Александр Мазин
Кровь Севера
Глава вторая,
в которой герой встречается с Хальфданом Рагнарссоном
– Самое слабое место франкских крепостей – это сами франки! – заявил Хрёрек-ярл. – Молодец, Ульф! Вторую долю добычи ты заработал. И если всё так, как ты изобразил, то самим нам его не взять. Тут нужно не менее тысячи воинов. Таран нужен, лестницы…
– Таран сделаем, деревьев хватает, – подал голос Ольбард. – И лестницы тоже. Но насчет тысячи воинов ты прав, – наш кормчий задумчиво поглядел на продукт моего творчества – слепленный из мокрого песка макет монастыря-крепости. – Сами, может, и возьмем, но многие наши под стенами лягут. Нам нужны союзники. Может, Бьёрн?
– Нет, – качнул головой ярл. – Нам не нужен Бьёрн, потому что мы ему не нужны.
– Точно! – поддержал Хрёрека Ульфхам Треска. – Бьёрн пошлет нас в самое опасное место, а если мы откажемся, возьмет монастырь без нас. Я бы поговорил с Хальфданом. Хальфдан Рагнарссон – человек чести. И жаждет славы. А еще у него только шесть кораблей. Без нас ему трудно будет.
– А если он сам позовет брата?
– Кто? Хальфдан? Делиться славой?..
В горячем обсуждении о взаимоотношениях братьев Рагнарссонов я не участвовал. Некомпетентен. Но – прислушивался.
Вообще-то Рагнарссоны были на редкость дружным семейством. Несмотря на амбиции и агрессивность, унаследованные от отца, братья-ярлы никогда не конфликтовали. Во всяком случае – на людях. Рожденные разными мамашами и весьма отличные по темпераменту, Рагнарссоны были, безусловно, выдающимися особями породы «скандинавский викинг» и, как следствие, жуткими индивидуалистами. Но вот – не ссорились! Может, причина в папе-вожаке? А может – в той удивительной психологической гибкости, которая позволяла сотне безбашенных головорезов месяцами тесниться на узкой палубе драккара – и не вцепиться друг другу в глотки. Готов поклясться, что мои гуманные современники из техногенной эпохи в аналогичных условиях пересрались и передрались бы максимум через сутки.
Хольды спорили, но дискуссия явно клонилась в пользу Хальфдана.
Не станет младший Рагнарссон делиться славой ни с кем из братьев. С отцом – может быть. Но Лотброк вместе с основными силами сейчас далеко.
– Я буду говорить с Хальфданом, – подвел итог дискуссии ярл. – Со мной пойдет Ульф. Готовьте ялик.
* * *
Пока мы занимались своими делами, братья Рагнарссоны заканчивали грабеж Ванна. Добычу взяли невеликую. Для города. Хотя и город такой… Одно название. Ни стен толковых, ни домов солидных… Так, поселок городского типа.
Однако кое-что наскребли. И «наскребанное» следовало поделить по чести. Чем и занимался Бьёрн Железнобокий.
А его младший брат тем временем квасил с друзьями-соратниками.
Вот на этот пир мы и прибыли.
Хальфдан Рагнарссон разместился на палубе большого кнорра, который был его флагманом. Выбор судна, менее пригодного для боя, но зато намного более вместительного, явно демонстрировал отношение Хальфдана к походу. Разместился Рагнарссон с комфортом: на палубе был поставлен шатер. Судя по вытканным на нем коронованным львам и крестам, прежде сей респектабельный родственник палатки принадлежал кому-то из христианских светских лидеров.
В шатре Хальфдан был не один, а с дюжиной дружбанов и десятком «трофейных» девок.
Услыхав о том, что мы надыбали богатый монастырь, младший Рагнарссон тут же протрезвел. Выставил девок. Выгнал из шатра наиболее пьяных соратников и приготовился узнавать подробности.
От меня.
Но я не спешил. Скушал фазаново крылышко, с удовольствием приложился к чаше с вином, сырку опробовал. Благословенная земля – Франция. Конечно, пиво я тоже люблю. Но продукты виноделия – предпочитаю. По водочке тоже соскучился, но ее пока не придумали. Надо будет заняться на досуге. Самогонный аппарат – дело нехитрое. Как мне кажется…
Викинги, их было четверо, не считая нас с Хрёреком, меня не торопили. Здесь так не принято. Даже нанятый скальд, и тот сначала покушает, а потом запоет. Ну ладно, надо и совесть иметь. Я доглодал фазана, запил отменным красным и начал повествование.
Махонькие глазенки Хальфдана вспыхнули звездами, едва он услышал о монастыре. И сияние это отнюдь не угасло, когда я завершил свой рассказ-описание монастырских стен.
Тоже понятно. Такие стены не строят вокруг амбара с просом.
Однако высказываться Рагнарссон не спешил. Для начала вопросительно поглядел на своего хёвдинга и моего знакомца – рыжебородого Тьёрви.
Тьёрви был корректен и осторожен.
– Если Ульф-хускарл говорит правду, а я в этом не сомневаюсь, потому что Ульфа Черноголового вряд ли могут напугать стены – вежливый кивок в мою сторону, – то, пожалуй, я предложил бы поговорить с Бьёрном. Все вместе мы…
– Нет! – отрезал Хальфдан. Его гладкие щеки заиграли румянцем. – Я умею драться не хуже Бьёрна! Мы сделаем это сами. Но сначала я хочу собственными глазами поглядеть на эту жемчужину бога франков.
– Тогда не стоит откладывать, – заметил Хрёрек. – Когда слухи о том, что мы рядом, дойдут до монахов, створки этого моллюска сойдутся еще крепче.
– Этот камень… – Хальфдан сжал здоровенный кулак, – разобьет любую раковину! Однако медлить не будем. Веди нас, Ульф-хускарл!
Глава третья,
в которой герой путешествует с представителями высшего норманского общества
Отправились вчетвером. Славные ярлы и славные мы. То есть рыжебородый красавец Тьёрви и я. Родись хёвдинг Тьёрви в двадцатом веке в США – быть бы ему великим актером. Есть такие люди, что с первого взгляда внушают к себе расположение. Если пожелают. Или – ужас. Опять-таки, если пожелают.
Хотя в данном случае внушить ужас было несложно. У бедного гонца и так чуть глаза не выскочили, когда из темноты выступил Тьёрви и принял повод утомленной лошадки.
Франк как-то сразу сообразил, что плечистый здоровяк в кольчуге, с золотой гривной на бычьей шее не может быть конюхом. Разве что – конюшим королевского двора. Но уж никак не постоялого.
Конюх, правда, тоже терся поблизости: держал факел.
Тьёрви вынул гонца из седла и легонько шлепнул по запыленной физии. От соприкосновения с доской-дюймовкой (самая подходящая аналогия для ладони викинга) голова гонца мотнулась, как боксерская груша, а ноги франка, и без того нетвердые, превратились в желе. Однако гонец не упал, а только захрипел. Любой захрипит, когда его держат на весу за горло.
Впрочем, душить его Тьёрви не собирался. Точный пинок, наработанный многолетней игрой в четырехкилограммовый мячик, – и гонец обвис у меня на руках.
– Веди себя правильно – и тебя не убьют, – сказал я ему по-английски и направил его в сторону дома.
Не знаю, понял он или просто угадал, но виснуть на мне перестал и поковылял в заданном направлении.
В доме хорошо. Тепло. Нет сыплющей с неба мороси, и пахнет не мокрой землей и навозом, а рыбной похлебкой, свежим хлебом и жареным поросенком.
Вся эта благодать шикарно сервирована на выскобленном добела столе, за которым вальяжно расположились ярлы, попивая винцо и ведя неспешную беседу. По-датски, разумеется. О да, викинги умеют ценить свежую пищу и комфорт. Кто угодно научится этому, четверть жизни уминая скудный морской паек.
Поступательное движение гонца закончилось у ног Хальфдана-ярла, когда колени франка с глухим стуком провзаимодействовали с утоптанным земляным полом.
– Это кто? – поинтересовался Хальфдан, с удовольствием обгладывая поросячье ребрышко.
– Гонец к Карлу-конунгу, – ответил я.
– Вот как? – Младший сын Рагнара с интересом оглядел трясущегося франка. – Откуда знаешь?
– Сам сказал.
Так и было. Гонец сообщил о своем статусе, едва въехал в ворота. Видимо, рассчитывал на особое отношение. Правильно рассчитывал. Не назовись он сразу, Тьёрви бы его просто прикончил.
– И что же он везет?
– Что за вести ты везешь? – поинтересовался Хрёрек-ярл, прихлебывая молодое красное винцо. По-франкски поинтересовался. Акцент у него, насколько я мог судить, был чудовищный, но словарный запас – вполне пристойный. Как раз для допроса. Ярл наш вообще был полиглотом. Даже по-латыни разумел. Натыркался, когда еще юнцом ездил с посольством тогдашнего верховного конунга данов к германцам. Знать латынь – очень полезное качество для викинга. Как-никак католические монахи – его главная «паства».
Гонец вытащил из-за пазухи свернутый в трубочку кусок пергамента.
Хрёрек даже разворачивать его не стал. Читать по-франкски он не умел. Хальфдан, как выяснилось, тоже. Тогда пергамент взял я. Послание было написано на латыни. Я понял лишь отдельные слова, но латынь чем хороша? Читать ее можно, даже не понимая содержания. Так что я читал, а Хрёрек – понимал.
– Это о нас, – сказал ярл. – Просят у конунга Карла помощи. Мол, нас очень много. И мы – очень страшные.
– Это мы и сами знаем, – Хальфдан швырнул ребрышко на пол и взял с блюда другое. – Присаживайся к столу, Ульф, перекуси. Потом сменишь Тьёрви.
– А с этим что? – Я кивнул на гонца.
Хальфдан взял со стола глиняный кувшин с вином, взболтнул и опрокинул его содержимое себе в глотку. Затем, не вставая, метнул пустой кувшин в стоящего на коленях франка.
Кувшин разлетелся вдребезги. Франк повалился набок. Из его головы хлестала кровь.
– С этим – всё, – сказал младший Рагнарссон и рыгнул. – Эй, трэль, еще вина!
* * *
Когда ярлы заявили, что желают провести разведку, я думал, что мы будет двигаться скрытно. Примерно так, как действовали все наши разведывательные группы.
Я ошибся.
Мы – кто? Простые викинги. Рядовые труженики весла и топора. Ныне же я путешествую вместе с элитой скандинавского мира. Хальфдан и Хрёрек – высшая аристократия. Инглинги. Королевская кровь. Да что там королевская – божественная[2]. Даже старине Тьёрви я и то не ровня. Конечно, хёвдинг – это звание, а не титул. Вроде генерала. По наследству «хёвдингство» не передается. Однако вспомним анекдот о том, почему сын полковника не может стать генералом. Правильно. Потому что у генерала есть собственные дети. Тут, правда, не столько протекция играет роль, сколько честь семьи. От сына славного отца все вокруг ожидают неменьших подвигов. И сам сын тоже не лысым пупсом себя мнит, а героем будущих саг. Да и генетика – несколько поколений геройских предков – подмогнет. Так что за детей Тьёрви можно быть спокойным.
А вот я, признаться, несколько мандражировал. Потому что ярлы ни от кого не собирались прятаться. Двинулись прямо по дороге. В полном вооружении (что характерно – своем собственном), ни от кого не скрываясь. Как по родной Дании.
Единственное, что мы сделали для маскировки, – накинули франкские плащи. Трофейные, разумеется. И кони, естественно, тоже были трофейные.
Четыре отлично вооруженных всадника с запасными лошадьми, нагло ехавшие посередине дороги, ни у кого из встречных не вызывали подозрения. Простолюдины поспешно убирались с нашего пути. Многие даже валились носом в грязь – на всякий случай. Ну да, здесь не принято разглядывать благородных господ, если не хочешь схлопотать плетью по глазам.
Один раз нам повстречался какой-то местный шевалье со свитой из пяти кое-как экипированных ополченцев. Этот тоже поспешно уступил нам дорогу. Правда, с коня слезать не стал, просто поклонился, получил в ответ четыре надменных кивка и, удовлетворенный, отправился своей дорогой.
Готов поклясться: он даже и не заподозрил, с кем его свела судьба. Норманы – это кто? Грязные язычники с всклокоченными бородами, в окровавленных одежках и с недоеденным тельцем христианского младенца в зубах. Мы же – респектабельные рыцари, которые никого не грабят и не режут, а просто едут себе с надменным видом, заняв всю проезжую часть. Доспехи на нас вполне типичные. У Хальфдана нагрудник с Георгием Победоносцем, у меня – пояс с аналогичной пряжкой. У Тьёрви тоже какой-то вооруженный святой на медальоне шлема. Мечи – типично франкские, щиты (на которых – «защитные» руны) в чехлах… На беглый взгляд – натуральные благородные шевалье. Да какие там шевалье – шевалье не в кольчугах да панцирях, а в кожаных куртках с нашитыми железками щеголяют. Так что, на беглый взгляд, мы – натуральные графья. А пристально разглядывать таких, как мы, – чистое самоубийство.
Хотя нет, с графьями я переборщил. Франкские вельможи без свиты не путешествуют.
День прошел без инцидентов.
Заночевали мы в какой-то деревеньке. Выбрали лучший дом, без лишних слов выставили из него хозяев, съели их ужин и выспались в их постелях. То есть – ярлы в постелях, а мы с Тьёрви – на полу, на сене. Так даже и комфортнее – без клопов.
Еще один день в дороге – и вечером мы увидели монастырь. А еще раньше услышали звон его колоколов.
Я уже был готов к тому, что ярлы поедут прямо к воротам. Но до этого не дошло. Наглость у викингов прекрасно сочетается с осторожностью и предусмотрительностью.
Ярлы и Тьёрви спешились и ушли на разведку. Я остался сторожить коней.
Вернулись товарищи командиры часа через четыре, уже в полной темноте. Воодушевленные. Крепость монастырских стен распалила их воображение. Типичный франкский замок – каменный двух-трехэтажный донжон, окруженный деревянной оградой. А тут – трехметровые стены – из настоящего камня. Это ж прям-таки дух захватывает от мыслей о том, какие сокровища могут прятаться в скромной христианской обители!
Весь путь до примеченного еще засветло постоялого двора руководство обсуждало эту вкусную тему. О том, как попасть внутрь монастыря, не было сказано ни слова. Что тут обсуждать? Пришли и вошли. Делов…
Заночевали мы тоже по-человечески. На постоялом дворе.
За постой принято платить. Даже богатым франкам. Но не суровым викингам.
Так что нас угощали бесплатно. И прислуживали очень старательно. Единственное неудобство: нам с Тьёрви пришлось караулить. Не знаю, как Тьёрви, но я не выспался и весь день дремал в седле. Дремать мне не мешали. Погони не было.
На прощание Хальфдан сделал хозяину постоялого двора подарок: отрезал кусок от пергамента, взятого у гонца, оттиснул на нем свою печать и сунул трактирщику. Обслужил как следует – получи «чаевые». Отныне этот франк считался человеком Хальфдана. Не то чтобы гарантия безопасности, но – кое-что. При виде этого оттиска злые дяди-викинги сменят гнев на милость. Главная задача – успеть показать.
«Облагодетельствованный» хозяин вряд ли станет доносить о нас в вышестоящие органы. И домашним своим не позволит. Да и зачем ему? Чтобы получить от сеньора по голове за то, что донес только сегодня, а не вчера?
А вот гонец, которого горшком по голове приласкали, ночью помер. А я ему жизнь обещал…
Еще один груз на мою нетренированную совесть.
– Что печалишься, Ульф Вогенсон? – бодро поинтересовался мой ярл. – Клянусь рукавицей Тора, в этом монастыре столько богатства, что мы будем выбрасывать из сумок серебро, чтобы набить их золотом!
– А скажи мне, ярл, откуда взялось это золото? – Меня с недосыпу потянуло на философию.
– Как откуда? Франки принесли его своему богу!
– А откуда оно у франков?
Хрёрек задумался. Не понимал, к чему я клоню. Я заметил, что Хальфдан и Тьёрви тоже прислушиваются к нашему разговору. От скуки, надо полагать.
– За франкские мечи платят золотом, – наконец выдвинул версию мой ярл.
Всё-таки хорошее здесь время. Еще тысяча лет до эпохи, когда деньги превратятся в бумажки и электрические импульсы и биржевые жулики станут наживать состояния, продавая и покупая «воздух», а те, кто производит настоящие ценности, будут неизменно оставаться в дураках, потому что вынуждены садиться за один стол с шулерами-банкирами и играть по их шулерским правилам.
Нет, я не против банков. Без них не обойтись. Но хотел бы я поглядеть на того человека, который возьмет взаймы деньги у Хрёрека-ярла… Да что там Хрёрека… Даже у простого бонда Хёдина Полбочки, а потом скажет, что ссудил кому-то эти деньги под большие проценты, чтобы по-легкому срубить бабла, а этот нехороший «кто-то» деньги замылил, и потому заемщик возвращать долг Хёдину не собирается.
Лучшее, что может ожидать такого мошенника, – это батрачить у Хёдина в свинарнике, пока не отработает долг.
Но вернемся в девятый век.
– Вино, – вмешался в разговор Тьёрви. – Прошлой осенью я купил пять бочонков здешнего вина. Тоже золотом заплатил.
– А по мне, так наше пиво не хуже, – заметил Хальфдан.
– Ну и что? Ты же не откажешься от доброго куска оленины только потому, что молочный поросенок нежнее?
– Не откажусь, – согласился младший Рагнарссон. – Я съем всё.
– Ты задал хороший вопрос, Ульф Вогенсон, – задумчиво произнес Хрёрек. – Видно, твой отец понимал толк в торговле. Здесь, на земле франков, есть много такого, что можно продать, и продать дорого.
– Из франков получаются хорошие трэли, – сказал Тьёрви. – Они старательны, неприхотливы и покорны. И жару переносят лучше тех же англов. Перекупщики неплохо за них платят.
– А зачем нужны трэли? – спросил я Хальфданова хёвдинга.
– Как зачем? Работать. – Тьёрви ехал впереди, и, чтобы бросить на меня удивленный взгляд, ему пришлось развернуться.
– Работать можно по-разному.
– У хорошего хозяина все рабы работают старательно, – назидательно произнес Тьёрви.
– Согласен. Но как бы старательно они ни работали, с плохой земли всё равно возьмешь меньше, чем с хорошей. А здесь – хорошая земля. И старательные трэли. Вот от этого, Тьёрви, и берется то золото, которое прибрали к рукам монахи. Такая цепочка получается: земля – трэли – сборщики – монахи.
– …И мы! – напомнил Хальфдан.
– И мы, – согласился я. – Однако, на мой взгляд, монахи в этой цепочке – лишние.
– Это точно! – воскликнул Хальфдан. – Толку от их Христа никакого! Даже своих жрецов защитить не может.
Мысленно он уже взял монастырь и делил добычу.
– А знаешь, Черноголовый, я ведь уже слышал такие речи, – подал голос мой ярл. – И знаешь от кого? От его старшего брата, – кивок в сторону Хальфдана, – Сигурда.
Хальфдан задумался. Тьёрви шевелил губами: похоже, что-то высчитывал.
Дорога неторопливо ложилась под копыта лошадок. Оборванный крестьянин, влекущий тележку с мешками, при виде нас бросился к обочине и распростерся в пыли.
– Нет, – наконец изрек Хальфдан. – Сидеть и собирать золото – это скучно. Мне любо брать его в битве! Это весело и хорошо для воина! – Хлестнул коня и умчался вперед.
Тьёрви поспешил за ним.
Мы с Хрёреком остались вдвоем. Ехали шагом бок о бок по ровной дороге. Спокойно, как у себя дома. А ведь вокруг – враждебная Франция. Или как там ее сейчас называют.
Не слишком ли мы беспечны?
Накликал.
Впереди раздались крики, собачий лай и характерный звон железа. Хальфдан и Тьёрви с кем-то сцепились.
Не сговариваясь, мы отпустили вьючных лошадей (за ними всегда можно вернуться) и поторопили своих коняшек.
О да! Хальфдан хотел повеселиться и теперь веселился от души!
Он и Тьёрви, спешенные, спина к спине, заняли середину дороги, а вокруг них вертелось с дюжину всадников, норовя достать викингов длинными копьями.
Еще столько же народу, рангом пониже, держались поодаль, удерживая свору. Ага! Охотнички! На жердине, уложенной на спины двух лошадей, висел матерый олень с роскошными рогами.
Хальфдан с Тьёрви отбивались – любо-дорого посмотреть. Поворачивались синхронно, не разрывая дистанции, отбивая копийные тычки, то и дело стремительно атакуя.
Но их противники тоже были не лыком шиты. Дистанцию держали четко и работали слаженно. Но почему-то не использовали луки…
То ли живьем хотели взять, то ли решили, что качественную броню данов охотничьими стрелами не взять.
Но, бывает, и охотничья оснастка в бою пригождается: один из франков послал коня вперед и метнул сеть…
Ага, разбежался!
Тьёрви рванул вперед (Хальфдан не отстал, что было очень непросто, – попробуйте сами побегать задом наперед!), отбил сеть щитом раньше, чем она полностью раскрылась, и режущим тычком достал… Нет, не всадника. Коня.
Конь, естественно, расстроился. И вскинулся на дыбы… Всадник припал к холке, чтобы удержать равновесие…
Но добраться до него у Тьёрви не получилось. Приятели франка храбро кинулись в бой и пресекли контратаку.
Грозная парочка опять оказалась на середине дороги. Результат опять нулевой. Подраненная лошадь и облака пыли – не в счет.
Несмотря на четырехкратное преимущество (псарей и прочую челядь я не считал), достать викингов франки не могли. Численное преимущество вполне компенсировалось качественным вооружением и на порядок более высоким уровнем боевой подготовки. Однако и Хальфдан с Тьёрви не могли достать франков. Конным (причем отличным наездникам) ничего не стоило разорвать дистанцию. Типичный пат, если воспользоваться шахматной терминологией.
Что ж, самое время нарушить равновесие.
Спешились мы с ярлом практически одновременно.
Я взялся за меч, но Хрёрек (в левой руке – меч, в правой – копье) качнул головой и указал на мой лук.
Стрелок из меня посредственный, но начальству виднее.
Хрёрек показал знаком – начинаем по команде.
Уточнять, по какой именно команде, я не стал. По ходу разберусь.
Разобрался.
Волчий вой, жуткий, высасывающий силы и мужество, накрыл всех. Нет, я неправ. Этот вой был только похож на волчий. Ни один волк не способен так выть. Разве что сам Фенрир[3]. От этого звука пустело в груди и хотелось забиться под какую-нибудь корягу.
Мне, впрочем, было легче, чем франкам. Я уже слышал эту песню – фирменный боевой клич варягов.
Больше всего данный звук не понравился собакам и лошадям. Животные словно взбесились. Результат – сразу несколько франков вылетело из седел.
Двоих тут же прикончили Хальфдан с Тьёрви. Одного подшиб стрелой я.
Еще один противник, не совладавший с лошадкой, в седле усидеть сумел, но вынесло его прямо на меня. Я вогнал ему стрелу в грудь и отпрыгнул в сторону. Добивать не потребовалось – и так свалился.
Тем временем Хрёрек ссадил еще двоих – ударами копья и меча. И метнул копье в спину последнего противника, вознамерившегося удрать.
Поле боя осталось за нами. Псари и прочая челядь разбежались. Те, кто сориентировались вовремя и правильно. Остальные отправились к Высшему Судие.
Однако не все оставшиеся на поле боя франки отдали Богу душу. Трое еще дышали. В числе недобитых – главарь. Местный барончик, как выяснилось. Выехал на охоту… И ошибся с дичью.
Резать пленных не стали. Напротив, оказали первую медицинскую помощь и прихватили с собой. Барончик посулил четыре марки серебра за себя и за своих людей, что сразу превратило пленников в ценный товар.
Что мне понравилось – то, как Хальфдан и Тьёрви отнеслись к недавнему бою. Так, мелкая стычка. Косточки поразмять. Такое ощущение, что оба были абсолютно уверены в своем превосходстве. Единственное, что произвело впечатление на Хальфдана и Тьёрви: вой, которому Хрёрек-ярл научился у своих хирдманнов-варягов. Оба немедленно пожелали научиться этому полезному вокализу.
Так что весь оставшийся путь мы (я тоже присоединился, само собой) выли и гудели на все окрестности, пугая лошадей и навьюченных на них пленников.
Зато на дороге мы больше не встретили никого. Лишь пару раз я (по привычке всё контролировать) отметил шевеление в кустах.
К вечеру мы прибыли в наш лагерь. Люди Хальфдана устроились ниже по течению, так что Рагнарссон и Тьёрви отправились дальше – поднимать храброе воинство.
А я взобрался на палубу «Сокола», развернул любимую шкуру и завалился спать.
Периодически меня будили спотыкавшиеся о спящую тушку викинги: на драккаре кипела работа – готовились к ночному переходу.
Однако, когда весла дружно опустились, и под брюхом корабля заворковала вода, я уснул так крепко, что продрых до самого рассвета.
Проснулся, когда киль «Сокола» заскрипел по песчаной отмели.
Прибыли. Прямо над нами красовался городишко, разведанный мной и Руадом три дня назад.
Городишко, что характерно, уже был в осаде. Часть наших совершила ночной марш-бросок, часа на два опередила флот и обложила противника.
Викинги, как всегда, обогнали вести о своем приближении.
К сожалению, городская стража оказалась на высоте, да и ворота на ночь запирались, так что взять город с ходу не получилось.
