.

– Еще бы! Когда я был таким, как ты, первым делом золу использовал.

– Таким, как я? – Химель перестал тереть рукой по стенке котелка и на цыпочках подошел поближе к зеркалу. – Ты хочешь сказать, что ты был человеком?

– Ну, не простым, конечно. Но – да. Я был человеком. Это было так давно, что сменилось много поколений людей, и даже этих гор, которые ты видишь вокруг, не было в помине.

– Ого! Ты такой древний! Может, тогда ты знаешь, откуда берётся в котелке еда?

– А тебе отец не рассказывал? – Оракул явно не был доволен этим вопросом.

– Нет, а что?

– Вообще-то это не моя тайна, и я могу только поведать о том, что у всех было на слуху.

Химель кивнул в знак согласия, что этого ему будет достаточно, так как отец был вообще немногословен, и единственный его ответ на все вопросы звучал так: «Когда придет время, узнаешь!».