Вирджиния Вулф: «моменты бытия» – Александр Ливергант

Эту книгу, думаю нельзя назвать биографией Вирджинии Вулф в полной мере. Автор почти половину книги посвятил, на мой взгляд, слишком подробному разбору творчества Вулф. Хотелось бы всё-таки больше узнать о жизни самой Вирджинии, а не о жизни героев её книг.

После романов «Миссис Дэллоуэй» и «На маяк» расставаться с Вирджинией Вулф не хотелось, но и приниматься за следующий роман было рано. Хотелось осмыслить прочитанное и больше узнать о личности писательницы.Биография оказалась как нельзя более кстати. Понравился сдержанный и вместе с тем обстоятельный стиль изложения. События жизни Вирджинии Вулф выстроились в ряд живых эмоциональных картинок.Викторианское детство в респектабельном лондонском доме, полном книг и гостей-интеллектуалов. Восемь детей всех возрастов – в том числе от предыдущих браков отца и матери. Девочка, похожая на Алису в Стране чудес, играет в крикет, выпускает домашнюю газету, читает всё подряд из отцовской библиотеки. А еще, среди многолюдного окружения, стремится к уединению.Юность в уже другом доме, в богемном Блумсбери, где две сестры и два брата поселились вместе после смерти родителей и организовали интеллектуальный кружок писателей и художников.Брак с Леонардом Вулфом, который создал жене идеальные условия для творчества. Их маленькое издательство «Хогарт пресс», где издавалась экспериментальная литература, в том числе книги Вирджинии, обложки к которым рисовала ее сестра-художница Ванесса Белл.Очень-очень красивые картинки. Вот только прямо из идеального детства В. Вулф шагнула в постоянные депрессии и психическое расстройство. И из жизни в возрасте 59 лет ушла добровольно. Книга помогает понять причины – здесь и особенности душевной организации, и скелеты из семейных шкафов.Вообще через всю биографию этой писательницы проходит тема «безумие и творчество». Безусловно, творчество было для нее терапией, но не могло служить вечным спасательным кругом. Здесь не может не поражать, как в одном человеке, в одном сознании уживаются психическое расстройство и творческое созидание.Вспоминается немецкий поэт Гёльдерлин, который 40 лет, до глубокой старости находился в состоянии сумасшествия и всё это время писал – не просто осмысленные тексты, а, как потом выяснилось, шедевры мировой поэзии. Безумие отдельно, творчество отдельно.Вирджиния Вулф экспериментирует с потоком сознания, создает сложные многоплановые психологические романы – и свидетельствует:«Исходя из моего опыта, я могу судить что безумие – это потрясающе, я могу вас заверить, в нем я всё еще нахожу большинство вещей, о которых я пишу».Природа творчества мало познаваема, как считал Юнг. У него, кстати, есть представление о создаваемом художественном произведении как о самостоятельном живом существе, которое«подчиняет себе все человеческое и заставляет мастера служить творческому процессу даже в ущерб здоровью и обыкновенному человеческому счастью».«На языке аналитической психологии это живое существо называется автономным комплексом, который есть отделившаяся часть души, ведущая самостоятельную жизнь за пределами теократии сознания… Оно появляется и исчезает независимо от сознательной воли творца… В этом отношении открывается возможность аналогии с патологическими процессами, поскольку они тоже характеризуются наличием автономных комплексов… Божественное безумие художника опасно приближается к патологическому состоянию, хотя эти вещи не тождественны».Кто же возьмется в таком случае обозначить грань между безумием и творческим процессом, а также между моментами, когда создание подпитывает создателя, делая его жизнь осмысленной, – и когда начинает его разрушать.Биографию – безусловно, читать, так же как книги самой Вирджинии Вулф. После модернистов, обновивших сто лет назад эстетические и литературные традиции, никто пока сопоставимых открытий не сделал.Аудиоверсию начитывает автор, А. Ливергант, очень приятно слушать его неторопливый обаятельный голос, длительность звучания – 12,5 ч. В текстовой версии (в том числе электронной) много семейных и личных фотографий, что важно для погружения в эпоху.

у каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната.

Вирджиния Вулф – знаковая фигура английской классической литературы. Романы, эссе, рецензии, собственное издательство, открывшее миру работы Зигмунда Фрейда, Томаса С. Эллиота, Кэтрин Мэнсфилд и многих других. В 1917 году для Вирджинии и Леонарда наступает поворотный момент – теперь они сами решают, какие работы предоставлять публике, и фактически формируют первый мощный поток элитарной английской прозы. И не только английской – впервые жители Лондона получили возможность прочесть рассказы Ивана Бунина, воспоминания Максима Горького. Биография (тщательно выверенная, построенная главным образом на дневниках и письмах ключевых участников событий) позволяет не только проследить жизнь и непростой творческий путь Вирджинии Вулф, сопровождавшийся неминуемыми приступами депрессии, но и разобраться в ее писательском методе и симпатиях. С раннего детства Вирджиния находилась в компании интеллектуалов. В доме неизменно обсуждали литературу и живопись, светские беседы не прекращались. С 9 лет будущая писательница ведет дневник, много читает, растет в атмосфере бегущей мысли, учится «упражнять мозги». Все это на фоне трагических событий, перечеркнувших спокойное состояние духа и положивших начало мрачным приступам, – смерть матери, разрушение плавного течения семейной жизни, превращение отца в капризного тирана.

Образ матери преследовал меня как наваждение. Я слышала ее голос, она мерещилась мне, я мысленно разговаривала с ней между делом, представляя, как она поступила бы в том или ином случае.

Мать навеки останется для Вирджинии невидимым собеседником. В феврале 1915 года Вирджиния заговорит со своей покойной материю во время очередного приступа, после чего проведет неделю в больнице, будет долго мучиться бессонницей и головными болями. Приступы неизменно сопровождались суицидальными настроениями, в таком состоянии Вирджиния не могла писать. Порой отсутствие работы компенсировалось запойным чтением. В особо острые моменты Вирджиния отправлялась путешествовать в сопровождении старшей сестры Ванессы, талантливой художницы. Несколько лет спустя именно Ванесса Белл рисовала обложки к произведениям Вирджинии Вулф (романы «Годы», «Волны», эссе «Своя комната» и другие). Взгляды Вирджинии были во многом сформированы во времена активных светских дебатов блумсберийского сообщества. Здесь будущая писательница не только насыщается аргументами «интеллектуальной корриды», но и учится отстаивать свое мнение. Однако большинство образованных интеллектуалов едва ли заняли выдающееся место в истории английской мысли; в основном молодые люди проявили себя лишь в разговорном жанре. Дэвид Герберт Лоуренс с пренебрежением относился к близким, если не сказать интимным, отношениям участников Блумсбери, а еженедельные собрания называл «беседой ни о чем».Позже Квентин Белл, cын Ванессы, напишет: «У воображения Вирджинии отсутствуют тормоза». Склонность к одиночеству как возможное следствие частый коллективных детских игр и дома, наполненного незнакомыми людьми, а также желание спрятаться, мнительность, страхи и раздражение приводят к зацикленности на себе. Раньше Вирджинию интересовали такие предметы окружающей действительность как «пейзажи, звуки, волны, горы». Со временем она ежеминутно фиксирует изменения своего состояния, скрупулёзно записывает мысли и моменты прошедшего дня. Работа с дневником – важная часть формирования стиля Вирджинии, она вплетает события своей жизни в прозу. Более того, Вирджиния не теряет память во время приступа, использует свою болезнь для передачи бредовых состояний, в частности мучивших Септимуса, героя знаменитого романа «Миссис Дэллоуэй».Работа над первым романом «По морю прочь» продолжалась 6 лет. Этот период дался Вирджинии нелегко, казалось, что к ее творчеству относятся несерьезно. Работа в солидных академических изданиях научит Вирджинию Стивен быть лаконичной, внимательно читать и делать материал доступным – необходимые качества для писателя. Приходилось мириться с неизбежными сокращениями, нередко ее труды возвращали и правили за высказывание откровенных взглядов:

Миссис Литтлтон тычет своим толстым большим пальцем в мои изысканные фразы, стремясь исправить допущенные мной моральные изъяны.

Она никогда не сможет равнодушно воспринимать критику, боится выглядеть глупо, боится не дописать роман, неоднократно переписывает готовые отрывки, – такие страхи показывают одержимое, ответственное отношение к работе. Более того, Вирджинию возмущает похвала другим писателям (почему не замечают меня?), она волнуется, она завидует, погружается на немыслимые глубины, ставит серьезные творческие задачи. Давление публики – ничто, по сравнению с придирчивостью к самой себе. Она не имела права показывать незаконченные произведения.

Это единственное оправдание моей работы, моей жизни.

Тяжелые внутренние метания, непростые семейные отношения, литературный процесс XX века, нравы и условия жизни, формирование творческой личности, – «в конце концов, что может быть занятнее, чем биография писателя?»