Александр Леонидович Кириллов
Закаленные бурей 6
– Грамотные грабители пошли, имеют такое техническое оснащение! Месье Алекс, действительно так грабят банки в Америке?
– Да, месье Розен. Мы консультировались в полиции Нью-Йорка, поэтому всё натурально, чтобы зритель поверил в силу банды и героизм тех, кто противостоит преступникам. Парни, подгоняйте грузовик, мы вынесем это, загрузим в кузов, снимем пустое хранилище и вернём всё на место. Охрану банка прошу не разбегаться, а контролировать весь процесс погрузки вашего имущество.
– Н-да-а-а! Что у вас дальше по сценарию?
Пока я рассказывал Розену и его коллегам сюжет, парни таскали мешки с деньгами и золотые слитки, грузя их в мощный грузовик. Возле него постоянно находились охранники во главе с начальником отдела безопасности банка. Операторы снимали процесс ограбления кинокамерами, установленными в контрольных точках в коридорах и хранилище. Когда хранилище оказалось пустым, месье Розен поднял последний слиток золота и положил его на носилки, на которых бандиты выносили золото.
После съёмки ограбления камера перемещалась в кабинет управляющего, который увидел грабителей и пытался дозвониться в полицейский участок. В участке никто не брал трубку. Наконец, ему удалось дозвониться, но поднявший трубку дежурный, пропустив крики банкира мимо ушей, ответил: «Месье, у нас тут такое творится. Алжирцы напали на полицейский участок, устроив погромы в нашем районе. Сожалею, месье, но весь личный состав участка занимается предотвращением дальнейших беспорядков».
Эпизод алжирского бунта и его подавления был заснят ночью пару дней назад. Тогда управляющий принялся обзванивать других охранников, вызывая их к зданию банка. В это время машина с золотом, выехав на окраину города, загонялась в бандитский гараж. На самом деле грузовик делал круг почёта вокруг пары кварталов и возвращался в банк. Бросившийся следом за грабителями на автомобиле управляющий выследил их. Вернувшись к банку вместе с подошедшими охранниками, он отправился к замеченному дому и захватил гараж с бандитами. Но главаря там не оказывалось, герр Шульц смог сбежать. Деньги возвратили в банк, а бандитов передали полиции. На следующий день, узнав о случившемся, секретарша вспомнила человека, который несколько раз приходил в операционный зал, смотрел на потолок, стены банка, как будто что-то высматривал. Она хорошо описала рыжего мужчину. Пленённые подельники также подтвердили, что герр Шульц рыжий. Когда в обед руководства банка была проведена пресс-конференция для журналистов, она узнала среди толпы зевак и корреспондентов, собравшихся в холле, главаря банды грабителей, о чём сказала управляющему. Охранники скрутили бандита, и вся банда была поймана.
В закрытом кузове с деньгами наших парней не было. Операторы засняли лишь, как бандиты заскакивают в кунг, наполненный золотом и банковскими мешками с деньгами. После съёмки эпизода все посторонние из кузова выскочили, а туда забрались восемь вооружённых охранников банка. Двери кузова закрыли и машина тронулась. Камера засняла выезд грузовика, удаляющегося в ночные улицы. Следом выехала и после команды «стоп» остановилась машина с управляющим.
Киношники продолжали так же работали, готовясь к сьёмке следующего эпизода – подъезжающей к бандитскому гаражу машины, который снимут во дворе банка. Бегали осветители, режиссёр давал какие-то указания помощникам, а, мои товарищи незаметно расходились в темноту улиц. Последним от банка отошёл я.
На перекрёстке машина повернула, чтобы проехать до следующего квартала, Швач нажал на рычаг, открылась заслонка, и в кунг из баллона, установленного в кабине, пошёл сонный газ. Охрана стала принюхиваться, затем суетиться, стуча по стенкам кунга, затем им стало всё равно – голова затуманилась, и народ стал отключаться.
В это время Топ, сидящий в кабине припаркованного грузовика-близнеца с теми же номерами, дал указание нанятому на бирже труда шофёру французу, под которого был загримирован Швач.
– Пора. Начинается твоя роль. Объедешь квартал, подъедешь к банку, а режиссёр покажет, куда рулить. Всё понял? Вот тебе премия за участие в съёмках, здесь 10 тысяч франков. Удачи.
Топ выскочил из кабины и пошёл к центру города вслед первой автомашине, повернувший совсем в другую сторону. Топ зашёл в гостиницу, забрал отснятые киноплёнки, чтобы оставить как можно меньше улик, расплатился на ресепшене за всю труппу, сел на извозчика и отправился к частному домику, снятому нами на окраине города. Там уже стоял пригнанный грузовик с деньгами, туда же подтянулись и мы на третьем грузовике. Закипела работа по перегрузке денег и золота из одного грузовика в другой. Спящую охрану мы оставили в кунге. На рассвете грузовик уносил уставших бандитов герра Шульца из Парижа на юг в Марсель. Там мы будем ждать корабль из Никарагуа, чтобы загрузить в него деньги для молодой Никарагуанской республики.
– Вот это, господа-товарищи, мы провернули дельце!
– Весело было.
Но эти события произошли позже. Грузовик с французом подъехал к банку, и помощник режиссёра указал ему, куда надо заезжать. Машина въехала в гараж и встала.
Председатель правления стоял рядом с Ломбартом.
– Хм, интересно, но мне кажется, что у этой машины другой шофёр?
– Не обратил внимания, месье Розен. Сейчас всё узнаем.
Начались сьёмки. Режиссёр закричал: "Где бандиты, куда они делись? Открывайте кунг!"
Шофёр открыл дверцы кузова и все замерли. Руководство банка с ужасом смотрело на пустой кузов.
– Деньги где? Где деньги, я вас спрашиваю!? Шофёр! Где деньги, где охрана?!
Охранники тут же скрутили мужика.
– Отвечай, сволочь, где деньги?
– Так не было тут денег, месье. Я стоял пустой на улице, когда мимо проехал такой же грузовик. Мужчина, сидящий со мной в кабине, сказал, что началась моя роль, и я поехал сюда. А тот грузовик поехал в сторону Булонского леса.
– Полиция! Вызовите полицию, нас ограбили!
Прибывшая полиция арестовала всю труппу. В участке они давали показания.
– Нас наняли в Нью-Йорке для участия в съёмках фильма. Да, мы работаем по контракту. Нам хорошо платят, и мы не суём нос в чужие дела. Главным был человек, которого называли Алекс фон Браун. Нет, он не нанимал нас. В Нью-Йорке нас нанял человек, которого все называли "Щука". Его здесь нет. Шофёр также давал показания. Шеф полиции города находился в кабинете управляющего банка вместе с его дирекцией. Он с трудом сдерживал смех, несмотря на серьёзность ситуации.
– Месье Ломбарт, по сценарию вы должны найти преступников?
– Да, месье.
– Так ищите их.
– По сценарию, вы должны были их арестовать, месье Поку.
– Сколько у вас украдено?
– Восемьсот семьдесят миллионов долларов, если брать по действующему курсу. Правда, это деньги правительства, наши средства составляют около 12 миллионов.
– Снова герр Шульц и Алекс фон Браун. Что же господа, будем искать. Боюсь, что деньги могут покинуть страну и уплыть в Америку.
– А что с кинокомпанией?
– Я запросил полицию США. Мне сообщили, что кинокомпания обанкротилась практически сразу после своего создания.
Полицией была найдена улика, которую я специально положил сверху на сейф в хранилище. Это была фуражка польского полицейского, чью форму мы когда-то реквизировали. Газеты, каждая на свой лад, комментировали происшествие, словно изощряясь, кто придумает наиболее фантастическую версию польского следа. Об этом ограблении также узнали в «Рейхсбанке» и полиции Берлина. Банк «Насьональ Франс финанс» сделал себе отличную рекламу, а Ломбарта с треском уволили. Я положил ему в «Сосьете женерале» на обезличенную сберкнижку сто тысяч долларов в качестве утешительного приза и послал письмо с благодарностью за сотрудничество, сообщив, что он имел возможность пообщаться с настоящим герром Шульцем, который был в команде киношников, ограбивших его банк.
– Чёртовы американцы. Одно радует, фон Браун не такая уж и скотина. Сто тридцать тысяч долларов тоже на дороге не валяются.
Под Марселем в бухте, расположенной среди заросших деревьями скалистых гор, бросил якорь пароход под флагом Никарагуа. Он прибыл из Марселя, загрузившись в порту промышленными товарами. Ночью на катере мы перевозили деньги и золото, собранные во французских колониях и успешно экспроприированные нами. Эти деньги послужат развитию экономики молодого государства Никарагуа. Отряд тайно перешёл французскую границу.
Глава 3. Национал-социалист
Мы вновь оказались на территории Германии, прибыв в Аугсбург. Остановившись на съёмных квартирах, пошли погулять по городу. Не лежала душа к этому банку, но понравилось здание – солидное и старинное. Под самое закрытие мы вошли в него в опущенных на лицо балаклавах, сразу наведя оружие на охранников и клерков.
– Господа – это ограбление. Просим вас соблюдать спокойствие и не нервничать. Если вы вызовите полицию – все будете убиты, а если поможете нам – получите гонорар. Господин старший кассир, господин управляющий, прошу вскрыть хранилище.
Вместе с названными лицами несколько человек отправилось в хранилище. Нам его открыли и мы, усадив руководство банка на пол, принялись укладывать деньги в мешки.
– Господа, здесь по миллиону рейхсмарок – это вам за сотрудничество. Я оставил деньги начальству.
Ранцы и вещмешки с лямкой, чтобы надеть через плечо, были забиты деньгами. Взяли мы примерно сто миллионов рейхсмарок, когда в хранилище влетел Вишун.
– Мужики, полиция! Какая-то сволочь нажала тревожную кнопку. Парни приняли бой.
– Сволочи!
Я навёл пистолет на немцев, лица которых побледнели, махнул рукой и побежал вслед ребятам. Раздался взрыв гранаты, видать, полиция начала штурм. Однако мои парни охладили пыл нападавших. Вновь усилилась ружейная стрельба.
Я выскочил в зал, где к обороняющимся парням добавились стволы Нельсона и Скрипача. Открыв дверь к клеркам, я заорал: "Сволочи, получите свой гонорар!" – после чего расстрелял всех пятерых служащих.
– Сэм, надо отступать!
– Бежим через чёрный ход.
Мы рванули в глубину здания, и нарвались на полицейских. Они, как и мы, не ожидали встречи. Я начал стрелять первым, затем в двери чёрного входа полетело две наших гранаты, затем бегом рванули мы сами. Парни выскакивали и бежали к забору. Добежав к трансформаторной будке, я занял позицию, прикрывая отступление ребят. Уложил выскочившего из-за угла полицейского, пока товарищи перелезали через кованый забор. Раздался выстрел, затем вскрик и на заборе повис убитый Рихт. Я зашвырнул гранату в сторону угла здания, откуда раздался выстрел. Услышал голос Клыка.
– Командир, давай, мы прикрываем!
Раздалась стрельба ребят, и я метнулся к забору, обезьяной взобравшись по нему и спрыгнув с той стороны. Мы побежали. Сзади вновь раздались выстрелы, и бегущий впереди меня Матроскин упал на мостовую, раскинув руки. "Мёртв!" – на автомате отметил я, став бежать зигзагом. На переулке мы разбежались в разные стороны, спасаясь от полицейских. Всё было заранее обговорено: «В случае форс-мажора встреча на квартире. Ждём три дня, на четвёртый все самостоятельно пробираемся в Россию».
Стемнело, и я ушёл от погони. Всю ночь я прятался на чердаке какого-то многоквартирного дома. Где были парни – я не знал. Днём я отправился на снятую квартиру. Там уже находились двое парней, к вечеру заявились Скрипач и Нельсон, а остальные подтянулись к обеду. Прочитав в газетах об ограблении, оказалось, что погибли пять служащих, семь полицейских и двое налётчиков.
На четвёртый день мы ушли в окружающий город лес, отмахав километров тридцать, выйдя к какой-то деревне. Сев на рейсовый автобус, добрались до Мюнхена. Наши рюкзаки были полны забранными в хранилище деньгами.
– Командир, надо что-то делать с деньгами, они словно гири.
– В банк бы их положить, но опасно. Ничего, будем таскать, не так уж и много пачек.
Парни разлеглись в своих номерах гостиницы, а я отправился побродить по городу. Увидев лётное поле, подошёл к группе лиц, стоящих на краю поля. Люди в кожаных куртках о чем-то спорили с молодым парнем, у которого на военном кителе был приколот Железный крест I степени.
– О чем спорите, герры авиаторы?
– Администрация поля повысила взносы за аренду ангаров и мастерской, Нам, энтузиастам авиадела, это накладно. А господин инспектор не хочет понять нас.
– Герр…
– Генрих Мюллер, инспектор при государственной Инспекции по аэронавигации.
– Генрих Мюллер? А крест за что получили? Просто вы очень молоды, герр Мюллер.
– Мне уже 19 лет, а в прошлом году я самостоятельно совершил налёт на Париж, за что был награждён. Я уволен в запас в звании вице-фельдфебеля. Господа авиаторы не хотят платить. Я их понимаю, но есть правила.
Узнав сумму, я ухмыльнулся германской прижимистости, русские такие деньги «на чай» дают, а тут 10 человек за месяц раскидать между собой не могут.
– Герр Мюллер, если вы не возражаете, я заплачу взносы до конца года. Я сам являюсь поклонником авиации, так что понимаю энтузиастов.
– Не возражаю. Давайте деньги, я выпишу квитанцию.
Так я познакомился с будущим шефом гестапо Генрихом Мюллером и ещё десятком местных авиаторов, обозначив себя военным Алексом фон Брауном. Меня пригласили вечером в пивбар отметить знакомство, а заодно поприсутствовать на заседании местной партии. Идти туда я не собирался, но народ добился моего обещания. 12 сентября 1919 года придя по названному адресу, я оказался в обычной пивной с названием «Штернекерброй». Меня встретил мужичок с лётного поля, представившийся слесарем местного железнодорожного депо Антоном Дрекслером. В голове засветилась какая-то догадка, но ещё не оформившаяся в ответ. Оказалось, что я попал на партийное заседание. Дрекслер постучал кружкой по столу, попросив минутку внимания.
– Сегодня у нас присутствует настоящий энтузиаст авиации и лучший немец, какого я когда-нибудь встречал, Алекс фон Браун. Алекс, такое дело надо бы обмыть!
Я посмотрел на хитрована Дрекслера и проговорил официанткам: «Всем пива за мой счёт», – положив на стол пять сотен немецких марок. Мы выпили за великие дела, заедая сказанное жареными колбасками с кетчупом и хлебом. Похоже, что Антоша увидел во мне дойную корову, легко расстающуюся с деньгами, так что стал убеждать меня вступить в его партию.
– Алекс, в начале 1919 года я со своими соратниками основал Немецкую рабочую партию. Сейчас нас уже 40 человек. Наша партия имеет серьёзные корни, и её идейный наставник – доктор Пауль Тафель, директор компании «MAN» и лидер Пангерманского союза. Посмотри на этого человека – это Рудольф Юнг. Ты знаешь, кто это такой?
– Знаю. Этот человек является одним из идеологов национал-социализма. Рудольф, ты уже написал свою книгу или ещё готовишь её?
– Алекс, ты знаешь о книге? В конце года я выпущу в свет главный труд моей жизни книгу «Национал-социализм: его истоки, его история и его цели».
Насколько я знал, эта книга для национал-социализма станет в какой-то степени тем же, чем «Капитал» стал для марксизма. Дрекслер воскликнул: «Так вы знаете друг о друге? Это же замечательно! Алекс, надеюсь, что ты откроешь пятый десяток членов нашей партии? Прошу не отказываться!»
– Я серьёзно подумаю об этом, Антон
За это мы выпили ещё по кружке пива, а затем за меня вновь взялся Дрекслер.
– Позволь тебе представить основателей нашей партии. Вот сидит журналист и поэт Дитрих Эккарт, спортивный журналист Карл Харрер, а это наш финансовый гений, Готфрид Федер. Готфрид – главный идеолог экономической составляющей национал-социализма.
Я пожал руку человеку, который станет наставником Гитлера в области финансов и экономики, и вдохновителем борьбы против еврейского капитала. Затем быстро промелькнули мысли о предложении. Я посчитал, что на заре становления национал-социализма будет полезно вступить в самую ненавистную миллионам людей партию. Тот же Рудольф Гесс засылал своих шпионов в ряды баварской советской республики, которые саботировали работу, выводили из строя военную технику немецкой красной армии, убивали коммунистов. Так и я, став у истоков партии, смогу ввести на хорошие должности своих людей, которые скажут своё слово в нужный момент.
– Хорошо, давайте я стану членом вашей партии.
Мне выписали удостоверение члена рабочей партии Германии под номером 41. Затем под пиво начались дебаты, как обустроить Германию, нужно ли отделяться Баварии или лучше остаться в составе Германского рейха.
Пока народ орал, заливаясь алкоголем и объедаясь сосисками, в пивную зашёл невзрачный мужичок. Ему махнули рукой, и он присел на краю сдвинутых столов. Официантка поднесла ему кружку с пивом и тарелку с дешёвыми сосисками. Правда, по качеству они были намного натуральнее элитных колбас 21 века. Затем поднялся Федер и стал говорить о засилье еврейского финансового капитала, который душит экономики всех стран. Гитлер слушал его, не прерываясь.
– Как он здорово говорит. Я буду учиться у него финансам.
Потом начались дебаты. Послушав, вначале Гитлер что-то говорил сидящим рядом, а затем поднялся и стал говорить для всех.
– Меня зовут Адольф Гитлер, в мае 1913 года в возрасте 24 лет я переехал из Вены в Мюнхен, став работать художником. С первого дня войны я вступил в 16-й Баварский полк, и уже в октябре 1914 года воевал во Франции и Фландрии. Уже через месяц мне было присвоено звание ефрейтора. Я награждён несколькими солдатскими железными крестами и медалями. Сослуживцы характеризовали меня как «осмотрительного, смелого солдата и надёжного товарища». Под Ла Монтень в результате взрыва химического снаряда я отравился газом и временно потерял зрение. Лечился в баварском госпитале, а затем в психиатрическом отделении прусского тылового лазарета. Ноябрьскую революцию 1918 года под предводительством Эрнста Тельмана я считаю порождением предателей, нанёсших «удар ножом в спину» победоносной германской армии. Из-за них мы потерпели поражение в войне.
Тут поднялся я: «Адольф, если не ошибаюсь, в прошлом году ты был коммунистом?»
– Да, герр…
– Алекс фон Браун.
– Да, герр Алекс, во время бурных дней Баварской Советской Республики весь военный гарнизон Мюнхена вошёл в состав Красной армии Германии. Я числился в рядах коммунистических формирований и даже был солдатским депутатом. Однако Версальский мир всё перечеркнул. Я разочаровался в коммунизме и уволился из армии.
Дальше Гитлер, выступая с пангерманских позиций, одержал убедительную победу над сторонниками независимости Баварии. Выступление произвело на Дрекслера большое впечатление.
– Адольф, ты прирождённый оратор, садись рядом. Сегодня в наших рядах два выдающихся немца, Алекс и ты.
Я пожал протянутую руку, познакомившись с будущим фюрером германского народа. Затем Дрекслер предложил Гитлеру вступить в партию, на что Гитлер ответил согласием. Вечером, когда партийный народ дошёл до кондиции, я ушёл в свою гостиницу. Там я разговаривал с напарниками.
– Парни, мне придётся задержаться.
– Что случилось, командир?
Я рассказал о сложившейся ситуации и появившихся планах. Оставив мне тысяч тридцать марок на пропитание, народ убыл в Россию.
Я приходил на заседания партии, то есть поговорить «о великом» под кружку пива. И чем больше мы говорили, тем больше пили или наоборот. Ни о какой европейской гегемонии у них даже мыслей не было. В рабочие дни заседания были лёгкими, а в субботу народ напивался до невменяемости. Я сидел в окружении будущих хозяев Европы, представляющих сейчас собой пьяное быдло, пьющее без меры пиво, заедая его жареными сосисками, горланящее германские марши и ругающие коммунистов и тупых генералов за проигрыш в войне.
После очередного собрания, когда партийцы запивали дебаты пивом, Гитлер сидел рядом и изливал мне душу.
– Алекс, один ты меня понимаешь, как это тяжело. Мне было всего лишь 14 лет, когда умер мой отец. Я не любил его, но плакал, стоя у его гроба. А через 4 года лишился матери, рак забрал её на небо. Что я мог – нищий, ничего не умеющий в жизни, оставшийся один в 17 лет.
– А как же родные?
– Нет для меня родных. А как сложилась твоя жизнь?
– Когда мне было 17, взрывом бомбы убило родителей Алекса фон Брауна. Я также остался совершенно один и без денег. Но я научился зарабатывать себе на жизнь.
– Ты тоже познал нужду с юности?!
– Адик, а правда, что твоя бабушка Анна-Мария Шикльгрубер в юности прислуживала в доме Соломона Ротшильда? Насколько я о нём слышал, мужик он был в возрасте, но боевой, очень любящий молодых и невинных немецких "мадхен".
– Правда. Только я не еврей, я – ариец! Алекс, никогда, никому не говори больше об этом. Ты понял меня!?
– Хорошо, Адольф, я забыл это. Давай ещё по кружечке.
– Давай, Алекс.
Мы вмазали ещё по кружке. В моей голове уже был полупьяный сумбур, а Адольф почти дошёл до кондиции, когда все собутыльники – братья.
– Алекс. Я отомщу за Германию, всем отомщу. Нас, немцев, уничтожили. Этот Версальский мирный договор обескровил нас.
– Адик, не бери в голову. Англосаксы и галлы порвали Германию, но они же выделят кредиты, на которые немцы поднимут экономику страны. Они будут искать ту партию, на которую смогут сделать ставку, выращивая нового цепного пса. Они снова твоими руками начнут передел мира. Снова Германия будет отдавать жизни своих солдат за планы мирового капитала. Тебя ждёт известное будущее, если ты не оступишься.
– Ты прав, только мы, немцы, сможем поднять с колен нашу страну.
– Адольф, все партийные лидеры, приходя к власти, начинают подчиняться "власти денег". Есть экономические законы современного мирового устройства, нарушать которые не может ни одна партия, иначе её лидера заменят другим.
"Плевать. Меня ждёт великое будущее! – сказав это, Гитлер обнял меня и Дрегстера, сидящего с другой стороны от него. – Вместе, братья, мы возродим великую Германию!»
Народ поднимал кружки, стукал ими, расплёскивая пиво, кто-то кричал "гросс дойчланд", кто-то пел военный марш, кто-то плакал в эйфории счастья, короче, все нажрались окончательно. Я же обратился к Гитлеру.
– Адольф, я скажу тебе одну вещь, а ты вспомни о ней, когда станешь великим правителем.
– Что ты хочешь сказать, Алекс? Мои соратники напились, словно свиньи, а ты сохранил ясную голову. Будь со мной в начале пути, и мы перевернём Германию и Европу.
– Перевернём, Адди. В 1933 году ты придёшь к власти, переживёшь с десяток покушений на себя, но удивительным образом останешься цел и здоров. Ты поставишь на колени Европу, захватив Францию за 28 дней, а Данию всего за один. Делай с Европой, что хочешь, но никогда не иди на Россию.
– Почему не идти? Она виновата в том, что из-ха красных мы проиграли войну.
– Твои генералы проиграли войну. В 39-м начнётся Вторая мировая, а в 45-м ты лишишься всего, потому что нападёшь на СССР.
– Я погибну в 45-м?
– Из властелина Европы ты превратишься в отверженного, потеряв всё, чего достигнешь.
– Я запомню твои слова и проверю.
Я вышел на воздух проветриться. Светало.
– Засиделся я что-то. Нет, дружище, я не буду ждать, пока ты проверишь мои слова. Я уберу тебя, пока ты не наделал дел, принёсших моей Родине столько горя.
Я направился назад в пивную, но столкнулся в вестибюле с тремя партийцами, вышедшими из сортира. Мужики обняли меня, повиснув на плечах.
– Алекс, брат, пойдём, выпьем за нашу Германию.
«Пошли, – ответил я, подумав про себя, – нет, на пьяную голову такие дела не делаются. Надо проспаться, а то шатает капитально».
Проснулся я сидящим на лавке и обнявшим пивной стол. Рядом со мной, кто за столом, кто под ним, вповалку лежали, храпели и мычали во сне мои нынешние соратники – нацисты будущей великой Германии. Мимо сновали фройлянши, пытающиеся убрать зал.
– Ёрш твою медь, мы тут скорее сопьёмся, чем Германию завоюем. Интересно, а в реальности тоже так было? На начальном этапе, конечно, было. Это я из нереальности, а тут всё реально.
Сегодня мы собрались в другой пивной с названием «Хофбройхаус». За это время я стал больше общаться с Адольфом. Гитлер стал отвечать в партии за идеологию, и вскоре стал определять деятельность всей партии. Вместе с ним и другими лидерами партии Дрекслером, Юнгом, Шильнером, Федером мы обсуждали идеи национал-социализма. В очередной раз я сидел за кружкой пива и прикидывал, как убить этого человека. Тогда не нужно будет засылать агентов, и быть членом партии. Хотя не будет Гитлера, будет Гесс или Рем, или кто-то другой. Ход истории не изменить, в разрушенной Германии обязательно появится лидер, давший народу надежду на возрождение.
Я навёл на Гитлера свой взгляд, оценил расположение сидящих возле него людей и путь к выходу, когда Адольф отставил свою кружку и потребовал тишины. Народ замолчал, он поднялся и заговорил. Я же на миг закрыл глаза и увидел ангела, который как будто сказал мне: «Не мешай истинному ходу истории! Помни – ты чужак в этом мире!»
Я снова открыл глаза и увидел вошедшего в раж, отчего брызжущего слюной, оратора. Слушая его речь, к своему сожалению, во многом соглашался с его национал-социалистическими, точнее говоря, откровенно шовинистскими взглядами. По крайней мере, при Гитлере нельзя было даже представить, чтобы какие-то турки или арабы, беженцами принятые в Германию, будут избивать местное арийское население, а власти соблюдать толерантность, отгородившись от беспредельщиков полицией, как это будет в 21 веке. Все бы эти южане живо оказались в концлагерях и строили оборонительные линии или военные бункера. А когда построили, то в целях соблюдения секретности, были бы изжарены в построенных ими же печах. Такова была обратная сторона жизни Германии того времени – все несогласные с режимом переселялись в концлагеря.
Тут он заговорил об арийских корнях германского народа. Этого я стерпеть не смог и, стукнув кулаком по столу, громко заговорил: «Какая арийская нация в Германии! Арии жили на территории Российской империи от Белоруссии до Сибири. Это предки славян, а ваши предки – это казахи, каракалпаки и прочие джунгарцы с гуннами. Почитайте принятую просвещённой Европой историю. В ней вы увидите, что узкоглазые немытые кочевники под предводительством Атиллы пришли в вашу Аллеманию, перетрахали ваших аллеманок и саксонок, после чего появились ваши узкоглазые предки, а затем вы!»
Про себя же подумал: «Вообще-то германцы не узкоглазые, а Атилла далеко не казах. Если в музее глянуть на монету империи Атиллы, то на нас смотрит европеец, а не узкоглазый гунн. Кстати, князь по-китайски – это гун, а армия князя – гунцы или гунны, то есть люди князя. А князьями назвали предводителей только на Руси. Атилла был князем, расширявшим свою империю в обе стороны от Волги – на запад до Рейна и на юго-восток до Китая и Индии. А историки обнаружили каких-то хуннов, которые быстро превратились в гуннов, лишь бы о славянах в Европе не говорить. Нужно вспомнить, что предками современных жителей Западной Германии от Гамбурга до Берлина были славянские племена бодричей, а от Берлина до Белоруссии и на юг до Баварии жили лютичи – будущие поляки. А земли назывались – Пегая Русь или Пруссия. Правда, англосаксам и прочим франкам, ставших доминирующей нацией на этих территориях, за несколько веков удалось заменить славянский генофонд на германский».
Гитлер аж оторопел от такого спича, заткнувшись и собираясь с мыслями. Честно говоря, я и сам не ожидал от себя такого подвига или дурости. Но выпитое пиво плюс русский патриотизм своё взяли. Поэтому пришлось немного поменять риторику, и я продолжил.
– Но, сыны Германии, помните, что именно русские во главе с Лениным по Брест-Литовскому миру дали вашей проигравшей стране территорию, в несколько раз превышающую Францию, Голландию и Бельгию вместе взятых. Не русские ваши враги, а Запад. Англосаксы – вот истинные виновники всех войн. Всем в мире движет жажда наживы, как учил ваш соотечественник Карл Маркс. А где собрались главные финансовые хозяева мира – на западе. Так что ваши враги – это французы, оторвавшие исторически германские земли: Рур, Эльзас и Лотарингию, англичане, в войнах всегда прячущиеся за спинами коалиций, но всегда оказывающиеся главным победителем. Русские и германцы – самые сильные солдаты мира. Однако благодаря политикам, вместо мирового господства, представители обеих наций только гибнут в войнах, а лавры победителей достаются другим. Сейчас в мире появился самый опасный противник – США, который словно ядовитый паук раскинул свои финансовые сети по миру, натравливая страны друг на друга, наживаясь на разрухе и горе от гибели родных. Вот кого надо уничтожить в первую очередь, вот с кем надо бороться!
Я поднял свою недопитую кружку, и заорал на всю пивную: «Слава великому германскому народу и его возрождению!»
Дрекслер, Юнг и другие партийцы поддержали меня поднятыми кружками, наперебой крича: «Слава Германии, слава нам – новым вождям!» Затем Антон взял меня за плечо и сказал: «Алекс, ты смелый, не побоялся так высказаться о нашей нации».
– Антон, я лишь констатировал факт истории.
В хорошем подпитии Гитлер уехал. Выждав полчасика, я тоже тихо ушёл с собрания, вновь превратившегося в попойку. Вскоре я стоял перед дверью одной квартиры. Аккуратно вскрыв отмычкой из своего спецнабора входную дверь, я вошёл внутрь. В квартире было тихо. Включив потайной фонарик и пройдя по коридору, заглянул в спальню. Раздался женский голос: «Адольф, что случилось, почему ты крадёшься?»
"Это что за девица, а где Адик?"– раздосадовано подумал я, понимая, что Гитлера в квартире нет. Тут включился торшер, и в кровати я увидел молодую девицу, а она увидела меня.
– А где Адольф?
– А ты кто?
– Я Марлен, подруга Адольфа. За ним зашли его друзья, и он убыл на какое-то экстренное событие.
– Черт его возьми, сегодня же из Берлина прибывает Рем.
– Да, они говорили, что прибыл Рем и привёз важные новости.
– Хорошо, а тебе пора спать.
Сказав это, я подошёл к кровати. Насколько я знал, у Гитлера было шесть официальных спутниц. Я не знал, кто была эта девушка, просто ей не повезло. Она что-то почувствовала и вся сжалась.
– Что вы хотите сделать?
– Ты должна уснуть.
– За что? Ведь вы пришли за Адольфом! В чём он провинился? Зачем вам я? Я буду молчать!
– Он станет убийцей. Пока он не начал своё кровавое шествие его надо остановить.
– Я хочу жить!
– Вы славянка?
– Полька, но родилась в Германии.
– Ваша страна будет разрушена им в 1939 году, а миллионы поляков сгорят в печах концлагерей.
– Это неправда, Адольф добрый.
– Пусть будет так… Прощай, девочка, и прости меня.
– Нет!
– В этой игре не оставляют живых свидетелей, а ты выбрала не того мужчину.
Я сблизился, ударом по шее оглушил девушку, а затем прервал течение энергии жизни по каналам её астрального тела, воткнув иголку в нужную точку. Вначале она тихо лежала, затем сердце стало бешено колотиться, а затем она уснула вечным сном. Выйдя из квартиры, я закрыл дверь и отправился на встречу с партийцами, в городе выбросив в урну хлопчатобумажные перчатки.
