Александр Кузнецов
Мерцание погасшей звезды
– Двадцать два.
– Вот-вот. Мне тогда столько же было, когда я покинул страну. Дальневосточник?
– Приезжал к родителям. Они в Солнечногорске живут. Теперь к себе в Питер пытаюсь вернуться.
– Забавно. Мои родители из Ленинграда. Вообще, предки наши из Толедо. Есть такое местечко в самом центре Испании. После гражданской войны на Пиренеях, Советский Союз принял у себя многих испанцев. Среди них были и мои родичи. Дед участник той войны закончил её под Ленинградом, вновь встретившись с фалангистами. Бабушка с годовалым ребенком, моим будущим отцом, были в эвакуации во Владимире. По окончанию блокады Ленинграда вернулись в город восстанавливать хозяйство. А я уже в 69-ом на свет появился.
Диего замолчал. О чём-то задумавшись, он поигрывал пустой кружкой пальцем, просунутым в душку фарфоровой посуды. Тяжело вздохнув, поставил кружку на столик, посмотрел на меня своими быстрыми чёрными глазами и улыбнулся:
– Вот так вот.
– Решили посетить места юности?
– Да не. В Китае читал лекции. Занимаюсь этнографией и языковедением индейцев Центральной и Южной Америки. В Пекине познакомился с одним занимательным человеком здешних краёв. Он собственно и затащил меня в Россию. Ха-ха. Много любопытного показал и рассказал мне о малых народах Дальнего Востока. Думал за пару дней обернусь. Теперь вот расплачиваюсь за любознательность. Ха-ха.
– Ясно. И как вам в новой России? Ну, если сравнивать с тем что было и сейчас?
– У, брат, я не тот, кого можно об этом спрашивать. Ведь я никогда не жил в России.
– Ну почему. Россия – правопреемница СССР. Да.
– Я родился в Каунасе.
– Ну и, что?
– Учился в Кутаиси. Службу проходил в Термезе. А страну покинул, улетая из аэропорта города Киева. Вообще удивительно, несмотря на разность культур и традиций в Советском Союзе всех нас объединяла какая-то общность. Эта непохожесть обогащала нас. Какой-то неведомый магнит довольно долго скреплял страну не давая разлететься на части.
– А почему за границу уехали?
Диего опустил голову и иронично хмыкнул. Проверив не осталось ли чего в кружке, развалился на кровати и устремил взор в потолок. На фоне тусклых ночных ламп его глаза блестели:
– История схлопнулась. Кончился Рим. Мы словно стали Америкой – страной иммигрантов. Думаю, что даже русские в РСФСР ощутили это. Новые символы, новая валюта, экономика. Новый менталитет. Новая вера, история. Всё новое. Другое. Уходил в армию всё казалось незыблемым, а вернулся, будто в иное измерение попал. Я тогда понять ничего не мог. Два года прошло и такое преображение.
Рассказчик вновь умолк. Я, в предвкушении долгого и интересного разговора, последовал примеру собеседника: растянулся на кровати и подложив руки под затылок, впялился в потолок:
– Теперь у нас мало пишут о тех переломных событиях.
– Такова защита человека. Всё плохое он забывает.
– А в СССР хорошо было?
– В юности всё кажется прекрасным. Так как многого не знаешь. Теперь же я будто Шумерский герой Гильгамеш – тот, который всё повидал. До десяти лет жил в Каунасе, Литовская ССР. Первая любовь, первое разочарование. В третьем классе был влюблен в свою одноклассницу. Я был счастливцем – так как любовь моя была взаимной. Мы наслаждались привязанностью так, как могут наслаждаться дети нашего возраста.
