bannerbannerbanner
Исполнитель

Александр Курзанцев
Исполнитель

Полная версия

Пролог

2012 год. Конец света, как обещал календарь Майя, наступил. В мир пришла Система и в одночасье часть человечества проснулась игроками. Кто-то из них остался людьми, другие превратились в дварфов, эльфов, полуросликов, орков и гоблинов. Наступивший хаос, и последовавшая за ним вспышка беззакония почти обрушили человеческую цивилизацию в средневековье, и только изобретение негатора игровых способностей, лишающее игрока на время своих сил, смогло остановить процесс распада. Была создана Федеральная служба надзора, чьей задачей и стал контроль над игроками и защита остальных не получивших системы граждан…

* * *

– Стоять! Федеральная служба надзора!

– Мать твою, надзор! – раздалось в ответ сдавленно.

Я ещё раз оглядел темный провал из неровного камня, что чужеродной махиной высился посреди берёзового леса, гаркнул в мегафон снова:

– Выходить из данжа по одному. В случае применения игровых способностей открываем огонь на поражение!

Помимо меня вход в недавно открывшийся данж окружали десяток спецназовцев вооружённые кто старыми добрыми калашниковыми, а кто негаторами – массивными радиочастотными пушками, с расположенными треугольником излучателями на конце.

В припаркованной в паре десятков метров от нас белой Газели с надписью “ФСН” на борту, торчал эксперт управления, готовый, если всё пойдёт без эксцессов, тоже включиться в работу.

С минуту из проёма не доносилось ни звука, что я уже собирался предупредить о применении спецсредств, для выкуривания их оттуда, но тут, из темноты, держа руки поднятыми высоко вверх, показался первый игрок.

Это был коренастый, упакованный в толстую броню, бородатый дварф, с двуручной секирой за спиной. Борода была аккуратно заплетена в две косички, также в косички были заплетены и концы длинных усов. Смотрел на нас дварф исподлобья и донельзя угрюмо.

Повесив мегафон на пояс, и поправив кобуру с малым негатором, я шагнул к нему, внимательно оглядывая.

– Старший оперуполномоченный Мягков, управление надзора по городу Москве и Московской области, – представился я, – вы пати лидер?

– Я, – недовольно буркнул дварф.

– Покажите ваш никнейм.

Тот скривился, сморщился будто урюк, но требование выполнил, над головой тут же вспыхнуло светящееся зеленым имя – “Локри сын Фрама”.

– Ролплеер, – понимающе кивнул я, доставая планшет и вбивая в базу имя игрока.

– Не тебе, хуман, судить обо мне, – чуть с вызовом ответил тот, но я привычно не обратил на это ни грамма внимания. Меня даже эльфы своим снобизмом пронять не могли, что уж тут о подземном народце говорить.

– Ваше до системное имя?

– Не помню, – быстро произнёс дварф.

– И всё-таки? – я прищурился, демонстративно положив ладонь на рукоять излучателя.

– Евгений Петрович Колобродов, – сознался нехотя игрок.

Сверив с данными в базе, я удовлетворённо кивнул, приказал:

– Теперь таблицу статов.

Дварф вздохнул, но подчинился и рядом, в воздухе, повисла табличка со всеми основными характеристиками.

Сравнив с такой же табличкой в планшете, я кивнул вновь и, указав дварфу отойти в сторону, громко произнёс:

– Следующий.

Вторым выходил классический паладин в сияющих доспехах и с двуручным мечом. С этим было попроще. Во-первых человек, во-вторых класс с заморочкой на законопослушно-добром мировоззрении, поэтому всегда с пониманием относится к служителям закона.

Третьей была блондиноволосая эльфийка-лучница, в ладно скроенном лёгком зелёном кожанном доспехе и диадеме с золотым листочком на лбу.

Эта устроила дикий скандал, стоило спросить до системное имя. У них вообще пунктик на этом. Они же все Лориэли да Тауриндэли, гордые представительницы дивного народа с самомнением выше дварфийских гор, а как копнёшь, то Маша Пупкина, то Света Иванова.

Но, в итоге, сдалась и эта.

– Новодворская, Валерия Ильинична, – красная от гнева, наконец, вымолвила она.

Остальные переглянулись и даже среди спецназавцев прозвучало пару смешков.

– Сатрапы, палачи, кровавая гэбня, коммуняки! – тут же разразилась та бранью.

– Валерия Ильинична, успокойтесь, – посоветовал я ей, сверяя статы.

– Я – Элдимитрэль! – снова воскликнула та.

– Гражданка Электродрель, успокойтесь и встаньте к своим сопартийцам, – я показал пальцем куда.

– Элдимитрэль! – ещё громче воскликнула та.

– Я так и сказал, – невозмутимо ответил я, крикнул в сторону прохода, – следующий!

Четвертым членом партии оказалась невысокая девчонка полурослик с гитарой и кинжалом. Одета она была в яркий камзол с дутыми как галифе штанами и красный берет с пером.

– Сильвия, бард, – тут же охотно сообщила она, показав ник, – зовут Сильвия Григорьевна Уголёк.

Эта оказалась дамой неконфликтной и послушной, и наконец, я позвал последнего.

И снова эльф, с презрительно искривившимися губами и гордо задранным подбородком. Из вооружения два коротких меча и кольчуга. По всей видимости упирающий на ловкость боец. Я быстро сверил его ник – Аландриол, с базой, после чего сравнил статы. Всё было в норме, разве что, в отличии от остальных, за время с последней проверки, он почти не поднял своих характеристик.

Посмотрев на выстроившуюся передо мной пятёрку, я произнёс:

– Итак, ещё раз представлюсь, старший оперуполномоченный Мягков, управление надзора по городу Москве и Московской области. И первый вопрос, почему не сообщили об обнаруженном данже в отдел регистрации?

– Только что случайно натолкнулись, – тут же быстро ответил пати лидер, – не удержались, решили сначала пройти, посмотреть, что там и уже потом вернуться и сообщить. Понимаете, первое прохождение, уникальный лут…

– Понимаю, понимаю, – покивал я, – а теперь второй вопрос. Локри сын Фрама, у меня указано, что вы тринадцатого уровня, а я вижу пятнадцатый.

– Так я здесь, вот набил, – сразу забегал глазками тот, почуяв, что начинает пахнуть жаренным, – очень уж жирные мобы попались.

– Не врите, гражданин игрок, это малый групповой данж, с уровнем редкости – необычный. С пати из пяти игроков, прирост опыта должен был составить не более двадцати пяти процентов от текущего уровня. И это при первом прохождении. Заявок на прохождение других данжей в этот период я тоже что-то не вижу, – я демонстративно полистал на планшете карточку пати лидера. – Где вы ещё набили опыт?

– Так я, это, социалками, – суетливо начал бормотать дварф, но я ещё раз красноречиво посмотрел на его почти нулевые значения социальных навыков и неплохо подскочившие боевые, в основном силу и выносливость.

– Не врите, гражданин. Опыт вы получили здесь. Признавайтесь, который уже раз проходите данж?

– Двадцать седьмой… – понурив голову, ответил Локри.

– Ну ни хрена себе, – присвистнул кто-то из спецназовцев.

– Понятно… – протянул я, – налицо грубое нарушение правил пользования объектами игрового мира. Статья КоАП РФ восемь точка тридцать девять дробь один. Я вам напоминаю, что при открытии нового данжа нашедшая его пати имеет право лишь на однократное свободное прохождение. В этом случае партии отходит сто процентов от найденного лута и крафтовых материалов, кроме предметов классом от редкого и выше. На указанные предметы члены партии имеют право первоочередного выкупа, если те соответствуют их классу и не подпадают под перечень запрещённых к обороту артефактов. Остальные прохождения, только по получению разрешения от отдела учёта фарма игровых объектов, со сдачей пятидесяти процентов лута и крафтовых материалов государству. Про артефакты уровня редкое и выше я уже говорил.

– Это грабёж и несправедливость! – прошипела Новодворская-Элдимитрэль.

Но я не обратил на это никакого внимания, заложив руки за спину, прошелся вдоль строя, а затем твёрдым голосом произнёс:

– Инвентари к осмотру!

Спецназ тут же вскинул оружие, беря всё пятёрку на мушку. Сейчас самый острый момент когда жадность игрока борется с чувством самосохранения. Обычное земное оружие на них не действует, только под негатором. Но даже под ним насовсем убить мы их не можем, они обязательно уйдут на респ, на свою индивидуальную, хорошо спрятанную точку респауна. Правда, если только не держать их под излучением постоянно. Под излучением они ничем кроме бессмертия не отличаются от обычных людей. И они это знают. А нет для игрока худшей пытки, чем невозможность качаться дальше. В тюремной камере квестов не выдают.

Самосохранение победило и вскоре передо мной в воздухе развернулись полотна ячеек игрового инвентаря, с нафармленным лутом.

– Сергей Петрович, – позвал я нашего эксперта, – работайте.

Спешно рванув к нам от Газели, старший эксперт отдела учёта фарма Конев мигом развернул массивный чемоданчик с ударопрочным ноутбуком, и поправив очки, стал по порядку проверять, что и сколько находится в инвентаре.

– Сергей Петрович, – протянул я ему список на планшете, – вот последний зарегистрированный перечень амуниции и вооружения, посмотрите, что бьёт, а что не бьёт.

– А если мы купили прямо перед данжем вещи на аукционе?! – наивно похлопав глазками спросила Сильвия.

– Если покупка была на официальном аукционе, транзакцию мы увидим, – ответил я ей, продолжая наблюдать за работой эксперта, – а покупка и продажа чего-либо на нелегальных аукционах запрещена и карается тюремным заключением.

– Во попали, – промычал чуть не плача дварф, которого, в силу расы, личная жаба душила с удвоенной силой.

– Секира не зарегистрирована, – почти мгновенно заявил Конев, указывая на оружие за спиной дварфа, – класс редкое, активирована привязка.

– Так, так, – покачал я головой, – Локри сын Фрама, вы не только не сдали предмет, но и уже привязали его к себе.

– Это классовая секира! – вспыхнул тот, – я давно такую ждал! Я бы всё-равно её выкупил.

 

– А теперь придётся ещё и штраф в десятикратном размере уплатить, – ответил я, потеряв к нему интерес.

Оставив Конева разбираться дальше, я принялся внимательно оглядывать игроков. Что-то всё не давало мне покоя, подсознательно я чувствовал какую-то неправильность в них, что-то царапало взгляд, но я никак не мог понять что.

Я плавно скользил глазами по оружию, броне, лицам стоявших передо мной игроков. Эльфийка от этого вновь закипела и начала что-то трындеть про харассмент, полурослица наоборот – строить глазки. Лишь паладин да эльф продолжали стоять спокойно, последний, к тому же, скрестив руки на груди и гордо глядя куда-то в даль, не встречаясь со мной взглядом. Вот только уши, его уши чуть подёргивались выдавая наличие эмоций.

Я тут же спокойно перевёл взгляд на паладина. Но мысленно сделал стойку – вот оно! Уши у эльфов не могут так шевелиться, слишком не характерно это для них. А значит что? Что под его личиной скрывается кто-то другой. Но кто? Предмет скрывающий личность он носит на себе, но тот тоже маскируется под что-то, а мы не можем просто так заставить его раздеться, если предметы одетые на нем должным образом зарегистрированы. А они, зуб даю, все зарегистрированы должным образом.

И удар негатором ничего не даст, он не снимает подобные состояния с игрока, как, собственно и не возвращает прежний облик игрокам переставшим быть людьми. Да и доступ к инвентарю мы после негатора потеряем. Так что это не вариант.

Продолжая рассеянно бродить по поляне в ожидании окончания работы эксперта, я, в тоже время, усиленно думал.

Если рассуждать логически, то первым на ум приходят пэкашеры, которые таким образом прячут свой красный от убийства других игроков, ник, чтобы продолжать безнаказанно пэкашить. Тогда в пати он вступил, чтобы под шумок их всех в данже, после того как они его пройдут, убить и забрать самое ценное. Такое поведение, кстати, государством не порицается, если игрок в должном порядке полученный лут регистрирует и сдает. Между собой, не трогая обычных граждан, игроки вольны действовать как того хотят. Но этот, если верить словам пати лидера, с ними прошел данж уже двадцать семь раз. Пэкашер так долго ждать не будет.

Тогда от кого он прячет ник?

И тут напрашивается единственный ответ, от таких как мы, от службы надзора. Артефакт подобного плана безумно дорогой. Он в списке, а значит достать только на нелегальном аукционе можно. Но даже там его не продадут первому встречному.

И это всё означает, что персонаж замаран в насилии над гражданскими по самую маковку. Список ников с кратким описанием внешности я помнил. Больше сотни игроков, разыскиваемых за совершение различных преступлений против общества, перечень которых мы заучивали, чтобы в любой момент узнать. Убийства, пытки, содержание рабов. Кровавые обряды, некромагические ритуалы – список злодеяний был длинным.

И сейчас мне надо было понять, кто передо мной.

Не эльф, это точно, и не человек, и не орк с дварфом. Такие подвижные уши есть только у полуросликов и гоблинов. Это сразу сужало круг поиска до двух десятков фамилий.

Всё-равно много.

Что ещё можно по нему сказать? Ник, уровень и статы можно изменить, но редко кто пользуется непривычным оружием. А значит это ловкач, с двумя короткими клинками.

Сразу отпали все полурослики, а вот гоблинов осталось трое. И у всех троих ники как на подбор, “Наггибатор777”, “Палач666” и “Ебутвоюмамку11”

Как я и думал, у эльфа всё оказалось в порядке, всё оружие и амуниция зарегистрированы, а лут в инвентаре ничем не отличался таковым от других.

И тут взгляд мой упал на его сложенные на груди руки.

“Левша, – забилась в голове мысль, – точно левша! Это Наггибатор, точно он!”

Заставив себя успокоиться, я дождался когда эксперт закончит и отойдёт в сторонку, а затем, отступив на шаг, посмотрел лже-эльфу прямо в глаза и произнёс:

– Ну что “Наггибатор777”, добегался?

Тот вздрогнул, оскалился, молниеносно выхватывая мечи и я лишь чудом увернулся, уходя перекатом от взрезавшей землю там где я стоял, узкой красной волны слетевшей с клинка.

С треском ударили негаторы, лишая попытавшегося сбежать преступника способностей. А вслед за ними, по ногам прошла автоматная очередь, заставив его свалиться на землю и завыть от боли и ярости.

Подошедшие спецы скрутили так и оставшегося эльфом Наггибатора, сцепив ему руки за спиной наручниками, затем, не особо церемонясь, потащили к Газели. Я посмотрел на оставшихся игроков находившихся в шоковом состоянии, сообщил:

– Граждане, в течении трёх дней вы обязаны посетить отдел учёта фарма и сдать лут. Там же оплатите штраф. Перечень у нас есть, что-то скрывать не советую. А предписание я вам сейчас выдам.

Подойдя к машине, я достал планшетку и быстро заполнил протокол, затем оторвал корешок предписания и отдал дварфу.

– А что с ним будет? – непривычно тихо спросил Локри.

– Суд решит, – лаконично ответил я.

– А что он сделал? – задал ещё один вопрос тот.

– Убивал людей.

Я посмотрел на дварфа долгим взглядом, затем, когда спецназ загрузился в салон, запрыгнул на сиденье рядом с водителем и скомандовал:

– Поехали, Сергеич.

Глава 1

Заскочив на территорию управления, в тут же закрывшиеся за нами ворота, отгораживающие внутренний двор, мы тормознули у заднего входа, на крыльце которого курило пару офицеров.

Раскрыв дверь, я приветственно махнул коллегам, спрыгнул на землю и проследил как спецназовцы вытаскивают подстреленного лже-эльфа и тащат в подвал, где находились камеры с стационарными излучателями. Голова игрока безвольно свисала, а ноги волочились по асфальту.

– Он там не окочурился? – нахмурившись, спросил я у старшего спеца, что задержался у машины.

– Не, – с ленцой ответил тот, – сознание потерял, когда мы ему ноги перебинтовывали. Чувствительный оказался. Ничего, всё одно, он бессмертный.

– Главное, чтоб не сдох до допроса, – ответил я, засовывая подмышку папку с документами, – иначе уйдёт на респ и ищи его потом.

– Не уйдёт, – уверенно ответил спецназовец, – мы его, для профилактики, каждые пятнадцать минут негатором обрабатываем. Даже если стационарные отключатся, мы его удержим.

Подойдя к крыльцу, я пожал руку обоим парням стоявшим там и с интересом наблюдающим за происходящим.

– Кого привёз? – поинтересовался Пашка Кулагин, высокий, темноволосый, двадцати восьми лет отроду, опер управления, только с другого отдела.

А второй – Виталя Кыржановский, что был его на год старше и на полголовы ниже, добавил:

– Серьёзный кто-то? Чего его спецы так обработали?

– Наггибатор три семёрки, – ответил я и оба офицера тут же посерьезнели, они особо опасных игроков тоже прекрасно знали по никам.

– Красава Андрюха! – хлопнул меня по плечу, от избытка чувств, Виталя, – этого точно трупом на пожизненное определят.

– Не загадывай, – поморщился я, – суд решит.

– Решит, решит, – заулыбался тот, а я, больше не задерживаясь, прошел в управление, дёрнув на себя массивную железную дверь.

Та противно заскрипела, затренькала металлической пружиной, затем с грохотом захлопнулась за моей спиной. Поднявшись по ступеням в фойе, я подошел к дежурке, протянул сидевшему там майору заполненный в машине протокол задержания.

– Отметь у себя, задержан игрок, оказал сопротивление, сейчас внизу, в камере.

– Хорошо, – кивнул тот, с неохотой отрываясь от экрана компьютера, – сейчас внесу его. Помдежа отправить?

– Не стоит, там спецы с ним, – отрицательно качнул я головой.

– Надолго?

– Не знаю, – покачал я головой, – как пойдёт.

От дежурки я поднялся на второй этаж, мимо ряда безликих дверей с номерами. Остановился у двести тринадцатой, стукнул пару раз костяшками пальцев, затем заглянул:

– Вадим Петрович.

– А, Андрей, заходи, – начальник отдела кивнул, – ну что, как выезд?

Вадим Петрович Булдаков был подполковником и начинал службу ещё в советской милиции. Затем милиция стала российской, а три года назад и вовсе переименовалась в полицию. Все эти изменения он переживал стоически и когда опытному менту предложили перейти во вновь созданную службу надзора, тоже долго не раздумывал.

– Нормально, – ответил я, проходя и присаживаясь на стул у стены, закинул ногу на ногу, – взяли игрока, есть основания считать, что это один из списка.

– Кто? – тут же посерьезнел подполковник.

– Наггибатор три семёрки, – ответил я и старый опер за столом сощурился, вспоминая этого персонажа, а затем переспросил, задумчиво кусая губы:

– Ты уверен?

– Был под наложенной личиной, но вероятность большая. Он пытался атаковать и уйти, успели задержать.

– Парни все целы? – посмотрел на меня внимательно Булдаков, но чуть расслабился, когда я кивнул.

– Ладно, давай отработай его, только аккуратно, впрочем, тебя учить, только портить.

Тут снаружи здания раздался какой-то хлопок. Мы с Булдаковым синхронно пригнулись, хватаясь за негаторы, я на поясе, а подполковник цапнув пушку со стола. Затем начальник отдела выглянул в окно, выходящее на проспект.

Понаблюдав за обстановкой, он вернулся в кресло, укладывая излучатель обратно на стол, на мой немой вопрос ответил:

– Вроде тихо всё. Сейчас узнаю.

Подняв трубку телефона, он набрал дежурку, выслушал неразбочивое с моего места бормотание, затем вздохнул и вернул трубку обратно.

– Неизвестный запустил в здание управления файербол. Из повреждений только закопчёная стена и частично оплавленное окно. Сейчас проверяют по камерам, может удастся лицо разглядеть.

– Вряд-ли, – поморщился я, – дурачков в открытую бравирующих статусом и заблуждающихся относительно своей безнаказанности осталось немного. Те кто попробовал, после трёх месяцев в состоянии трупа, в статах лишились по несколько пунктов и чудить желание потеряли. Если это был маг, думаю на лицо наложил иллюзию или скрыл маской.

– Ладно, – произнёс Булдаков, – то уже не твоя забота, ты иди с этим Наггибатором решай.

Допросная у нас была на первом этаже. С клеткой в углу, для особо буйных, столом и парой привинченных к полу стульев. В стене, как в лучших домах Парижа и Лондона было сделано тонированное окно через которое, из соседней комнаты, могли наблюдать за допросом другие, оставаясь инкогнито.

Задержанного ввели, вернее будет сказать, внесли двое спецназовцев и усадили на стул, немедленно приковав руки наручниками к столу. Лже-эльф был в сознании, судя по запаху, возвращённый в этот мир ударной порцией нашатыря, постоянно морщился и кривился, но терпел, демонстрируя своё презрение к нам.

– Ну что, – присел я напротив, глядя ему в глаза, – Наггибатор семь, семь, семь, сам признаешься?

– Иди нахер, сраный непись! – злобно рявкнул тот в ответ, страшно вращая глазами.

Дёрнулся, пытаясь разорвать наручники. Со способностями игрока он бы это сделал играючи. Вообще взаимодействие игрока с предметами нашего мира было странным, словно их тела подчинялись каким-то другим законам физики, либо законам другой физики. Но сейчас он был практически обычный человек и всё что ему оставалось – лишь беситься, да крыть меня матом.

– Понятно, – я посмотрел в угол комнаты, где под потолком висела видеокамера, пищущая всё происходящее, снова вернулся взглядом к лже-эльфу, – тогда, в соответствии со статьёй сто восемьдесят девять прим один уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в отношении лица являющегося игроком и подозреваемого в совершении тяжкого преступления, а нападение на офицера надзора с угрозой его жизни и здоровью является таковым, для проведения допроса разрешено применение специальных средств.

Я подошел к шкафчику на стене, отпер его и достал шприц тюбик с “сывороткой правды”.

Увидев его, Наггибатор сначала замолчал, а затем, зло сощурившись, с желчью в голосе выплюнул:

– Я хочу адвоката.

Видимо сталкивался с подобным препаратом, после него отходники очень уж неприятные, всё-таки практически наркотик. Но я только постучал по шприцу ногтём, и, повернувшись, холодно ответил:

– Насколько я знаю, нет игрового класса – адвокат. Или тебе нужен кто-то с ником Адвокат? Тоже ничем помочь не могу, доступа в ваш игровой чат у нас нет.

– Мне нужен обычный адвокат, – напряженно ответил лже-эльф, неотрывно наблюдая за шприцом.

– Это который непись, что-ли? – я приподнял удивлённо бровь, – боюсь, что неписям не позволит представлять интересы игроков статус.

– Сука! – выпалил тот, – сука, сука, сука…

Забился, сползая со стула, сколько позволяли прикованные руки и плохо слушающиеся ноги.

Спецы тут же подскочили, хватая его под подмышки, потащили, усаживая обратно.

– Где следователь, где прокурор, вы охренели?! – вопил тот, отчаянно вырываясь.

 

– Ну о чём ты, – ответил я, подходя ближе, – ты же игрок, знаешь же, что такое игровая условность? Так вот, считай, что тут тоже игровая условность, нет следователя, нет прокурора, есть только я… – я заглянул ему в глаза, – и ты.

Воткнув иглу в шею, я выдавил полный шприц препарата и выбросил опустевший тюбик в ведро в углу.

Через несколько минут лже-эльф перестал дёргаться и поплыл. Взгляд его расфокусировался, а из уголка губ потянулась слюна.

– Твой никнейм, – задал я вопрос, снова усевшись на стул.

– Наггибатор семь, семь, семь, – медленно, пуская пузыри, ответил тот.

Я зло улыбнулся, всё-таки не ошибся в своих выводах. Спросил снова:

– Игровая раса и класс?

– Гоблин, плут.

– Уровень?

– Четырнадцать.

– Сколько людей ты убил?

Наггибатор на секунду завис, затем ответил:

– Я не убивал людей.

– Два месяца назад ты зарубил на улице семью с двумя детьми, трёх и семи лет, и нескольких прохожих, – продолжая оставаться внешне спокойным, – произнёс я.

– Это не были люди, – ответил тот, – неписи. Мне не хватало до уровня. Их хватило.

– Скольких… – тут мой голос предательски дрогнул, но я кашлянул и переспросил, – скольких неписей ты убил всего?

– Не считал. Много. Первые уровней пять на них набил. Потом опыта стали мало давать.

Откинувшись на спинку стула, я замолчал, разглядывая сидевшего передо мной, даже не знаю как назвать, монстра, чудовища… одно точно, оно больше не было человеком. А может и никогда не было, недаром система его гоблином сделала. И он такой был не один.

Относительный порядок, когда почти перестали убивать открыто на улицах, мы навели, дай бог, месяца через четыре, после создания надзора. А до этого творился форменный ад. Жизнь человеческая не стоила и гроша. Убивали за взгляд, за слово, просто смеха ради. Или, как вот этот, за крохи падающего с них опыта.

Первые месяцы в рейды по городу мы выходили как в бой, не зная, вернёмся ли живыми, или нас спалит очередной маг разучивший заклинания огня и считающий, что ему никто не указ.

Помогало то, что не все игроки вели себя так. Многие получили игровые способности уже в зрелом возрасте, некоторые в глаза не видели никакие компьютерные игры, и почти у всех были родственники и друзья среди оставшихся обычными людей. Часть игроков сами были сотрудниками правоохранительных органов действующими или прошлыми, помогая растерявшейся полиции. Это дало необходимую отсрочку, а затем изобрели негаторы и мало-помалу, улицы стали почти безопасны.

– Этого достаточно, – наконец произнёс я, не желая больше разговаривать с сидевшей и пускавшей слюни напротив мразью.

Посмотрел на спецов:

– Выводите и готовьте к перевозке, материалы для суда я сейчас подготовлю.

У нас и правда не было ни следователей, ни прокуроров. Вернее, они были, по началу. А потом кончились. Ведь они просто люди, которых так легко убить. Можно и оперов убить. И убивали. Но операм попроще, опера на “земле” работают и умеют играть не по правилам.

Поэтому остались только мы и судьи. Которые всегда в масках. Чтобы не запомнили и не узнали при встрече.

Через пятнадцать минут, мы уже на другой машине везли ещё не отошедшего от препарата Наггибатора на другой конец города, к низкому серому монолитному бетонному кубу огромных размеров, полностью накрытому стационарными негаторами, окружённому толстенной кольцевой бетонной стеной и с охраной вооружённой всем от пулемётов, до танков и ракетных установок.

Тюрьма для игроков. Место, где отбывают наказание, от дней, до месяцев, в зависимости от тяжести проступка. Но только не такие как Наггибатор. Для них есть кое что другое.

Пройдя досмотр на въезде, спецы передали задержанного охране тюрьмы, и я, сдав оружие, пошёл с ними дальше. Знакомые бетонные коридоры потянулись один за другим, зазвенели ключи, отпирая и затем заново запирая решётки за нашими спинами.

Затем мы разделились. Почти пришедшего в себя и задёргавшегося игрока потащили влево, а я свернул вправо, туда где меня ждали судьи.

Кивнув паре тяжело вооружённых охранников, я подождал когда ещё одна массивная дверь отопрётся, пропуская меня в святая святых тюрьмы.

Остановился у одинокого шкафчика, сиротливо стоявшего у стены. Раскрыв дверцы, достал пластиковую маску на всё лицо, с прорезями для глаз и рта. Надел, следом облачился в чёрную мантию до пят.

Затем вошел ещё в одну дверь, где увидел сидящих за длинным столом судей. Кроме них, в помещении, чьи стены тонули в полумраке, глазу было больше не за что зацепиться.

Их было трое, в таких же обезличенных масках и мантиях как на мне. Положив им на стол тоненькую папку с материалами дела, я отошел и застыл на месте, терпеливо дожидаясь, когда они с ним ознакомятся.

– Введите подозреваемого, – произнёс, спустя минут пять, главный судья, закрыв папку и небрежно отбросив в сторону.

Два охранника втащили лже-эльфа, усадили на стоявшее перед судьями железное кресло с высокой спинкой и подлокотниками, пристёгивая металлическими обручами руки, ноги и шею игрока.

– Суки, твари, ненавижу, – шипел тот, – неписи сраные. Убью, всех убью.

– Наггибатор семь, семь, семь, – гулко и глухо прозвучал голос судьи, лёгким эхом отдавшись в бетонных стенах, – до системное имя Яков Кириллович Юхно. Вы обвиняетесь в преступлениях против человечности, попрании базовых норм морали и прав граждан Российской Федерации. Суд определяет подобные действия как исключительные и голосует за наказание в виде бессрочного посмертного заключения.

Главный судья посмотрел на своих коллег слева и справа, затем резюмировал:

– Единогласно.

– Стойте, нет, только не это! – завопил Наггибатор, – неписи проклятые. Мои статы, я их так долго набивал! Система! – он поднял голову к потолку, насколько позволял металлический обруч на шее, завыл, – Система-а-а!

Если игрок просто сидит под негаторами, то он ничего не теряет. Впрочем, для многих будет боль просто от того, что он сидит, а другие игроки в это время качаются. Но для совершивших более тяжкие преступления кара была иной. Если под излучением держать труп игрока, то постепенно у него начинают падать значения статов. Но не уровень. А чем выше уровень, тем сложнее набивать статы. А для любого игрока статы это священная корова которую всеми силами прокачивают, радуясь каждой единичке. И утрату эту не восполнить ничем, потому что придётся заново их набивать, только прилагая кратно больше усилий.

Но если одни выходят после нескольких месяцев, потеряв единиц по пять, семь, то бессрочное на то и бессрочное, что лежать Наггибатор будет хладным трупом столько, сколько будет существовать эта тюрьма. И даже если когда-нибудь выйдет отсюда, то со слитыми до минимума статами. И плевать, что он четырнадцатого уровня. Его, в таком состоянии забьёт даже первоуровневый игрок или самый слабый данжевый моб с одного удара. Просто потому, что единица в жизни и выносливости, это пять единиц хэпэ. И нулевые сопротивляемости урону.

Наггибатор это прекрасно понимал.

– Приговор обжалованию не полежит, – произнёс судья, не обращая внимания на разразившуюся у обвиняемого истерику, – и будет исполнен немедленно.

Вся троица синхронно поднялась со своих мест и скрылась в двери, оставляя нас одних.

Я сделал шаг за спиной лже-эльфа. Тот задёргался ещё яростней, заорал:

– Кто ты?! Кто ты, урод?! Не подходи ко мне!

В стене открылось окошко и, протянув руку, я взял лежавший там пистолет Макарова. Вынул магазин, посмотрел на матово блеснувший единственный патрон. Вставил обратно, снял с предохранителя, передернул затвор.

От прозвучавшего как гром, в почти полной тишине, металлического лязга, Наггибатор на секунду замолчал, а затем завыл и задёргался пуще прежнего.

Тёмный зрачок ствола уставился точно ему в затылок. Палец плавно выбрал свободный ход спускового крючка. Грохнул выстрел, голова игрока мотнулась и безвольно повисла на обруче.

– Приговор исполнен, – негромко произнёс я, положив пистолет обратно.

Окошко закрылось, после чего в комнату снова вошли два охранника и врач, что, постоянно косясь на меня, констатировал смерть игрока. Тело отцепили с кресла и унесли, а я, проводив их взглядом, пошел раздеваться. Меня ждал следующий выезд.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru