Александр Колпакиди
Советская военная разведка накануне войны 1935—1938 гг.
в). Резидентура ВОТАНА. Добиться легализации в Германии, в крайнем случае в Швейцарии с возможностью частых заездов в Германию. Легализоваться не позже января. В качестве помощника придать тов. ОРБЕТА2. Переброска не позже января. Радист – ЭРИХ. Начало работы рации 1.1.37. – Источники: 428 и 427.
г). Резидентура ДИСКУСА3. ДИСКУСА перебросить обратно в Германию не позже 15 января. Техаппарат старый (Франц и Фриц). Радист ЭМИЛЬ. Работа рации не позже февраля. Источники: 450 и 18.
д). ЛИРЕ продолжать вербовку ВАЛЯ. Временно связь на БЕНЦА.
2. БЕРТОН. Концентрировать работу на:
а). разработку документальных источников.
б). создание небольшого (10 человек), но крепкого и квалифицированного кадра маршрутников.
в). создание немногочисленной (по одному на корпусной округ), но хорошо дислоцированной сети резидентов наблюдателей, снабженных радиопередатчиками. Готовность к 15 марта.
3. АРГУС. Разработка германского посольства во Франции через связи ЮРЕВИЧА1.
Продолжать работу на Германию из Швейцарии (ПАКБО4, КЛЕО, ДАНТИСТ, НАХБАР и пр.). С этой целью на место ТЕОДОРА5 послать АНЮ (жена АРГУСА), подчинив ее АРГУСУ. ОКОВ посылается АРГУСУ в качестве техпомощника.
4. РУДОЛЬФ. Попытаться использовать КРОНУ6 против Германии. Продолжать работу с маршрутником Юрасовым.
Подчинить РУДОЛЬФУ МАКСА с источником ПУМА (бывший РИХАРД) и связисткой ЭДИТ. – Отправить МАКСА не позже 10 декабря. (ПУМА – летчик-парашютист).
5. ОВИД7. Через свою жену продолжает работу с СЫНОМ.
6. ДЖОНСОН. В связи с возможным переездом 448 на родину – ДЖОНСОН устраивает свою легализацию под углом зрения возможных наездов в Германию. Возвращение ДЖОНСОНА из САШ ускорить.
7. КРАЙНОВ. Использовать возможности 14 и 15 для работы против Германии.
(Не исключена необходимость передать ДИСКУСУ3 вместе с 18 также 15). В случае переезда 14 из Варшавы – передать его МАРГО для работы против Германии.
8. ГРАЛЬ. Довести разработку АФРИКАНЦА и БУША до регулярного получения сводок 2-го бюро. – Завербовать ШТРОМА с целью получения французских разведсводок по германской авиации. Продолжать разработку болгарского стажера и СЕМЕЙНОГО.
9. БЕНЦ8. Через РЕЙНВАЙН (связь Мазурского) завербовать ДИПЛОМАТА. Вместо ОБЕРОНА привлечь к работе тов. К., которому передать связи ОБЕРОНА (ШЕН и ЗЕН).
10. ГАМА. Закончить вербовку ФИГАРО и ФИЛИППА (Эгмонт и Элеонора).
Через них вести усиленное наблюдение за Вост. Пруссией.
11. КРИСТОФ. Усиленное наблюдение за Вост. Пруссией; продолжать разработку НИБЕЛУНГА.
12. ЛЮСЬЕН. Завербовать МНОГОСЕМЕЙНОГО с целью получения сведений французского генштаба о Германии.
13. М-ХАНУ. Продолжать работу с маршрутником БАРСЕЛОНЦЕМ.
14. ОЛИВЕР. Продолжать разработку по получении бюллетеней 2-го бюро американского генштаба по Германии, Польше и Японии.
15. БИБЕР. Продолжать работу по организации коммерческих связей на Германию.
16. МИХЕЛЬ9. МИХЕЛЯ перебросить в САШ для продолжения работы по переброске людей в Германию. Придать ему помощником тов. ПЕТРОВА (окончил нашу школу).
17. ЮЖ. АМЕРИКА. Подыскать человека для организации коммерческих связей на Германию из Юж. Америки.
18. САШ. Подготовить не менее 10 радистов для посылки в Германию. С этой целью оформляется инж. радист тов. ТАРУЦ10 и его жена ЛЮСЕТ11. Отправка ТАРУЦА – в феврале.
19. КОМАНДИРОВКИ и МАРШРУТЫ. В течение всей зимы, до весны иметь Германию под обостренным наблюдением. С этой целью использовать ВА в Берлине, КРИСТОФА и аппарат 1-го отдела: ПОЛЬ12, ПАНФИЛОВ13, ТИКК14 и один моряк. По этой работе будет представлен спец. план к 10 декабря.
20. РАДИО-МЕТРО. В Берлине в метрополи15 организовать для пожарного случая приемо-передаточную рацию. Радистка тов. БЕРТА уже выехала.
21. БЕТИ. Продолжать работу из Парижа на Германию. Подчинить ему КРЕСТЬЯНИНА (представителя нашего Кр. Кр. в Швейцарии).
22. РЕМ. Продолжать разработку СОМНИТЕЛЬНОГО (пом. военного атташе Германии).
23. ДОРА16. Легализацию и ДОРУ использовать против Германии.
24. ЦК. Получить из ЦК (БРАУН) старых членов партии, побывавших за границей, знающих ино-языки и могущих быть использованными в Германии.
От тов. ФЕЛЬДМАНА17 получить 10 девушек, окончивших или кончающих Академию для подготовки на радистов.
НАЧ. 1-го ОТДЕЛА РУ РККА
КОРПУСНОЙ КОМИССАР
(ШТЕЙНБРЮК)
…ноября 1936».
ПРИМЕЧАНИЯ. 1 Юревич Л.А.; 2 Орбет О.К.; 3 «Дискус» – Кидайш В.Ф.; 4 «ПАКБО» – Пюнтер О.; 5 «Теодор» – Розенберг И.Э.; 6 «Крона» – Черняк Я.П.; 7 «Овид» – Небенфюр К.К.; 8 «Бенц» – Иодловский А.М.; 9 «Михель» – Михалевский М.М.; 10 Таруц Н.Ф.; 11 Дюминиль Л.П.; 12 Поль Я.Х.; 13 Панфилов М.Ф.; 14 Тикк Я.Х.; 15 Так в тексте документа; 16 «Дора» – Радо Ш.; 17 Фельдман Б.М. – начальник кадровой службы РККА.
Кадры и деятельность РУ РККА в предвоенные годы
Сразу же после ухода из Разведупра Я.К. Берзина там началась большая чистка, в результате которой Управление вынужден был покинуть целый ряд старых опытных сотрудников, как, например, В.И. Чуйков (Карпов), проработавший в военной разведке 8 лет, в том числе и на оперативной работе. Его упомянул в своем докладе Ягода.
Комкор С.П. Урицкий докладывал заместителю наркома обороны СССР Я.Б. Гамарнику, куратору деятельности РУ: «Во исполнение указаний мною полученных был произведен пересмотр личного состава Разведывательного Управления и всех его периферийных органов. Одновременно с помощью Управления по Начсоставу были приняты меры по укомплектованию разведывательных органов. Суммарно вся проделанная работа выражается в 406 чел. уволенных за 1935 г. из Разведупра и 1058 чел. привлеченных новых работников. (Цифры эти требуют еще уточнения; сюда включены работники аппарата округов и агентурные работники.) Наша потребность – еще 2500 человек. Я нуждаюсь в помощи для того, чтобы обеспечить всю эту ответственную работу по подбору кадров в разведку. Нужно привести в порядок учет, личные дела, вести систематическое изучение людей, производить оформление всех передвижений…» Значительное превышение числа новых сотрудников над количеством уволенных связано с тем, что набор кадров происходил в спешке. Далеко не все смогли потом пройти проверку и стажировку на местах, многие отказывались от работы в незнакомой им области. В результате этой кадровой свистопляски, которую усугубили массовые репрессии в РККА, весь предвоенный период в органах военной разведки существовал (в большей или меньшей степени) некомплект кадров.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 сентября 1935 г. в РККА устанавливались персональные воинские звания. Их присвоение началось в ноябре (в том числе и в РУ РККА), после проведения соответствующей аттестации комсостава (бывшие чекисты обычно получали при этом звания политсостава РККА).
В ноябре 1935 г. были утверждены новые штаты (403 человека: 234 военнослужащих и 169 вольнонаемных) и структура (12 отделов и 7 отделений) Разведупра. Назначения по новым штатам произошли в феврале – марте 1936 г., их результатом стала следующая расстановка кадров.
Начальник Разведупра – С.П. Урицкий; заместители начальника – корпусный комиссар А.Х. Артузов, комдив А.М. Никонов; помощники начальника – корпусный комиссар Л.Н. Захаров (Мейер) (с декабря 1935 г.), А.Л. Абрамов (Миров) (с сентября 1936 г.);
1-й отдел (западный) – корпусный комиссар О.О. Штейнбрюк;
2-й отдел (восточный) – корпусный комиссар Ф.Я. Карин;
3-й отдел (военной техники) – комдив О.А. Стигга;
4-й отдел (военно-морской) – капитан 2-го ранга М.А. Нефедов;
5-й отдел (руководство разведотделами округов и флотов) – комбриг В.Г. Боговой;
6-й отдел (радиоразведки) – бригадный инженер Я.А. Файвуш;
7-й отдел (дешифровальный) – полковник П.Х. Харкевич;
8-й отдел (военной цензуры) – дивизионный комиссар П.И. Колосов;
9-й отдел (монголо-синьцзянский) – комбриг В.Н. Панюков;
10-й отдел (специальный технический) – бригадный комиссар А.П. Лозовский;
11-й отдел (внешних сношений) – комкор А.И. Геккер;
12-й отдел (административный) – майор А.Д. Мартьянов (с ноября 1936 г. его сменил чекист, капитан госбезопасности в отставке (затем бригадный комиссар) Д.И. Троицкий, до 1923 г. возглавлявший отдел ПК Московского губотдела ОГПУ, затем помощник начальника Отдела политконтроля ОГПУ, начальник 3-го отделения Оперативного отдела, а с 1932 г. – помощник начальника Оперода ОГПУ);
Секретно-шифровальное отделение – полковой комиссар Э.Я. Озолин;
Специальное отделение «А» (активная разведка) – бригадный комиссар Г.Л. Туманян;
Отделение кадров – полковой комиссар И.Ф. Туляков;
Финансовое отделение – интендант 1-го ранга А.И. Иванов;
Регистрационное отделение – военный инженер 1-го ранга М.Н. Панкратов;
Редакционно-издательское отделение – бригадный комиссар Н.Л. Шинкарев;
Отделение связи – старший лейтенант В.А. Зимин.
Такая структура просуществовала без особых изменений до 1939 г. К сожалению, этого нельзя сказать о кадрах Разведупра: они были выбиты позднее массовыми репрессиями.
Новое руководство военной разведки привлекало на службу в центральном аппарате и органах РУ РККА множество людей. Среди этих сотрудников немало выпускников военных академий и других учебных заведений Красной Армии, военных отделений гражданских вузов, Школы РУ РККА и его Курсов усовершенствования по разведке. За рубеж отправлялись тогда и старые проверенные кадры.
Вот некоторые из тех, кто выехал тогда на работу «в поле».
В помощь легальному резиденту «Соколову» (бригадный инженер Михаил Яковлевич Вайнберг) в Лондон назначен военный инженер 3-го ранга Александр Федорович Беликов, выпускник Школы Разведупра РККА (1936), ранее окончивший Военно-морское инженерное училище. В 1936 г. на должность военно-воздушного атташе в эту страну прибыл Иван Иосифович Черний, исполнявший ряд лет и должность военного атташе.
Несколько военных разведчиков направлены в столицу Абиссинии (Эфиопии) Аддис-Абебу как корреспонденты ТАСС. На оперативной разведывательной работе в Австрии с конца 1934 г. находился Федор Павлович Гайдаров, сменив на этом посту И.Ц. Винарова.
Первым советским военным атташе и легальным резидентом в Болгарии в 1935 г. стал полковник Василий Тимофеевич Сухоруков (назначен в декабре 1934 г.). В 1936 г. в помощь Сухорукову на должность секретаря военного атташе прибыл капитан Александр Григорьевич Бадерко, а шофером и оперативным сотрудником его аппарата стал лейтенант Иосиф Федорович Шалыгин.
Нелегальным резидентом в Берлине (Германия) стал Виктор Кидайш (1935). Ту же должность занимал там (1934—1937) Алексей Мартынович Витолин. В 1935 г. в Берлин прибыл легальный резидент полковник Александр Максимилианович Иодловский (он же заместитель заведующего пресс-бюро полпредства СССР Александр Максимович Данилевич). В состав легальной резидентуры направлены: военный инженер 3-го ранга Павел Николаевич Фоменко (1935), которому предстояло работать в торгпредстве, и военный инженер 3-го ранга Константин Борисович Леонтьев (1936), назначенный секретарем военного атташе СССР комбрига Александра Григорьевича Орлова. Фоменко после окончания Артиллерийской академии (1932) работал за границей по линии Артиллерийского управления РККА. Леонтьев был выпускником Военно-химической академии (1935) и учился в Школе Разведупра РККА. Помощником по авиации военного атташе при полпредстве СССР назначен в 1935 г. Михаил Александрович Клименко. По легальной линии в Кенигсберге работал консулом СССР (1936—1938) Александр Владимирович Гиршфельд.
В 1935 г. к исполнению обязанностей заведующего инженерным отделом торгпредства СССР в Милане (Италия) приступил Василий Тимофеевич Вольский, впоследствии военный атташе в этой стране. Секретарем военного атташе назначен Александр Трофимович Плешаков.
Легальным резидентом (корреспондентом ТАСС) в Шанхай в 1936 г. отбыл дивизионный комиссар Лев Александрович Борович («Алекс»). Военным разведчиком он стал еще в 1920 г. на Западном фронте. На легальную работу в Харбин (вице-консулом) отправлен молодой сотрудник разведки майор Александр Семенович Рогов, только что окончивший спецфакультет Военной академии имени М.В. Фрунзе. Тогда же, после выполнения заданий в Германии и Франции, в Китай прибыл и нелегальный резидент военный инженер 2-го ранга Христо Боев. К выполнению специального задания в Синьцзяне приступил (1935) Петр Петрович Воинов, сотрудник РО штаба Среднеазиатского военного округа. Там же по легальной линии работал (1935—1936) опытный разведчик Константин Александрович Батманов. Разведчиком в Китае был и Павел Вокич Воропинов (1935—1936), пришедший в РУ из ИНО. Связь с Москвой из Китая (1935—1938) держал радист нелегальной резидентуры, немецкий коммунист Рудольф Гуче.
По линии Разведупра в МНР работал Сергей Ильич Воробьев (1935—1937).
Нелегальным резидентом в Краков (Польша) в 1936 г. направлен болгарский коммунист и военный разведчик во Франции (1927—1931) Никола Василев Попов (Стоян Владов, «Черный»). Приступил к работе в качестве референта торгово-политического отдела германского посольства в Варшаве (1935) Герхард Кегель, ставший советским военным разведчиком за два года до этого, он входил в состав нелегальной резидентуры Рудольфа Гернштадта.
Резидентом в Португалию в 1936 г. назначен военный инженер 2-го ранга Бронислав Янович Овсиенко (Овсянко). В Лиссабон Овсиенко приехал вместе с радисткой «Эрной», которая, по его воспоминаниям, незадолго до этого вернулась из Японии. Работала радисткой в Португалии и Элли Ивановна Бронина (Рене Марсо), которая ранее была на той же работе в Китае (1934—1935).
Нелегальным резидентом в США в 1936 г. выехал старый сотрудник военной разведки (с 1920 г.) полковой комиссар Борис Яковлевич Буков, работавший ранее в Германии. Ввиду срочности задания его сорвали с учебы и не дали окончить промышленный факультет Военной академии механизации и моторизации имени И.В. Сталина. Другим руководителем разведработы в США стал техник-интендант 1-го ранга Залман Вульфович Литвин («Мулат»), проработавший два года (1934—1936) в Китае помощником резидента. Нелегальным резидентом в США направлен также интендант 2-го ранга Август Фридрихович Маншейт, пришедший в РУ РККА из НКВД вслед за Артузовым. По легальной линии в страну в 1936 г. прибыл военный инженер 3-го ранга Петр Иванович Баранов, выпускник Школы Разведупра РККА. А в Школу он попал из военно-морского училища. Директором отделения «Промэкспорт» АО «Амторг» в США по линии Разведупра РККА работал Илья Иванович Герценберг (1936—1938), также приглашенный в РУ Артузовым. К обязанностям секретаря военного атташе там же приступил Павел Степанович Бочкарев.
Завершив учебу на Особом факультете Военной академии имени Фрунзе (1936), в Париж (Франция) в качестве нелегального резидента выезжает Иван Винаров («Март»). Помощником нелегального резидента (1935), а спустя два года и резидентом во Франции стал Арнольд Шнеэ (Анри Робинзон, «Гарри»), сотрудничавший с Разведупром с 1933 г. Леопольда Треппера, окончившего Коммунистический университет национальных меньшинств Запада имени Ю. Мархлевского, (1936) послали во Францию, чтобы выяснить причину провала наших разведчиков в этой стране в 1932 г. Нелегальным резидентом во Франции в 1936—1937 гг. был Николай Михайлович Болдаев («Вилли»). Нелегальным руководителем военной разведки там был с 1935 г. Леонид Абрамович Анулов («Костя»), а на нелегальную работу тогда же прибыла Софья Александровна Залесская.
В 1935 г. в Чехословакию направлены два советских военных разведчика. Болгарский коммунист Димитр Ананиев («Мими»), который еще в 20-е годы наряду с партийными выполнял и разведывательные задания, прибыл в Прагу из Болгарии. Владимир Врана был привлечен к сотрудничеству с чехословацкой резидентурой советской военной разведки в самом начале 30-х гг. С 1932 по 1935 г. успешно работал в Париже. По возвращении на родину работал в дирекции заводов Шкода, которые выполняли военные заказы не только для чехословацкой армии, но и для вооруженных сил других стран мира (в том числе и СССР). Военным атташе СССР в ЧСР назначен полковник Лев Александрович Шнитман, много лет проработавший в Германии (с 1926 г.), а также в Финляндии. Секретарем военного атташе назначен Иван Иванович Пузырев.
С заданием Разведупра РККА в Швейцарию в 1936 г. приехал венгерский коммунист и профессиональный картограф Шандор Радо («Альберт», «Дора»). Он основал в Женеве картографическую фирму «Геопресс», которая служила ему прикрытием. Впоследствии он назначен резидентом. Деятельностью «Доры» на первом этапе (1936—1937) руководила нелегальный резидент Мария Иосифовна Полякова. Радистом советской военной разведки в Швейцарии стал Герман Зиблер (1935—1936).
После окончания Школы РУ РККА в Швецию на должность секретаря военного атташе прибыл (1936) Василий Никитович Гневашев.
В Москву в 1935 г. приезжал из Токио резидент Рихард Зорге, командировка продлилась около месяца. Тогда же сотрудниками его аппарата в Японии стали Макс Клаузен (радист) и его жена Анна (курьер). В 1936 г. начался «период развернутой деятельности резидентуры» Рихарда Зорге.
В 1935-м решено выделить «на агентурные расходы Разведупра» на следующий год 2 000 000 золотых рублей. Однако расходы эти пришлось увеличить в связи с операцией «Икс».
Операция «Икс»
Самое активное участие военная разведка принимала в оказании помощи Республиканской Испании, где 18.07.1936 г. вспыхнул фашистский мятеж. Большую роль в этих событиях сыграли советские военные советники (в том числе по линии военной разведки), работой которых в Испании руководили Ян Карлович Берзин («Гришин», «Доницетти») и Григорий Михайлович Штерн («Григорович», «Себастьян»). А нужно было Испании всё: хорошо подготовленные кадры (не только военные), оружие и боеприпасы, топливо и продовольствие.
Именно помощь извне помогла республике продержаться почти три года. Советник в Испании полковник Р.Я. Малиновский (будущий министр обороны СССР) отмечал (май 1938 г.): «Появление на арене борьбы в Испании интернациональных бригад явилось величайшим фактом международной солидарности… Первой была сформирована 11 интербригада с основным ядром немцев, она приняла участие в самых тяжелых боях под Мадридом и показала чудеса храбрости и героизма… Смело можно сказать, что она сыграла решающую роль в обороне Мадрида, ее история – это беспрерывная цепь славных побед, величайшего героизма, упорства и самоотверженности. Вслед за ней сложились 12, 13, 14 и 15 интернациональные бригады, а в последнее время еще одна 129 интербригада. Все эти бригады являлись прекрасными боевыми частями республиканской армии. Их силу и упорство пришлось фашистам не раз испытать на себе, и по сути дела фашисты понесли поражение на Хараме только благодаря интербригадам, о них Франко разбил все свои лучшие марокканские части и иностранный легион. На Гвадалахаре обломал свои зубы итальянский фашизм в схватке со своими же итальянцами – интернационалистами гарибальдийцами и понес такое позорное поражение благодаря упорству и героизму 11 и 12 интербригад. Можно сказать прямо, если бы эта международная помощь трудящихся масс не поспела бы своевременно испанскому народу, то фашизм утвердил бы свое господство в Испании в 1937 г. Это признают все, и друзья и враги» – Оперативно-тактические выводы и заключения, сделанные на основании боевого опыта войны в Испании за период от начала мятежа по май 1938 г. Доклад полковника Малиновского Р.Я.
На утреннем заседании Военного совета при НКО СССР 2 июня 1937 г. И.В. Сталин отмечал: «Никто не думал, и я не слыхал о способностях командующего у Березина[4]. А посмотрите, как он дело наладил? Замечательно вел дело».
Отъезжающих на Пиренейский полуостров инструктировали и сами «Директора» (кодовое название начальников РУ РККА с 1937 г.) – С.П. Урицкий, Я.К. Берзин, С.Г. Гендин и А.Г. Орлов, а также и их подчиненные, связанные с работой по стране «Х».
Наиболее детально весь процесс отправки освещает в своих воспоминаниях Лев Лазаревич Хургес, в то время радист гражданской авиации:
«Итак, 1936 год, месяц – ноябрь, число – 17-е, время – около полуночи. Один из переулков в районе Арбатской площади, точнее – Б. Знаменский[5]. Старинный двухэтажный особняк и запертая дверь, к которой меня молча подвез шофер «форда» кофейного цвета и, высадив, уехал… Дверь легко открылась, и я попал в обычное бюро пропусков военного учреждения. Оказывается, меня уже ждали. Быстро оформив пропуск, лейтенант рассказал мне о правилах поведения в этом учреждении. Запрещается заглядывать в открытые двери (это предупреждение оказалось излишним, ни одной открытой двери я здесь не заметил) и ни в коем случае не здороваться ни с кем из знакомых (которых я, тем паче, не встретил).
Выйдя из особняка во двор, я увидел перед собой большой шести- или семиэтажный дом. Предъявив стоявшему у входа часовому пропуск, мы с лейтенантом поднялись на третий этаж. Небольшой кабинет, зашторенное окно, простой письменный стол, два стула, на стене – неизменный портрет Джугашвили, а через открытую дверь другой комнаты видна висящая на стене карта Испании, утыканная флажками. За столом сидит человек лет около сорока, темноволосый, коренастый, в костюме явно заграничного происхождения, и внимательно рассматривает меня. Я снял фуражку и поздоровался. Он поднялся, крепко пожал мне руку и произнес: «Здравствуйте, я Абрамов[6]. Садитесь, пожалуйста». Уселся на стул и жду, что он скажет…
«А что, если партия пошлет вас на выполнение опасных заданий в боевой обстановке, причем шансов на благополучное возвращение будет очень мало. Поедете?» – после небольшой паузы внезапно спросил он. Не колеблясь ни минуты, я ответил: «Всякое задание партии, с какими бы опасностями оно ни было связано, почитаю для себя за честь и не пожалею ни сил, ни самой жизни для его выполнения». И, не спрашивая, куда ехать (это было видно из карты, висевшей в соседней комнате), спросил только, когда надо ехать. «Завтра», – ответил Абрамов.
Я почесал затылок и ответил Абрамову, что несколько причин мешают мне немедленно ехать на задание. «Какие» – поинтересовался тот. Я сказал, что имею правительственное задание по обеспечению Ленинграда матрицами газет на время Чрезвычайного VI Съезда Советов и без разрешения начальника ГУГВФ[7] Ткачева бросить эту работу не могу. Абрамов тут же (около часа ночи) снял трубку телефона и набрал какой-то номер: «Ткачев. Здравствуйте, это Абрамов. Да-да, тот самый. У вас в управлении работает инженер связи Хургес. Я его с завтрашнего дня забираю. Нет-нет, он мне очень нужен. Вы обойдетесь, найдете другого. Спокойной ночи, извините, что поздно потревожил». Положил трубку и обратился ко мне: «Завтра можете на работу не выходить».
Счесть этот разговор мистификацией я не имел никаких оснований. Но какими же полномочиями обладал этот человек, если он так разговаривал с деятелями ранга наркомов. После решения вопроса с работой я вспомнил, что в порядке общественной нагрузки собираю средства по отделу в Фонд помощи испанским детям и должен внести эти деньги в кассу. На работу для этой цели Абрамов мне явиться не разрешил, а, забрав деньги (благо они со всей документацией находились у меня в кармане), обещал завтра же, точнее, уже сегодня, отправить их по назначению с курьером… Когда я ему сказал, что на моем иждивении находятся престарелые отец и мать, он молча достал из ящика стола лист бумаги, что-то на нем написал и, протянув мне, сказал: «Если согласны, подпишите». Я прочел: «Прошу на все время моей командировки, а в случае моей гибели пожизненно, выплачивать моим родителям (следовали их полные данные и адрес) по 400 рублей в месяц». На его вопрос: «Хватит?» – я только молча пожал плечами и подписал бумагу.
Наша беседа с Абрамовым продолжалась еще довольно долго. Он подробно расспрашивал о моей работе, учебе и даже о личной жизни, в частности о знакомых девушках. Наверное, хотел прощупать меня со всех сторон. Около двух часов ночи он отпустил меня домой, велев явиться на следующий день к 9 часам утра. Задремавший было в коридоре лейтенант проводил меня в бюро пропусков. У входа меня ждал тот же кофейный «форд» с молчаливым шофером, который отвез меня домой.
Наутро я, как обычно, собрался на работу, предупредив мать, что, возможно, задержусь, ибо мне опять предстоит командировка, но крайне удивил ее, когда на вопрос, надо ли готовить чемодан, ответил отрицательно. В 9 часов я уже был в кабинете Абрамова. Кроме него здесь уже находился молодой человек в форме матроса. «Знакомьтесь, – сказал Абрамов, – это Георгий Кузнецов. Он будет в рейсе вашим помощником». Мы пожали друг другу руки, после чего Абрамов вызвал какую-то женщину и распорядился сфотографировать нас на документы. Спустившись этажом ниже, мы зашли в одну из комнат, где стоял огромный фотоаппарат, а на стуле висело несколько пиджаков, сорочек, галстуков. Так как мы оба были в форме (я в форме ГВФ, а Жора в морской), пришлось нам надеть штатское. Сфотографировавшись, снова явились к «шефу», который отправил нас для инструктажа по радиоаппаратуре на центральную радиостанцию Управления. В сопровождении вчерашнего лейтенанта, на том же «форде», мы приехали в район Ленинских гор. Принял нас бригадный инженер (по-теперешнему, генерал-майор инженерных войск) А.И. Гурвич[8], являвшийся начальником связи Разведупра.
Во время беседы, результатами которой Гурвич, видимо, остался доволен, в кабинет вошел человек в форме военного инженера 1-го ранга (инженер-полковник), в котором я с удивлением узнал одного из виднейших советских радиоспециалистов, профессора Б.П. Асеева, преподававшего в нашем институте… Увидев меня, Б.П. крепко пожал мне руку и обратился к Гурвичу: «Этого я знаю, мой бывший студент. Парень способный, но жулик, пытался меня обмануть на экзамене», и подробно рассказал Гурвичу о том инциденте. От смущения я был готов провалиться сквозь землю. Гурвич пожурил Асеева за злопамятность, а меня успокоил: «Ничего, жулики в нашем ведомстве нужны, но, конечно, при условии, что они не попадутся». После столь «лестной» рекомендации Бориса Павловича проверять мои познания в радиотехнике никто не стал. Нам с Жорой показали образцы аппаратуры, подписали необходимые документы, и мы снова поехали к Абрамову.
«Теперь оденьте их», – приказал тот женщине, фотографировавшей нас. Нас отвезли во двор дома на углу Петровки и Столешникова переулка. В большом полуподвальном помещении по одну сторону на вешалках висело множество пальто различных фасонов, цветов и размеров, а по другую – костюмы. Как ни разбегались глаза от такого изобилия, времени терять было нельзя. Нас с Жорой быстро экипировали. Модный костюм, пальто, узконосые туфли – все, вплоть до носков, пояса и галстука. Глянув в зеркало, я едва себя узнал. Явились снова к Абрамову. «Ну вот, теперь все в порядке, – заявил он. – Можете ехать в Европу».
Уже начало темнеть. «Два часа на прощание с родными», – обратился ко мне Абрамов (у Жоры в Москве никого не было) и напомнил об особой секретности командировки, а домашним посоветовал сказать, что я на полгода уезжаю в Арктику. Он дал мне номер телефона управления, по которому родные смогут позвонить в случае какой-либо надобности, и домашний адрес сотрудницы управления Урванцевой, через которую они будут вести переписку со мной. Уезжая, свой «европейский» костюм я оставил в кабинете Абрамова и снова надел форму.
…На час раньше назначенного срока я был в кабинете Абрамова. Кроме него и Жоры здесь сидел какой-то незнакомый мне человек, явно иностранного вида. «Знакомьтесь, – сказал Абрамов, – это товарищ Валентино, ваш переводчик. Сегодня вы едете в Севастополь, а оттуда морем». Он дал нам с Жорой по 250 руб. (на вагон-ресторан), мне 100 долларов, а Жоре – 50, причем предупредил, что советские деньги мы должны истратить до Севастополя, а валюту беречь на самый крайний случай, так как в Испании мы будем получать жалованье. Я был комсомольцем, а Жора – кандидатом в члены партии, поэтому пакет с пятью сургучными печатями доверили ему, завещав хранить как зеницу ока.
По прибытии в Севастополь нам нужно оставаться в купе, пока туда не войдет человек и не скажет, что он «от Ивана Ивановича», после чего мы должны отдать ему пакет и следовать за ним. Абрамов выдал нам билеты в мягкий вагон до Севастополя, обнял нас на прощанье и в сопровождении все того же лейтенанта мы спустились вниз, где нас уже ожидал «форд».
…Пройдя какими-то туннелями (в которые обычных пассажиров не пускали), мы вышли прямо к нашему вагону поезда Москва – Севастополь. Четвертое место в купе оказалось свободным, и мы уже решили, что поедем втроем, но в самую последнюю минуту появился основательно подвыпивший артиллерийский полковник. «Куда едете» – спросил он у меня. Я ответил, что на отдых в Ялту, в санаторий БВО (первое название, пришедшее в голову). Выяснилось, что и полковник туда едет, причем он был там неоднократно и обладает обширными знакомствами, особенно среди прекрасной половины человечества…
Приехали мы туда погожим осенним утром. Полковник засуетился: «Давай, ребята, скорее! Вон стоит наш автобус, надо занять места получше, ехать-то не близко». Для вида я начал собираться, но как только полковник вышел из купе, в дверь просунулся мрачный, явно НКВДвского вида человек в штатском: «Я от Ивана Ивановича. Давайте свой пакет, собирайте вещи и следуйте за мной». На вокзальной площади нас уже ждал «газик». Увидев меня, сидевший в курортном автобусе полковник замахал рукой: «Давай сюда быстрее! Я занял место!» По-видимому, он был крайне удивлен, когда я, вместо того чтобы поспешить к нему, помахал рукой, сел с товарищами в «газик» и укатил. Ехали мы долго и остановились возле высокого глухого забора.
За забором виднелся большой причал, у которого стоял пароход довольно обшарпанного вида под турецким флагом с надписью «Измир». Два крана непрерывно спускали в его трюмы стокилограммовые авиационные бомбы, связанные тросами по восемь штук и упакованные наподобие стиральных машин – с рейками по периметру. Меня очень удивило и обеспокоило, что никаких мер по маскировке не принималось. Тут же, у причала, стояли 15 танков «БТ» и несколько спецмашин, видимо, тоже в ожидании погрузки. Сверху все это было прикрыто брезентом, но его не хватало, и с улицы были прекрасно видны как типы танков и машин, так и их количество. По улице ехали трамваи, автомобили, сновали пешеходы…
…Нельзя сказать, чтобы эти обстоятельства подействовали на меня ободряюще, но отступать было уже поздно. Оставалось надеяться на счастливую звезду, которая меня пока еще не подводила. А если что, несколько тысяч тонн взрывчатки сделают свое дело, и долго барахтаться в море не придется. Слабое утешение, как сказал бы мой отец, но, к сожалению, единственное.
