Александр Менделеевич Гребенников
Post scriptum. Тайные откровения. Финал цикла Пояс жизни
– Слушаю Вас сеньор профессор.
– Здравствуйте Джулия. Скажите, у Вас найдётся несколько минут времени для меня?
– Смотря что именно Вас интересует, сеньор.
– Джулия, мне необходимо, по крайней мере, определить на каком языке написан один интересующий меня текст.
– А к какому периоду относится текст?
– На мой взгляд, примерно начало нашей эры. Причём документ находится в римском курьерском тубусе.
– Любопытно, не позволите мне взглянуть. Может быть я смогу Вам помочь.
–Конечно, Джулия! Приходи как можно скорее.
Спустя несколько минут раздался стук в дверь. Профессор спешно встал из-за стола и распахнул дверь. На пороге стояла женщина на вид лет тридцати – тридцати пяти. По её частому дыханию было видно, что она очень торопилась и слегка запыхалась от быстрой ходьбы.
– Прошу Вас Джулия, входите же.
– Так где же Ваш таинственный текст? – Входя в кабинет спросила женщина.
– Присядьте Джулия. – указывая на стул, предложил Андреа. – Вот, смотрите!
Профессор взял в руки свиток и передал его Джулии. Женщина развернула свиток и стала внимательно разглядывать текст.
– Ну что, Джулия, что скажешь? – С нетерпением спросил профессор.
– Удивительно, сеньор, – тихо проговорила Джулия, – боюсь ошибиться, но мне кажется, что это арамейский. Странно, зачем арамейский свиток попал в римскую курьерскую службу. Наверное этот текст был для кого-то очень важен.
– Я тоже так подумал. И что-же, ты сможешь прочитать, что здесь написано?
– Попробую… Так, похоже, это прощальное письмо приговорённого к смерти к своей матери… Так, постойте… Не может быть!
– Что, что там, Джулия? Говори же скорее.
– Сеньор Андреа, или я сошла с ума, или это… О господи, поверить не могу. Знаете, кто автор этого письма? Невероятно, но это, это … это же сам…
Глава 2
В сопровождении всего лишь двух охранников, накинув на голову капюшон плаща, чтобы не быть узнанным, прокуратор прошествовал к тюрьме, где содержались узники, приговорённые к смерти. У ворот узилища путь ему преградили двое стражников.
– Открыть ворота! – Приказал им прокуратор.
– Да кто ты такой, чтобы здесь командовать? А ну, проваливай пока цел.
Охранники прокуратора сделали шаг вперёд и полуобнажили мечи.
Пилат жестом остановил телохранителей и, сбросив капюшон, повторил приказ. Увидев, что перед ними сам прокуратор Иудеи Понтий Пилат, оба стражника отсалютовали ему и стали бормотать извинения.
– Да замолчите же и открывайте ворота.
Пока один из стражников бросился исполнять приказ, из караульного помещения выскочил насмерть перепуганный центурион, на ходу надевающий шлем.
–Ты, – обращаясь к центуриону, властно произнес Пилат, – возьми факел. Будешь указывать мне дорогу.
–Да, префект!– Ответил центурион, прикладывая сжатую в кулак ладонь к сердцу. – Куда прикажешь вести тебя?
–Я хочу говорить с узником, приговоренным к смерти.
–С которым из них?
–С сумасшедшим из Назарета.
–Как прикажешь, префект. Следуй за мной.
Вслед за центурионом Пилат и его спутники по крутой каменной лестнице спустились в подземелье, где содержались узники. На звук шагов из каморки у входа в длинный темный коридор выглянул надзиратель со свечей в руке.
– Возьми ключи! – Не останавливаясь приказал ему центурион, – ты идёшь с нами.
Надзиратель спешно, схватив связку с ключами, поспешил вслед процессии.
– Здесь! – Доложил центурион, остановившись возле тяжелой двери с зарешеченным окошком.
– Открывай! – Коротко скомандовал Пилат.
Надзиратель зазвенел ключами, и, найдя нужный, со скрежетом открыл замок. Первым в камеру вошёл центурион, осветив ее пламенем факела, вслед за ним прошли телохранители прокуратора, и лишь потом пригнув голову через низкий дверной проем вошёл Пилат.
В углу грязной камеры на пучке полусгнившей соломы, жмуря глаза от неожиданно яркого света, сидел человек. Он смотрел на вошедших скорее с любопытством, чем страхом.
– Оставь факел, – сказал Пилат, обращаясь к центуриону, – я хочу говорить с ним наедине. Все вон, ждите за дверью. Спутники прокуратора спешно покинули камеру, оставив его один на один с арестантом.
– Ты удивлён? – Спросил он у узника. – Я не вижу в твоих глазах страха.
– Чего же мне бояться, господин? Я ведь итак приговорён к смерти, и завтра умру. Страх ищи у тех, кто решил, что я должен умереть.
– Я не хотел этого и пытался убедить их отпустить тебя.
– Знаю. Твоей вины в этом нет.
– Откуда же тебе знать об этом?
– Знаю, от веры моей в отца нашего небесного.
– Что же он не спас тебя, если ты так веришь в него?
– Спасение не в избавлении плоти от страданий, а в спасении бессмертной души.
– Странный ты человек! Не могу понять тебя! Но при всём при этом, я, хоть и не разделяю ни твоей веры, ни твоих взглядов, и, скорее они на мой взгляд представляют серьезную угрозу обществу, в котором мы живем, но, при всём при этом, я уважаю твою твердость и силу духа. Я пришёл сюда для того, чтобы выполнить твою последнюю волю. Кроме, конечно, освобождения. Это уже вне моей власти.
– Можешь дать мне пергамент, перо и чернила?
– И все?
– Нет! Пообещай, что передашь это письмо моей матери – Марии, вдове Иосифа из Назарета. И ещё, пообещай, что разыщешь женщину – блудницу по имени Магдалена, и позаботишься о том, чтобы она попала к моей матери.
Пилат удивленно посмотрел на осуждённого и растерянно проговорил
– Что ж, если это все, ты получишь все, о чем просишь. И я даю своё слово римлянина, что выполню все, что в моей власти.
Пилат повернулся к двери и, распахнув ее, приказал центуриону немедленно принести все, о чем попросил узник. Центурион со всех ног помчался выполнять приказ, а прокуратор, вновь повернувшись к осуждённому спросил:
– Ты доволен?
– Да, господин. Спасибо, и храни тебя господь.
– Поторопись с письмом. Ночь коротка, а у тебя время есть только до рассвета.
– Я успею.
Глава 3
– Поверить не могу! Аврелий, как ты мог это допустить?
- Поверь мне, Цилия, я сделал все, что мог. Мне пришлось рассказать ему все, что произойдёт с ним, с его друзьями, с последователями, но он ничего не хотел слушать. Мало того, в нарушении всех запретов, мне пришлось рассказать ему о тайне его рождения, о нас всех. Все, ты понимаешь, абсолютно все. И том, кем на самом деле были те две женщины – Гелома и Саломея, которые помогли ему появиться на свет, и то, кто на самом деле был его биологическим отцом, и об его отце духовном. А в доказательство своих слов, я отправился с ним на орбиту. Мы побывали на нашем базовом корабле, где я показал ему видеоотчеты о том, как мы влияли на их цивилизацию с самых первых дней пребывания на планете. Ничего не помогло. Он даже не удивился, а вера его от этих знаний, как мне показалось, стала еще крепче. Думаешь мне легко. Мне, который наставлял и опекал его с младенчества. Но после его странствий по Египту, Вавилону, Индии, он вернулся совершенно другим человеком, со своими идеями, со своей, если хочешь, верой. Хочешь знать, что он мне ответил? Он сказал, что если согласится на мое предложение, то все те люди, которые ему поверили, которые пошли за ним, которые приняли его веру, сочтут его предателем, и все надежды их на лучший мир будут преданы забвению. А вот муками своими, своей готовностью принять смерть ради веры своей, он зажжет в них искру надежды на спасение. Мне нечем было ему возразить. Он сделал свой выбор сознательно. Пойми, он уже совсем не мальчик, он взрослый мужчина, который сам способен принимать принципиально важные для себя решения.
