Александр Кошкарев
Моя родная сторона
КУЛАК
– Пора и сына нашего Никиту сватать за кого-нибудь, – сказала Галина своему мужу Ивану Швецову.
– Да уж, вырос он у нас и сильно возмужал, – в ответ произнёс Иван своей жене и потом добавил. – Есть на примете у меня одна девушка для него.
– Да кто же? – спросила его Галина.
Он ей в ответ:
– Александра, дочь местного ростовщика Михаила, и складна она, и мила, в общем-то, как раз для нашего сына Никитки. Да к тому же в хороших отношениях дружеских я с ним нахожусь.
Никита этим временем ходил по лесу и собирал грибы. Набрав полную корзину, он пошел домой, за ним, виляя своим хвостом, бежала собака Бобик. Галина посмотрела в окно и сказала своему мужу:
– Cмотри-ка, Ваня, сын наш идёт и целую корзину грибов несёт, будет сегодня грибовница.
Зайдя в дом, Никита произнёс:
– Мам, пап, смотрите-ка, я уж и не думал, что целую корзину белых грибов наберу, ну, а если честно, то есть там несколько серых грибков.
Мать взяла корзину и стала перебирать грибы. Никита же поставил самовар, чаю ему захотелось выпить.
– А мы вот с отцом о тебе разговаривали, пока ты в лесу был, – сказала его мать Галина. – Хотим мы тебя женить, годов-то тебе уж сколько, пора бы и семьёй обзавестись.
– Да ну эту женитьбу, – произнёс Никита. – Хочу я как вольный ветер в поле гулять.
– Хотим мы внуков от тебя увидеть, вот будет тогда нам отрада, – сказала мать сыну и еще произнесла. – Остепениться тебе нужно, как ветер в поле ты погулял, а семья это святое.
Одним днём отправился Иван Швецов к ростовщику Михаилу по делам и взял с собой сына своего Никиту. Приехали они к нему и в дом зашли. Встретила их у порога жена Михаила и сказала им:
– Проходите в комнату, там муж мой находится, а верхнюю одежду можете здесь в прихожей оставить.
Прошли они в комнату, где Михаил находился, поздоровались они и присели на старинный диван, обтянутый грубой коричневой тканью.
Сказал тогда Михаил:
– Гляжу я на твоего сына и вижу, чем-то на отца твоего он походит. Да что мы разговариваем так без чаепития. Надо бы выпить по чашке хотя бы, – Михаил подозвал свою дочь к себе и попросил её. – Сашенька, ты бы самовар нам поставила да сахара кускового в вазе принесла.
– Хорошо – ответила скромным голосом дочь отцу своему и прошла на кухню.
– Чем ни невеста? – сказал Иван своему приятелю. – Вон мой сын холост, как бы свести твою дочь с моим сыном Никиткой.
– Идея-то хороша, да надо у молодых спросить, по нраву ли они друг другу, – произнёс Михаил.
Через некоторое время Саша принесла на подносе три чашки с чаем и вазу с сахаром. Никита посмотрел пристально на дочь Михаила, та, заметив его взгляд, отвела свои глаза от некоторого стеснения и довольно-таки быстро вышла из комнаты. Посидев и поговорив друг с другом, стали сын и отец Швецовы домой собираться. Выходя из комнаты по направлению к двери, взгляд Саши и Никиты опять пересекся. Возвращаясь домой, по дороге отец и сын разговаривали.
– Ну, как тебе дочь Михаила? – спросил Иван своего сына Никиту.
– Есть в ней что-то, ну, не знаю, как и сказать, в общем-то, понравилась она мне, – в ответ произнёс Никита своему отцу.
– Ежели понравилась она тебе, то это хорошо, – сказал Иван. – Она как раз девица на выданье, ну, и отец её не промах, должен я тебе это сказать.
– Так, может быть, у неё есть какие-нибудь хахали? – сказал Никита своему отцу.
– Да разговаривал я с Михаилом, – произнёс отец и добавил. – Сватался к ней один молодой человек, да вот никак он ей не по нраву пришелся.
– Ну, а ты, думаешь, понравился я ей или нет? – спросил Никита.
– Думаю, что да, посмотрела она на тебя, а после какой-то стеснительной стала, – сказал Иван.
Приехали они домой. Мать Галина встретила их на улице.
– Ну, как вы съездили? – спросила она.
– Для первого раза, ничего, – ответил ей муж Иван. – Наш сын Никита посмотрел на дочь Михаила и сказал мне по дороге, что девица та приятна ему лицом.
– Пойдёмте внутрь, пирогов с капустой я напекла, – сказала Галина.
Все зашли в дом.
– Вот что я тебе скажу, Галина, – произнёс Иван, – достань-ка нам с Никитой бутылочку водки, желаем мы выпить да о жизни поговорить.
– Достать-то я достану, так вот лучше бы вы сначала попили чаю с пирогами, а выпить водочки можно и потом, – сказала Галина.
Галина открыла старый резной шкаф и, взяв там бутылку, понесла её мужикам. Иван этим временем раскладывал на столе закуску.
– Выпьем давай с тобой, сынок, по стопке, – сказал Иван своему сыну Никите и, стукнувшись стопками, выпили они и закусили.
– Хотелось бы мне, чтоб вы с дочерью Михаила сошлись да, может быть, сыграли свадьбу, – произнёс Иван. – Вижу, что и ты не против этого.
– Она-то мне по нраву. А вот я приглянулся ли ей, как ты думаешь, отец? – спросил Никита.
– Ну, что сказать, прямо-таки не знаю, думаю, что да, – в ответ сказал Иван сыну своему Никите и добавил. – Чем судьба не шутит? Вон ведь я с твоей матерью как сошелся, ни она, ни я не думали, что будем мужем и женою, хотели меня засватать за другую, а судьба по-своему распорядилась, ну, да что мы всё с тобой говорим, давай нальём еще по стопочке да разопьём.
Выпили они еще немного и пришел к ним в дом заготовщик льна Пётр Давыдов.
Увидев его в прихожей, Иван сказал:
– Проходи внутрь да не стесняйся, Петро, вон мы с сыном, как раз, распиваем, ежели хочешь, то присоединяйся к нам.
– Да рад бы я, – произнёс Пётр и добавил, – но дела у меняю. Я вот с чем к вам приехал: много льна я ныне посадил и урожай собрал хороший, семян льняных тоже много у меня, пришел я сюда, чтоб о цене договориться.
Каждый год Иван покупал у Петра льняное семя затем, чтобы из него получить масло, которое он по осени на ярмарке продавал. Это ремесло передавалось по наследству у них.
Немного поговорив, договорились они друг с другом о цене и напоследок Пётр сказал:
– Доставлю я вам семена на следующей неделе, может быть, на выходные, а сейчас извольте попрощаться с вами.
Он вышел на улицу.
– Слушай, Никита, меня, – сказал Иван, – надобно бы нам подготовить пресс, чтоб масло получить, ну, а потом можно и на ярмарку ехать.
– Ладно, папа, я сейчас схожу и смажу механизм дёгтем, ну, и прочищу саму ёмкость пресса, – произнёс отцу Никита и вышел во двор.
– Никита у нас, конечно же, весь в тебя Иван, деловой он, жену бы ему хорошую, тогда и дом ему можно свой выстроить, – сказала Галина своему мужу и пошла к погребу за картошкой. Потом Иван направился к Никите, чтобы проверить, как он там справляется.
Подойдя к прессу, Иван сказал:
– Да, в общем-то, работы немного подготовительной потребуется, пресс в хорошем состоянии.
– Точно, отец, – в ответ произнёс Никита.
Так они приводили в порядок пресс около одного часа. После работы пошли они обедать, благо, что Галина была хорошей кухаркой.
Приближались выходные и, между тем, Иван ждал, когда Пётр привезёт льняное семя. В субботу около полудня, увидев в окно подъезжающего Петра, Галина крикнула своим мужчинам:
– Ну, вот и долгожданный гость явился.
Тогда к окну подбежали Иван с сыном. Иван же сказал:
– Наконец-то прибыл он, ну, а ты, Никитка, давай собирайся на улицу, будем мешки разгружать.
Они оделись и пошли наружу.
– Вот, как обещал в выходные приехать, так и сделал, – сказал Пётр и, поздоровавшись за ручку, продолжил. – На телеге около полутора десятка мешков, вы давайте разгружайте, а я еще съезжу раза два до своего дома и привезу вам всё семя льняное, что я приготовил на продажу.
Мужики быстро в безмолвии начали таскать мешки в сарай. Опустошив всё, что лежало на телеге, направились они в дом свой, а Пётр поехал восвояси. Михаил вместе со своей дочерью Сашенькой и женой с нетерпением ждали, когда же придёт время ярмарки, там можно прикупить что-нибудь и повеселиться.
– Вот, разгрузили мы с Никитой мешки, – произнёс Иван. – Ну, а теперь ждём, когда он еще привезёт сырья для масла.
. Сказал это Иван, и пошли они на кухню подкрепиться. Спустя некоторое время опять явился к ним Пётр с семенами льняными. К вечеру же мужики уселись за стол да немножко водки пригубили.
– Завтра начнём мы работу, – сказал Иван и продолжил, – ну, а сейчас время позднее, в общем-то, отдохнуть да выспаться нам следует.
На следующий день положили они в пресс первую закладку да запрягли лошадь, которая по кругу ходила и закручивала гнёт, так что происходил отжим семян, из которых масло стекалось в небольшую емкость. Так, в течение дня, они не одну закладку делали, а готовое масло по таре разливали.
Спустя несколько дней готовый продукт стоял в кладовке. И семейство Швецовых готовилось к приближающей ярмарке. В день же праздника урожая Иван вместе с сыном Никитой, погрузив стеклянные емкости с льняным маслом, поехали на ярмарку. Заняв место на улице, стали они продавать масло. К ним подходили разные люди, и понемногу товар раскупался. Семья ростовщика Михаила тоже приехала на ярмарку. Они ходили по торговым рядам, и кое-что прикупали.
Дойдя до места, где Иван Швецов вместе со своим сыном Никитой продавали масло, остановилась семья Михаила и он завел разговор:
– Вижу, что масло льняное вы здесь продаёте, хотелось бы мне прикупить его.
– Маслецо свежее и очень полезное, так что бери поболее его, – сказал Иван своему другу Михаилу и продолжил. – Со всей своей семьей здесь, как я погляжу, ты гуляешь.
На что Михаил ответил:
– Погода сегодня чудесная, вот и решили мы развеяться здесь.
Никита, почёсывая свое плечо, нет да нет глянет на дочь ростовщика, и когда их взгляды пересеклись, то Сашенька от смущения отвела свой взор в сторону.
– А я смотрю всё, что дочка с тобой приехала, – сказал Иван. – Хорошенькая она у тебя.
– Что правда, то правда, – в ответ произнёс Михаил.
Саша же сказала своему отцу несколько стеснительно:
– Ну что ты, папа, говоришь.
Потом она перевела свой взгляд на Никиту и заметила, что он её пристально рассматривает.
Она хотела было бы развернуться к нему спиной, но он ей смелым и уверенным голосом произнёс:
– Красной девице надо маслеца прекрасного да за полцены.
– Ишь какой орёл! – сказал Михаил. – Уж не влюбился ли ты в дочь мою?
Тот в ответ сказал:
– Влюбился, не влюбился, а дочь Ваша и вправду мила.
Тут Сашенька так засмущалась, что отец был вынужден, видя свою дочь такой, сказать Швецовым, что дальше идти надо, и они пошли туда, где игрища проходили. После ярмарки, продав всё масло, купили Швецовы на вырученные деньги кое-какого товара. Ну, а сам Никитка купил шкатулку резную.
И, будучи дома, сказал своим родителям:
– Намерен я её дочери ростовщика подарить.
– Ты что, собираешься к ней свататься? – спросила его мать.
– Ну а почему бы и нет? – в ответ сказал Никита.
Отец, услышав всё это, произнёс:
– Ну, коли так, то на выходные съездим мы к ней домой, да прихвачу я еще с собой вон ту бутылочку с водкой на травах.
И в один прекрасный день собрались Никита со своими родителями в дом ростовщика Михаила. Благо, что тот осведомлён был через знакомого, что семья Швецовых в гости наведывается.
Приехав к ним, на улице их встречал Михаил. Поздоровались они за ручку и сказал Михаил:
– Ну, дорогие мои гости, проходите-ка вы в дом.
Зашли все в дом, а в прихожей их встречают жена Михаила вместе с дочерью Сашенькой. Никита поздоровался с ними и протянул резную шкатулку Саше.
– Вот возьми, это для тебя, – сказал он тогда.
Она, сначала взяв шкатулку, а потом положив её на маленький столик, сказала:
– Спасибо тебе.
Михаил же произнёс:
– Прошу вас за стол, жена моя с дочкой приготовили кушанья и испекли рыбный пирог, должен сказать я, что пироги у них очень отменные получаются, сами отведаете и скажете каково.
Иван протянул Михаилу бутылку и сказал:
– Это от нас, сам лично на травах настаивал.
– Ну, и за это спасибо» – произнёс Михаил.
Сели все за стол да приступили к еде. Потом немного выпив, супруги Швецовы стали с Михаилом и его женой беседы о жизни вести, а Никита вместе с Сашей в другой комнате уединились. Стали они тоже разговаривать о жизни.
Потом Саша, достав из шкафчика колоду карт, сказала Никите:
– Хочешь я тебе погадаю?
– И кто же тебя этому делу научил? – спросил её Никита.
– Подруга моя, – сказала Сашенька и добавила. – Мы с ней иногда бывает гадаем.
– И на что вы гадаете? – спросил её Никита. – Не на суженных ли?
– Да так, просто гадаем, – ответила она.
– Ну, погадай тогда мне, – сказал Никита.
– А что ты хочешь узнать? – спросила его Сашенька.
– Если честно, не знаю, – сказал ей Никита.
– Вот что, давай я тебе просто о жизни твоей погадаю, – сказала Сашенька.
Она перемешала колоду карт и разложила их.
– Всё ясно, – произнесла Саша.
– Что ясно? – спросил её Никита.
– Ждет тебя сначала свадьба, потом детки у тебя появятся, правда, не будет у тебя наследника фамилии твоей.
– Ты хочешь сказать, что у меня будут только дочки? – спросил Никита с изумлением.
– Да, – сказала ему Саша и добавила. – Да я, в общем-то, сама в это не очень верю, это просто развлечение.
Тут из другой комнаты пришел отец Саши и сказал:
– Что же это вы тут затаились, пойдёмте-ка за стол.
Они прошли в другую комнату и продолжили есть и выпивать. Время летело незаметно, и на улице появились первые сумерки.
– Ох, и хорошо мы у вас посидели, – сказал Иван и продолжил. – Надобно нам собираться домой.
Галина встала и направилась к выходу, как, впрочем, и Иван. Никита же несколько задержался, он разговаривал с Сашенькой. За то время, что он был у них дома, он так сблизился с Сашей, что просто не хотел уезжать, но его отец Иван сказал:
– Пора бы нам домой отправиться.
Никита, накинув на себя пальто, посмотрел пристально в глаза Сашеньки и произнёс:
– До скорого, Сашенька.
Она посмотрела ему вслед и на её лице была написана печаль, ей так понравился Никита, что она бы еще посидела бы с ним вместе. Прибыв домой, Иван Швецов сказал:
– Вот, я вижу и приглянулись наши детки друг другу, это очень хорошо, глядишь и до свадьбы недалеко.
Через некоторое время как родители Никиты, так и родители Александры договорились о проведении свадьбы. Также Иван обговорил с попом про венчание. И в один из таких дней прошла свадьба. Никита и Александра стали мужем и женой. Мать Никиты была очень довольна за своего сына.
После свадьбы Никита вместе со своей женой Александрой переселился в новый дом. Дом их был большой и просторный. Саша ждала первого ребёнка. Иногда её подташнивало и, видя это, Никита переживал. На что его жена отвечала, что такое часто случается с беременными женщинами.
Время летело довольно быстро. И в один прекрасный день она родила девочку Женю, потом на свет появились Надежда, Валентина и последней родилась Любовь. Никита был очень рад тому, что у него четыре девочки, но иногда он думал о том: «Если бы у меня был сын» – но утешая самого себя, часто повторял: «И дочери тоже неплохо».
Никита продолжил дело своего отца, каждую осень он закупал льняное семя и с помощью пресса получал масло, которое продавал на ярмарке. Помимо этого дела был у него большой коровник, где стояло с десяток коров, а также телята.
Чтобы заготовить сено для коров, требовалось много рабочих рук, и поэтому в разгар сенокоса он нанимал батраков. В один из таких сезонов приехали к нему на усадьбу несколько батраков, разместил он их на веранде. Александра вместе со своей старшей дочкой Женей каждый день готовили еду и по утрам выпекали хлеб, еды требовалось много, помимо своей семьи, надо было кормить еще и наёмных работников.
В один из таких дней они всей семьёй очень рано встали и, позавтракав, направились в поле косить траву, вместе с ними туда пошли еще четверо батраков. Мужчины стали косить, а Галина вместе со своими дочками принялись разбивать сено граблями, чтобы оно быстрее просохло. И родители не щадили своих деток и заставляли их трудиться как взрослых.
По осени, как, впрочем, и в другие сезоны года они занимались производством сливочного масла, а также продавали мясо. Жили они в достатке. После прихода советской власти, началась повсеместная коллективизация. Частная собственность переходила к государству.
Все зажиточные семьи на селе подвергались раскулачиванию. Затронула эта учесть и семью Швецовых. Приехали к ним люди и, осмотрев их дом да хозяйство, сказали:
– Указом советской власти всё ваше имущество должно перейти в государственную собственность.
На что Никита стал возмущаться, однако, чем более он это делал, тем большее неприятие притягивал к себе. В конце, перед уходом, сказали ему, что всё имущество будет конфисковано.
После их ухода сказал Никита своей жене:
– Что за новые порядки? Никаких законов мы не нарушали, хозяйство наше своими руками и трудом создавали, не понимаю я их.
Через некоторое время опять в их дом приехали люди и, протянув бумагу Никите, сказали:
– Вот, ознакомьтесь.
Никита, внимательно прочитав, произнёс несколько поникшим голосом:
– Что это значит?
– Это значит, что вы теперь арестованы, ну, а собственность ваша переходит теперь государству, – строго произнес человек в форме. – В общем-то собирайте свои вещи и на выход, там вас ждёт машина.
Никита, надев на голову фуражку и взяв теплые вещи, встал, поцеловал жену и деток, сказав им:
– Скоро я к вам вернусь, это какое-то недоразумение.
Затем он отправился на улицу.
Прошла неделя. Сначала Никиту доставили в город и поместили в камеру, где было с десяток человек. Потом его вызвали на допрос, после которого он опять был отправлен в камеру. Одним утром вооруженный человек зашел к ним в камеру и сказал:
– Всем на выход.
Никита вместе с сокамерниками вышел наружу, там уже на улице стояло около сотни таких, как он. Человек в форме, произнеся имена около половины людей, находившихся там, сказал:
– Вы должны идти обратно в камеры.
Среди них был и Никита. Он прошел в камеру, забрался на нары и, немного задремав, услышал залп выстрелов на улице. Один старик сказал:
– Повезло еще нам, хорошо хоть не расстреляли, порядки ныне жесткие. Никита иногда брал и смотрел старое фото, где были изображены четыре его дочери и жена, он часто думал:
"Что теперь, увижу ли я их вновь, как им там без меня?"
Провёл он в камере с месяц и потом, после рассмотрения его дела, как, впрочем, и дел других раскулаченных, пришел приказ об отправке его в лагерь.
Вооружённые люди в гражданском в один осенний день приехали в то место, где содержались арестованные и по распоряжению сверху стали собирать заключённых в камерах, чтобы отвезти их на железнодорожный вокзал, ну, а затем на север.
Подъехало несколько машин, арестованных затолкали в них, а потом на вокзале их поместили в товарные вагоны. Состав с людьми двинулся вперёд.
Дорога была утомительна, и порой некоторые заболевали простудой. В вагоны на определённых станциях приносили еду, которая была скудна, да что говорить, хлеб и вода, ну, и если повезёт, то иногда перепадёт молочной лапши.
Прибыв до конечной станции, вооружённые люди стали всех собирать у перрона. Один немолодой командир, достав из портфеля список, сделал перекличку прибывших. Дошла очередь и до Никиты Швецова, услышав своё имя, он крикнул:
– Здесь.
К командиру подошли два человека и тихим голосом пробормотали:
– С десяток будет.
Он, махнув рукой, сказал:
– Унесите их.
Никита, взглянув вдаль состава, увидел, как из других вагонов выносят трупы. Его друг, с которым он познакомился в вагоне, сказал:
– Не смотри туда, от болезни да мора они не доехали сюда, что нас ждёт здесь, один лишь бог ведает.
Всех, кто прибыл, стали делить на группы, человек может быть по тридцать, и разгонять по баракам. Никиту разделили со своим приятелем, и он попал в новый коллектив.
Надзиратель, зайдя в барак своим грубым и резким голосом, громко произнёс:
– Каждый из вас будет должен работать здесь на государство и чётко придерживаться установленному здесь порядку, нарушивший же этот порядок будет наказан, в случае грубого неповиновения или побега, наказание одно – расстрел. Подъём в шесть утра, далее работа и вечером всем быть в своём бараке, отбой же в десять вечера. Надеюсь, всем ясно? – и, посмотрев на мужиков исподлобья, надзиратель добавил. – Вижу, что ясно.
Вечером их накормили солянкой, и мужики, утомившись дорогой, быстро уснули. Утром в барак зашел вооруженный человек и громко произнёс:
– Подъём!
Никита, желая еще поспать, был вынужден встать и одеться. Далее, позавтракав, всех согнали в шеренгу, и командир произнёс речь:
– Вновь прибывшим, должен я сказать, отныне вы будете здесь работать, и никто не сможет отлынивать от работы, всякий, кто хочет кушать, обязан трудиться на благо родины. Каждый, кто может, пусть работает.
Никита стал трудиться с новым напарником Леонидом, который был несколько старше его. Леонид стал учить Никиту местным правилам, как выжить в лагере. Они так сдружились, что относились друг к другу, как братья. Наступила зима, север давал о себе знать ужасными морозами.
Большинство обитателей лагеря были заняты валкой леса. Каждое утро после скудного завтрака заключенные шли работать в лес. В один из таких дней Никита, проснувшись, встал с нар и почувствовал, как мурашки проходят всё его тело. Он замёрз. Несмотря на любой холод, каждый должен был идти работать.
Их бригада, тепло одевшись, направилась на место рубки. Используя лишь топоры да ручные пилы, валили они лес.
Незадолго до обеда прокричал один заключенный:
– Витька рыжий упал от бессилия и мороза!
Мужики из этой бригады, остановив работу, направились к месту, где упал их со-работник. Некоторые начали осматривать его, и после всего один из них сказал:
– Похоже, он умер.
Тут же к ним подошли надзиратели и стали их разгонять, говоря, что нужно работать дальше. Они заставили некоторых заключенных отнести умершего к баракам. Приближался вечер, на улице появились сумерки, все пошли отдыхать в свои бараки.
Морозы всё крепчали, и в бараках было очень холодно. Многие заключенные надевали на себя верхнюю одежду и, укутываясь в ветхие одеяла, пытались согреться. Та ночь выдалась самой морозной с начала зимы.
На следующее утро, продрогшие насквозь, обитатели барака шли завтракать, паёк, который выдавали, был скуден. Вся бригада, в которой был Никита, была направлена в лес, несмотря на сильные морозы. Деревья в лесу просто трещали. Нужно было, несмотря на всё, работать.
Никита от мороза сильно замёрз, он почувствовал лёгкое недомогание и поэтому присел на корточки.
Проходивший рядом надзиратель, увидев его, сказал:
– Почему ты не работаешь?
Никита посмотрел на него и ослабленным голосом сказал:
– Не могу, – и после этого упал.
По приказу надзирателя двое работников, подхватив его подмышки, повели его в барак.
Там его осмотрела врач и сказала:
– У него воспаление лёгких. Он прилёг на кровать. Находясь в обморочном состоянии, он стал бредить, произнося одну и ту же фразу:
– Сашенька, подойди ко мне и позови деток моих…
Потом он потерял сознание.
Вечером после возвращения мужиков в барак, его друг Леонид подошел к нему, потрогал лоб рукой и сказал:
– Похоже, у него жар в теле.
Он скипятил чая, поднёс горячую кружку ко рту и по-дружески сказал:
– На, вот попей чая горячего, легче станет тебе.
Никита, чуть приподнявшись, с трудом глотнул немного чая и от бессилия опять повалился на кровать. Ему было всё равно.
На следующий день после подъема Никита всё еще валялся и был без сил, тогда надзиратель, видя это, сказал, чтоб его перевели в лазарет. Леонид вместе с товарищем одели его и, взяв под руки, повели его туда. Там работала одна медсестра. Она делала Никите уколы и ставила на спину банки.
Через неделю пошло улучшение, Никита почувствовал себя лучше. Когда он ходил в процедурный кабинет, то часто общался с медсестрой. Та говорила, что хоть он заключенный, но всё же человек и перед тем, как отправиться в барак, сказала она ему:
– Если честно, то должна я сказать, что время ныне суровое, понимаю я всё, ведь откровенно говоря, у моей тётки мужа тоже раскулачили и отправили в тюрьму.
Она посмотрела на него и улыбнулась, он тоже взаимно улыбнулся ей. Через два дня Никита опять вернулся в барак, и началась вновь будничная работа в лагере.
По возвращению Никиты в барак, сказал Леонид:
– Хорошо тебе, отдохнул от работы ты, а мы вот в морозы трескучие трудились, как рабы.
В один из будних дней трудились в лесу заключенные. Присел один работник отдохнуть, но надзиратель подошел к нему и ударил прикладом ружья его по голове. После удара заключенный схватился за голову и стал громко вопить от боли. Чем еще сильнее привлёк внимание надзирателя к себе и получил еще один удар по голове, после которого он потерял сознание.
Закончив работу, заключенные направились к баракам. Собрались они там кушать, а после подошел один немолодой мужик по имени Михаил к друзьям – Никите и Леониду, уселись они и стали беседовать о жизни в лагере.
Леонид произнёс:
– Жёстко с нами надзиратели обращаются, видно за людей нас не считают. – – Точно, – сказал Никита.
Сказал тогда Михаил Леониду и Никите:
– Бежать отсюда надо, а то сгинем здесь от холода да голода, всё равно нас отсюда живыми не выпустят, выжмут последние соки, ну, а потом сгноят. Слушай сюда, ребята, когда будет меняться вахта охранников, тогда надо будет добраться до помещения охранников, там мы проникнем в комнату, где они переодеваются, затем переоденемся в форму надзирателей и выйдем за забор, а уж потом, как бог распорядится. Схватили, что я сказал? Ну и ладненько.
Вечером после работы, когда стемнело, все трое направились к служебному помещению. У входа в здание стоял охранник. Мужики забежали за маленькое складское строение и, притаившись, стали ждать, когда охранник отвлечётся. Прождав так около часа, охранник пошел к уборной.
Михаил скомандовал:
– Вперёд, ребятки.
Они проникли в помещение, где, переодевшись в форму надзирателей, пошли они наружу. У дверей на улице стоял охранник.
Заметив их, он сказал:
– Ну и погодка нынче.
Леонид быстро подхватил речь:
– Да уж!
. Затем они направились к сторожевой башне, возле которой был забор и находились ворота. Подошли они к воротам, и тогда Михаил сказал:
– Давайте, ребята, двери отворяйте, машина прибудет с минуты на минуту.
Охранник, находившийся на сторожевой башне, увидев их, спросил:
– Так ведь была машина.
Михаил, быстро сообразив, произнёс:
– Да еще одна машина должна приехать, командир нам только что сказал.
И затем они, отворив ворота, вышли наружу. Выйдя из захвата прожектора, мужики быстрым шагом пошли прочь.
Потом они направились по старой лесной дороге туда, куда глаза глядят.
– Ну, и куда мы теперь выйдем? – спросил Никита старого Мишку. – Если мы выйдем к какой-нибудь деревушке, то местные жители могут доложить о нас кому-нибудь. И что потом?
– Я и сам этого не знаю, – в ответ произнёс Михаил и, пристально поглядев на Леонида и Никиту, сказал, – обратной дороги нам нет теперь.
Этим временем в лагере обнаружили то, что троих человек не хватает, начались расспросы, начальник лагеря дал указание: выделить вооруженных людей с собаками и приступить к поиску беглых заключенных. Сориентировавшись, куда могли бы направиться беглецы, они разделились на две группы, одна из них направилась по направлению к ближайшему селению, другая же к узлу железной дороги.
Добравшись до перелеска, откуда было видно село, произнёс Михаил мужикам:
– Вот что я хочу сказать, когда стемнеет, тогда мы и выйдем отсюда к домам, а там уж по обстоятельствам.
Одна из групп направлялась к селению под названием Усть-Надым, которое находилось в двадцати километрах от лагеря, заметив следы, главный скомандовал:
– Идем туда, нутром чую я, что только туда они могли направиться.
Вооружённые люди стали наускивать собак на след беглых. Отряд продвигался по направлению к селу.
Стало темнеть. Михаил сказал мужикам:
– Давайте обойдём селение и выйдем к тем ветхим домам, что с краю села. Там людям на глаза сможем мы не попасться.
Обойдя с километр, сказал тогда Леонид:
– Вы побудьте здесь, а я уж попробую разведать, что да как.
Он двинулся к дому на краю. Подобравшись к нему, он присел под окном, затем стал разглядывать мельком в окошки и, заметив, что там живет старик лет семидесяти, попытался пробраться в сени. Старик, услышав посторонний звук, насторожился и вышел на крыльцо, там осмотрев всё, он вернулся в дом.
Леонид проник в кладовку через задний вход, ничего не было видно, он достал из кармана спички и зажег одну из них, потом он сделал неловкое движение, так, что задел за полку, на которой стояли вёдра и, уронив их, сделался шум. Старик, услышав это, схватил старое ружье и лампу и бросился в миг к кладовке.
Он открыл дверь кладовки и, заметив там незнакомца, громко сказал:
– Кто там? Не вздумай сопротивляться, сразу застрелю!
Леонид сказал:
– Батя, да ты не бойся меня, ничего плохого я тебе не сделаю.
– Откуда ты здесь такой взялся? – спросил его старик и добавил. – Никогда у нас тут никаких чуждых не бывало.
Затем старик, направив дуло ружья на Леонида, сказал:
– А ну давай, иди отсюдова.
Леонид произнёс:
– Да ты что батя. С миром я к тебе обращаюсь, ты уж ружье-то опусти вниз да выслушай меня хорошенько.
Леонид сначала поднял вверх свои руки, а потом сказал:
– Хочешь обыщи ты меня.
Старик, несколько угомонившись, произнёс:
– Сказывай кто ты и откуда здесь такой появился.
– Мне бы у тебя укрыться ненадолго, вернее сказать, нам укрыться да переночевать, – сказал Леонид.
– Кому еще вам? – спросил старик. – Сколько вас и кто вы такие?
– Да я вместе с Мишкой и Никитой, ну, в общем-то, трое нас, беглые мы.
– Уж не с лагеря вы сбежали случайно? – спросил старик.
– Батя, ты уж приюти нас, дай нам переночевать у тебя, всё расскажем, – сказал Леонид. – Да если и с лагеря мы, то что, не люди мы? Ведь мы не уголовники какие-нибудь, политические мы заключенные.
– Политические говоришь? – сказал старик и добавил. – Уж пустить что ли вас, да коли пущу вас, но только на ночку одну, а потом убирайтесь с глаз долой, не надобно мне никаких приключений на голову свою.
