Александр Константинович Завьялов
По усадьбам и музеям в 1990-х
По Москве
Армянский переулок
Тютчеву от Казакова
Дом в Армянском переулке, между Маросейкой и Мясницкой, Тютчевы купили в 1810 году. Дом имел два входа: парадный в левой части и, так называемый, черный. На главном, втором, этаже у Тютчевых были большая столовая, каминная, спальни, кабинет отца поэта. Через коридор – детские комнаты. На третьем этаже была библиотека и комнаты для гостей. Первый этаж занимали подсобные помещения и комнаты для прислуги. Вокруг дома – служебные постройки.
Прежний хозяин дома, князь Иван Гагарин был высокообразованным человеком. С его сыном Григорием доведется служить Федору Тютчеву в Германии.
Дом Гагарина был перестроен на основе палат боярина Милославского по проекту русского зодчего М. Ф. Казакова в 1790-е годы. В этой насыщенной историей части Москвы издавна жили дипломаты. Напротив дома Гагариных стоял дом Артамона Матвеева, начальника Посольского приказа при царе Алексее Михайловиче, в Колпачном переулке был дом Емельяна Украинцева, начальника Посольского Приказа в начале царствования Петра I. В тютчевские времена в этом доме помещался Архив коллегии иностранных дел. На улице Маросейке находилась тогда усадьба Николая Румянцева, министра иностранных дел в I807–I8I4 годах.
Армянским переулок стал называться в конце ХVIII – начале XIX века после того, как здесь поселились семья Л. Н. Лазарева (Лазаряна) и другие армянские семьи, переехавшие в Россию из захваченной персами и турками родины.
В 1779 году Лазаревы построили здесь григорианскую церковь. В 1810-м семья Лазаревых начала строительство Лазаревского института восточных языков.
Пожар, полыхавший в сентябре 1812 года, уничтожил большую часть города, но гагаринский, а теперь уже тютчевский, дом уцелел, а Троицкое – подмосковное имение Тютчевых – было разорено отступавшими наполеоновскими войсками.
Между прочим, Троицкое было когда-то во владении Салтычихи, мучительницы крепостных. Ее конфискованное имение купил дед поэта Тютчева.
Семен Раич, наставник Феди Тютчева, вспоминал, как они, бывало, весной и летом, живя в подмосковной усадьбе, и, усевшись в роще, на холмике, углублялись в чтение. «Федя, – продолжал Раич, – по тринадцатому году переводил уже Горация с замечательным успехом».
В 1817 году Федор Тютчев начал посещать московский университет. Здание университета, как и дом Тютчевых, тоже творение Матвея Федоровича Казакова, сильно пострадало в 1812 году и было восстановлено по проекту Доменико Жилярди ко времени официального зачисления Тютчева в состав студентов. В прошении о поступлении в университет написано «Родом я из дворян, сын надворного советника Ивана Тютчева, от роду имею 15-ть лет, воспитывался и обучался в доме родителей российскому, латинскому, немецкому и французскому языкам, истории, географии и арифметике, потом слушал в течение двух лет в сем университете профессорские лекции, теперь желаю продолжить учение мое в сем университете в звании студента…».
В конце 1821 года Федор Тютчев досрочно блестяще заканчивает университет со степенью кандидата словесных наук, а летом родственник Тютчевых, граф А. К. Остерман-Толстой, посадил его, с собой в карету и увез за границу, где, как писал Иван Аксаков, «и пристроил сверхштатным чиновником к русской миссии в Мюнхене».
В 1831 году родители Тютчева продали свой великолепный особняк в Армянском переулке.
Как писал поэт Генрих Гейне, один из немецких друзей Тютчева:
«Закралась в сердце грусть – и смутно
Я вспомянул о старине -
Тогда все было так уютно
И люди жили как во сне.
А нынче мир весь как распался:
Все кверху дном, все сбилось с ног, —
Господь-Бог на небе скончался,
И в аде сатана издох». (Перевод Ф. И. Тютчева).
По-видимому, такую же грусть чувствовал тогда и поэт Федор Тютчев.
Лишь в 1844 году Федор Иванович Тютчев окончательно вернулся на родину.
Май 1996 г. Фото из архива автора.
Дом № 11 в Армянском переулке
Большая Дмитровка
Памяти дома
В июне этого года снесен еще один старинный московский домик. Он стоял на углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка, дом № 10/18. Невзрачный с виду, двухэтажный, построенный после пожара 1812 года, интересен он был тем, что «видел в своих стенах весь цвет музыкальной жизни прошлого века и по праву может считаться колыбелью Московской консерватории», – так писала о нем москвовед и театровед Н. А. Шестакова, из книги которой «Прогулки по театральной Москве» (М., 1989) приведены здесь касающиеся истории этого дома факты.
В начале 1860-х годов у подпоручика А. С. Ладыженского весь второй этаж арендовал Петр Иванович Юргенсон. Он открыл в этом доме нотный магазин и нотное издательство. Профессор Московской консерватории и музыкальный критик Н. Д. Кашкин, также поселившийся здесь, вспоминал: «При магазине в то время помещалась контора только что возникшего за год перед тем Русского музыкального общества, и Н. Г. Рубинштейн ежедневно бывал там, кажется, от часу до двух… Иногда, если посетителей в конторе не было, Н. Г. Рубинштейн приходил к нам и либо только слушал, либо сам садился за какое-нибудь из фортепиано, вообще относясь сочувственно к нашим собраниям».
Здесь собирались педагоги Московской консерватории, в том числе бывал и приглашенный Н. Г. Рубинштейном П. И. Чайковский. Здесь Юргенсон, в частности, начал издавать произведения тогда еще малоизвестного композитора Чайковского. В 1863 году в этом доме побывал Рихард Вагнер, дававший тогда свои концерты в Большом театре.
Вскоре экскурсоводы о культурной жизни столицы в XIX веке будут, останавливаясь здесь, говорить, вероятно, уже ставшие привычными слова: «На этом месте стоял дом…».
Июль 1998 г. Фото из архива автора.
Братцево
По следам фаворитов императрицы
Усадьба Братцево в XVII веке принадлежала дьяку, носившему самую распространенную русскую фамилию – Иванов. Состоял этот дьяк в различных приказах – в Поместном, Казачьем и даже Сыскном, где он служил при князе Д. И. Долгорукове. Затем во владение Братцевым вступил астраханский воевода А. И. Зубов.
В 1657 году усадьба за долги была продана боярину Богдану Матвеевичу Хитрово, влиятельному государственному деятелю, ведавшему при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче делами многих приказов и Оружейной палатой. Боярин построил в Братцеве в 1672 году пятиглавую каменную церковь Покрова Божией Матери и хоромы. Церковь украсили изразцами, а колокольню – башенными часами.
После пресечения боярского рода село перешло в царскую собственность и в 1695 году было пожаловано Кириллу Алексеевичу Нарышкину – стольнику, а затем кравчему Петра, отличившемуся во время Азовских походов. Был Кирилл Нарышкин воеводой в Пскове, участвовал в строительстве Петропавловской крепости (до сих пор один из ее бастионов называется Нарышкинским), затем занимал должность первого петербургского коменданта. Но, вызвав неудовольствие Петра, получил «понижение» – в 1716 году назначили его комендантом в Москву. Ни сам Кирилл Алексеевич, ни его сын строительством в Братцеве не занимались – не до того было. Семен Кириллович, предпочитавший больше жить в Париже или Петербурге, продал в 1754 году Братцево своим сестрам, а они, в 1780 году, – племяннику Александру Сергеевичу Строганову, сыну Софьи Кирилловны Нарышкиной и барона Строганова.
Пока Александр Строганов завершал образование в Женеве и Париже и собирал коллекцию живописи в Италии, не стало матери и отца. Вернувшись на родину, он женился на невесте, выбранной ему самой императрицей Елизаветой Петровной. Но этот брак с дочерью вице-канцлера, Анной Михайловной Воронцовой, оказался неудачным. Как, впрочем, и второй, с Екатериной Петровной Трубецкой. Графиня Е. П. Строганова влюбилась в И. Н. Римского-Корсакова, очередного фаворита Екатерины II. Оставив мужа и сына, графиня уехала вслед за высланным из Петербурга экс-фаворитом в Москву. Возлюбленные обосновались в Братцеве, которое граф Строганов отдал жене, и прожили вместе до самой смерти графини, так и «не оформив» своих отношений.
«В 1780–1787гг., – как сообщается в мемориальной табличке, висящей на стене усадебного дома, – бывшие боярские хоромы были перестроены архитектором А. Н. Воронихиным в классическом стиле…». Интересно, что Воронихин, создатель Казанского собора в Петербурге, был прежде крепостным Строгановых и, как считают, побочным сыном графа.
Рядом с Покровской церковью в Братцеве лежат три могильные плиты. По-видимому, это все, что осталось от фамильного склепа. На центральной плите надпись: «Здесь покоится прах рабы Божией Софьи Федоровны Ладомирской, рожденной княжны Гагариной…». Эта женщина была женой Василия Николаевича Ладомирского – сына невенчанных супругов. В. Н. Ладомирский стал владельцем усадьбы после смерти И. Н. Римского-Корсакова.
В 1887 году к Покровской церкви пристроили придел. К тому времени владельцем Братцева становится князь Николай Сергеевич Щербатов, один из создателей Исторического музея в Москве.
В 1930 годах по инициативе академика О. Ю. Шмидта в Братцеве разместили дом отдыха.
И несколько слов о дне сегодняшнем. Сейчас в Братцеве разместились гостиница и кафе. Покровская же церковь реставрируется, а по выходным в ее приделе проводятся службы.
Проезд: от станции метро «Сходненская» троллейбусом № 70 до конечной остановки.
Сентябрь 1997 г. Фото из архива автора.
Усадебный дом
Варварка
Отчий дом Романовых
Есть в Москве на Варварке дом, сохранившийся, по счастью, при строительстве гостиницы «Россия» – дом бояр Романовых, отчий дом царя Михаила Федоровича – первого царя династии Романовых.
В XVI веке в усадьбе на Варварке жил дед царя Михаила Федоровича, Никита Романович Захарьев-Юрьев, приходившийся братом Анастасии, ставшей первой женой Ивана Грозного.
Судьба бояр при царе Иване Грозном была, как известно, переменчива. Женившись на Марии Нагой, грозный царь решил разорить своего бывшего шурина. Посланные Иваном Грозным стрельцы разграбили боярские палаты, конфисковали у боярина и все его поместья. Вынужден был Никита Романович даже послать в соседний английский торговый дом за материальной помощью. Хорошо еще, что сам жив остался.
Вообще Никита Романович ладил с соседями. Один из англичан давал уроки латинского языка его сыну Федору, будущему отцу царя Михаила Федоровича. Историк С. Ф. Платонов писал о том времени: «В особенности выдавался среди своих сородичей Никита Романович Юрьев, брат царицы Анастасии, знаменитый «земский» боярин Грозного. Его известность и популярность была такова, что он стал героем народных песен. Он был первый по времени опекуном царя Федора и до своей болезни был главным лицом во дворце».
Перед смертью царь Иван Грозный вспомнил о бывшем шурине и назначил его одним из четырех советников своему сыну Федору. Но у царя Федора тоже был шурин. И это был Борис Годунов.
После смерти царя Федора Иоановича и соборного избрания Бориса Годунова на царство бояре, убедившись постепенно, что новый царь тоже намерен править самовластно, стали выражать свое недовольство. Борис Годунов принял меры. Наследников боярина Никиты Романовича, пятерых Никитичей с их родственниками, разослали по отдаленным углам государства, а старшего, Федора Никитича, при этом еще постригли в монахи под именем Филарета. Постригли и жену его и выслали их в разные монастыри. Но до этих печальных событий уже родился в 1596 году у Романовых, сын, ставший царем Михаилом Федоровичем, и родился, по преданию, здесь, в боярских палатах на Варварке.
После ссылки бояр Романовых дом долго пустовал и разрушался. Но заканчивалось Смутное время, с избранием на престол Михаила Федоровича боярские палаты Романовых были поправлены, а после основания рядом с ними Знаменского монастыря пожалованы этому монастырю.
Палаты Романовых пострадали от пожара, и в 1674 году были разобраны до подвала и вновь возведены. Императрица Елизавета Петровна позаботилась об их возобновлении. В войну 1812 года монастырь и палаты уцелели от пожара, а в 1858 году император Александр II повелел капитально отреставрировать жилище своих предков по проекту архитектора Ф. Ф. Рихтера. После реставрации, в 1859 году, был открыт один из первых музеев Москвы – «Дом бояр Романовых».
Историк Пыляев в книге «Старая Москва» так описывает этот дом Романовых: «Древняя боярская палата была построена в четыре этажа: первый, подвальный этаж, или так называемые в древности погребье с ледником и медушею; второй, нижний этаж, или подклетье с людскою, кладовою, приспешнею и поварнею; третий, средний этаж, или житие с ceнями, девичьею, детскою, крестовою, молельной и боярскою комнатою; четвертый, где находятся вышка, опочивальня и светлица».
Сейчас в музейных палатах можно увидеть типичные интерьеры московского боярского дома XVII века, шедевры прикладного искусства, побывать в подземном археологическом музее и проникнутся духом того далекого времени.
Март 1999 г. Фото из архива автора.
Дом Романовых
Камергерский переулок
От Любимовки до МХАТа
«Практически изучив когда-то чуждое Вам дело, Вы, вместе с Вашими сотрудниками, превратили в течение нескольких месяцев вертеп разврата в изящный храм искусства», – эти слова взяты из обращения К. С. Станиславского к Савве Тимофеевичу Морозову после окончания строительства Художественного театра. А история о том, как городская усадьба превратилась в «вертеп разврата» дошла до нас благодаря историкам и театроведам.
Здесь в XV веке Романовы построили Георгиевский монастырь. В этих же местах был и двор Собакиных, известных при Иване Грозном родственников его третьей жены, был и двор Стрешневых – родственников жены царя Михаила Романова, а также и двор Милославских – родственников первой жены царя Алексея Михайловича. Здесь выращивали будущих цариц.
С середины XV века земля, на которой стоит МХАТ, была во владении князей Одоевских, древнейшего рода, происходящего от Рюрика. В этом роде не сумели вырастить царскую невесту, но в области культуры род Одоевских дал русского писателя – Владимира Федоровича Одоевского.
Князь Петр Иванович Одоевский построил на пепелище, оставшемся на месте его палат после пожара 1812 года, роскошный, по тем временам, особняк с колоннами и флигелями. В этом особняке жил и молодой князь Владимир Одоевский, внучатый племянник князя Петра Ивановича.
В середине XIX века владельцем княжеской городской усадьбы стал надворный советник Сергей Александрович Римский-Корсаков. Он затеял перестройку фасада по своему вкусу, но, вероятно, это подорвало его семейный бюджет и в 1872 году он продал усадьбу купцам Степанову и Лианозову. Они-то и пришли к мысли перестроить особняк для размещения в нем театра. Перестройку особняка осуществил тогда архитектор М. Н. Чичагов. В этом лианозовском театре начал работать в 1882 году Русский драматический театр Ф. А. Корша, здесь дебютировала Частная русская опера С. И. Мамонтова. А в 1891 году в этом доме открылось кабаре-буфф Шарля Омона – это и был по выражению Станиславского «вертеп разврата». Впрочем, мнение Станиславского поддерживали и газеты тех времен.
Как известно, историческая беседа Станиславского и Немировича-Данченко произошла в 1897 году не в «вертепе разврата», а в солидном ресторане «Славянский базар» и продолжалась на даче в Любимовке. Здесь, в подмосковном имении Алексеевых, где теперь создан мемориально-культурный центр, и дозрела окончательно идея общедоступного театра.
На следующий 1898 год, 14 июня, в Пушкине, недалеко от Любимовки, на торжественном собрании труппы перед открытием «Художественно-общедоступного театра», Станиславский в своей речи сказал: «Мы стремимся создать первый разумный, общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь…».
Для учреждения общедоступного театра было создано товарищество из десяти человек, включая братьев Морозовых – Савву и Сергея Тимофеевичей, а также Станиславского и Немировича-Данченко. На собранные средства арендовали театр «Эрмитаж» в Каретном ряду и в октябре 1898 года состоялся первый спектакль «Царь Федор Иоанович». (С того времени и идет отсчет истории МХАТа).
После того, как разработали новый устав Паевого товарищества, пайщиками которого стали теперь и ведущие актеры: Москвин, Качалов и др., и даже А. П. Чехов, решили искать для театра другое здание, свое. Тут-то Савва Тимофеевич обратил внимание на «вертеп разврата» и заключил с Лианозовым договор долгосрочной аренды здания для нового театра.
И вот в 1902 году Художественный театр переехал из помещения «Эрмитажа» в Каретном ряду в новое здание, перестроенное теперь по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля, в Камергерском переулке.
Июль 1998 г. Фото из архива автора.
Театральный павильон в Любимовке
