Александр Мазин
Чистильщик
Путь в тысячу ли начинается с одного шага.
Китайская пословица
ПРОЛОГ
– Стоять! – грубо сказал парень в камуфляжных штанах.– Хули ты тут делаешь?
– Стою,– лениво произнес Васек, будто не замечая направленный ему в живот ствол.
– Борода шутит,– процедил приятель целящегося, шагнул вперед и неожиданно нанес быстрый удар ботинком по щиколотке. Васек потерял равновесие и плюхнулся животом в грязный снег.
Парень с пистолетом наступил ему на поясницу, а второй тем временем быстренько ощупал Васька.
– Чистяк,– сообщил он.
– Встать, козел! – скомандовал обладатель пятнистых штанов.
Васек встал.
– Пошел! – Ствол с силой уперся ему в спину.
Васек качнулся назад, отчего ствол еще глубже впился ему в спину, сделал шаг вперед… Затем резко повернулся, и пистолет, скользнув по кожаной куртке, уставился в пустоту раньше, чем его хозяин успел нажать на спуск. Собственно, он и не мог нажать на спуск, потому что палец Васька скользнул под спусковой крючок с противоположной стороны. Рывок под локтевой сустав – вопль – сокрушительный удар коленом – и вопль перешел в утробное мычание, оборвавшееся, когда левый кулак Васька вошел в соприкосновение с челюстью противника.
Второй кинулся вперед, но застопорил, обнаружив, что пистолет поменял хозяина. Вот он, главный недостаток огнестрельного оружия. Чуть зазеваешься – и оно уже не у тебя, а совсем наоборот.
– Грабки кверху и кру-гом! – велел Васек.
Парень команду выполнил, но духом не пал.
– Ты, бля, хоть понял, бля, как ты попал? – поинтересовался он.
– Понял, понял,– успокоил его Васек и врезал рукояткой по стриженому затылку. От души врезал: щиколотка еще ныла.
Спрятав пистолет, Васек подхватил пришибленного за ворот, отволок к двери ближнего гаража, привалил спиной. Не замерзнет. Не февраль, середина апреля. Зиме уже давно пора кончиться, достала уже…
Сунув пистолет в карман, Васек вернулся к его бывшему хозяину. Обшарил его наскоро, обнаружил бумажник, пустую кобуру и мобильник. Мобильник забрал. Зачерпнув две пригоршни снега, Васек энергично растер «пострадавшему» уши. Парень очнулся и наверняка пожалел об этом. Ему было больно и обидно. А потом стало очень больно и очень обидно, когда он ответил матерщиной на вежливый вопрос. Урок пошел впрок. Обошлось без членовредительства.
– Молодец,– похвалил Васек.– Лучше поступиться гордостью, чем некоторыми частями тела.
– Чего? – не понял парень.
– Того. Встали и пошли.
Идти было недалеко.
Это оказался не гараж – мастерская. Васек позволил своему провожатому постучать и сказать: «Я». Больше ничего. Тычок в основание черепа – и парень на время потерял способность говорить и двигаться. Когда железная дверь начала открываться, Васек резко рванул ее на себя, а затем толкнул вперед. Удар, сдавленный вопль, снова рывок на себя, рубящий левой… Васек наступил ногой на упавший автомат (предосторожность не бывает лишней) и направил пистолет на последнего боеспособного обитателя мастерской. Тот тупо глядел на Васька. В руке – полупустая бутылка пива. Слабое оружие против модернизированного «макарушки». Уцелевший аккуратно поставил бутылку на стол и поднял руки.
– Умница,– похвалил Васек.– Будешь жить. Когда они приедут?
– Скоро. Уже звонили.
– Охрана?
Парень пожал плечами.
– Да обычная. Чего тут охранять.
– На пол, и руки на затылок.
Васек оглядел мастерскую. Две машины: «лендровер» и «фольксваген-гольф». Последний – наполовину перекрашенный. Стеллажи. Куча покрышек, три лампочки под потолком, но горит только одна, у входа.
Васек достал телефон, свой, не трофейный, набрал номер:
– Я внутри,– сказал он.– Скоро будут.
– Принято,– лаконично отозвались с той стороны.
Васек сложил телефон и сунул в карман. Затем втащил двух выбывших из игры внутрь, пристроил за кучей покрышек и прикрыл автомобильным чехлом. Подумал о третьем, но решил: отлучаться не стоит.
– Эй, командир,– позвал лежащий на полу.– Холодно, командир, кинь ватничек подстелить.
– В могиле холодней,– заметил Васек. Но сжалился и бросил ватник. Правда, сначала проверил карманы.
Васек поднял с пола автомат, обычный «калаш» с откидным прикладом, проверил магазин. Комплект.
Прошло минут пятнадцать, и снаружи раздался рокот подъезжающих машин. Это могли быть и не те, кого он ждал, но тут уж лучше перестраховаться.
– Подъем,– скомандовал Васек отдыхавшему на полу.– Сядь на свое место. Постучат – откроешь. Веди себя хорошо – и увидишь солнышко. Все понял?
– Да понял, понял! – В глазах у парня Васек прочитал острое желание жить. Это неплохо. Васек передернул затвор автомата и укрылся за покрышками. Между ними и стеной оставалось достаточно места для маневра. И полумрак, что тоже кстати.
Машина остановилась у мастерской.
Они вошли втроем. Четвертый, косая сажень, остался в дверях. Вошли, не сторожась. Парень в точности выполнил указание Васька: молча открыл дверь и пропустил «гостей» внутрь. Он явно не забыл о «калаше», поэтому расположился так, чтобы оказаться отдельно от вновь прибывших.
– Вот ваша машина,– сказал первый из приехавших, низенький, деловитый.– Это, как вы сами понимаете, аванс, майор. Просто знак нашего расположения.
– Разумеется,– сухо ответил тот, кого назвали майором.– Если я закрываю глаза на шестьдесят миллионов, мой процент должен быть существенно больше, чем игрушка на колесах.
– Да пошел ты в жопу! – злобно процедил третий, черный, с усиками.– Чё, думаешь, ты один скурвился? Чё, думаешь, мы, бля, другого не забашляем? – Он вытащил пистолет и потряс им в воздухе.– А тебе, бля, я счас шмальну в брюхо – и криздец! Понял, бля?
Майор ничего не ответил, только усмехнулся. Бодигард в дверях тоже не пошевельнулся.
– Давлат! – укоризненно произнес первый.
Третий скривился, пренебрежительно сплюнул, спрятал оружие и демонстративно отошел.
Васек аккуратно прицелился в грудь застывшего в дверях бодигарда. Даже если броник выдержит, мало не покажется. Палец аккуратно потянул спусковой крючок. «Калашников» коротко рявкнул, и бодигарда вынесло на улицу. Резкий Давлат тут же отпрыгнул в сторону, пригнулся… на свою голову. Васек целил в туловище, но… короткая очередь пошла чуть выше, и мозги Давлата выплеснулись из черепа.
Майор среагировал лучше всех. Отскочил под прикрытие джипа и выстрелил на вспышку. Попал. Но не в Васька, а в одного из прикрытых автомобильным чехлом. Васек же откатился в сторону и, под днищем джипа, длинной очередью полоснул майора по ногам. Тут же вскочил, прыгнул вперед. Майор рухнул на пол, но пистолет не выпустил. Васек мимоходом врезал каблуком по руке майора, размозжив пальцы, ведущим форвардом рванулся к двери и захлопнул ее. Через пару секунд снаружи загрохотали выстрелы, но ни дверь, ни железные стены из автомата не пробить. Разве что из подствольника, однако наличие такового у атакующих сомнительно. Питер все-таки не Грозный.
Повернувшись, Васек обнаружил:
одного коррумпированного майора – в шоке;
одного предприимчивого бизнесмена – в ступоре;
одного рядового бандита – предусмотрительно улегшегося мордой в пол.
Остальных пока можно пока в расчет не принимать.
Первым делом следовало наложить жгуты на простреленные ноги майора, что Васек и проделал с помощью оказавшегося под рукой репшнура. Тем же репшнуром он скрутил умного бандита и предприимчивого бизнесмена. Последний, выйдя из ступора, в лучших традициях с ходу предложил Ваську лимон зелени. Васек проигнорировал.
Под чехлом живых убавилось вдвое. Майорская пуля оказалась роковой для обладателя пятнистых штанов.
Васек достал пистолет покойника, тщательно обтер и положил на стеллаж. Автомат же вложил в руки финансиста (тот, было, заартачился, но, нюхнув ствол пистолета, сразу перестал возражать) и заставил бизнесмена пальнуть в потолок. Затем отобрал автомат, огляделся внимательно… Лишних улик оставлять не следует. «Помочь» следствию – это одно, а доверять… извините! «Благодарность заказчика» Васек испытал на собственной шкуре.
Снаружи снова загрохотали выстрелы, однако через пару минут все стихло, а еще через минуту в двери постучали.
– Кто? – спросил Васек на всякий случай.
– Мы. Снаружи закончено.
Голос знакомый, именно тот, который Васек рассчитывал услышать. Поэтому он отворил без промедления.
Из шести вошедших только на одном не было маски.
– Забирайте товар,– сказал Васек.– Пришлось немного попортить, ну, уж извините.
Те, что в масках, устремились к живописно расположившимся по полу телам. Один из них тут же сделал майору укол. Лекарство, хотя сам майор, скорее всего, предпочел бы яд.
– Этого не трогать,– Васек указал на предусмотрительного бандита.– Мой.
Тот, что был без маски, спорить не стал.
– Хочешь – забирай. Спасибо.
– Пожалуйста,– ответил Васек.– Удачи.– И предусмотрительному: – Пойдем, корешок.
Снаружи маячили еще люди, но перед Васьком расступились. Предупреждены.
Территорию покинули через дыру в заборе. У железнодорожной насыпи Васек распутал руки парня.
– Исчезни,– сказал ему Васек.– Навсегда.
– Спасибо,– ответил тот.– Я не забуду.
– Лучше забудь,– посоветовал Васек, взбежал на полотно и по шпалам отправился к станции.
Путь был неблизкий, километра полтора.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ КОРАБЛЬ ЖИЗНИ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Валерий Витальевич Васильев был бюджетником. То есть принадлежал к категории людей, с которыми государство должно делиться награбл… Простите!.. Налогами. Иначе говоря, денег у него не было. Вернее, за основную работу он не получал ни гроша, но кое-как перебивался изготовлением клеев. Валерий был химиком. И человеком, особо не примечательным. Хотя нельзя сказать, что природа его обидела. Умом и ростом он был ничуть не хуже прочих, а здоровьем даже получше, поскольку зимой непременно бегал на лыжах, а летом регулярно играл в футбол с коллегами по работе. Но спирт, подобно остальным, после игры не пил. Не любил смешивать удовольствия. Даже вредная во всех отношениях работа в химической лаборатории его не подкосила. Но это уже скорее чистое везение. В свои двадцать семь лет имел Виталий за спиной и два неудачных брака. Первая жена ушла от него, прихватив с собой сына. Через полгода оба уехали в США. От второй Васильев ушел сам. Вернее, выставил из своей комнаты. За блядство. Бывает. С тех пор жил один. В общем, таких, как Валера, в Питере – море. Вернее, таких, каким он был до…
Девчушка прилипла к нему сама. Подклеилась у выхода из метро. Подклеилась традиционно. «Скажите, который час? А где я вас могла видеть?»
«Нигде»,– был бы правдивый ответ, поскольку в свои лет шестнадцать-семнадцать девчушка была прикинута минимум на годовую зарплату Васильева. Но Валера промолчал, и как-то очень естественно вышло, что через улицу Восстания они перешли вместе, а у кинотеатра «Колизей» девушка (ее звали Таня) непринужденно взяла его под руку.
В этот день Валера чувствовал себя уверенней, чем обычно, поскольку в кармане у него лежала тысяча рублей, полученная от заказчика за пять килограммов клея. Поэтому он шиканул и предложил Тане мороженого. Под мороженое беседа пошла веселей, и они с удовольствием профланировали до угла Невского и Литейного и прошли бы дальше, но рядом с ними тормознула гладкая, как мыльница, темностекольная иномарка, распахнулась дверца, мускулистая ручища сцапала Таню за локоток. Таня сдавленно пискнула, но рука уже оторвала ее от Валерия и втянула внутрь. Дверца захлопнулась. Васильев не успел ничего углядеть, кроме мелькнувших Таниних загорелых коленок. Иномарка прыгнула влево и унеслась к Адмиралтейству. Остался только расплющившийся об асфальт стаканчик мороженого, который тут же окончательно размазала чья-то нога.
Зеленый свет замигал, Валерий поспешно перебежал через Литейный и остановился. Следовало что-то предпринять. Но что? Номера машины он не запомнил, о девушке не знал ничего, кроме ее имени. Может, это просто шутка ее друзей?
Правильней всего было бы забыть и о Тане, и о «похищении». Но в голове у Васильева словно что-то сдвинулось. Он как будто впервые увидел парадную пестроту Невского, череду престижных магазинов, швейцаров у «Невского паласа», вальяжных гаишников и круглоголовых парней, отирающихся у блестящих лаком автомобилей. Он видел мужчин, попивающих пиво за пластиковыми столиками, и женщин, сосредоточенно подкрашивающихся французской косметикой. Он видел рекламные плакаты, приглашающие во все страны мира, и многое, многое другое, что требовало денег, денег и еще больше денег. Но дело было не в деньгах. Просто Валерий осознал, что, пока он варил элементорганические полимеры для науки и универсальные клеи для того, чтобы не умереть с голоду, весь окружающий мир отвалил куда-то вбок, оставив его за бортом. Разумеется, не его одного. Приглядевшись, он без труда распознавал в толпе таких же… забортных. Причем их было большинство. Обветшавший линкор Российской Империи, почти век назад захваченный пиратами, перелившими ее силу и веру в гладкие туши баллистических ракет, проржавел и развалился. Грязное радиоактивное пятно, разводы солярки и иностранные, якобы спасательные катера под разноцветными флагами, шарящие среди обломков и вылавливающие, что приглянется. Кому-то из экипажа досталось место в шлюпке, кому-то – спасжилет. Большинству не досталось ничего. Но часть этого большинства все равно копошилась, пытаясь состряпать из ошметков палубы и фальшборта нечто, способное держаться на плаву. У них не было выбора. Копошиться или тонуть. Многие выбирали последнее. Но не все. Некоторые копошились. И у них получалось. Но построить корабль – это одно, а захватить местечко в уютной каюте – совсем другое. Так что паразиты паразитировали, строители строили, тонущие – тонули. «Каждому – свое!» – как было написано на известной вывеске.
Валерий Витальевич Васильев балансировал где-то между вторыми и третьими. Как многие. Но это не утешало. Корабль Жизни уплывал, и, чтобы взобраться по гладкому борту, нужно было отрастить стальные когти или обзавестись навыками ниндзя. Потому что лестницы сверху ему не спустят. Не нужен там, наверху, старший научный сотрудник Валерий Васильев, разведенный, двадцати семи лет, без вредных привычек и полезных капиталов.
Валерию очень захотелось уйти с Невского, он свернул на Литейный, но это не принесло облегчения. Васильев окончательно понял: от нового понимания мира убежать не удастся. И теперь он всюду будет чувствовать себя болтающимся на волнах обломком прошлых надежд. Васильев скрипнул зубами от обиды: всего несколько минут назад ему было хорошо. Он чувствовал себя Человеком. Человеком среди людей. Гражданином. Мужчиной.
Если говорить откровенно, собственная значимость волновала Валерия куда больше, чем геополитическая значимость России. Это был не эгоизм, а обычный здравый смысл. Республика состоит из граждан, империя – из подданных. Правительство республики вынуждено заботиться о гражданах. Император должен заботиться о подданных. Если империя называет себя республикой, это еще не значит, что подданные превращаются в граждан. Это лишь значит, что государство намерено ободрать их как липку, вот и все. Граждане должны поддерживать свою республику, подданные вынуждены платить дань.
Народная мудрость гласит: если изнасилование неизбежно, расслабьтесь и получите удовольствие.
Но для Валерия Васильева этот вариант был неприемлем. Не совмещался с чувством собственного достоинства. Не мог он ратовать за ДЕРЖАВУ из положения раком.
– Нет уж! – говорил здравый смысл.– Сначала выпрямись и надень штаны!
Разумеется, все эти «разнообразные образы» не складывались в сознании Валерия в нечто глобальное. Они вообще не складывались. Просто Васильеву было очень, очень хреново. И следовало что-то предпринять. Немедленно. Иначе, не ровен час, захочется кинуться под какой-нибудь джип.
Почему-то вспомнился анекдот о помершем и попавшем в рай работяге.
В раю, как водится, сбываются мечты. А о чем мечтает половина работяг России? На покойничка надели клубный пиджак, нацепили на шею золотую цепь, вставили в карман «Мотороллу» и запустили повеселиться в ночной клуб с голыми девочками. А когда сытый, пьяный и повеселившийся покойник вывалился из престижных дверей, на него вдруг навалилась целая толпа оборванцев и отметелила до полусмерти.
– За что? – возопил полуживой покойник.
– А это,– сказали ему ангелы-администраторы,– сбываются мечты второй половины работяг России.
Валера раньше не относил себя ни к одной из половин. Собственно, и теперь ему не хотелось ни к первым, ни ко вторым. Ему просто хотелось обратно на борт. Только и всего.
Валера, как сказано, был не дурак. Поэтому он свернул направо, присел на скамеечку в больничном сквере и задумался.
Для человека с руками и головой существует множество способов заработать деньги. Даже очень приличные деньги, если он будет работать круглые сутки и на себя, а не на дядю. Но рано или поздно дядя все равно придет и отберет заработанное. Может быть, дядя приедет на бандитском джипе или банковском «мерсе», но, скорее всего, в качестве дяди выступит жлоб с совокупной вислощекой рожей думского депутата, именуемый Государство. Этот не погнушается отнять бутылочку молока у младенца и вставную челюсть у старухи. Что уж тут говорить о каких-то честно заработанных деньгах. Значит, первое, что следует делать,– это обезопасить себя от насилия. Самое простое – уехать к гребаной матери из этой страны… В принципе, для кандидата химических наук это реально. Многие коллеги Валерия так и поступили. Но у Васильева к забугорью как-то душа не лежала. Да и никто не ждал его там, за кордоном, чтобы подарить гражданские права и золотую кредитную карточку. Те ребята сами построили свой капитализм и не больно любят чужих. Значит, самое простое отпадает. Придется играть по-сложному. Раз деньги зарабатывать бессмысленно, значит, надо зарабатывать силу. Для начала физическую. Стальные когти. А там посмотрим.
Васильев встал со скамейки. Он принял решение, и решение оказалось неожиданно простым. Удивительно, что он не наткнулся на него раньше. Нет, не удивительно. Раньше он просто об этом не задумывался.
В институте, где он работал, полгода назад сменилась охрана. Вместо бабушек и дедушек преклонного возраста пришли крепкие ребята с кобурами под мышкой и резиновыми дубинками. С одним из них Валерий как-то разговорился. Оказалось, оба неравнодушны к футболу. С тех пор здоровались. И именно этот парень сегодня стоял на вахте, когда Васильев выходил из института.
Охранник был на месте. После обмена несколькими общими фразами Валера взял быка за рога.
– Юра (так звали охранника),– сказал Васильев.– Я хочу позаниматься каратэ.
Охранник изучил Валерину фигуру, кивнул:
– Давай, ты мужик спортивный.
– А что для этого надо?
– Выйти на улицы и почитать объявления. Секций нынче – хоть жопой ешь.
Валерий уловил в голосе собеседника иронию.
– Ну,– протянул он.– Я хочу что-нибудь стоящее, реальное…
– С этим труднее.
– А ты сам, как?..– с намеком проговорил Васильев.– Не ведешь группу?
– Нет,– Юра качнул головой.– До сэнсэя я еще не дорос.
Но предположение Валерия ему польстило.
– Но занимаешься?
– Занимаюсь.
– А мне… можно?
Юра покачал головой.
– Ты же хочешь каратэ.
– Да мне без разницы, каратэ или там ушу. Если честно… Надоело быть сарделькой!
Юрий еще раз покачал головой.
– Извини, Валера, не получится. Наш, он с разбором берет. И в основном пацанов.
– Это в смысле…– Васильев растопырил пальцы.
– Да нет! – Юра рассмеялся.– Мальчишек. А ты… Сам понимаешь.
Васильев твердо посмотрел в глаза собеседника:
– Юра, мне надо! Надо! Дай мне шанс! Ну, не возьмет меня твой сэнсэй, значит, не возьмет. Значит, так тому и быть. Только я вот на тебя смотрю и вижу: ты такой, каким я хочу стать! Понимаешь? Дай мне шанс!
– Ну ты наехал! – охранник засмеялся.– Ладно, уговорил. Поговорю сегодня с Егорычем. Доволен?
Теперь засмеялся Валерий.
– А то! Век помнить буду!
– Да ладно!
На том и расстались.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующий день дежурил уже другой охранник. С такой жуткой рожей, что Валерий к нему и подойти не рискнул бы. Но тот сам окликнул.
– Васильев – ты? Тут тебе Юран маляву оставил.
В записке значилось:
«Сегодня в шесть на Ладожской. Возьми спортивный костюм. Обуви не надо. Юра».
Ровно в шесть Васильев стоял у выхода из метро. Юру он не признал. Только, когда тот, подойдя, поздоровался. В институте Юра всегда был в форме, а тут: несолидная футболка, мятые штаны. Совершенно шалопаистый вид. Да еще бейсболка, надвинутая едва ли не на глаза.
– Готов? – спросил он.
– Готов. Поедем?
– Пешком пойдем. Тут пять минут.
Пришли к детскому саду. К бывшему детскому саду. Теперь половина здания превратилась в развалюху, но вторая еще как-то держалась. На одной из дверей было написано оранжевой краской: «Оптово-сырьевая база». Но вошли они в ту, на которой не значилось ничего.
Обстановка в раздевалке выглядела спартанской. Низенькие скамьи, наследство детского сада, вместо вешалок – забитые в стену гвозди.
– Мы первые,– удовлетворенно сказал Юра.– Переодевайся. Готов? Пошли. При входе в зал положено кланяться. При выходе – тоже.
В зале находился всего один человек. Усатый мужчина лет сорока. Ростом примерно с Валеру, но пошире. И потяжелее раза в полтора.
– Вот, Егорыч, привел,– Юра показал на Васильева.
Сэнсэй бросил на новичка равнодушный взгляд, кивнул.
– Иди, разминайся,– сказал Юра.
Больше ничего.
Разминку Валера знал только ту, что делал в лыжной секции. Ею и занялся. Попутно оглядывал зал. Особое его внимание привлекли отрезки ошкуренных бревен разной длины, на цепях, свисающих с длинных стальных кронштейнов.
В зале понемногу собирался народ. Разнообразный. От совсем мальчишек до матерых мужиков в районе сорока. По возрасту Валерий был где-то посерединке. Некоторые – в кимоно, но большинство – в произвольной одежке. Один даже в боксерских трусах и майке. Когда набралось примерно десятка полтора «игроков», сэнсэй хлопнул в ладоши и скомандовал:
– Побежали!
И сам тоже побежал.
Бегали минут тридцать. Сэнсэй периодически выкрикивал разные японские слова, а ученики, соответственно, махали руками и ногами. Валера тоже махал, как умел. Вроде получалось что-то: он ведь не совсем темный, боевики тоже смотрел и всякие рукопашные соревнования, если больше ничего путного не было.
– Стой! – гаркнул сэнсэй.– Встали-подышали!
Все начали шумно дышать. Валерий тоже попыхтел, хотя и без необходимости. Отметив мимоходом, что физическая подготовка у него не хуже прочих.
– Хорош! – последовала новая команда.– Разбились на пары. Новичок ко мне. Олежек, иди сюда. Паша, поработай пока с макиварой. Новичок, это твой противник. Все, поехали.
И отвернулся.
Валера слегка опешил: его противник выглядел лет на тринадцать, и макушка его была на уровне Валериного подбородка.
«Не ушибить бы»,– мелькнула мысль.
Пацан быстренько поклонился, выпрямился… и врезал Валере в глаз. Да так, что искры посыпались. И еще раз, расплющив губу. Васильев рассердился. А рассердившись, церемониться не стал. Замахнулся, целясь тоже влепить нахалу в глаз. Но Олежек ловко поднырнул под Валерину руку, и Васильев ощутил острую боль в боку. Он отпрянул назад, лягнул противника… и получил в пах. Это было дьявольски больно, но пацан не стал его добивать, подождал, пока Валера очухается.
– Работать! – рявкнул как будто над самым ухом сэнсэй.
Олежек сорвался с места, но Васильев был начеку и пнул противника на манер футбольного мяча. Мальчишка пинок отбил, но поскольку Васильев был в два раза тяжелее, то пацана все равно отбросило назад. Уже через секунду паренек повторил атаку, Валера пнул его по голени. Попал. Даже с ног сбил. Но сбитый с ног Олежек тут же красивым перекатом встал в стойку, а Васильев, поскольку был босиком, здорово ушиб палец на правой ноге. Третью атаку он встретил кулаком – и схлопотал пяткой в нос. От удара Васильев «поплыл», паренек влепил ему под колено, и Валера грохнулся на спину. Правило «лежачего не бьют» здесь не работало. Васильев получил пинок в бок, отбил еще один в голову, успев порадоваться тому, что его противник – тоже босиком, изловчился ухватить пацана за ногу, дернул, свалил… и заработал такой удар в горло, что в глазах позеленело, а пальцы сами разжались. Больше он ловить противника не пытался, а вертелся на спине, отбиваясь руками и ногами по мере сил. Олежек приплясывал вокруг, не давая подняться. Впрочем, Васильев особо и не пытался.
– Стоп! – гаркнул появившийся в поле зрения сэнсэй.
Валерий встал на ноги.
– Ямэн!
Парнишка быстренько поклонился и убежал.
Васильев тоже отвесил поклон, отозвавшийся болью в ребрах и в паху.
Сэнсэй пристально смотрел на него.
«Выгонит,– мрачно подумал Васильев.– С сопляком не справился».
– Пошли,– сказал сэнсэй и отвел его к мешку с песком.
– Смотри и запоминай! – сэнсэй звучно влепил по мешку ногой.
Мешок содрогнулся. Сэнсэй ударил еще раз, с другой стороны.
– Понял?
Васильев кивнул и попытался повторить. Удар вышел жалкий.
– Колено выше,– сказал сэнсэй.– И веди его по кругу, вот так.– И показал, как именно.– Доступно?
Валера повторил. Вышло еще слабее, чем в первый раз. Избитый организм отчаянно протестовал, но Васильев, стиснув зубы, терпел и пнул мешок еще раз. Чахлый шлепок, но сэнсэй сказал:
– Нормально. Работай.
И ушел.
Валера «работал». Лупил и лупил по мешку. Стопы сначала горели, потом Валера вообще перестал их чувствовать.
«Это мой шанс,– бодрил он сам себя.– Мой последний шанс!»
Звук хлопка не сразу дошел до его сознания.
– Построились! – скомандовал сэнсэй.– Рэй! – Все поклонились.– Спасибо, до свиданья. Новенький!
Васильев подошел.
– Как тебя зовут?
– Валерий.
– Можешь приходить, Валерий.
– Когда? – У Васильева не осталось сил даже обрадоваться.
– Завтра.
Валерий кивнул и побрел в раздевалку, оставляя на полу кровавые следы. Ноги стер.
В раздевалке на него налетел Юра:
– Ну? Взял?
– Угу,– пробормотал Валерий и рухнул на детскую скамью, не уверенный, что сумеет когда-нибудь с нее подняться.
– Молоток! – Юра явно обрадовался.– Бойцы! У нас пополнение!
В раздевалке возникло легкое оживление.
Некоторые подходили, представлялись. Кое-кто весьма своеобразно.
– Шиза! – худой чернявый мужик со свернутым носом.
– Петренко! – громадный горбоносый хохол, бритый под ежик, с диаконским басом.
– Гавриил! – пацаненок лет двенадцати.
– Олег! – парнишка, который сделал из Валеры отбивную.– Молодец, ловко ты мне ногу поймал! – сказал он, лучезарно улыбаясь.
– На! – Мужчина строгого вида, с аккуратной светлой бородкой, сунул Валере бактерицидный лейкопластырь.– Пятки заклей.
– Пятки? – удивился Валера и рефлекторно потрогал глаз. Глаз уже заплыл.
– Это, брат, пустяки,– усмехнулся бородатый.– Надел темные очки – и порядок. А ноги беречь надо. Дома мумие положи, понял? Петренко, ты на колесах?
– Так и ты на колесах! – пробасил Петренко.
– У меня «стрелка». Подкинь Валерика домой, сделаешь?
– Ну. Давай, друг, одевайся,– здоровяк на удивление деликатно похлопал Васильева по плечу.– Или ты решил еще поработать? Га-га-га!
Валерий почувствовал себя удивительно хорошо, хотя, кажется, ничего целого в его организме не осталось. Его словно завернули во что-то теплое.
«Сдохну, а завтра приду»,– подумал он.
Машина Петренко, черный сверкающий «лексус», еще совсем недавно вызвала бы у Валеры легкий приступ неполноценности. Но теперь он без малейшей робости плюхнулся на обитое плюшем сиденье.
– Куда? – осведомился его новый приятель.
– В центр. На Рубинштейна.
– Реальное место,– одобрил Петренко.– Квартира?
– Комната.
– Ну, это ничего,– утешил новый приятель, заводя мотор.– А ты хорошо против Олежки стоял, я глядел.
– Да ладно! – устало вздохнул Васильев.– С мальчишкой не справился!
– Га-га-га! С мальчишкой! Ну ты сказал! Ладно, братила, руки-ноги у тебя есть, а главное – характер. Это, Валера, главное. Ты, Валера, боец. Раз Кремень тебя взял.
– Кремень?
– Сэнсэй. Ты, главное, первое время перемогись, потом легче будет. По себе знаю. А я, Валера, не с базара пришел. У меня камээс по боксу. В тяжелом весе. Смекаешь?
– Угу.
«Лексус» гнал по проспекту, безжалостно делая всех и вся. Вел Петренко мастерски.
– Ты, вижу, тоже спортом балуешься? Каким?
– Лыжи. И футбол, так, для себя.
– Нормально! – одобрил новый приятель.– Лыжи – это дыхалка. И растяжка. А в футбол мы еще с тобой погоняем! Мы с Силычем каждую неделю играем. Силыч, он тоже футболист. Когда-то в СКА играл, правда, не в основном.
В иное время Васильев непременно заинтересовался бы, но сейчас только вяло кивнул.
Доехали.
– Во,– пробасил Петренко, притормаживая и показывая на табличку.– «Дом построен архитектором Хреновым»! Как при царе-батюшке хреновые архитекторы строили, а? Га-га-га!
– Мой дом – вон тот,– показал Васильев.
– Твой? – Петренко притормозил.– Нормальный домик. Беру! Га-га-га! Короче, Валера. Завтра в шестнадцать тридцать жди меня здесь. Подхвачу, у меня хата тоже рядом. Бывай.
И уехал.
Валера кое-как поднялся к себе на второй этаж. Выпил полчайника воды, смазал ноги раствором мумиё, упал на кровать и выпал из окружающего мира.
Проспал Валера до девяти утра следующего дня. Проснувшись, обнаружил, что правый глаз открывается только на четверть. И это еще цветочки. Шипя и ругаясь, Валерий поднялся с постели. Ноги, как ни странно, почти не болели, зато чистку зубов весьма затрудняли распухшие губы. Подумав, Васильев решил принять душ. Собственно, это следовало сделать еще вчера. Заодно Валера изучил повреждения. Синяков было много, побаливали ребра, физиономия выглядела так, что Васильев с легкостью вписался бы в контингент любого вытрезвителя. Радовали подошвы. Мумие сработало. Еще бы дня три – и снова можно бегать. Трех дней у Валеры не было.
– Ни хрена се! – приветствовал сосед Афоня явление Васильева на кухне.– Подрался?
– Вроде того,– прошлепал Валера картофельными губами.
Соседи у Васильева были хорошие. Бойкая бабулька-пенсионерка и ее сын Афанасий – престарелый охламон и алкаш. Но алкаш культурный и не наглый. Только занудный. Еще одна комната пустовала. Хозяева все собирались ее продать, да уж больно подъезд непрезентабельный и коридорчик в квартире с гулькин щип.
Завтракал Валера скромно: картошка с подсолнечным маслом, селедка. По деньгам завтракал, одним словом. Но аппетит на удивление разгулялся.
В институт не поехал. Ну его. В двадцать минут пятого спустился вниз.
Петренко подъехал тик-в-тик. Распахнул дверцу.
– Здорово. Как ноги?
– Нормально, спасибо.
На этот раз у Валеры была возможность насладиться поездкой в крутом авто. И получить удовольствие от музыки и всего остального. Сегодня Петренко не лихачил. И молчал. Думал о чем-то. Доехали, тем не менее, быстро, пробок не было.
