Александр Константинович Груша
Глаза
День 7
28 марта 2016 года
Наступило утро. Спускаясь с лестницы, я обычно держусь за поручни. В этот раз, когда я спускался по лестнице, поручень ударил меня током. Причём это уже не впервые происходит за этот день. Многие вещи, к которым я прикасаюсь в доме, бьют меня током.
Спустившись по лестнице на первый этаж, где лежал труп, я решил тут же проверить, что происходит в ванной комнате. Зайдя туда, в нос ударил острый запах смерти. Мне стало трудно дышать, и я включил проветривание, нажав на вторую кнопку включения света. Вытащив труп наружу, я открыл дверь настежь, чтобы весь запах выветрился. Освежители воздуха совершенно не помогли. Они лишь усилили жуткую концентрацию запаха, что сейчас царила в ванной комнате. Там воняло одновременно и каким-то странным запахом, что очевидно, исходил от трупа, и сильным запахом освежителя, что тут же ударял в нос. Сойдясь на том, что от трупа нужно как можно скорее избавиться, я сбросил ношу, что вытаскивал из ванной, и от усталости упал рядом с ним. Сегодня я спал очень мало. Я никак не мог уснуть, ведь мою мысль охватывал мой поступок. Я никак не мог найти оправданий своему поступку, я смешивал себя с грязью и предрекал всё самое наихудшее, я никак не мог отделаться от мысли, что я лишил всего эту женщину, что я посягнул на роль бога и стал решать, заслужила она умереть или нет. Это неправильно. Меня пугала мысль, что скоро меня постигнет кара – наказание, за то, что я осмелился взять на себя эту роль. Даже молиться было стыдно и страшно. Я не достоин произносить столь светлые слова, своим грязным ртом. Но сложнее всего было уснуть от неведения. Неведения – насколько большую боль я оказал этой женщине. Скольких людей я обделил этой любовью? Троих детей? Может быть, её маму и папу? Или же есть кто-то еще? Если бы я сразу знал цену своего эгоизма, то может быть мой сон был бы более спокойным. Но вот отчего мне так и не удавалось уснуть… Это…
Я обернулся к трупу и посмотрел на него. Я видел лишь профиль лица, так что глаза, даже при всём желании, я бы не смог рассмотреть. Дрожащей рукой я потянулся к лицу женщины, сердце стало биться сильнее. Я отдёрнул руку от лица, опасаясь неизведанного и необъятного мне страха. Но при этом идея перевернуть её лицо к себе, чтобы увидеть её глаза вблизи, пожирала меня изнутри. Во мне вновь загорелся тот знойный огонь, что обычно мучает меня при внезапной мысли сделать что-то странное, чего бы я никогда в жизни не стал делать. Именно этот огонь пожирал меня при мысли убить. Он стал одной из причин. Хотя, могу сказать наверняка, что нет мне никаких оправданий.
Всё же это поглощающее чувство стало сильнее, и я потянулся рукой к её лицу. Оно уже побледнело и странно попахивало, но о запахе тогда я совершенно забыл. Меня волновало только одно – что с её глазами. Я дотронулся рукой до её лица, гладя её щеку, я пытался понять это странное чувство, которое дано определённо не каждому. И раз уж мне выпала такая возможность, то почему бы ей не воспользоваться. Такое странное и одновременно пугающее ощущение… Когда перед тобой лежит человек, и не смотря на странный цвет кожи и отсутствие дыхания, выглядит, как абсолютно живой. При этом он ничего не говорит, не двигается, ни на что не реагирует, смотрит лишь на потолок. Ты можешь дотронуться до его кожи или же делать с ним что захочешь, а он даже никак не отреагирует. Не накричит на тебя, не испугается, не будет убегать от тебя. Именно это отличает обычного человек от трупа. Я смогу смотреть ему в глаза.
Лёгким движением руки, я повернул её голову в свою сторону и увидел эти глаза. И во мне взыграло прекрасное чувство радости и умиротворения. Точнее, как бы это сказать… Когда я уставился напрямую в эти глаза, то я не испытал ни страха, ни боли, ни ощущения будто кто-то проникает в мою душу, я даже не смог сам прочесть что-либо в этих глазах. В них ничего не было. Нет никакой истории, никаких переживаний, страданий, чувств, эмоций. Всё это было, но после смерти оно забывается. В голову закралась одна мысль, что почему человек, совершенно не знающий умершего, сопереживает ему, словно он ему кем-то является? Он смотрел в его глаза? Он чувствовал все эти переживания? Ведь ты совершенно не знаешь этого человека, а после его смерти ты по-настоящему его уже никогда не узнаешь, кто бы тебе что о нём не рассказывал. Всё дело в глазах, теперь они мертвецки бледные, даже серые. Черная точка в середине глаза окрасилась в белый, что для меня лишний раз перестало быть преградой. Ведь никакая чёрная точка не могла устремиться мне в душу. Зрачок также стал серым, уже плохо помниться какого цвета были у этой женщины глаза, вероятно зелёный, но какая вообще разница? Так мне нравиться намного больше.
То, что мне больше всего нравилось в её глазах – это спокойствие. Впервые смотря человеку в глаза – я ничего не чувствовал. Именно это мне и нужно было. Именно этого я и добивался. Именно это и стало одной из причин к убийству. Так думал я пару часов назад, лежа рядом с ней. Мне захотелось посмотреть, как можно ближе в эти глаза, хоть раз в жизни позволить себе нечто подобное – видеть настоящий глаз человека столь близко и столь долго, ничего не боясь. Я забрался на эту женщину, сев на её талию, после чего опустился лицом к ней и опёрся рукой о пол неподалёку от головы, сам находясь вплотную к её лицу. Я стал смотреть на её глаза и никак не мог остановиться. По ощущением это было похоже на что-то такое, как когда ты мечтаешь о какой-то вещи очень долгое время, а когда её получаешь, то просто не можешь остановиться ей пользоваться, даже если тебе уже плохо или настроения нет, но ты всё равно никак не можешь насытиться в тебе есть иллюзия жажды, и ты продолжаешь это делать. Только ты пытаешься отвлечься от этого занятия, но вспомнив о нём, тебе станет как-то горько на душе, что ты не делаешь то, о чём мечтал столь долгое время, и ты снова возвращаешься к этому делу. Словно газировка! Ты пьёшь и пьёшь, пожалуй, этот вкус у тебя уже сильно засел во рту, и он тебе даже отвратителен, но ты всё равно продолжаешь её пить.
Также было и со мной. Я просидел так часов до трёх и никак не мог перестать смотреть на эти глаза. Пожалуй, я бы смог так смотреть на глаза любого бесконечно, даже совершенно не стесняясь себе этого позволять, лишь бы они были мёртвыми и не причиняли мне боль. Именно мёртвые глаза позволяли мне на них так долго смотреть. У меня не было страха перед ними, ведь это была просто оболочка или же фон, что остался после смерти этой женщины. Главная же часть была убита вместе с хозяином глаз, что позволяло мне так просто на них смотреть. Безусловно, читающий мог возразить, и напомнить мне об услугах интернета, что я мог просто загуглить большие и крупные снимки настоящих глаз людей и смотреть на них, но это не то… Конечно, я не отрицаю, что на них, в отличие от настоящих глаз живого человека, я могу спокойно смотреть. Но это не глаза человека, который может стоять передо мной или лежать передо мной, это просто фотография. Как я уже писал до этого, лёжа рядом с трупом было присутствие, что передо мной лежит живой человек, тело которого ему уже не принадлежит. Поэтому не было ощущения того, что меня пытаются надурить, когда я смотрю в глаза этой женщины, так как я знаю наверняка, что передо мной некогда живой человек.
Когда я опомнился и понял, чем я занимался всё это время, то я почувствовал острую боль в руке. Я на протяжении часа, опираясь на руку, подвис над мёртвым подо мной человеком. От сильной боли и усталости я просто приподнялся и сел на трупе, размышляя о насущном. Вдруг я осознал, что за все события, что происходили последние несколько дней, я так толком и не понял, как выглядела мой жертва. Мне стало особенно горестно и стыдно, что я, убивая человека, даже толком и не рассмотрел её внешность. Подо мной лежала женщина лет 30. С её лица еще не успела сойти та молодость, которая присуща людям лет в 20, но и при этом на лице было некое отображение взрослого человека. Причёска на её голове представляла из себя большую кудрявую копну золотистых волос. Не столь сильно похожу на афру, сколько на её уменьшенное подобие. Такие причёски были популярны в 90 – х или каком там году, я понятия не имею. Удивительно видеть нечто подобное в наше время. Печально осознавать, что я убил такую редкость. Не часто увидишь на улице блондинку с зелёными глазами. Нос был маленький и худой, а глаза на его фоне были просто огромными. Ранее, как могу представить, они были большими и настолько пленительными, что просто моментально охватывали мой разум, но сейчас на лице лишь застыла гримаса разочарования и удивления. Рост женщины был небольшой, на ней была одета простенькая сиреневая кофта и бежевые брюки. Судя по одежде, она была не из самой богатой семьи. Один лишь взгляд на её пальцы, и на моё сердце будто повесили груз в 100 килограмм. На безымянном пальце было одето кольцо, на её маленьких пальцах было довольно трудно заметить его. Её лицо было бледным и худым, кожа словно была силой натянута на череп. У неё были довольно большие скулы, а взгляд, несмотря на застывшую форму, выглядел очень наивно и доброжелательно. Уж кто-кто, а этот человек точно не заслуживал смерти. Никто не заслуживает смерти, так или иначе, но что оставалось мне?
Проговорил я, и мой живот резко проурчал. Время на часах показывало два часа дня. Я должен был поесть. Плохой сон компенсировал голод, а потому мне хотелось есть особенно сильно. Я встал с трупа и направился на кухню. Пока я нарезал себе бутерброды, внутри стало вновь урчать. Но урчал уже далеко не живот, а моя душа. В том же месте, где обычно во мне загорался огонь идеи. Мне стало как-то… тоскливо? Я вспомнил о том, как прекрасно было просто смотреть в чьи-то глаза и ни о чём не переживать, когда смотришь в чью-то душу. Но у неё души-то нет!
…
Я чувствовал какое-то опустошение внутри себя. Словно с каждой минутой на кухне в одиночестве мне становилось всё хуже и хуже, словно в желудки образуется дыра, и она становится всё больше и больше, и больше. Словно я не ел и не пил два, а то и больше дней. Мне не нужно было быть отличником, чтобы понять, что происходит. Я схватил стул и стол, и потащил его на вход у двери. Благо окон там не было, и никто бы не смог заметить, чем я занимаюсь. Стол был довольно маленьким и лёгким, так что я мог преспокойно пронести их в коридор, держа в двух руках и стол, и стул. Чтоб наверняка, я запер все двери других комнат, в которых были окна. Чтобы хоть кому-то увидеть в этих окнах мои занятия пришлось бы залезать прямо на территорию дома. Но вариант, что такое может произойти, я не исключал. Посмотрев на труп, я вспомнил, что именно мне хотелось сделать. Сбегав на кухню за еще одним, я поставил его рядом с трупом. После чего поднял труп и посадил его за стул, затем сам сел за стул напротив. Я стал поедать пищу, сидя прямо напротив трупа, и смотря ей только в глаза. Для просмотра её глаз, мне не нужно было концентрироваться на еде или смотреть на то, как я это делаю. Почти все мои действия уже так часто были повторены и отточены, что я мог делать это хоть с закрытыми глазами. Стало скучновато, и я решил, что будет лучше поставить рядом с нами телевизор, чтобы создать такую иллюзию классического ужина на свидании или же на завтраке вместе со своей женой, кому что ближе конечно. Поставив телевизор рядом, я включил его. На заднем плане стали доноситься различные голоса. Я не обращал на них внимания до поры до времени, пока в голову не занесло очередную спонтанную идею. Я должен переключить на новостной канал нашего города. Тогда я был уверен, что новости о моём поступки расползлись по всем сми и телеканалам нашего города. Именно поэтому я вообще не включал телефон без надобности, а мысль о переключении на этот канал повергла меня в истерику. По спине пробежали мурашки – я боялся правды.
Но очередная навязчивая мысль проникла во все мои мыслительные процессы и не отстала от меня, пока я всё же не переключил на этот канал. Там рассказывали о происшествие в районе этого дома. Было заявлено, что такого-то числа пропала женщина, мать двоих детей, 32 года, живёт в городе. Судя по программе, изначально она была написана с главной темой о пропаже, но видимо позже они нашли кровь за 4 метра от моего дома. Им стало известно, что так или иначе, но пропавшая как-то пострадала. В программе было заявлено о том, что по подозрению полиции женщина была убита, а труп вместе с оружием были где-то скрыты. По версии полиции, убийца еще скрывается где-то в посёлке, и если кто-то будет видеть подозрительную личность, то их просят в срочном порядке сообщить об этом в полицию.
Я тут же переключил программу и отбросил пульт в сторону.
–
Убийца… Это я убийца?! Я жертва!!! Жертва своего разума! Что я должен был с собой поделать? Начать принимать всякие лекарства? Таблетки? Должен был сообщить об этом родителям или обратиться к психотерапевту?! Да я просто не мог… Не мог так разочаровать родителей, особенно когда они впервые за столь долгое время счастливы, что я псих? Нездоровый человек с психическими отклонениями, у которого в мыслях возникает вожделение к убийствам? Так что ли? Нет! Я не мог так поступить. Да, и еще одна отговорка их эта… Превращать из обычного человека в психа. Сразу же заклеймить его. Неужели я убил? Разве я убил? Разве мне этого хотелось? Нет. Я лишь пешка в руках своего разума, который пошёл по другому пути, пути не привычному разуму нормальных людей. Да и как я должен был поступить в другом случае, не говоря ничего родителям? Да даже если бы сказал, это был бы приговор всей моей жизни! Только подумайте, какая ситуация получается, насколько сильно поменялась жизнь за всё это время? Наши жизненные устои так сильно поменялись, но на поверхности всё остаётся как прежде. Лишь изменились роли. Всю жизнь все мы делимся на два вида: сильные и слабые. Слабым пришлось адаптироваться и выживать, пока сильные держали всё вокруг, спокойно жили и создавали жизненные устои вокруг. Многие будут вечно нам рассказывать о том, как мы все равны перед друг другом, но стоит лишь заикнуться о том, что у тебя жуткие проблемы с психикой, или ты родился не с таким складом ума, как у всех остальных, то тебя тут же запрут в психушке! Твоя жизнь тут же будет отдана в чужие руки, и распоряжаться ей будет кто-то другой. Ведь люди вроде меня никогда не получат той же свободы действий, что и люди с названым складом ума. В таком случае, я должен был просто смириться и отказаться от своей жизни? Сказать, что пусть все другие живут на счастье себе, а я буду жертвовать своей жизнью ради других? Неужели никто не видит в каком мире эгоистов мы живём. Пока ты будешь страдать от своих неполадок в голове, но зато жить полной жизнью, другие будут спокойно упиваться своим спокойствием и жизнью полной свободы, а тебя клеймить убийцей! Таки как я должен был поступить, расскажите-ка мне. Всю жизнь стараться таить в себе своих демонов, но однажды случайно сорваться, но зато жить полноценной жизнью не отдавая её никому другому, или же отдаться в лапы психологов и других прохиндеев и отказаться от своей жизни, запершись навсегда в четырех стенах, и отказавшись от своих близких, но зато никто тебя не назовёт убийцей! Ты просто псих, ошибка жизни, так тебе и дорого жить среди людей, которые тебя ненавидят, ведь мы тебе не рады! Это наш мир! Выйди из него! – кричал я на весь дом.
–
И всё мне известно про этих говнюков психотерапевтов. Так один раз тебе скажут, что всё будет хорошо, а после запрут навсегда в психушке, где все будут скрывать от тебя свою ненависть и отвращение. Где ты будешь заглатывать каждую таблетку, а потом просто падать и биться насмерть головой об пол! Разве не так? Или когда ты ищешь в помощи в интернете, то жалкий говнюк со спокойным тембром речи не заставит тебя платить по сто тысяч за то, чтобы навсегда избавиться от своей проблемы? Такие вот мы лекари вашей психики, мы ведь все живём в таком мирном мире, мы ведь не убийцы! Ведь не мы не даём шанса таким людям жить нормально и избавить их от этого говна, мы делаем всё бесплатно, но взамен вы навсегда идёте нахер из нашего мирного и доброго общества! Ведь так. Всё происходит именно так. И даже если однажды тебя и выпишут оттуда, то тебе всё равно останется лишь плыть по течению. Больше тебе не устроиться на какую-то работу. Больше тебе не привнести что-то новое в это общество. Ты просто…пустышка. Ты всё равно остаешься ошибкой природы. Но что самое главное… Тебя так сильно заглотают этими таблетками, что ты уже давно как перестанешь быть собой. Вероятно, у тебя и перестанут существовать эти проблемы типа моих навязчивых идей, но это уже будешь не ты. Ты не сможешь мечтать, чувствовать, жить. Всё это лишь пустая оболочка наподобие трупа, что лежит рядом со мной, – закончил наконец я, резко взглянув на труп.
Так я и решился. Решился, что просто так не сдамся и сделаю всё, чтобы этот неприятный инцидент навсегда исчез из моей жизни без свидетелей и продолжить жить нормальной жизнью.
Я стал рассчитывать все исходы. Если они так уверены, что убийца еще здесь, то значит подозрения могут упасть и на меня – маленького мальчика, что просто живёт один в доме. Я бы с удовольствием сбежал отсюда к себе в квартиру, и тогда я бы сбежал из зоны их досягаемости. Но из-за трупа сейчас я в ловушке, словно заложник этого дома, я не смогу сбежать отсюда пока не избавлюсь от трупа. Нужно что-то с этим делать, и как бы мне не становилось приятно на душе, когда я смотрю на эти глаза, но я всё равно так или иначе должен как можно скорее избавиться от трупа. Но как мне это сделать у всех на виду? Для начала нужно разобраться с тем, какая обстановка вокруг происходит с полицейскими. А для этого я должен выйти на улицу и проанализировать ситуацию.
На удивление сегодня было особенно тепло и даже жарко. Не успел я выйти на улицу, как уже наткнулся на полицейских, вся улица прямо-таки кишела ими. По району то и дело разъезжали полицейские машины. Я принял удивлённое выражение лица, словно я такого совершенно не ожидал. Вряд ли кто-то наблюдал или видел меня в тот момент, но я чётко следил за своим выражением лица, чтобы уж точно не дать кому-то подумать, что я причастен к этому делу. Я развернулся от дома и направился к тому месту, где произошёл инцидент. По началу я испугался, увидев большое скопление полиции, однако я должен был узнать главное – были ли там камеры видеонаблюдения. В голову взбрела мысль, что если я свободно и без какого-либо скепсиса подойду к ним, чтобы рассмотреть наличие камер, то ко мне будет ещё меньше сомнений. И правда, подошёл был виновный в убийстве человек к следователям напрямую? Да и еще, чтобы подойти к ним обоснованно, спрошу их о том, что произошло. Так я тогда и сделал. Сейчас же я диву даюсь, как я дошёл до такой идеи. Полицейские тут же покосились на меня, может быть из-за моего глупого выражения лица, но они, кажется, ждали, что я что-то спрошу. Тогда я задал какой-то глупый вопрос по поводу произошедшего, увидев, что я ещё совсем дитё, стали отводить меня от места происшествия, где они нашли кровь и объяснять, что всё в порядке. Мне было как-то плевать, чего они там мне заливали, но я увидел то, ради чего я, собственно говоря, сюда и пришёл. Камера действительно висела, и её поле зрения даже попадало на место, где была найдена кровь. Тогда я так сильно испугался и напрягся, что если бы в эту минуту на меня посмотрели полицейские, то уж точно что-то бы заподозрили, однако… Раз они так спокойно меня успокаивают и не имеют ни взгляда подозрения, то всё в порядке. Вероятно, они зафиксировали на камере лишь случай убийства, но кто или что это было, у них так и не получилось выяснить, из-за того, что всё происходило глубокой ночью. Но почему они не разместили записи по телевидению? Цензура? Нет, здесь явно что-то другое… Уж граждан они точно бы предупредили, да и поиски себе бы упростили, но они не сделали этого. Почему? Вот оно что, они бояться испугать меня, чтобы я не сбежал отсюда куда-либо еще. Бояться, что я знаю, что меня зафиксировала камера, и я сбегу. Умно. Конечно же я сбегу, но я не боюсь. И вам это в лишний раз докажу.
Вернувшись домой, я стал разрабатывать план действий. Труп я решил спрятать в шкаф на чердаке, туда всё равно никто не лезет без особенной надобности, так что о запахе там все забудут, да и его просто никто не обнаружит. Однако всё же за собой пришлось обрызгивать лестницу и протирать её от грязи, которую я совершенно не видел, но если она там и была, то я себя оберёг. После чего я спустился и с тоской на душе открыл дверь в подсобку. Там мне нужны были две вещи, на одну из которых я делал огромную ставку, а ставка именно потому, что от вещи могли избавиться спустя столько времени с того момента, как она была сделана. Спустившись наконец в подвал, я включил свет, тот включался довольно медленно словно из-за того, что сюда уже давно никто не входил и не включал свет. Мне не пришлось искать: фигура стояла прямо передо мной. Пугало. В этом посёлке обычно всё-так скучно и бесформенно, что люди только и живут только вокруг своей земли, а на остальное наплевать, словно весь остальной мир это закрытая для них область, где им запрещено ходить. Мы хотели привнести праздник в это место, в городе постоянно празднуют какие-либо праздники, вероятно лишь потому, что людям просто не хватает фантазии, чтобы чем-то себя занять в своих коморках, а поэтому выходят и празднуют дни, в праздновании которых совершенно нет никакого смысла, и придуман этот праздник был только для развлечения скуки людей со слабой фантазией. Но так или иначе, в гнетущей скуки местного поселения не было ничего хорошего, так что почему бы лишний раз не подурачиться и не создать праздник для людей? Так мы и решили. Мы собственноручно смастерили чучело или же пугало для масленицы, чтобы собрать кучу народа вокруг него и сжечь. К сожалению, из-за внезапного отъезда родителей планы сильно изменились. Теперь это пугало будет использовано для моего побега. Изначально пугало использовалось для того, чтобы отвлекать на себя ворон и прочих паразитов, которые покушаются на грядки и еду. Сейчас я взаперти из-за прочесывающих территорию полицейских, но в том числе из-за трупа. Я возьму оба фактора в свои руки и соединю их вместе, чтобы воплотить в жизнь свой план побега. Я засуну труп в чучело, размещу его посреди кукурузного поля и подожгу. Полицейские, очевидно, отвлекутся на него, а я пробегу по кукурузному полю и сбегу. Так я убью двух зайцев одним выстрелом. Сложность лишь обстоит в том, чтобы посреди ночи незаметно прошмыгнуть до кукурузного поля и разместить там чучело, наполненное трупом. Не знаю, как мне это удастся, буду импровизировать, потому что по-другому у меня просто не получится отсюда сбежать! Зато мне повезло с огнём, ибо канистра с горючим лежит в подвале на блюдечке с голубой каёмочкой! Я уж было потянулся рукой к пугалу, чтобы начинать исполнять план, но вспомнил важную деталь, о которой я совершенно не позаботился во время убийства этой бедной женщины. Я не должен оставлять отпечатки своих пальцев.
Сбегав за перчатками на первый этаж, я сделал крупный разъём в пугале для трупа, а после вытащил его на первый этаж в коридор и стал отдыхать. Я сел на тот же стул, за которыми я обедал утром, сидя напротив трупа. Тишина давила мне на вески. Ещё с детства у меня существует такая проблема, что я никак не могу воспринимать тишину. Когда я был совсем ребёнком – тишина вызывала у меня панику. Да и сейчас, в каком-то смысле, мне становится очень неприятно от тишины. Словно всё существующее бросило тебя, а может ты даже умер. В общем, не люблю я тишину. Так я решил включить телевизор, чтобы отбить тишину из своей головы. Я совершенно не обращал внимания на то, что шло по телику, я пытался сосредоточиться на завтрашнем дне. Тогда я еще не понимал, что именно показывал мне экран, но когда до меня донёсся знакомый лейтмотив одной песни, то я сразу распознал в нём тот самый мультфильм про мамонтёнка. Еще тогда этот мультик вызывал у меня сильную грусть и даже слёзы, но что самое главное, сострадание к мамонтёнку. Может быть тогда я и мало думал о происходящем вокруг меня, да и, справедливости ради, вообще мало соображал. Но уже тогда была установлена сильная близость с родителями. Я воображал ситуацию мамонтёнка на себе, и мне становилось уж очень тяжко внутри себя. Этот просмотр не оказался исключением, когда до моих ушей дошёл текст песни, то я уже совершенно не мог сосредоточиться на своих мыслях по поводу дня.
–
“Ведь так не должно быть на свете, чтоб были потеряны дети…” – доносилась музыка с экрана.
Я проникся этой песней. Будто опомнившись, мне стало жутко стыдно перед родителями за то, что я сейчас планирую делать. Слёзы из моих глазах полились, когда я вновь вспомнил о том, что родители, так или иначе, непосредственно причастны к тем пакостям, что я сейчас совершаю. Больше всего мне было стыдно от того, что родители меня так сильно любят и верят в меня. Они считают, что я высокий человек – достойный высоких целей. Это меня больше всего и коробило. Но больше всего я опасался того факта, что однажды они узнают о моих злодеяниях. Что сейчас я скрываю от них всю свою злодейскую сущность, пока они находятся далеко отсюда и верят всем сердцем в своего сына! Проронив очередную слезу в омрачённом настроении, я стал в очередной раз жалеть о том, как построен этот мир. Почему… Почему родители должны быть в ответе за мои поступки! Ведь это был мой выбор, меня воспитывали, как прекрасного и доброго человека. Мои родители всегда были добры ко мне и очень любили меня. И я их очень сильно люблю, пускай и о них толком ничего не пишу в своём дневнике. Именно поэтому я это и делаю. Мне не хочется связывать их с тем дерьмом, что со мной сейчас происходит. Я не хочу порочить их доброе имя своей грязной от крови физиономией! Этот дневник также испачкан. Это мусор моей души, который я выплеснул из себя, и они никак не должны были быть замешаны в это, но я вновь их втянул! За это я себя ненавижу и вновь корю современную систему морали за то, что за происки своих детей, которые сами ступили не по тому пути, должны отвечать и принимать весь удар на себя родители! Они это не заслужили. Только не они.
Пока я рыдал в помутнении от сыгранной по телевизору песни, кто-то позвонил в звонок двери. Я опомнился и сильно напрягся. За моё сердце будто кто-то только что схватился, да с такой силой, что я был близок к тому, чтобы умереть от испуга. Я вскочил, отбросив стул куда-то в сторону, и рассматривал в зрачок того, кто стоял за дверью. Это были полицейские! Меня настигла паника. Они попросили меня впустить их внутрь, но я не сделал это, да и не сделал бы! Уж лучше умереть, чем впустить их и сдаться, так и не поборовшись с ними своим коварным трюком с пугалом. С минуты на минуту я должен был придумать правдоподобную отговорку в своей голове, чтобы не дать им войти внутрь! Время тикало, а мыслей в голове так и не появилось. И тут меня словно с цепи сорвало, и я просто испуганно прокричал в дверь слова, которые в мозгу даже не проговорились и не обдумались.
–
«Взрослых нет дома!» —прокричал я, не подумав.
–
«Хорошо», —провозгласил спокойным голосом полицейский
–
“Сработало!” – обрадовался я, словно почувствовал влечение к жизни, как будто мне дали второй шанс.
Тогда я был ближе всего к провалу. Как я и думал, мозг всегда делает всю работу лучше за нас, чем мы сами. И, однако, какая отговорка… Просто гениально! Ёмкая фраза, но абсолютно точно подходящая для такого случая. Очевидно, что они пришли расспросить по поводу убитой женщины, но так как за дверью стоит просто испуганный ребёнок без родителей, то им просто не остаётся ничего сделать, кроме как оставить этот дом в покое. Просто невероятно, отлично придумано!
–
“Ведь так не должно быть на свете…”
–
Какие же гадкие вещи я делаю…