Александр Леонидович Коцюба
Западня. Охота на военкора. Книга вторая

Конвой…

Головной бронетранспортёр остановился возле бетонной «змейки» первого импровизированного блокпоста на подступах к аэропорту Хмеймим. К боевой машине тотчас же подбежал худощавый сирийский военный, обращаясь на ходу к сидевшему на броне офицеру:

– Руси дэбаба один?.. Один дэбаба?

– Где ты бабу увидел, садык ты необразованный? – веселился офицер. – Сколько раз вам объяснять, что это не танк, а БТР?.. Лучший в мире русский Бэ-Тэ-Эр… Понимаешь меня, садык? Бэ-Тэ-Эр…

– Б-эээ, Т-хэ, У-ур-р? – сверкал белоснежной улыбкой в ответ сириец.

– Именно! Ля дэбаба, садык, не танк это, а – Бэ, Тэ, Эр.

– Фахимт, садык, фахимт, – поднял большой палец вверх сириец. – Одна Б-эээ, Тхэ, У-ур-р?

– Да хрен ты угадал, чухонец. Кто же в одиночку из Алеппо ездит? Нас целая колонна была, понимаешь? Много нас было, – раскинул руки офицер, пытаясь объяснить наличие ещё нескольких машин. И два Бэ-Тэ-Эр, – тряся двумя пальцами продолжал свое повествование российский военный.

– Эйна дуа Б-эээ, Т-хэ, У-ур? – развел руками обескураженный сириец.

– Вот и я о том же: нема дуа… Пока только один, остальные застряли где-то, дай Бог подтянутся скоро. Если опять что-нибудь не случится…

Офицер достал рацию и громко крикнул:

– Третий! Третий, твою фигню! Слышишь меня, третий?

– На связи, третий! – прохрипела рация.

– Где вас носит? Доложи, где находитесь?

– Мы в городе, командир! По главной трассе движемся… Скоро будем в районе аэропорта…Главное КПП… Как принял?.. Приём.

– Понял тебя, третий! Где второй?

– Второй отстал… У него опять что-то с колесом… Как принял?

– Принял! Машина с репортерами рядом?

– Репортёры отстали, командир… Отстали… Как принял?..

– Принял!.. Гребаные военные! – выругался он в отключенную рацию. И немного остыв вновь включил аппарат:

– Второй! Второй! Как слышишь меня, приём?

– Вас слышу, командир! – через паузу отозвался тот.

– Где находитесь?..

– Мы встали на въезде в город… Ходовая полетела… Я докладывал… Дальше ехать не можем, прошу подмогу… Прошу помощь, командир!

– Понял тебя, отправлю эвакуатор! – недовольно прохрипел офицер.

– Тамам, садык? – вдруг громко поинтересовался сириец. – Яла, яла, садык! – он махал рукой, предлагая бронетранспортёру проезжать мимо блокпоста.

– Да подожди ты со своим «яла-яла», – отмахнулся офицер, – сейчас поедем, только остальных дождемся… – Пятый! Пятый! – вновь кричал он в рацию. – Где ты, пятый?

– Двигаюсь по направлению к аэропорту, командир! – наконец, отозвался мужчина на том конце связи.

– Долго тебя ждать, пятый?

– Должны скоро подтянуться, командир! Скорость прибавил, приём!

– Только лихачеств не надо, пятый! Не хватало, чтобы бы ещё репортеров в какую-нибудь канаву завалил…

– Повтори, командир, не слышу… Прошу повторить, связь прервалась…

– Езжай аккуратно, не слышит он! – ухмыльнулся в рацию командир… – Понял меня? Аккуратно езжай!

– Вас понял! Еду аккуратно! Скоро буду в районе аэропорта… Приём!

– Понял тебя, пятый! Жду тебя на первом КПП, приём…

– Принял! Еду к первому КПП…

– Всё нормально, садык! – поднял большой палец вверх офицер, задорно обращаясь к недоумевающему сирийцу. – Мы здесь еще постоим немного, пока вся колонна соберётся, а потом все вместе двинем в аэропорт. Понял меня, чухонец? – подмигнул он сирийцу.

Тот опять развел руками, давая понять, что не знает русского языка, и опять принялся махать рукой, призывая бронетехнику проследовать дальше:

– Яла-яла! – кричал он.

– Серега! – крикнул офицер механику-водителю. – Прими чуть к обочине, чтобы другие машины могли проехать, здесь будем наших ждать… – Мы здесь стоять будем, понимаешь? – тыкал пальцем офицер в сторону обочины, обращаясь к сирийцу. – Здесь будем ждать… Мешать никому не будем. Так что, тяни свою сторожевую лямку, солдат! На нас внимания не обращай, тамам?

– Тамам, садык! – махал руками в знак согласия сириец. – Хуна, садык! Хуна!

– Не волнуйся ты так, здесь будем стоять! Пока остальные не подъедут, с места не тронемся, – хохотал на броне русский.

Минут через двадцать подъехал один из грузовиков колонны, следом другой, третий, и, наконец, спустя час прибыла бронекапсула с журналистами.

Ни слова не говоря, офицер стукнул прикладом автомата по броне, и бронетранспортёр устремился на территорию аэропорта, возглавляя российскую колонну из Алеппо. Дежурившие на блокпосте сирийцы проводили взглядом въезжающий на территорию транспорт, продолжая лениво потягивать свой матэ. Головную машину не остановили и на другом КПП аэропорта. Неспешно обогнув змейкой заградительные плиты и проехав по прямой ещё метров пятьсот, БТР резко остановился в метре от закрытых железных ворот. За ним встала вся колонна. Из кабины бронекапсулы медленно вышел заспанный и недовольный акыд и, расстёгивая на ходу бронежилет, подошел к закрытой двери кузова:

– Приехали, господа хорошие! – крикнул он в открытую дверь. – С вещичками на выход: шаг влево, шаг вправо – расстрел!

– Всё-таки юмор, товарищ полковник, – не ваша стихия! – отозвались журналисты.

– А кто сказал, что я шучу? Или вам показалось, что в Латакии спокойная жизнь будет? – нашёлся офицер. – Впереди вас ждет марш-бросок километров на пять: колонна на территорию без нас пойдет.

– А мы с вещами куда? – застыли в недоумении журналисты.

– Туда, – махнул рукой офицер, – где солнце встаёт…

С пятикилометровым марш-броском полковник, конечно, погорячился, но почти километр, от въезда на охраняемую территорию авиабазы Хмеймим до ближайшего КПП, возле которого дежурил в ожидании журналистов автобус, пришлось тащиться всей группе.

– А подъехать ему к воротам не судьба была? – возмущались навьюченные вещами коллеги.

– У них свои задачи, не нойте, – пыхтел плетущийся рядом акыд. – Доберемся до автобуса и помчим в родную гавань, где нас уже заждались сладострастные нимфы и восточные яства.

– Однако, совсем вы, товарищ полковник, рассудком тронулись в этом Алеппо, – хохотал Илья. – Одни бабы на уме, даже про пиво с араком забыли…

– Мечтать – не сумки до автобуса тащить, – вмешался Виктор. – Да только обломают вам весь кайф, товарищ полковник. Вместе с нимфами здешними их братья приедут, в раз голову снимут, – он сделал характерный жест рукой, – взглянуть не успеете.

– С нимфами я, конечно, загнул, – остановился перевести дух офицер, – но я с яствами, однозначно, попал в самую точку. Доберусь до «Афамии», рыбу жареную закажу и «вискарика» немного. А? Найдется у ваших ассистентов бутылочка виски для господина полковника, вернувшегося с передовой?

– Добраться бы до гостиницы, там разберёмся, – подытожили репортёры. – А вот и автобус, – кивнул в сторону приближающего КПП Леонид. Это ведь наш транспорт, товарищ акыд? Вон там, за углом.

– Да-а, – выдохнул офицер. – Чуть-чуть осталось…

Едва автобус с журналистами остановился у центрального входа в гостиницу «Афамия», из вестибюля, не смотря на позднее время, высыпали коллеги: звукооператоры, корреспонденты печатных изданий и операторы, которых из-за жестких ограничений по числу участников, не взяли в Алеппо и оставили в Латакии. Восторженно шумя, они бросились помогать полусонным товарищам, ловко подхватывая и раскладывая по заранее приготовленным гостиничным тележкам для багажа.

– Номера вам забронированы, на рецепции все предупреждены, – кричали встречающие, крепко обнимая каждого прибывшего. – С паспортами подходите к стойке регистрации, там скажут кому куда. С рестораном тоже договорились, столы давно накрыты. Так что, давайте побыстрей оформляйтесь и в банкетный зал на поздний ужин, пожалуйста!

– Всё-таки нюх у «полковника Кайфа» на халявную алкашку! – подмигнул Илья, суетящемуся с вещами Виктору.

– Практика, наработанная годами, – поддержал оператор.

– И суровыми условиями службы! – добавил Алексей.

– Кому здесь впечатлений не хватает? – насторожился акыд, выходя из опустевшего автобуса. – Я сейчас добавлю! – театрально насупил брови он.

– Всем всего хватает, господин полковник! – щелкнул каблуками Виктор, подыгрывая офицеру.

– Вольно, можете продолжать разгрузку! – снисходительно улыбался полковник. – А где мой помощник, кто-нибудь видел?

– Он ещё не подъехал, – отозвался кто-то из встречающих. – Он ведь не с нами в гостинице живет, а как все военные, в Химках.

– Каких ещё Химках, он же у меня из Улан-Удэ, – искренне удивился акыд.

– Химками, товарищ полковник, здесь базу в Хмеймиме называют, – вполголоса разъяснил Илья.

– А-а, в этом смысле? – выдохнул полковник. – Понял я, понял… И без ваших объяснений знаю давно, что такое Химки…

И после непродолжительной паузы громко продолжил:

– Когда же пан лейтенант прибыть изволит?

– С минуты на минуту должен появиться.

– Надеюсь, ему хватило ума забронировать одноместный номер в этой изумительной гостиницы для меня? Не в грязную же казарму героическому полковнику возвращаться?..

Он набрал было воздуха в грудь для продолжения шутки, но увидел желтую машину такси, остановившуюся за автобусом. Из салона выскочил худой парень в песочной камуфляже, всматриваясь в толпу копошащихся журналистов.

– А вот и мой юный друг! – расплылся в улыбке акыд.

– Я так понимаю, у нас подкрепление? – переглянулся с Виктором Илья. – Мало нам одного акыда, теперь будет ещё и бэби-акыд!

Хохочущие журналисты затолкали в раскрытые стеклянные двери центрального входа гостиницы груженые вещами железные тележки, оставив на крыльце недоумевающих офицеров:

– Понял, старлей? – сурово обратился полковник к старшему лейтенанту. – Ты теперь не просто мой помощник и заместитель… Ты теперь «бэби-акыд»! А это, мой юный друг, дорогого стоит.

– И что это значит, товарищ полковник? Разве я что-то неправильно сделал? – обиженно гундосил молодой офицер, разведя руками.

– Всё ты правильно сделал, не парься, – улыбнулся акыд, – просто эти «телепузики» любят всем ярлыки вешать. Я у них – акыд, что в переводе с арабского – полковник. А ты, следовательно, молодой ещё, поэтому – бэбик. Так что бери мой бронежилет и неси в мой номер… Ты же мне его забронировал?

– Так точно, товарищ полковник! – очухался, наконец, старший лейтенант.

– Скажи спасибо, что тебя не каким-нибудь киндер-сюрпризом крестили, – хихикал акыд, – этим журналюгам палец в рот не клади: глаз да глаз за ними нужен. Особенно за этими двумя, что тебе погоняло придумали, – вообще безбашенные оба, ничего не боятся. Так что пошли в номер, бросим вещи и сразу на поздний ужин, где сам со всеми познакомишься…

Илью разбудил звонок гостиничного телефона:

– Спишь? – интересовался на другом конце трубки Виктор.

– Вообще-то, да. А что опять пора на съёмки? – попытался отшутиться репортёр. – Неужто наш славный акыд спьяну перепутал города и страны, и тянет всех на передовую, освобождать, так сказать, сланый город Алеппо?

– Не-ет! «Полковник кайф», надеюсь посапывает себе в две дырочки в обнимку с новоиспеченным бэби-помощником, – хихикал в трубку оператор. – Просто мы с Игорем на завтрак собираемся, ты пойдешь?

– А сколько сейчас времени? – зевал Илья.

– Одиннадцатый час… Через сорок минут столовка закрывается, а ты вчера просил разбудить на завтрак.

– Ах, да… Сейчас, Витя, соберусь и выхожу… Встречаемся там…

Илья быстро оделся и вышел из номера. Ассистент оператора Геннадий, остававшийся всё это время в гостинице, забронировал для Ильи одноместный номер на втором этаже. А он вместе с Виктором расположились в двухместном номере на первом. И хоть все номера в «Афамии» стандартные, каждый с отдельным балконом, проживать в них можно было и по двое, а некоторые съемочные группы даже располагались втроем, прося персонал поставить в комнате маленькую койку-кровать, больше походивших на обычную раскладушку времён СССР.

На лифте Илья спустился на первый этаж, пошел мимо летнего сада, разбитого внутри гостиничного двора и по указателям на стенах, добрался до ресторана. Виктор с Геной были уже здесь, обходя со знанием дела столы, на которых были выложены овощи, фрукты, соленья и сладости, а также и различные блюда восточной кухни, предлагаемые гостям в качестве «шведского» стола на завтрак.

– Яичница! – объяснял приветливому поваренку Гена. – Сделай две яичницы, мне и ему, понимаешь? Две, – при этом разгибал сначала один палец руки, потом второй, – одну мне, другую моему садыку. Понимаешь?

– Скажи ему, чтобы и мне сделал! – с порога крикнул Илья.

– Делай три! – громко подхватил Виктор, показывая поварёнку три пальца.

– Тамам, тамам! Саляса бэдаун, саляса! – улыбался в ответ тот, давая понять русским, что прекрасно понял их пожелание.

– Надеюсь, эти друзья понимают, что нам хотелось бы глазунью? – обратился Виктор к Игорю.

– Не переживай, Витя, за эти три недели мы научили местных готовить именно глазунью, а не омлет.

– Мы своих в Алеппо тоже научили, сейчас и сравним, – улыбался Илья, накладывая в тарелку свежие помидоры и огурцы. – Я так понимаю, представленные здесь колбасную нарезку есть не стоит: из сои всё, как и во всей Сирии?

– Да, колбаса и сосиски жареные не вкусные, а всё остальное довольно-таки сносное, – объяснял Игорь. – Соленья здесь тоже на любителя… Разве что, огурцы. Но много их, конечно же, не съешь.

– А я люблю соленые огурцы, – согласился Илья. – Это, конечно, не мамины заготовки, но те, что я покупал в Алеппо на рынке, были ничего. С шаурмой или местным шиштауком шли на ура.

– Они, кстати, и шаурму могут приготовить, с картофелем-фри. Но это за отдельную плату и по заказу, естественно, – Геннадий пошел к столу у окна большого холла, где уже расположился Виктор.

– Садык! – суетился у плиты поварёнок. – Хаза бэдаун, садык! Энта!..

– Готово, что ли? – подошел к нему Илья. – Ну ты красавчик! Глазунья, как мы планировали. Сейчас заберём. Парни! Этот чудо-кок уже сварганил нам яичницу… Забирайте, пока горячая…

В просторном обеденном зале были только одна съёмочная группа и, в углу помещения, семейная пара с двумя маленькими детьми, которые шумно перебирали принесённые родителями сладости. Умиляясь баловством отпрысков, молодые мама с папой всячески подыгрывали малышам, стараясь во всеуслышание подчеркнуть сообразительность упитанных чад.

– Заметил, с какой любовью сирийцы относятся к своим детям? – прервал молчание Виктор, обращаясь к Илье. – Особенно отцы: чуть ли не облизывают их. И так везде, где мы были, причем не зависимо от материального положения семьи. Даже в лагерях беженцев, если есть мужчина с детьми, он очень трепетно относится к малышам. Я давно наблюдаю за местными родителями, и повсеместно аналогичная картина.

– Я тоже обратил на это внимание, – согласился Илья, – у них прямо культ детей: балуют их всячески, особенно совсем мелких.

– В наших семьях такое редко увидишь, особенно на периферии, – поддержал коллег Гена. – В регионах вообще не принято любить собственных детей, скорее, наоборот, чуть ли не пинками подгоняет собственное ревущее дитя какая-нибудь нерадивая мамаша. Я уже не говорю про вечно пьяных папаш…

– Не все, конечно, такие, но согласен, очень много таких примеров. Любое ток-шоу по телеку ключи, такого насмотришься, мама не горюй, – возмущался Илья.

– Поэтому я все эти телешоу не смотрю: не хочу портить карму, – поморщился Виктор. – Я вообще стараюсь телевизор не смотреть, только новости и какие-нибудь интересные документальные фильмы коллег.

– Тут, Витя, ты абсолютно прав! – улыбался Илья. – Я тоже телек не смотрю… Я в телеке работаю!..

– Вчера долго сидели? – перевел тему оператор.

– Не знаю, как остальные наши коллеги, я немного перекусил и ушел спать, – Илья доел свою яичницу и подал сигнал официанту, чтобы тот убрал грязную тарелку, – даже пить не стал. Чего, очевидно, не скажешь об остальных коллегах. Геныч, ты же оставался после меня. Долго гуляли?

– Да я тоже чуть-чуть посидел с ними и в номер вернулся, – спокойно ответил ассистент.

– А как же наш «полковник кайф», опять отличился? – хихикал Виктор. – Объяснил всем, как нужно штурмовать неприступные крепости с пистолетом наперевес?

– Не знаю, что там было после моего ухода, но при мне акыд был вполне вменяемый, – Илья говорил без издёвки, – представил своего бэбика и попросил немного вискаря ему накапать.

– Когда я уходил, он тоже был спокоен, – добавил Гена. – тянул потихоньку свой виски и молодого контролировал, чтобы, не дай бог, не нажрался.

– А вы говорите, у нас не принято заботиться о своём чаде, – радовался Виктор, – наш «полковник кайф» не такой… Он внимательный и заботливый… Особенно к малышам…

После плотного завтрака Илья не стал отлёживаться в номере, а быстро переодев плавки, схватил в ванной большое полотенце и направился на гостиничный пляж. В это время здесь было немноголюдно: смотрители заканчивали расставлять лежаки под развесистыми солнцезащитными зонтами, распределяя места для наиболее состоятельных посетителей. Первая линия, подходившая максимально близко к морю, по сложившейся традиции, комплектовалась наиболее удобными лежаками и плетёными креслами, и большими столами для фруктов и кальянов. Вторая линия, предметами чуть проще, третья еще проще, дополняли всю эту расстановку хаотично расставленные пластиковые стулья и такие же заметно потрепанные и немногочисленные лежаки. Догадываясь о некой кастовости здешних постояльцев, Илья неспешно направился вглубь пляжной линии к одиноко стоящему пластиковому стулу.

– Мумкин хаза? – обратился он к одному из суетившихся смотрителей. – Мне можно этот стул? Мумкин?

– Дафай-дафай, руси! – одобрительно отмахнулся тот.

Илья бросил полотенце на стул и уверенно, ускоряясь с каждым шагом, зашагал к морю. Забежав в воду и сделав ещё несколько шагов, он сделал глубокий вдох и нырнул, стараясь проплыть как можно дальше от берега. Постепенно всплывая на задержке дыхания, последние несколько гребков он сделал практически на поверхности и, наконец, вынырнул. Обернувшись назад, он удовлетворенно оценил дальность своего подводного заплыва и сразу же ускорился, перейдя на кроль.

Пока Илья плескался на пляже, пришли Виктор с Геннадием. Заняв свободные лежаки первой линии, они увлеченно наблюдали за ныряющим коллегой, отвешивая судя по ухмылкам, колкие шуточки.

Заметив веселившихся на лежаках коллег, Илья направился к берегу:

– Вы зря здесь сидите, парни! – обратился он к оператору с ассистентом. – Это, типа, места для ВИП-гостей, так что вас сейчас попросят отсюда.

– А мы что не ВИПы? – удивился Виктор. – Мы их от бородатых террористов защищаем, поэтому нам положены самые почетные места… На пляже тоже…

– Я знаю, Илюха, что эти места для местной элиты. Мы у садыков спросили, они разрешили посидеть здесь пока никого нет, так что располагайся и ты.

– Да! Почувствуй себя, так сказать, белым человеком, – улыбался Виктор. – Не всё нам по окопам да подземным лабиринтам бармалеев гонять, можно и расслабиться немного.

– А кальян принесут? И наложниц парочку, – подмигнул репортер.

– Конечно! – нашелся Геннадий. – Сейчас «мухабарат» подвезёт. А потом на светский раут… к себе в участок.

– Как водичка? – поинтересовался Виктор.

– Как парное молоко, никакого удовольствия, – констатировал Илья, устраиваясь на свободное кресло. – И на берегу жарень невыносимая: все плюс пятьдесят. Но окунуться нужно, не зря же на Средиземное море приехали…

– Так вот где вы прохлаждаетесь! – к коллегам подошёл довольный Алексей. – А вы в курсе, что сегодня днём к нам должна ещё одна съёмочная группа приехать? Кстати, с вашего телеканала…

– Да, я знаю – угрюмо ответил Гена.

– Ничего себе, – удивился Илья, – а почему я не знаю?

– Потому что ты, Илюха, в Алеппо три недели развлекался, а потом сутки в бронекапсуле от бородачей прятался, – усмехался Виктор.

– Но Лёха-то вместе с мной всё это время прохлаждался, он в курсе.

– Так у Лёхи оперативная работа налажена на высшем уровне, – щурился на солнце Алексей, – он всегда в курсе всех дел, так сказать.

– Да ладно, парни, – вмешался, наконец, Геннадий, – о том, что наши коллеги с параллельного канала приезжают, известно было ещё неделю назад. Это группа Артёма, они пуски «Калибров» с наших кораблей снимали. Позавчера наши моряки по боевикам отстрелялись, а сегодня должны в Тартусе пришвартоваться… Скорей всего, парни уже едут в «Афамию». Я вам не успел на завтраке сказать, забыл просто.

– Но это, надеюсь, не наши сменщики едут? – насторожился Илья.

– У нас командировка только началась, не должны они нас менять. Мы же нормально работаем, чтобы нас поменять, – рассудил Виктор.

– Нет, конечно, никто не собирается нас менять, – успокоил коллег Геннадий. – Говорю же, это Тёмина группа с пусков ракет возвращается. Посидят пару дней в Латакии, отдохнут и военные их «бортом» в Москву вернут.

– Они, скорей всего, вместе с нами полетят, – предположил Алексей. – Нас же меняют, а вы продолжите лямку тянуть… «Полковник Кайф» вчера сказал, что в конце недели новые группы вместе с вами опять будут в Алеппо перебрасывать, бронекапсулы уже готовят… Вот что значит отсутствовать на совместных плановых мероприятиях, – хихикал репортёр.

– А вы долго вчера сидели? – заинтересовался Виктор.

– Не помню точно, но я уходил далеко не последним… Наши сменщики оставались и акыд со своим мелким замом.

– Бэби-акыд вписался в компанию, значит? – съязвил Илья.

– Не то слово!.. – Алексей подошел к воде. – Молодой вчера был как кремень: пил только сок и закусывал в основном фруктами. При начальнике, да еще таком грозном, сами понимаете, не расслабишься… Да-а, – он зашел по колено в море, – вода кипяченая, даже купаться не хочется… Думаю, вы с этими акыдами ещё набегаетесь: что большой, что маленький – те ещё трезвенники.

– Старлей – тихоня, – констатировал Виктор. – А в тихом омуте сами знаете кто водится… Лишь бы не трусил, остальное переживем как-нибудь.

На пляж потянулись уважаемые гости отеля, занимая одну за другой ВИП-зону у кромки воды. Поняв, что пора освобождать одно из козырных мест на пляже, журналисты неспешно оделись и побрели в гостиницу.

Приняв душ, Илья устроился на большой двухместной кровати своего номера и принялся щёлкать пультом местные телеканалы. Наконец, он добрался до российской новостной частоты:

– Вот и чудненько! Будем теперь себя по телеку смотреть, – радостно воскликнул он, распахнув дверцу маленького гостиничного холодильника. Там охлаждалась литровая бутылка Мартини, предусмотрительно купленная в самом начале командировки. Илья налил полстакана напитка, бросил туда три оливки и вернулся на кровать. Уложив несколько подушек лесенкой, чтобы было удобно сидеть, репортёр накрылся одеялом и, наконец, отпил полпорции алкоголя…

Он проснулся от стука в дверь: кто-то настойчиво отбивал ритм какой-то мелодии. Илья быстро сориентировался, вскочил с кровати и в одних шортах бросился к двери:

– Сейчас открою! Какого моджахеда там несёт? – кричал он на ходу. И распахнув дверь, тотчас же расплылся в улыбке:

– Охренеть!.. Только вас мне сейчас не хватало!..

Ему в ответ улыбались коллеги с телеканала, на котором работал Илья: репортёр Артём и его оператор Андрей:

– Хватит спать, старый чёрт! – кричали коллеги, обнимая более возрастного товарища. – Мы с утра здесь по гостинице шарахаемся, а ты где-то прячешься. Вылезай давай из своей берлоги, пойдем отметим встречу.

– Что значит «прячешься»? Никто не прячется, мирно отдыхаю с дороги у себя в номере. Что вы фигню городите? – шутливо оправдывался Илья. – Мне парни говорили, что вы с корабля сегодня слезли и должны были быть в нашей гостишке, но я не думал, что с самого утра барагозить будете… Заходите в номер, что на пороге мяться…

– Какой номер? – активничал Артём. – Пойдем к нам, у нас всё накрыто, только тебя ждём. Отметим наши прекрасные стрельбы, твои уже там.

– Витя тоже отмечает? – удивился Илья.

– Пока не отмечает, тебя ждёт, – подмигнул Андрей. – Но он сказал, что с удовольствием немного примет на грудь, как только ты появишься. Ни в какую не захотел без тебя пить…

– Да! – тянул Илью из номера Артём. – Что вы там в своём Алеппо наколобродили, что оператор без своего корреспондента даже стопку поднять не в состоянии?

– Ничего такого, что выходит за рамки общепринятой программы, – засмущался Илья, – выполняли поставленную задачу и всё…

– Конечно! Видели мы ваше «и всё», рассказывай больше, – смеялись коллеги. – Давай, пошли к нам, расскажете, что да как…

– Хотя бы майку надену, не в трусах же идти…

В номере у коллег было многолюдно: Виктор с ассистентом Геннадием, ассистент съемочной группы Артёма, который по-хозяйски разливал по стаканам алкоголь, и двое «флайщиков» телеканала, которые вместе с остальными журналистами прибыли в многомесячную командировку для бесперебойной передачи в Москву видеокартинки, отснятой журналистами российского пула. Эти двое постоянно находились в Латакии, живя в гостинице «Афамия», каждое утро выезжавшие в пресс-центр военной базы в Хмеймине, где у них было установлено все передающее оборудование.

– А вот и наши герои! – радовались коллеги, едва в номер вошли Артём, Андрей и Илья.

– Милости просим к нашему шалашу! Праздничный стол накрыт… Кому чего плеснуть?

– Мне арака накапай, дорогой друг, – с порога попросил Артём. – Ты тоже что-нибудь покрепче будешь, Илюха?

– Не-ет, я по араку не убиваюсь. Мне бы чего-нибудь помягче… Мартини есть?

– Какой Мартини? Девичьи напитки не держим, брат! Не хочешь арак, виски, пожалуйста… Или, может быть, водочки? – нахваливал богатый выбор спиртного ассистент. – С собой из Москвы привезли. А еще, по вашим многочисленным просьбам, сало захватили, бородинский хлеб и колбасы копчёной. На любой вкус, так сказать…

– Сало, это хорошо, – Илья рассматривал заваленный угощениями стол, – но от водки и арака я, всё-таки, откажусь. Накапай мне немного вискарика и разбавь апельсиновым соком… Раз пошла такая пьянка, хлопну-ка я «отвёртки»!

– И мне виски с соком! – поддержал его Виктор. – Сегодня работать не надо, поэтому чуть-чуть коктейля не повредит… У меня и тост имеется, хорошо, что ты подошёл, – посмотрел он на Илью.

Наполнив стаканы алкоголем, коллеги замерли в ожидании…

– На правах самого старшего из нас, – весомо начал Виктор, – хочу выпить за характер… Мужской характер, который раскрывается в экстремальных условиях, подобных тем, что мы с Ильёй оказывались уже неоднократно… Перед лицом смерти человек всегда раскрывается… И от того, какой характер заложен в человеке, он принимает то или иное решение: быть говном или идти до конца, оставаясь Мужчиной с большой буквы… До этой командировки я, конечно, представлял, что здесь будет сложно… Опасно… Критично, если хотите… Но, чтобы настолько рискованно, что называется, «на волосок от смерти», даже в страшном сне представить не мог… И находясь в таких условиях, я по-новому посмотрел на многие вещи, хотя мне, как вы понимаете, уже немало лет и за плечами огромный жизненный опыт… Люди, с которыми мы преодолеваем все эти сложности, раскрываются для меня с новой, неведомой мне, стороны. Весь наш ПУЛ, попав в Алеппо, виден как на ладони… Не буду характеризовать каждого, не вижу в этом необходимости… Единственный, кого хочется отметить – Илья. За твой характер, дружище!!! Работая в Москве, я даже представить себе не мог, что ты – человек кремень… С тобой любая задача по плечу! Побольше бы нам таких корреспондентов, такие материалы выдавали, весь мир бы вздрогнул…

– Мир и вздрогнул! – поддержал Виктора Артём. – Я видел, как вы как вы в подземелье духов гоняли…

– Да, парни, это было круто! – поддержали коллеги…

– Ладно вам, – смутился Илья… – Давайте уже, наконец, и мы вздрогнем. Но сначала два слова от меня… В общем, Витя… Дорогой ты мой человек! Спасибо тебе, что в этой командировке, в этой заднице, мы оказались вместе. Ты поистине – бесстрашный мен! И ты правильно все сказал: «За характер»!!!

– Ура-а! – грянули коллеги-журналисты под звон стаканов.

В ходе громкой пирушки Артём поделился впечатлениями от пуска реактивных ракет с ракетного крейсера «Москва», стрелявшего из акватории Средиземного моря по базам боевиков на территории Сирии. Для него это был первый опыт освещения боевой операции Черноморского флота ВМФ России. Журналисты поднялись на борт корабля почти в Севастополе две недели назад, преодолев вместе с экипажем крейсера сотни морских миль сначала по Черному морю, потом через Босфор в пролив Дарданеллы, соединяющий бирюзовые воды мраморного и Эгейского морей, на полном ходу вырвавшись в темно-синие Средиземноморские просторы. Спустя ещё три дня «Москва» наконец вышла в заданный квадрат, готовясь произвести залп новейшими российскими крылатыми ракетами «Калибр». С такой же миссией затаилась в толще воды и новая подводная лодка «Старый Оскол», совсем недавно принятая на вооружение российским ВМФ. Она, по замыслу боевых стрельб, должна была нанести удар по базам боевиком из-под воды, выпустив всего две ракеты. Для репортера, задача которого показать операцию военных во всей красе – задача невероятно сложная: точное местоположение лодки, находящейся под водой, неизвестно. Единственное, что удалось выяснить у офицеров обеспечивающих работу журналистов на борту ракетного крейсера, это примерное направление подлодки. Рассказ Артёма о подготовке к залпу коллеги слушали с особым интересом:

– Где, блин, этот «Оскол» прячется? – спрашиваю я у нашего капитана, – оживленно размахивал руками он, – а этот чудик глазами хлопает и мычит, типа, я не зна-а-аю… Где-то там… И машет рукой в сторону горизонта… А нам ведь надо и выход ракеты из-под воды снять, и стендап успеть записать на фоне уходящей ракеты… Я ему говорю: «А поточнее ты не можешь указать место старта?» Тот вообще потух, насупился, и вывез мне, типа, скажи спасибо, что вообще на правильный борт корабля выставил, а то бегали бы сейчас по всему крейсеру, гадали, где выйдут ракеты…

– То есть с бортом угадали? – смеялись коллеги.

– Да-а, тут наш капитан оказался на высоте: сказал, что лодка находится слева по борту, как отрезал, – Артём подал знак своему оператору, чтобы тот разлил спиртное по стаканам, – и ещё внес не менее важное уточнение, что «Оскол» находится на минимальной глубине, милях в пятнадцати от «Москвы»…

– А рукой показал, на какой именно минимальной глубине? – веселились коллеги.

– Да он там с утра руками махал, направление удара угадывал…

– А вы что, на каждый его взмах камеру выставляли?..

– Какую камеру? – улыбался оператор Андрей. – Мне в конторе всего две GoPro выдали. Одну я на носу корабля закрепил, другую на капитанской рубке… Хорошо, время старта было известно точно, и далеко уезжать от камер не нужно. Сами знаете, как на космодроме обычно бывает: включишь камеры за полтора часа до старта ракеты и сидишь потом волосы на всех интимных местах рвёшь, гадаешь, хватит заряда или нет…