Александр Конторович
Черный снег
Глава 9
Вот это – здрасьте! Попал-таки американец сюда. Интересно, он сразу начал их тут ксивой стращать, или призадумался? Что он им уже успел наговорить?
– Он жив?!
Собеседник мой внимательно на меня смотрит. Видимо, реакция на его слова соответствует ожидаемой.
– Нет. Он… погиб…
– Как?!! Как же так?!
Ф-ф-у-у… Пролетел кирпич мимо…
– Мы не знаем. Когда бойцы обнаружили его тело, он уже был мертв. Сильно обгорел…
– Я могу его видеть?
– А откуда я знаю, что вы – именно тот человек, к которому он шел?
– Поправка. Он не ко мне шел.
– Пусть так. И все же?
Что я могу рассказать майору? Да ни хрена, в общем-то… Хотя… если память поднапрячь… Нож! Танковый корпус! Особист из Уральского корпуса!
– Он мог быть одет… в нашу форму или в танковый комбинезон…
Собеседник невозмутим.
– Вооружен автоматом ППД номер СЕ 14807, пистолетом ТТ и… нож еще должен у него быть.
Хорошо, что я номер автомата запомнил.
– Какой нож?
– Финка темного металла с надписью «Уральский добровольческий танковый корпус». Гранаты, немного необычные, у них взрыватель оригинальной конструкции.
– Этот пистолет?
Майор вытаскивает из стола ТТ. Кладет его на стол.
– Посмотреть можно?
Он кивает.
Так… обычный тэтэшник, выпуска сорокового года. Шутить изволишь, майор?
– Нет. У него должен быть десятизарядный пистолет.
– ТТ на десять патронов? Ничего не путаете?
– Нет.
– А еще что-нибудь? Какие-то еще вещи его назвать можете?
А что? Что еще могло быть у этого проваленыша?
– Ну… сапоги у него не совсем обычные… со стальными пластинками в подошве.
Майор недвижим. Черт, еще что-то есть! Но что же?! Какая-то деталь… судя по всему, именно она и озадачила майора больше всего…
Что это за деталь?
Американца забрасывали в Потсдам.
Это в Германии.
Наши там могли быть только в сорок пятом – это уже конец войны. Как выглядел особист танкового корпуса в это время?
Комбез?
Было.
Я это говорил, и оппонент схавал, не поморщившись. Значит – попал.
Оружие?
Номер автомата был назван и, судя по всему, совпал.
Пистолет?
Он пытался подсунуть мне какой-то левак и обломался.
Тоже ничуть не поморщился. Стало быть, и этого ответа ожидал.
Нож?
Не аргумент, таких ножей может быть хренова туча.
Сапоги?
А их вообще кто-нибудь проверял? Может быть, в них сейчас какой-нибудь старшина рассекает и в ус не дует, а я тут пыжусь…
Подведем итоги.
Мои ответы в целом совпали.
Но майору этого явно недостаточно.
Значит, есть еще какая-то деталь или детали, которые, с точки зрения особиста, являются уж совсем из ряда вон выходящими и однозначно идентифицируют меня как человека знающего. Супер!
Дело за малым – назвать эти детали…
Особист…
Нет, не то. Документы могли и не уцелеть. Да и не знаю я, что там в них понаписано.
Танкист…
И что?
Чем он принципиально от обычного бойца или командира отличается?
Да еще настолько, что это так уж в глаза бросается?
Нет.
Не в этом дело.
Потсдам… уже теплее…
Германия, сорок пятый год.
Блин!!!
Поднимаю правую руку и провожу ею по плечу.
Майор вздрагивает.
Попал!!!
Это же погоны!
Никто из особистов их до этого не видел!
Стукнула входная дверь, и сидящий за столом Кранц поднял голову.
– Вилли? В чем дело?
– Прибыл гауптман Хорст, герр гауптман.
– Один?
– Так точно, герр гауптман, один.
– Проси его сюда… – Кранц встал из-за стола навстречу вошедшему.
Хорст выглядел уставшим и чем-то озадаченным.
– Здравствуйте, Генрих! – шагнул к нему хозяин кабинета. – Отчего вы один? Где наш молодой друг? Где Лемке?
– В лесу, герр гауптман. Как и большинство его солдат.
– Не понял?
– Как вы и приказали, мы организовали засаду на русских курьеров. Долго ожидать не пришлось, уже утром мы увидели мотоцикл, который направлялся в сторону их лагеря.
За рулем был один солдат, и Лемке решил, что он за кем-то послан. Так оно и оказалось, уже через два часа этот же мотоцикл выехал в обратном направлении.
– Один? Или были еще пассажиры?
– Были. Еще один солдат, по-видимому, охранник, и офицер. Он сидел в коляске. Мои ребята сняли водителя и подранили офицера.
– А охранника?
– У нас было всего два снайпера. Да и офицер был значительно более интересен, чем какой-то там солдат.
– Продолжайте, милый Генрих, я вас очень внимательно слушаю.
– Русских выбили из седла таким образом, чтобы мотоцикл остановился перед засадой. В результате он успел отъехать вперед и исчез из поля зрения обоих снайперов. Предвидя это, я заранее определил им запасную позицию, куда они сразу же после выстрелов и направились. Мало ли… русские могли бы оказаться гораздо более непредсказуемыми, чем мы предполагали.
– Так…
– К сожалению, герр гауптман, все пошло именно по наихудшему сценарию. Водитель был убит, а офицер ранен в бок. Тем не менее он оказал ожесточенное сопротивление. Ему удалось убить троих и ранить семь человек.
– Это каким таким образом?
– Он вывалился на дорогу с пулеметом в обнимку. Несмотря на раны, стрелком он оказался очень неплохим. К сожалению, Лемке сосредоточил все внимание только на нем и совершенно упустил из виду уцелевшего охранника. А тот оказался под стать своему начальнику. Убил одного моего стрелка и бросил гранату во второго. К счастью, тот уцелел, его только немного зацепило осколками. Досталось и мне…
– Вы ранены? Так отчего же вы здесь?
– Пустяки, герр гауптман, слегка задело левую руку, только и всего…
– Все равно, Генрих, все равно. Хирург в нашем госпитале – истинный мастер своего дела. Вы должны непременно его навестить. Слышите меня, Хорст? Не вздумайте от этого увиливать – проверю!
– Слушаюсь, герр гауптман!
– То-то же… Итак – продолжайте.
– Взять офицера живым не удалось, он отстреливался до последнего патрона, а когда они закончились – подорвал себя гранатой. При этом убил еще одного солдата и одного ранил.
– Однако…
– Лемке приказал взять уходившего охранника, причем взять обязательно живым. Хотя мы вполне могли его подстрелить. И, видит Бог, у меня были на это все основания.
– Генрих, Генрих! Что с вами?! Я вас не просто не узнаю…
– Извините, герр Кранц…
– Да полноте, мой друг, что вас так взволновало?
– У этого… красного… была не совсем обычная винтовка…
– То есть?
– У него была винтовка моего заместителя. Я узнал бы это оружие из тысячи, ведь это мой подарок…
– Поясните…
– Это оружие, как и моя собственная винтовка, было выполнено по отдельному заказу. Специально подбирались стволы, прицелы тоже, ложи делались под конкретного человека, так что это далеко не стандартные винтовки. В бинокль все это можно рассмотреть достаточно подробно. Так что не сомневайтесь, герр гауптман, это она. Теперь я знаю, кто убил моего товарища.
– Хм… И что еще вы смогли разглядеть?
– Ну… судя по тому, что офицер остался его прикрывать… да и весь дальнейший ход боя это только подтвердил – основным пассажиром был именно этот человек.
– Тоже офицер?
– Нет. Он был одет в обычную солдатскую форму. Знаков различия никто не разглядел, но это точно не офицер. На вид ему более сорока лет. Тем не менее двигается он очень грамотно и… легко. Даже и получи я приказ на открытие огня, не уверен, что сумел бы его подстрелить первым выстрелом. Он почти не показывался в поле зрения, а во весь рост я видел его только один раз, да и то – на пару секунд.
– Лемке рассчитывал взять его живым?
– Да. И кроме того, он хотел понять – куда пойдет русский? Для этого в монастырь успели прорваться несколько наших солдат, они должны были проследить за этим и взять русского тогда, когда это будет наиболее удобно.
– И что же?
– Я не входил в монастырь, оттого и не могу сказать это определенно. Наша группа осталась снаружи. Мы должны были предотвратить подход подкреплений противника из лагеря. Но оттуда так никто и не вышел. А вот в монастыре внезапно начался бой. Сначала это были отдельные выстрелы, потом… такое впечатление, что там была засада. Во всяком случае, из группы Лемке уцелели только те солдаты, которые оставались с нами вместе на позициях. Он сам ушел вместе со своей основной группой. И, судя по всему, вместе с нею и остался там, внутри этих негостеприимных стен…
– Вы не пытались оказать им помощь?
– Нарушив ваш недвусмысленный приказ? Если бы мы даже и попытались войти в ворота, то имеющихся в моем распоряжении солдат хватило бы только на несколько минут боя. Для засады их было вполне достаточно, а вот для штурма монастыря… Там уже была почти вся группа Лемке, а это более тридцати человек. А нас всех было около десятка, считая уцелевшего снайпера, который, несмотря на раны, остался на своем посту.
– Извините меня, Генрих, но вы должны меня понять… Я был очень привязан к обер-лейтенанту…
– Понимаю вас, герр гауптман. Но… война есть война, никто из нас не застрахован от таких случайностей.
Кранц встал из-за стола и, достав из шкафа бутылку коньяка и пару рюмок, налил себе и Хорсту.
– Давайте выпьем, гауптман. За наших погибших товарищей.
Помолчав пару минут, Кранц поставил на стол рюмку и уже совсем другим тоном обратился к своему собеседнику: «Какие вы сделали из всего этого выводы, гауптман?»
– В монастыре есть посты русских. Они внимательно отслеживают окружающую обстановку и имеют возможности для организации внезапного нападения. Исходя из того, что эти развалины уже проверялись раньше и никого там отыскать не удалось, – развел руками гауптман, – все это хорошо замаскировано, и найти русских с наскока не выйдет. Я не думаю, что это самодеятельность отряда окруженцев. Да и посудите сами, герр Кранц, отряд Лемке начитывал почти тридцать хорошо подготовленных солдат, ведь так?
– Так.
– Так сколько же нужно человек, даже и учитывая возможность организации ими засады, чтобы уничтожить их всех? Как минимум – столько же. И это тоже должны быть опытные солдаты. Ведь из монастыря так никто и не вышел, даже и к воротам не приблизился, уж этого-то мы бы не пропустили.
Хорст снова налил себе коньяка.
– Огонь велся также со стен и башен. Помимо этого, я насчитал как минимум два пулемета, которые контролировали подходы к монастырю и не принимали участия в бою. То есть у противника есть силы еще и на это. И там имеются грамотные командиры, которые не упустили из виду и этот аспект боя. Нет, герр гауптман, там сидят не дилетанты. Не знаю, кто вам там рассказывал об отсутствии у них вооружения. Я этого не заметил. На слух огонь вело не менее трех пулеметов, не считая прочих стреляющих.
– То есть красные нас там ждали… – вертя в руках пустую рюмку, задумчиво проговорил Кранц.
– Во всяком случае – они были готовы и к такому повороту событий.
– Ну что ж… – хозяин кабинета поднял голову, – ладно… Этот раунд остался за ними. Благодарю вас, Генрих! Вы мне очень помогли.
– Мой рапорт будет у вас на столе через два часа, герр гауптман, – сказал снайпер, вставая со своего места.
Проводив гостя, Кранц поднял телефонную трубку.
– Мойзель? Соедините меня с подполковником Нойманом…
Лежавший на койке человек повернул голову на звук открывающейся двери. Увидев вошедшего, он приподнялся на кровати.
– Лежите, сержант. Как ваша нога?
– Да получше уже, товарищ майор. Меньше болит, может быть, и встану уже скоро.
– Не торопитесь. Время пока еще есть.
Майор Осадчий присел на край кровати.
– Вот что, Лемешев, вы говорили, что у вас есть вариант для связи с нашими подпольщиками.
– Есть, товарищ майор! Есть такое дело.
– Тогда – рассказывайте. Что нужно сделать? И куда должен прибыть связной?
– Надо быть на железнодорожной станции. Встреча будет там…
Глава 10
Остановившийся у платформы паровоз выпустил густое облако пара, на несколько секунд накрыв им всех встречающих. Поэтому появление около паровоза еще одного человека прошло незамеченным. Оглядевшись, человек неторопливо зашагал в сторону станционных построек.
Подойдя к зданию станции, человек приоткрыл дверь и вошел внутрь. Кроме орудовавшей веником женщины, внутри никого не было. Осторожно обогнув кучку мусора на полу, визитер подошел к окошку продажи билетов и постучал в него рукой. Еще раз…
Скрипнув, оно приоткрылось.
– Девушка, – наклонившись к окошку, проговорил гость, – мне бы Павла Петровича отыскать? Не поможете?
– Велихова?
– Его самого.
– Так он, – она обернулась и посмотрела куда-то в сторону, – только через час будет. На обед ушел… вы через часочек тогда и подходите.
– Ага! Ничего, если я тут обожду?
– Да ради Бога! Места здесь не купленные, сидите, коли охота.
Визитер, осмотревшись по сторонам, устроился около окна. Смахнув со скамейки несуществующую пыль, он уселся и поставил рядом свой чемоданчик. Открыл его и вытащил оттуда заткнутую пробкой бутылку с молоком и небольшой сверток. Развернул, достал кусок хлеба и отломил от него половину. Убрав остаток назад, выдернул пробку из бутылки и принялся не торопясь перекусывать.
За этим занятием и застал его наряд полицаев, вошедший в зал ожидания.
– Это кто тут у нас такой расселся? – подошел к нему старший полицай. – Документы есть какие? Покажь!
Человек невозмутимо допил молоко, заткнул пробкой уже пустую бутылку и вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то бумагу.
– Извольте, господин полицейский.
– Старший полицейский!
– Извините, не знал…
Полицай развернул бумагу.
– И кто это тут у нас такой? Невзоров Олег Михайлович… это что? А… состоит на службе в управлении… э-э-э…
– Дойче рейхсбанна. Управление германских железных дорог.
– Не слепой! И так все вижу. Здесь чего делаете?
– Мне начальник станции нужен. По делу я к нему.
– Это по какому же?
– Начальство наше недовольно – работаете плохо…
– Мы?!
– Станция в целом. Составы задерживаются, вагоны разукомплектованные приходят… Уже хотели сюда с инспекцией ехать, да в последний момент герр Шоберт распорядился сначала мне сюда съездить, еще раз все проверить да ему доложить.
– Шоберт? Это кто такой?
Невзоров удивленно посмотрел на полицейского.
– Шутить изволите? Начальника дистанции не знаете?
– Хм… Так это же не мое начальство… ну да ладно, держите ваши бумаги. Сейчас я у Таньки спрошу, когда он будет…
– Она сказала – обедать пошел. Полчаса уже почти его жду.
– А! Ну так и скоро будет уже, он тут рядышком живет.
Утратив интерес к собеседнику, полицай отдал ему документ и с независимым видом вышел из комнаты на улицу. Его напарник молча проследовал за ним.
Проводив его взглядом, человек прислонился спиной к стене и, надвинув кепку на лицо, задремал.
– Это вы меня искали?
Невзоров поднял голову и сдвинул назад кепку.
Перед ним стоял уже немолодой мужчина в кителе железнодорожника.
– Вы Велихов?
– Ну, Велихов. А вы откуда к нам? И от меня чего надобно?
– Невзоров я. Олег Михайлович, к вашим услугам. А прислал меня сюда господин Шоберт. Так вы и сами все знать должны.
– Да. Знаю об этом… Что-то задержались вы там, еще вчера мы вас ждали.
Невзоров развел руками.
– Так я что? Я человек маленький. Сказали – жди, вот и ждал. А на поезд меня только сегодня посадили…
– Ладно. В кабинет ко мне пойдемте, там и поговорим.
Они оба вышли на улицу и, обогнув здание, вошли в него с другой стороны. Пройдя по скрипучим половицам узкого коридора, Велихов открыл дверь и кивком предложил гостю входить.
Сам он повесил на вешалку фуражку и сел за стол.
– Ну, слушаю вас. Чем могу быть полезен?
Визитер осмотрелся по сторонам, задержал взгляд на закрытой двери.
– Вам Иван Дмитриевич кланяться велел.
– Это кто ж такой-то?
– А тот, который Алексеев.
– Не помню такого.
– Ну как же? Ему уже лет шестьдесят стукнуло, вот сам и не приехал.
– Ну… тому, о ком я сейчас подумал, столько еще не натикало. Ему лет сорок, не более.
Оба собеседника замолчали. Велихов поднялся, подошел к двери и запер ее на замок. Вернулся за стол.
– Слушаю вас. Что от меня требуется?
– Прошу садиться, герр Нойман! – Кранц встал из-за стола и указал вошедшему гостю на кресло. – Кофе? Коньяк?
– Коньяк. Хотя и от кофе тоже не откажусь.
Кранц поднял трубку телефона.
– Вилли? Два кофе и коньяк моему гостю.
Прибывший офицер был строен и сухощав. Ладно пригнанный мундир только подчеркивал это.
– Я получил из Берлина приказ оказать вам максимальное содействие, герр оберст.
– Момент, момент, момент! – поднял руки в защитном жесте хозяин кабинета. – Здесь меня знают как гауптмана Кранца, герр оберст-лейтенант. Давайте и впредь будем этого придерживаться. Не возражаете?
– Как вам будет угодно… герр гауптман.
– Вот и хорошо.
В дверь постучали, и вошедший солдат быстро накрыл столик. Расставил чашки, налил кофе и вышел из кабинета.
– Прошу к столу, герр Нойман.
Через несколько минут гость поставил на стол пустую чашку.
– Ваш кофе превосходен. Не ожидал встретить здесь такого ценителя.
– Это подарок адмирала… Итак, герр оберст-лейтенант, перейдем к делу?
– Разумеется.
– Смотрите, – хозяин кабинета развернул на большом столе карту. – Вот интересующий нас объект.
– Монастырь?
– Это прикрытие. Сам монастырь давно заброшен и пуст.
– Тогда что же?
– Где-то в нем имеются входы в подземные помещения. Я не знаю, где именно расположены сами подземелья. Может быть – в самом монастыре. Возможно, что и не в нем. Пока мы этого не знаем.
– Тогда отчего было выбрано наше подразделение? У нас, насколько вам известно, совсем другая специализация. Мы не занимаемся штурмом подземелий.
– Никакого штурма не будет, герр Нойман. Я еще не выжил из ума настолько, чтобы положить наших солдат перед их пулеметами.
– А они там есть?
– Есть. По тревоге красные занимают позиции вот тут и вот здесь – видите обозначения? Это пулеметные точки. В обычное время они пусты, и на стенах и башнях никого не видно. Красные могут очень быстро туда пройти, гораздо быстрее, чем это сделают ваши солдаты при штурме.
– То есть вы хотите, чтобы мы незаметно…
– Нет. Никто не сказал о том, что эти позиции – единственные. Наверняка есть и другие, в том числе и внизу. Более того, я уверен, что и сами подземелья приготовлены к взрыву на случай их захвата противником.
– Хм-м… Тогда… не будете ли вы так любезны разъяснить мне этот момент подробнее?
– Охотно, герр Нойман. Никаких столкновений мне не нужно, нам требуется весь этот бункер – целым и невредимым. Это и должно сделать ваше подразделение. И сделаем это мы таким образом…
Сидевший на завалинке дежурный полицай меланхолично проводил взглядом проехавшую мимо телегу. Опять хворост повезли? Быка они там, что ли, жарить собрались? Подойти и проверить? И что? Ездить за дровами комендант разрешил, так что поводов для придирки не имелось. Комендантский час еще не наступил, так что… хрен с ними! Пусть себе едут…
Отвлеченный наблюдением за телегой, он не заметил человека, проскользнувшего к полуразрушенному сараю. А тот, убедившись, что остался незамеченным, спрятал в карман пистолет и, держась вне поля зрения полицая, осторожно скользнул дальше.
Пройдя вглубь поселка, неизвестный перестал прятаться и повел себя более спокойно. Неторопливым шагом он пересек улочку и подошел к угловому дому. Огляделся по сторонам и постучал в окно. Прошло секунд тридцать, и на нем шевельнулась занавеска.
– Кто там?
– Водички попить не будет у вас?
– Так вон – колодец на углу. Пей, хоть лопни!
– Кружки у меня нет… А из ведра несподручно.
– А что так?
– Рука болит.
– Ладно… заходи, дам тебе воды.
Завернув за угол, человек быстро вошел в приоткрытую дверь. Хозяин дома, невысокий кряжистый мужик, окинул его внимательным взглядом.
– Ну?
– Мне связь нужна.
– С кем именно?
– Доложить о прибытии и указания получить на предмет дальнейших действий.
– Что сообщить? Кто прибыл?
– Земляк.
– Добро, – мужик встал с лавки. – Здесь обожди, скоро уже комендантский час, так что на улицу – ни ногой! Прошел чисто?
– Да, вроде бы тихо… Никто за спиною не маячил.
– Жди меня здесь. Огня не зажигай, один я живу, не ровен час – увидит кто. Скоро вернусь.
– А комендантский час?
– У меня пропуск есть. Я в управе истопником работаю, так что ходить туда во всякое время должен.
Гауптману фон Кранцу
Докладываю, что сегодня, в 20.15 в квадрате 23–40 был зафиксирован выход в эфир неустановленного радиопередатчика. Сеанс связи продолжался семь минут. Прибывшей на место дежурной группой комендатуры была произведена проверка местности и близлежащих построек, но ничего подозрительного обнаружено не было.
Начальник отдельной группы функабвера лейтенант Монге
Глава 11
Утром ко мне заглянул майор. Настроение у него было слегка приподнятое, надо полагать, какую-то проблему решить ему удалось.
Поселили меня в отдельной комнатке, очень похожей на его обиталище. Так что стул здесь нашелся. На него майор и уселся, предложив мне присесть на еще не убранную койку.
– Хочу вас обрадовать, товарищ Котов!
Интересно, чем? К нам пробились свои? С какого еще бодуна? Не помню я подобных фокусов в истории.
Однако зовет он меня уважительно-нейтрально – «товарищ Котов». Не по званию – документов-то моих он не видел, но и не «товарищем бойцом». И это уже плюс, хотя и небольшой еще.
– С удовольствием порадуюсь с вами вместе, товарищ майор. Если, конечно, скажете, чему именно я должен буду обрадоваться.
Осадчий качает головой.
– Экий вы человек сложный…
– Простой я человек. Если знать, под каким углом глядеть.
– Расскажете?
– Не проблема, товарищ майор. Только вот, увы, всего рассказать просто не могу. Права не имею.
– Ну да ладно, об этом мы после поговорим, – он пристально на меня смотрит. – Нам удалось установить связь со своими. За линией фронта.
И какой реакции он от меня ждет? Я должен от радости запрыгать? На руки встать? Лично мне от этого не жарко и не холодно. Но разочаровывать его не станем…
– Это – действительно хорошая новость, товарищ майор.
– Вам ничего передать не нужно?
Иными словами – подтвердите свои полномочия, дорогой товарищ.
– Боюсь, товарищ майор, что это будет прямым нарушением полученного мною приказа.
– Как хотите, – пожимает он плечами. – Мы получили приказ на прорыв. Вы идете с нами?
– Странный вопрос, товарищ майор. Разумеется, иду. Или, – тут уже я смотрю на него подозрительно, – у вас есть свои соображения на этот счет?
Осадчий смутился.
– Нет, конечно, нет. Мы все идем вместе. Только вот… – он вопросительно на меня смотрит, – в каком качестве вы рассчитываете это делать?
И когда же тебе, майор, надоест в шпионов играть?
– В качестве командира…
Осадчий ощутимо напрягся.
– … отдельной разведгруппы. Как это и есть на сегодняшний день. Или у вас, товарищ майор, есть другие предложения?
– Но… как же ваше задание?
– Вы же не собираетесь оставить все найденные вещи и документы (знать бы еще – какие?!) в этом бункере? В этом случае мне, действительно, придется решать этот вопрос самому…
– То есть вы намерены и впредь оставаться для окружающих рядовым бойцом?
– И чем дольше это будет – тем лучше. Согласитесь, что мое внезапное преображение вызовет ненужные вопросы… и привлечет излишнее внимание. У меня есть только одна просьба, товарищ майор.
– Какая же?
– Я должен лично удостовериться в том, что мы уносим с собою в с е.
– Каким образом?
– Осмотреть место обнаружения тела и все найденные при нем вещи.
– А что, у вас есть основания подозревать нас в невнимательности?
– Есть. Вы же не знаете, что могло при нем еще быть.
– А вы?
Хотел бы я это знать!
– Номера оружия и прочие подробности вас не убедили?
Майор молчит и смотрит на меня. Встает и кивает на дверь.
– Пошли…
Пройдя по коридору метров двадцать, он открывает еще одну дверь, и мы спускаемся вниз по узкой лесенке. Поворот, еще один, короткий коридор и тупик. Там, перед закрытой железной дверью, расхаживает часовой с автоматом. Верхний запорный рычаг двери обмотан тросом, на концах которого имеются две проушины. В проушинах троса болтается обыкновенный амбарный замок.
– Левченко, – говорит ему майор, – посмотрите здесь…
Тот молча отходит в сторону. Осадчий вытаскивает из кармана ключ и снимает замок.
Скрежещут петли, и дверь приоткрывается.
Вот я и у цели…
Осадчий подходит к обыкновенному канцелярскому шкафу и открывает его.
– Смотрите.
На полках шкафа лежат оружие, полевая сумка, обгорелый комбинезон. В нижнем отделении стоят сапоги.
Беру в руки знакомый мне по прошлому (будущему?) нож. Надо же… вот уж не думал, что еще раз доведется мне его увидеть. Интересно, а как он к своему последнему хозяину попал? И попадет ли теперь?
Нож все тот же. Только не такой старый, да и царапин на нем нет.
А вот и ТТ. Тот самый, на десять патронов.
Кладу все оружие на место.
Что тут еще?
Комбинезон. На левом плече уцелевший погон. Правого плеча нет, тут капитально выгорело.
– Вам известно, что это? – майор зашел чуть сбоку и внимательно следит за моими действиями.
– Да, товарищ майор. Это погон. Только вот второго не вижу.
– А его и не было. Я же говорил, что тело сильно обгорело. Чему соответствуют эти обозначения?
– Майор. Танкист.
– Откуда вы это знаете? Где это существует подобная форма и знаки различия? В белогвардейской армии?
Вот черт! И кто меня за язык тянул?
– А что, кроме них, ни у кого погон больше нет?
Особист задумчиво чешет висок.
– Ну…
– В болгарской армии есть. И форма практически такая же. В Югославии тоже.
– Так они сейчас с немцами в союзе?
– Югославы? Разбили их немцы. Болгары – да. Но в данном случае – форма наша. Сейчас рассматривается вопрос о введении погон также и у нас.
– Вы серьезно?
– Годик подождите и увидите… – я присаживаюсь на корточки и осматриваю сапоги. Да, точно такие же я тогда подобрал в полицейском участке. И у Яковлева на столе похожие стояли. Значит, американец? Похоже, что так…
Встаю и беру с полки полевую сумку. Что тут?
Деньги. Две толстые пачки. Пустые бланки, какие-то бумажки…
Не то…
Что же, его сюда с пустыми руками послали? Да быть того не может.
– Подождите, Котов… – майор все никак не может собраться с мыслями. – Человек этот… он что, на контакт с болгарами шел?
– Не знаю, товарищ майор. Может быть, и с ними. Может – еще с кем-то. У меня таких сведений нет. Как бы то ни было – никуда он не дошел… оттого и я здесь нахожусь.
Ох, что-то темнит особист. Вон он как передо мною ваньку валяет. Погоны его удивили, ага! Да он их тут небось только что на вкус не пробовал. Это он так внимание на себя оттягивает.
А зачем?
Для чего это ему?
Чего-то он еще от меня ждет…
Беру в руки пистолет, вытаскиваю обойму – пусто. А патроны где? Вот и они – в углу лежат несколько картонных пачек. Беру одну из них в руки.
И сразу же ловлю боковым зрением инстинктивное движение руки особиста к кобуре.
Ага…
Вот, значит, как… не закончились еще проверки-то…
А ведь оружие мне так и не вернули…
Кладу патроны на место и проверяю ствол у пистолета.
Пусто…
То же самое и с автоматом.
Гранаты я разбирать не стал.
– Вы что-то ищете, товарищ Котов?
Значит, есть чего искать?
Думай голова – картуз куплю!
Что должно еще быть у этого проваленыша?
Оружие?
Вот оно.
Деньги?
Присутствуют.
Одежда?
Передо мною лежит.
Стоп…
Деньгами сыт не будешь…
Сажусь на корточки и проверяю нижнюю полку. Кроме сапог тут ничего нет.
– Где его вещмешок, товарищ майор?
– Какой еще вещмешок?
Смотрю на него, отвернувшись от шкафа. Хочется надеяться, что видок у меня еще тот – ходячее изумление.
– Так вы его не нашли?!!
Вскакиваю с места.
– Чего ж мы тогда тут время теряем-то?! В лес надо! Бойцов мне с десяток – место, где его нашли, обыскать надо! Самым тщательным образом, товарищ майор.
Захлопываю дверцу шкафа и делаю шаг к двери.
– Обождите… Котов…
Оборачиваюсь к майору. Он смущенно отводит глаза – не привык в глаза брехать? Странно… с его-то профессией?
– Ну… есть вещмешок… Здесь он, не надо никуда бежать…
Осадчий встает на цыпочки и снимает со шкафа обыкновенный вещмешок. Он лежит так, что ни с какого места в комнате увидеть его невозможно. Потолок тут низкий и верхушка шкафа попадает в тень.
Майор кладет его передо мной.
– Смотрите…
Так, что тут у нас есть?
Вещмешок, в отличие от стандартного, разделен внутренней перегородкой на два отделения различной емкости. Лезу в ближайшее. Здесь у нас продовольствие.
Консервы – обыкновенная тушенка «второй фронт». Сам я их не пробовал, но на складах видеть приходилось. Галеты, несколько пачек. Жестяная банка с чаем, холщовый мешочек с колотым сахаром. Еще какие-то банки. Тоже, надо полагать, консервы, но на этот раз какие-то незнакомые. Больше в этом отделении ничего интересного нет, и я развязываю завязки на втором.
Прямоугольная металлическая коробка. На верхнем торце вижу колесики цифрового замка. Интересная штучка! В свое время, еще на учебе, нам такую штуку показывали. Это немецкий контейнер для хранения документации. Насколько я помню, сломать его чрезвычайно тяжело, стенки у него толстые, чуть не по два миллиметра. Или даже больше. Во всяком случае, сидеть на нем можно свободно, этого он не боится и никак не деформируется. Кстати говоря, воды он тоже не боится. Штука довольно редкая. Подбрасываю контейнер на руках. Ого! А он не пустой!
– Знаете что это? – за моей спиной спрашивает майор.
– Знаю. Это немецкий ящик для перевозки секретной документации.
Только вот, если мне не изменяет память, выпускать их немцы начали году примерно в сорок четвертом. Понятное дело, что в сорок пятом да еще и в Германии такой ящик выглядел бы совершенно обыденно. Но вот в данный момент…
– А как он открывается, вы знаете?
– Знаю. Надо набрать колесиками пароль, и тогда верхняя часть сдвинется назад относительно нижней. После этого ее можно приподнять.
– И что? Тогда можно будет посмотреть, что там внутри?
– Это вряд ли. Каждое отделение закрывается собственным замком, и чтобы его открыть, нужен свой ключ.
– Вот такой? – майор показывает мне парочку ключей на кольце.
Беру в руки ключи и внимательно их разглядываю. Нержавеющая сталь. Это уж точно не советского производства, у нас таких в то время не делали. Работа тонкая, почти ювелирная, бородка очень сложной формы.
– Очень даже может быть. Во всяком случае, похоже здорово. А кода вы не знаете?
– А вы?
– И я не знаю.
– Сломать этот ящик как-то можно?
– Запросто. Только вот толку с этого не будет.
– Это еще почему?
– В одном из отделений, причем я не знаю, в каком именно, может располагаться тротиловая шашка весом грамм в сто. Сами понимаете, что после этого от ящика останется.
Особист удивленно на меня смотрит.
– А что же вы его тогда в руках так-то подкидывали? А ну как рванул бы?
– Это вряд ли… Тут система предохранения с умом сделана. Теоретически им можно даже в футбол играть – не должен рвануть.
Майор хмыкает.
– Ну, вот уж от этого я воздержусь.
– Да и я как-то не поклонник футбола.
– А что ж тогда уважаете?
Я чуть было не бухнул ему: «Хоккей!» – да вовремя сообразил, что про такую игру тут, наверное, никто и не слыхивал.
– Бокс люблю. Это как-то жизненно. И посмотреть приятно, да и самому попробовать не помешает.
