Александр Либиэр
Философия творчества
Таким образом, мы можем сделать здесь следующий вывод: всякая любовь к земному (в том числе и к человеку) в конечном итоге либо убивает любящего это земное, либо приводит к потере самого земного объекта любви при одном только том условии, что высшей ценностью любящего не будет являться Бог и, следовательно, любовь к Нему. Эту истину нес людям еще Христос, но большинство из них не услышало Его. Сама же жизнь убедительным образом доказывает нам, что несмотря на то, что мы не хотим признавать данной истины, она укоренена в бытии нашего мира как основной закон его жизнедеятельности. Люди очень давно почувствовали призрачность и зыбкость своего наличного существования, поэтому они постоянно искали обоснования такого нравственного императива, поступая по которому, человек мог бы получить какие-либо гарантии на получение такого земного счастья, за обладание которым не последовало бы никакой расплаты. В мире существует огромное количество различных этических систем, обосновывающих тот или иной нравственный императив, но из всего этого множества этических систем, истинной является только одна – это этика любви, которую проповедовал Христос и основным нравственным императивом которой является следующий: возлюби Бога превыше себя самого, а ближнего твоего, как себя самого 4 . Иисус приводил много доводов в качестве обоснования основной этической заповеди, поведанной людям Богом, но самым замечательным из них, на мой взгляд, являемся следующий: "Слушайте Меня все и разумейте. Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека" 5 . Каждый человек пожинает в нашем мире то, что сам посеял в нем: если он посеял меоническое, то и пожинает меоническое, если же – онтическое, то и пожинает онтическое.
Так почему же нельзя любить этого мира и всех благ, имеющихся в этом мире, больше, чем Бога? Да потому, что весь этот мир со всеми его благами является всего лишь частью того организма, имя которого – Бог; потому, что весь этот мир является всего лишь неотъемлемым элементом той системы, имя которой – Бог. И всякий раз, когда мы любим часть от целого, не признавая самого целого, то этим самым мы демонстрируем свою нелюбовь к целому; если мы любим отдельный элемент системы, не признавая самой системы, то этим самым мы демонстрируем свою нелюбовь к данной системе, несмотря на то, что мы прекрасно знаем, что ни отдельная часть без целого, ни отдельный элемент без системы существовать не сможет в отличие от того, что само целое может существовать без некоторой (не необходимой для целого) своей части, также как и система может существовать без некоторого (не необходимого для системы) своего элемента. В принципе, никто не запрещает любить этот мир больше, чем самого Бога, просто подобная любовь, как бы нам этого не хотелось, на деле оборачивается для человека не добром, а злом. Всякая любовь подобного рода не приближает человека к Богу, а отдаляет его от Него. А вместе с отдалением от Бога человек теряет истинную опору для своего счастья, теряет главное основание своего бытия, теряет истинный корень своего наличного существования.
Зададимся же снова вопросом, который уже ставился ранее в этой книге: в чем заключается любовь к Богу и что значит любить Бога? Любить Бога – это значит принимать наш мир таким, каков он есть. Если же мы хотим изменить что-либо в нашем мире, то для этого необходимо в первую очередь изменить себя самого, т.к. мир есть отраженно внутренней энергетики каждого субъекта свободы. Любить Бога – это значит дать право на существование нашему миру по тем законам, которые предустановленны в нем Богом, а не переделывать эти законы по собственному желанию или устанавливать в мире свои собственные законы. Любить мир и все его блага можно, даже нужно, но любовь эта должна подразумеватъ под собой то, что я не выступаю по отношению к миру в роли собственника: любить кого-либо или что-либо в нашем мире – это значит дать право этому кому– или чему-либо на самостоятельное существование, а не желать положить его себе "в карман" или поставить на пьедестал более высокий, чем у тебя под ногами. Если человек хочет взять нечто из этого мира и присвоить себе, то это значит, что он хочет взять это нечто у Бога и присвоить себе. Если человек хочет поставить нечто, существующее в этом мире, на пьедестал более высокий, чем тот, который имеется под ногами у этого человека, то это значит, что он любит это нечто больше, чем себя самого, а это значит умалять и принижать себя как творение – Божие, имеющее не меньшее право на существование, чем то нечто, которое выставляется на недостойную для него высоту. Любить Бога – значит любить всякого человека (в том числе и врага своего) также, как себя самого. "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видят? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего" 6 . Но при всей нашей любви, к этому миру, необходимо помнить, что он – от Бога, существует в Боге и что сам Бог бесконечно больше и совершеннее этого мира.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что истинный путь к счастью лежит через любовь к Богу, если под счастьем понимать такое состояние человека, находясь в котором, у самого человека пропадает стремление желать большего. В буддизме подобное состояние человека принято называть нирваной. Но если в ортодоксальном буддизме путь к счастью (состоянию нирваны) лежит через отказ от своих желаний и упорную медитацию 7 , то в христианстве этот путь лежит через любовь к Богу. Чтобы понять буддийский путь к счастью, необходимо понять основную мировоззренческую установку этой религиозно-философской доктрины. Дело в том, что буддизм, в отличие от христианства, признает существование бесконечного множества миров, и в этом бесконечном множестве миров наш мир признается как самый наихудший. Кроме того, основополагающей идеей в буддизме является идея реинкарнации, согласно которой душа человека существует вечно, воплощаясь после очередного круга сансары 8 в то или иное тело в том или ином мире. Чтобы после смерти человека его душа воплотилась в новое тело в новом, более совершенном и более приближенном к Богу мире, необходимо чтобы его карма 9 достигла определенной чистоты. Таким образом, путь к счастью в буддизме лежит через отречение от собственных желаний, т.к. сильное желание чего-либо в этом мире как бы привязывает человеческую душу к самому миру.
Подобное отношение человека к миру, как ни странно, очень родственно христианскому. Чтобы не оказаться в ловушке собственных высших ценностей, которые могут оказаться ложными, большинство истинных христиан практикуют аскетический образ жизни, который очень похож на квиетизм 10 буддистов. И тот и другой подходы к практике жизни, очевидно, вызваны к своему существованию боязнью человека споткнуться о свою любовь к миру. Аскетизм и квиетизм – это вовсе не нелюбовь к миру, которая сама по себе характеризуется отрицательное (меонической) энергетикой, направленной на разрушение бытия мира: это скорее желание сохранить тот уровень онтической энергетики, который имеется на тот или иной момент в нашем мире. Если же квиетизм и аскетизм подкрепляются ежедневной молитвой и неустанным трудом, направленным на утверждение мирового бытия, то это неминуемым образом должно приблизить человека к Богу, а значит и укрепить тот росток его любви к Богу, из которого, впоследствии, и вырастет его собственное дерево счастья.
§
Итак, любить нечто больше, чем Бога – это значит рано или поздно либо потерять это "нечто", либо быть рабом этого "нечто" настолько, насколько это влечет за собой впоследствии потерю себя самого. Поэтому какую бы иерархию собственных ценностей не строил человек, высшей ценностью в ней обязательным образом должен быть Бог, т.к. именно Бог как высшая ценность человека никогда не может быть ни потерянным, ни подчиняющим человека себе в рабство.
Я уже упоминал, что Бог предустановил в нашем мире существование объективного Царства Ценностей, вкорененного в онтологическую иерархию самого мира. Мы не можем точно знать этой иерархии, но лишь в той или иной степени догадываемся об истинном положении вещей в ней. Зато ясно одно: высшее место в этом объективном Царстве Ценностей отведено любви, т.к. именно она явилась основной причиной сотворения Богом нашего мира, и именно она является той основной движущей силой этого мира, которая чудотворным образом удерживает его от гибели.
И просветлел мой темный взор,
и стал мне виден мир незримый,
И слышит ухо с этих пор,
Что для других неуловимо.
И с горней выси я сошел,
Проникнут весь ее лучами,
И на волнующийся дол
Взираю новыми очами.
И слышу я, как разговор
Везде немолчный раздается,
Как сердце каменное гор
С любовью в темных недрах бьется;
С любовью в тверди голубой
Клубятся медленные тучи,
И под древесною корой
С любовью в листья сок живой
Струей подъемлется певучей.
И вещим сердцем понял я,
Что все, рожденное от Слова,
Лучи любви кругом лия,
К нему вернуться жаждет снова,
И жизни каждая струя,
Любви покорная закону,
Стремится силой бытия
Неудержимо к Божью лону.
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.
В этом мистическом мирочувствовании А.К. Толстого замечательным образом отражено восприятие любви как основной жизнетворящей и мироутверждающей сущности всей нашей Вселенной, сущности, эманирующей из бытия Бога в бытие мира и связывающей эти два рода бытия в единое целое.
В первом послании от Иоанна есть следующие строки: "…мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. /…/ Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас" 11 . Закон любви – это закон спасения как для мира, так и для человека. Жизнь по закону любви – это единственное условие, выполнение которого гарантирует человеку восстановление утраченной связи между ним и Богом, гарантирует человеку возможность достижения счастья на земле, гарантирует возможность обретения потерянного рая и возможность унаследования будущего Царствия Божьего. Получается, что любовь и Бог в ценностном своем существовании выступают по отношению к человеку как относительно-тождественные сущности. Дело в том, что Бог есть любовь, но Он также больше, чем любовь, т.к. последняя – это всего лишь одна из главных известных нам особенностей, составляющих природу Бога 12 . Через любовь мы познаем Бога; через любовь мы пребываем в Нем; через любовь мы наследуем будущее Его Царствие на земле. Но любовь эта должна быть интенцией души, направленной не на какой-то отдельный элемент Его наличного бытия в мире, а на все бытие мира, которое от Него произошло и пребывает в Нем и, более того: эта интенция человеческой души должна быть направлена, также и на само трансцендентное бытие Бога, которое вне нашего мира, но которое эманирует в наш мир, наполняя его высшим смыслом, просветлением и одухотворением. Любовь подобного рода – это высшее искусство, которым может овладеть человек, и, овладевая которым, он может обрести настоящее счастье и утвердить подлинный смысл своего наличного бытия.
Что касается творчества, то я затрудняюсь дать сейчас точный ответ об его истинном положении в объективном Царстве Ценностей. Но тут ясно следующее: только онтическое творчество имеет свое определенное место в этом Царстве Ценностей, т.к. всякое оптическое творчество независимо от качества своего совершенства служит утверждению мирового бытия, а, следовательно, и утверждению бытия самого Бога. В этой связи можно сделать следующий вывод о том, что всякое онтическое творчество является одной из высших ценностей в объективной иерархии мирового Царства Ценностей, уступающей в своем статусе только ценности любви.
Мы уже знаем, что как любовь, так и творчество, являются функциями свободы. И мы знаем также, что любовь является самой высшей ценностью в мировом Царстве Ценностей. Какое же тогда место в этом Царстве Ценностей отведено свободе? Ответ прост – никакого. Дело в том, что корень существования свободы в Духе, т.е. в Боге как трансцендентной системе существования, а объективное Царство Ценностей относится к нашему физическому миру. То есть свобода, как таковая, сама по себе в нашем мире не существует: она представлена в нашем мире лишь посредством своих функций, самыми известными из которых являются любовь, вера, надежда, творчество, познание. Но из этого вовсе не следует вывода о том, что свобода, как таковая, не имеет ценностного статуса существования вообще. Просто свобода, как, впрочем, и сам Бог, будучи являясь метафизическими сущностями, принадлежащими к трансцендентной системе существования (Трансцендентальному миру), соответствующим образом являются и метафизическими ценностями. Если же мы сопоставим все ценности нашего мирового Царства Ценностей с ценностями метафизическими, то необходимым образом придем к выводу о том, что последние являются еще более высшими и значительными для наличного существования всякого человека, чем первые, причем значительность эта существует независимо от того, признает ее тот или иной человек или нет, т.к. она отражает как онтологическую зависимость физического мира от метафизического, так и сам онтологический порядок существования этих обоих миров.
§
Способность к творчеству – это великий дар Божий для человека. Творчеством пронизано все сущее мира, а главный фокус творческой энергии мироздания сосредоточен в духовном основании человека. Но человек – существо несамодостаточное. Он представляется инертной массой, жаждущей движения. Поэтому здесь важным становится выбор цели, на которую будет направлено это движение человека.
Явление человека на земле – не случайный каприз эволюции. Существование человека на земле – это необходимое следствие творческой активности Бога. Бог не мог (и не может) обойтись без человека, потому что бытие нашего мира без бытия человека в этом мире, в сущности, не принесло бы Богу творческого удовлетворения, т.к. никто в этом мире не смог бы любить Бога, ведь только человек, по всей видимости, является единственным субъектом свободы в нашем мире, а самое главное – это то, что сам Бог не смог бы любить этого мира, если бы в нем не было человека, ведь мир был сотворен Богом всего лишь как арена для Его любви к человеку и как средство выражения и доказательства этой любви.
Но человеку от Бога даны также и такие дары, как разум и воля, которые должны указывать и направлять его веру в нужное русло. Человеку необходимо только научиться правильно ими пользоваться, чтобы искупить свой первородный грех и вернуть бытию мира утраченное здоровье. А для того, чтобы человек не ошибся в выборе этого правильного русла своего духовного стремления, ему даны Богом основные библейские заповеди как, в Ветхом, так и в Новом Заветах. Эти заповеди уже давно известны человечеству, но оно упорно отказывается исполнять их. В итоге, наряду с потрясающим научно-техническим прогрессом, мы видим ужасающую деградацию нравственного облика большей части современного человечества. XX век породил новый имидж "духовности". Теперь человек обращается к вере в Бога чаще всего потому, что так модно и гораздо реже потому, что ему стало просто страшно жить на земле. Человек сегодня видит в Боге своего помощника в достижении социального успеха и личного благополучия, он ищет в Боге своего опекуна и относится к Нему только как к средству, а должен относиться – как к цели. Вместо того, чтобы идти за Богом, человек хочет вести Бога за собой. Священник сегодня – одна из самых престижных и высокооплачиваемых "профессий". В священники сегодня идут, по преимуществу, не из религиозного долга и не по зову сердца, а из стяжания материального благополучия. Слово Господнее, которое несут в народ "уважаемые" священники, стало чрезвычайно доходным и очень выгодным бизнесом. Церковь стала у многих религиозных служителей источником наживы – "священной" наживы, а не местом служения Богу. Священство превратилось в коммерческое партнерство человека и "бога". Церковное духовенство сегодня – одна из самых материально обеспеченных социальных прослоек современного общества. Материальная обеспеченность священника стала как бы основным показателем (критерием) его "духовного богатства". XX век стал веком невиданного духовного ханжества человека, веком "великого" духовного цинизма и лицемерия, веком лукавой мудрости и мудрого лукавства. Все это преподносится современной культурой как высший идеал, как истинная ценность человечества. Показатель роста веры в Бога, на самом деле, есть показатель упадка духовной культуры человечества. Это основной парадокс современной культуры и это общая трагедия всего человечества, которую последнее сознательно разыграло на арене истории. Многие люди, как ни странно, понимают, что идут по прямой дороге в ад, но они со стоическим хладнокровием выбирают именно эту дорогу.
Человек уже давно понял, что возможность и способность творить – есть великий дар, ничем не заменимая ценность. Но он пользуется этим даром не для строительства Града Божьего на земле и не для приготовления к будущему царству Божьему на земле, а, наоборот, для строительства Града Кесаря и приготовления Царства Кесаря на земле. Человек жаждет брака не с Богом, а с дьяволом – с тем, кто первым отвернулся от Бога, с тем, кто первым объявил войну Богу. Но дьявол бессилен перед Богом, поэтому он жаждет поддержки со стороны человека. Если Бог оказывается в силах установить свое Царство на земле без помощи человека, т.к. является существом всемогущим по Своей природе, то дьявол оказывается не в силах установить свое царство на земле без человеческой помощи, т.к. по природе своей он не имеет того статуса существования, который имеет Бог. Историческая драма мира есть результат борьбы Бога и дьявола, в которой человек принимает участие на той или иной стороне оппозиции, и человек хорошо понимает, что исход этой распри между Богом и дьяволом во многом зависит от того, какой выбор он сам сделает: выберет ли он Бога или дьявола. От этого зависит не столько судьба Мироздания (т.к. она полностью находятся в руках Бога), сколько его собственная судьба.
Двадцатый век… Еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люцеферова крыла).
Эти пророческие слова А. Блок сказал еще в начале XX века, но они не потеряли своей актуальности и по сей день.
Духовная культура человечества испытывает тяжелый кризис, который длится уже более века. Нравственное самосознание человека деградировало. Складывается ощущение, что вся духовная культура человечества неизлечимо больна. Она поражена недугом первородного греха. Любовь к небытию вытеснила любовь к бытию. Человек из господина собственного бытия превратился в раба собственного небытия. Дух человека разлагается. Ощущение добра в человеке безудержно гниет, а душа его превратилась в мусорную яму добродетели. Человек отказывается мыслить и поступать так, как велит ему собственная совесть – крик Бога в бездонной душе человека. Человек разучился видеть в себе образ Бога, зато научился видеть себя богом. Человек отказывается от Бога, потому что хочет поставить себя на Его место. Религия человекобожества стала намного симпатичное, чем религия богочеловечества: многие считают, что она лучше оправдывает бытие человека, чем христианство или буддизм, ведь она не заставляет человека искуплять своего первородного греха, как это имеет место в христианстве, или подавлять свои желания, как это имеет место в буддизме, а учит человека становиться богом, т.е. тем, кем он никогда не сможет стать, если верить христианской или буддистской доктрине. По существу, Ницше и Фейербах – это две стороны одной медали. Духовное родство Ницше и Фейербаха – в их ненависти к Богу, в их нежелании признать свою зависимость от Абсолюта. Поэтому и тот, и другой возводят в ранг абсолюта самого человека.
Глядя на духовную нищету современного человечества, опускаются руки. Но я – оптимист. Я верю в Христа-Спасителя, и надеюсь на человека. Ведь в человеке – образ Бога. В человеке есть связующая нить, точка соприкосновения с Богом. Человек может и должен очистить свой творческий лик от объятий небытия. Бог ждет от человека нравственного подвига искупления первородного греха и всеми силами Своими желает помочь ему в этом подвиге. Бог жаждет возвращения человека в лоно чистого бытия, ведь Он любит человека не меньше, чем Себя Самого, ибо человек есть творческое дитя Бога, зеница Его Всемирного Творения, смысл и утверждение Его наличного бытия.
