Александр Колосов
Были-не-были
Можно, конечно, бесконечно долго удивляться и размышлять о звездном небе над нами и о моральных принципах внутри нас, но это не отменяет очевидного и крайне досадного факта, что разум – это лишь случайность. Всего лишь крик вопиющего в пустыне, которого никто и никогда не услышит.
Вавилонская башня
Будущее. Когда-то это слово всех вдохновляло. Теперь пугает. Раньше все надеялись на лучшее, теперь все ждут худшего. Что это – дань времени или всеобщий психоз? Поразительно, но теперь человечество знает, зачем оно возникло и в чем заключается онтологическая роль человека в эволюционном процессе, когда-то начавшемся на нашей планете.
Возникнув как побочный продукт жизнедеятельности нашего организма, вторая сигнальная система, наша речь, породила разум, а разум вознес человека на вершину пищевой цепочки, сделав царем природы. Благодаря разуму человек обрел знание, а чтоб знание сохранить и приумножить, создал цивилизацию. Цивилизация запустила маховик прогресса, который привел человечество к необходимости создания искусственного интеллекта, чтобы решить вопрос личного бессмертия для людей.
Искусственный интеллект избавит человечество от необходимости быть умным, ведь ум это то, что делает всех людей несчастными. А быть несчастным и бессмертным неприемлемо. Делегировав разум неживой материи и обеспечив непрерывность его существования вне форм биологической смерти, человечество осуществит свою заветную мечту – оно станет бессмертным и счастливым. Идея бога исчезнет, т.к. каждый из живущих станет богом.
Вавилонская башня всегда была символом человеческой дерзости в стремлении преодолеть поставленные ему границы и пределы бытия. Вавилонскую башню задумали, чтобы с ее помощью взойти на небо и стать богами. Поняв со временем, что бог живет не на небе, а в человеческом сердце, необходимость штурма неба отпала. Но не отпала идея, ради которой строилась башня – убить бога и сделать себе имя. Чем не цель, ради которой стоит дерзать. И продолжать строить Вавилонскую башню, даже если сейчас она называется по-другому.
Ваш кофе
Тут в одну богом забытую дыру занесло столичных туристов. Зашли они в местную точку общепита и заказали, после долгих раздумий, выбирая между кофе и чаем, чай. Резонно полагая, что кофе здесь наверняка готовить не умеют, а чай – это как-то надежно. Чай испортить нельзя. Официантка приносит им на подносе какую-то невообразимую бурду в стаканах. Видя, что чай это не чай, они решают, пока еще можно, поменять заказ с чая на кофе. Официантка с совершенно невозмутимым лицом принимает новый заказ, поднимает поднос со стаканами и тут же ставит его на стол со словами: «Ваш кофе».
Весна
– Наконец-то повеяло запахом весны,– радостно сказала Галя.
И полной грудью вдохнула бодрящий аромат оттаявшего навоза и сладкую вонь дачных нужников.
Вечер удался
Тут у меня один знакомый по имени Витя решил пригласить девушку к себе домой на «романтический» ужин. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Витя, надо сказать, сам по себе еще тот персонаж. Ему почти сорок, а он еще ни разу не женился. До сих пор живет с мамой. Классический маменькин сынок. Она его обстирывает, кормит и, в конечном счете, опекает от «всякоразных» девиц. А тут маму осенило, что если не сейчас, то уже никогда ее Витя не женится и придется ей с ним мыкаться до гробовой доски. А ей и самой пожить-то хочется. Хотя бы на старости лет. Вот она ему на один вечер дала полный карт-бланш и удалилась на всю ночь в гости. Тем более, что Витину избранницу успела изучить вдоль и поперек во время ее робких визитов к ней с сыном на дачу. Витя без мамы проявил завидную кулинарную изобретательность и закупил для ужина в фаст-фуде изрядное количество еды: два ведра куриных окорочков в KFC и в Макдональдсе несколько упаковок жареных креветок. И две бутылки самого дешевого красного вина в ближайшем супермаркете. Этакий порношик для гурманов. И вот наш не очень уже молодой юноша Витя весь в таком, знаете-ли, крайнем нетерпении, ждал девушку и все нервничал и нервничал: любовный витамин в нем играл и даже сидеть не давал. Чтоб как-то руки занять, Витя и давай есть окорочка. Так и не заметил, как два ведра умял. Перешел на креветки и тут же утешил себя мыслью, что девушка придет к нему не ради еды, поэтому не стоит беспокоиться. Креветки исчезли неожиданно быстро. Оставалось только вино. «Вино – это хорошо,– подумал Витя,– вино поможет в общении. Раскрепостит. Выпью-ка я стакан». Раз стакан, два стакан. Глядь, а бутылки-то уже и нету. А тут звонок в дверь. Девушка пришла. На ужин. Витя проводил ее в свою комнату со всей торжественностью, на которую еще был способен. А на столе, накрытом к ужину, не было уже ничего, кроме листа ватмана в качестве скатерти, двух свечей и бутылки вина. «Я все съел, пока тебя ждал,– честно признался Витя,– но еда ведь не главное. А главное – это наше с тобой общение. Так сказать, диалог двух любящих сердец. Давай-ка выпьем вина, оно поможет нам узнать друг друга поближе. Только тебе придется пить одной, в меня вино уже не лезет». «Однако, какое форменное свинство,– обиделась девушка, но виду не подала,– я готовилась, понимаешь, наряжалась. Надеялась! А тут такое ой-ля-ля!» Но решила подождать со скандалом. И принялась налегать на вино. Выбора-то не оставалось. Девушка стремительно пьянела и «ужин» уже катился к заранее запланированному Витей финалу, но тут случился конфуз. С Витей. Фаст-фуд у него в желудке не нашел общего языка с выпитым вином и попросился наружу. И весь остаток вечера и практически всю ночь Витя с девушкой провели по разные стороны туалетной двери за разговорами, периодически меняясь местами. И исповедовались, исповедовались. Как говорится, на горшке нечего стесняться. Узнали друг о друге все, словно вместе полжизни прожили. Когда утром расставались, девушка призналась Вите, что никогда еще ТАК не проводила время. Ну что тут скажешь. Видимо, вечер удался.
Вкус счастья
Сладости являются универсальным средством взрослых решать проблемы с детьми. Помните, в детстве? Как только ты начинал приставать к родителям, тебе давали конфету или шоколадку и искренне считали, что решили твою проблему или, как минимум, успокоили тебя. Наверное, с их стороны, это было нечестно: они вроде как от нас откупались,– а у нас не было выбора. Мы же не знали, что это не любовь, а сделка. И вот мы уже сами взрослые. Все продаем и все покупаем, время от времени предаем и во многом разочаровались. Особенно в фундаментальных ценностях этого мира. Но вкус из детства, тот самый, остается единственным святым чувством, которое напоминает нам о нас самих, настоящих, какими мы были в детстве. Счастливыми и наивными. Сладкоежками.
Во как бывает
С поэтом Федяшкиным случилась вот какая история. Он перестал слышать голоса. Точнее, один голос, который ему нашептывал стихи, а он их безуспешно пытался записать. Но жизнь поэта – это вам не работа стенографистки, с 9 до 17 каждый день. Нет, все не так просто. Залезет, к примеру, Федяшкин в душ, а тут голос и начинает диктовать. Он из душа, чтоб записать, а тот тут же замолкает. Обратно в душ – диктует. В общем, не жизнь, а мука. Голос этот всегда звучал в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время. И он, Федяшкин, разрывался между желанием записать стихи и нормально жить в свое удовольствие, как все. Остальные. Мучился Федяшкин страшно, но держался генеральной линии быть поэтом. Жалко ему, понимаешь, было упустить все, что в голову приходило. Да и приходило, если честно, все какая-то ерунда. Так, пшик, словесный переполох, да и только. Стихи его никто не печатал, а читать их публично он стеснялся. Бедствовал ужасно, но гордился тем, что поэтический гений. А тут раз – и тишина. Внутри. Темно и тихо. И тьма такая, знаете, вполне уютная, а не такая, что скрывает черт знает что: ужасы ночи во всем их разнообразии. В общем, на душе темно и скучно. Словно в пустом платяном шкафу. Никакой поэзии. Осознав свое поэтическое бесплодие, решил Федяшкин к своей прежней профессии вернуться. Стал снова проктологом работать. В поликлинике. Придет на работу, заглянет пациенту в одно место и все ждет, авось ему оттуда кто-нибудь начнет диктовать: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». А в ответ тишина. Целый день осматривает пациентов и все без результата. Никакого откровения. Пойдет с горя к урологу Парнокопытову. Вместе чай с крыжовником попьют, медсестру Зою обсудят, и по домам. Теперь живет как все, на одну зарплату. И все понять никак не может, счастлив он или нет? Во как бывает.
Вознесение
Тут один случáй случился. Можно сказать – происшествие. Ну, прямо курам на смех. Один человечек, по сути никто, взял да и вознёсся. Вот прямо так, у всех на глазах и без всяких видимых причин. А главное, если бы кто-то достойный, ну тогда понятно. Типа начальства. Или кто-то еще поважней, весь усеянный там лаврами или почетными венками. А так – дрянь какая-то. Некий Кирилка. Сопля, а не человек. Оторвался, понимаешь, от земли и коллектива, сам того не ведая, и повис. В воздухе. Он с первоначалу и не понял, что точку опоры потерял. Думал, что над ним кто-то так подшутил. Ногами стал шуровать туды-сюды, словно какой-то сукин сын из телевизора, а результату ноль. С испугу даже на спину пробовал упасть. Все равно не получилось. Висит, понимаешь, словно какой-то индийский факир в цирке. И матерится. Отчетливо так и каждое слово по делу. А потом взмыл к потолку, головой ударился и замолчал. Пока его санитары из скорой помощи не попытались оттуда достать. Да только ничего не получилось. Как они его на пол ложут, он снова к потолку стремится, словно пузырь какой с газом. Прям опыт на уроке физики. Тут кто-то совет дал умный, что надо бы ему гирю в руки дать. Тогда, мол, точно не полетит. Ну, то да се, гирю-таки достали. Пудовую. К полу его приперли и в руки сунули. А он все равно взлетел, а гирю ту на доктора уронил, что с санитарами приехал. Визгу было, словно живую свинью резали или пилораму включили. Все вокруг бедолаги доктора бегают, зашибленного, а о Кирилке-паршивце на время забыли. Думаете на этом все и закончилось? Не тут-то было. Кирилка потихоньку, словно муха какая, по потолку пополз к окну: улизнуть, видимо, хотел, пока о нем забыли, и чтоб прямиком в небо и навсегда. А мы, значит, здесь и ни с чем? Да только кто же ему даст просто так уйти, если он всем должен. Кирилка этот, известный подлиза, только и делал, что деньги стрелял по своему особливому методу: подойдет, негодяй, комплиментов наговорит и сразу в долг попросит, а отказать после этого вроде как и неловко, вот все ему и давали. Тут кто-то и кричит ему, видя его настойчивое намерение ретироваться отсюда навсегда, мол, долг отдай, прежде чем лететь. Деньги там тебе все равно не понадобятся, а нас всех уважишь. А тот, то ли в ажитации новой жизни, то ли от избытка чуйств, как принялся изливать все, что о своих кредиторах на самом деле думал, что всем как-то сразу неловко стало. Даже доктор замолчал. Некрасивым оказался человеком, прямо-таки саморазоблачился. Но тут что-то пошло не так с его вознесением: наверное, на небе тоже слышали, что он говорил обо всех, и это им там явно не понравилось. И он прямиком угодил обратно. На пол. В компанию, так сказать, своих «друзей», о которых так опрометчиво отзывался. Тут и скорая пригодилась. И санитарам было чем заняться, помимо доктора с гирей вместо головы. А Кирилку этого все простили. Потом. Так что нового Ильи Пророка у нас таки не случилось. И слава Богу. А все потому, что у нас ведь как – без коллектива никуда. Даже на небо.
Воспоминание о будущем
В будущем, когда люди достигнут относительного бессмертия и будут жить практически бесконечно долго, а все плотские потребности удовлетворять посредством специальных личных андроидов, процесс размножения будет крайне избирательным и поставлен под строгий контроль для улучшения человеческой природы. Евгеника снова будет возрождена, но уже под другим именем, а аргументы морали, которые ее ранее отвергали, уйдут в прошлое. Люди будущего будут жить в мире, состоящем из странной смеси перманентной эйфории и галлюцинаций, а основная цель их существования будет заключаться в стяжании счастья: абсолютного наслаждения, проявлением которого будет или занятие творчеством, или труд для достижения морального самоудовлетворения. В свете практически достигнутого бессмертия отношение к смерти тоже изменится. Ее будут считать теперь неотъемлемым правом каждого человека на свободу выбора, воспринимая как возможность освободиться от обязанностей жизни: акт окончательного непослушания перед обществом. Люди внешне сильно изменятся, исчезнут расы и страны, каждый будет жить в своем собственном герметическом мирке. Любовь в его нынешнем понимании отомрет, ее заменит человеку дружба как возможность на время прерывать собственное уединение в свободном общении с другими. Дружба отныне будет ценится как самое искреннее и чистое чувство, лишенное всего плотского, как бескорыстное начало в человеческой природе. Внутреннее благородство станет новым культом всего человечества, лишенного благодаря достижениям технологического прогресса, всех своих базовых природных инстинктов, которые отныне перестанут влиять на человеческие поступки и поведение. Это будет новый дивный мир, в котором таким, как мы, уже не будет места.
Со всеми бывает
Конферансье объявляет: «Сейчас выступит заслуженный и где-то даже народный, среди всякого инородного отребья, наш знаменитый и всеми любимый банно-прачечный певец Раздваплюев со своим неувядаемым шлягером «Я испохабил вашу жизнь».
На сцену выскакивает задорный паренек а-ля Басков, одетый как пасторальный пастушок. Он взмахивает руками, оркестр проигрывает энергичную увертюру и замирает. Раздваплюев поворачивается спиной к залу, спускает штаны и, наклонившись, выставляет на всеобщее обозрение свой голый зад, из которого громко пускает газы. Зал аплодирует.
После выступления за сценой в кулуарах Раздваплюев искренно признается: «Сделал все, что мог. На большее просто не хватило». Поклонники ему аплодируют и заверяют, что это было настоящее искусство.
Вот так со всеми бывает. Думаешь, что искусство. А присмотришься – одна похабень.
Вот так и живем
Цифры штука забавная. Оказывается, каждую секунду умирает почти 2 человека, а точнее 104 в минуту. В час 6250, в сутки 150000. За год 54750000.
При таких темпах смертности потребуется 47.5 лет, чтобы умерло одно поколение и 142.5 года, чтобы человечество полностью обновилось. Получается, что мы недостаточно быстро умираем, т.е. благодаря прогрессу мы начинаем жить все дольше и дольше, а значит не за горами достижение активного долголетия, когда можно жить без старости: именно полноценно жить, а не доживать.
При этом один человек в год производит 145 килограмм фекалий, а все человечество 1 131 000 000 тонн говна в год. Мусора же мы производим еще больше – 3 120 000 000 000 тонн. Мы все живем на огромной помойке. На которой же и хороним своих мертвецов. 4106250 тонн мертвой плоти мы закапываем в землю или сжигаем каждый год.
По сути, наша цивилизация это цивилизация помоек. Чем толще культурный слой, тем богаче культура. Все наше будущее мы черпаем из прошлого. Все наши идеи заимствованы у предыдущих поколений. На свалке истории.
Мы убеждены в поступательном характере нашей цивилизации, в том, что у нее есть конкретная цель, к достижению которой она стремится, в то время как окружающая нас вселенная демонстрирует бесцельность своего существования.
Как учил Парменид, мир самодостаточен, вечен, не имеет начала и конца, и питается сам собой. Все в нем движется по кругу, начиная от атомов и заканчивая планетами и звездами. Но человек отказывается верить в замкнутый характер мирового бытия, он надеется найти точку его начала и точку его конца. В пространстве и времени.
Все это происходит из-за того, что люди живут в линейном мире, олицетворением которого является куб. Куб это антитеза шару. У куба есть начало и есть конец. Куб счисляем и измеряем. Любой круг мы стремимся свести к квадрату.
Эта ограниченность нашего мышления проистекает от ограниченности человеческой жизни, имеющей начало и конец во времени. С которым люди отказываются мириться. Круг человеческой жизни разорван человеческим разумом. Он отказывается считать, что человеческая смерть является началом другой человеческой жизни. Свою смерть человек считает величайшим проклятием, от которого необходимо избавиться.
Человек не хочет быть смертным. Выбирая между личным бессмертием и выживанием всего человеческого рода, человек не колеблясь выбирает первое. И это очень понятно. Что-то это мне напоминает? А, точно, вспомнил.
Ныне покойный архитектор Меерсон любил говорить: «Я каждого конкретного человека люблю. Но всех вместе, человечество, НЕНАВИЖУ». Вот так и живем.
Как неживой
Возвращаются двое с похорон и делятся друг с другом свежими впечатлениями.
– Шикарные похороны. Хотел бы я оказаться на его месте.
– А мне показалось, что покойник сам на себя был не похож. Лежал в гробу как неживой.
Врет как навигатор
Я вот верю в прогресс. Ну как же без него. В гаджеты там разные, в Гуглы всякие и Глонасс. Это же наше все! Выхожу, понимаешь, из дома, подхожу к остановке и интересуюсь у своего навигатора в телефоне, как прогрессивный человек: «Когда будет автобус?» Он исправно показывает: «Через одну минуту». Жду. Проходит минута, две. Автобуса нет. Смотрю в навигатор, а он исправно докладывает: «Автобус уже был. Следующий через пятнадцать минут». И так каждый раз. Одно из двух: или я не вижу автобус, либо «знаменитый» наш Глонасс… тот еще глобальный ass! Теперь обо всех, кто выдает желаемое за действительное, я твердо говорю: «Врет как навигатор».
Врун
Есть люди, которые врут как дышат. Они словно рождены, чтобы любую выдумку сделать былью. Единственное, что их выдает, это детали. Ведь, как сказал архитектор Фомин, в деталях Бог. Знал я одного такого. Он все время опаздывал на работу и всегда находил отговорки: то одно, то другое. Шедевром его вранья была следующая история. Оправдывая свой очередной прогул, он горячо доказывал, что не мог выйти из квартиры целый день только лишь потому, что к его входной двери снаружи приставили противовес от лифта, который в тот день меняли на новый. Вот только одно но: квартира его была на втором этаже, о чем он зачем-то в самом конце упомянул, стремясь добавить достоверности. А зря. Ему почти поверили.
Все гениальное просто
Малыша, помогающего своей матери ухаживать за братьями-близнецами, спрашивают, как их зовут. Карапуз деловито хмурится и указывает пальцем на братьев по очереди:
– Эйтого звуть Уовка, а эйтого другой Уовка.
Все гениальное просто!
Все-таки победила
Она была пугающе красива и несчастна. В глубине ее голубых глаз застыли кристаллики боли, не дававшие ей улыбаться. Всего лишь полгода назад ее бросил муж и все за столом об этом знали. Праздновали ее день рожденья. Она это видела и не могла успокоиться, демонстрируя всем ледяное равнодушие уязвленной женщины. Весь ее внешний вид говорил, что она в состоянии войны.
Свои чудные легкомысленные кудряшки она остригла и теперь щеголяла мальчишеским полубоксом, а через-чур яркий макияж выглядел как боевая раскраска индейца, собравшегося скальпировать своих врагов. За столом сидели в основном родственники, но от этого ей было не легче. Всех их сюда привело любопытство посмотреть на того, кому не повезло в любви.
Лишь ее дедушка, который в ней души не чаял, хлопотал вокруг нее, защищая свою любимицу. И глядя на старческие дрожащие руки, которые неловко пытались положить ей на тарелку кусочек торта «получше», она наконец-то расплакалась. Впервые за полгода. Любовь все-таки победила.
Встреча
Как-то раз на Сретенском бульваре я повстречался с самим Богом. Это был невзрачный бородатый старик изрядно потертого вида. Сидевший на скамейке, зажмурившись и с широко раскрытым беззубым ртом.
Его осенял розовый куст, растущий прямо из его лысой головы. А изо рта вылетали и влетали пчелы, роясь вокруг разноцветных розовых бутонов на шипастой тиаре старика. Из глаз сочилось янтарное золото меда, а рядом с ним, на скамейке, лежала авоська с бутылкой кагора, библией и краюхой хлеба.
«Никогда не думал, что ОН выглядит так нелепо»,– первое, что мне пришло в голову. Я решил это ЧУДО природы разглядеть получше и подошел к нему поближе. И бесцеремонно уставился на него, нисколько не беспокоясь, что ОН меня заметит: глаза-то у него были залиты.
Каково же было мое удивление, когда старик разжал свой левый кулак, а в нем оказался глаз, который взглянул на меня так, что сразу стало ясно, что ОН меня видит.
«Вот что значит – самосущий и благой»,– единственное, что пришло мне в голову. А еще я подумал, не нюхал ли кокаин Чуковский, когда писал своего Мойдодыра. Возникло непреодолимое желание ухватить старика, самого Господа Бога, за бороду. Чтобы на деле осуществить известную в узких кругах поговорку.
Но тут все испортили голуби. И не один и белый, как нам обещает иконография, а целая стая. Серых. О таких говорят: «Рожденный гадить может лишь летать».
Бог своей правой рукой отщипнул от краюхи здоровенный кусок хлеба и принялся его крошить и швырять крошки прямо перед собой. И тут я почувствовал, как глумятся надо мной эти крылатые твари. Организованным сералем рванувшие на корм.
Облако из птиц накрыло старика, а когда налетевший порыв ветра расшвырял их в разные стороны, перед моим взором предстала пустая скамейка. Вся в птичьем помете. И одинокая бутылка вина, не тронутая голубями.
«Свезло, так свезло, однако»,– подумал я, примеряясь к беспризорному напитку. И тут, словно услышав мои мысли, старуха самой домашней наружности торопливо пересекла бульвар. И экспроприировала в свою пользу напиток Ветхого и Нового Заветов.
Мне ничего не оставалось, как с пустыми руками удалиться восвояси, удивляясь увиденному:
«Хотел Бога схватить за бороду, а на самом деле черта ухватил за срамные волоса. Однако».
И так бывает.
Выбор
В доме было холодно и жарко. На улице стояла оглушительная тишина. Стол ломился от пустого изобилия. Было так светло, что ничего на видно. Хотелось идти и сидеть. На душе радостно и горько: так горько, что обхохочешься; так радостно, что сразу в петлю. Жизнь текла и стояла. Ничего на происходило и все менялось. Искренность или ложь, что выбрать? Не поймешь, а надо. А есть ли выбор?
Гвоздь
Странное дело, но такое ощущение, что при рождении каждому нашему человеку ржавый гвоздь в голову забивают. Прямо в роддоме: чтобы он жил и ни о чем потом не думал, покуда гвоздь в мозгу ржавеет. При этом случаются исключения, можно сказать недоразумения, которые и приводят к появлению всякой нежелательной интеллигенции в нашем народе. Возьмет, к примеру, врач-злодей и по недосмотру или просто из прихоти какой вобьет младенцу вместо обыкновенного оцинкованный гвоздь, вроде как желая ему жизнь его горемычную скрасить. А только он потом, бедолага, всю оставшуюся жизнь живет и мучается. И, что характерно, у интеллигентов от этого все идет в раскоряку и супротив народу. А все потому, что гвоздь этот оцинкованный: он фонит, зараза, как самая настоящая антенна, принимая наводящие сигналы из-за рубежа, и заставляет все время сомневаться в правильности существования и устройства нашего государства. Вместо того, чтобы как все, с обыкновенными ржавыми гвоздями в голове – быдлячить и радио «Шансон» слушать. Жизни радоваться.
Герой нашего времени
Ее зовут Зося. Приметное имя в наше ничем не примечательное время. Бог обделил ее красотой и наделил бешенным темпераментом. Она не ходит, а пританцовывает. Не говорит, а декламирует. Не молчит, а держит паузу перед тем, как обрушить лавину слов.
Ее неуемная жажда жизни проявляется в том, что она постоянно организовывает поэтические вечера, на которых такие же, как она, блаженные похабы, скачут друг у друга по головам, а Зося распевает им песенки самого непристойного содержания, аккомпанируя себе на изрядно расстроенном игрушечном пианино, которое всегда возит за собой на веревочке.
Эти безобразия она гордо именует мистериями, утверждая, что вся наша жизнь одна сплошная мистерия. Мистерия Буфф. Со стороны это выглядит как самый настоящий шабаш всей городской нечести, но она именует свои вечера искусством. Так она и живет. Зося – королева бурлеска. Неизвестный герой нашего времени.
Гоголя решил послушать
Тут в одном ресторане решили народец к культурке приобщить. И стали транслировать рассказы Гоголя. Через динамики. В туалете! Зайдешь, понимаешь, просто нужду справить, а тебе проникновенным таким голоском «Вечера на хуторе близ Диканьки» читают. Под аккомпанемент спускаемой воды. По случаю как-то после нововведения двое приятелей с разницей в несколько минут посетили такой вот уголок духовного растленья по малой нужде: первый закрылся в кабинке, а второй, что позже зашел и не подозревал, что он здесь не один, пристроился к писсуару. Смотрит в потолок, бодро так журчит и слушает, как ему бессмертную прозу читают. И тут у него за спиной неожиданно открывается дверь и первый, тот что был в кабинке, громко так и укоризненно в спину второму бросает: «Что, Гоголя решил послушать?» У бедняги, что мочился, от испуга сердечный приступ случился. На скорой увезли. Не откачали. На его могиле приятель, что так неудачно пошутил, заказал эпитафию из Гоголя: «Обращаться со словами нужно честно». А в туалете после этого случая Гоголя на мазурку заменили. Чтоб от греха подальше.
Голова
С детства шла молва, что у него светлая голова. Родители души в нем не чаяли, всем его как чудо природы показывали. Отец и мать евреи, и над сыном просто благоговели. Сначала субботы, потом кашрут, а закончилось все синагогой, танахом, торой и погружением с головой в талмуд. В свои 20-ть лет он приобрел репутацию цадика и эмигрировал в Израиль, где занялся изучением Каббалы.
Следующие тридцать лет своей жизни он угробил на древо сефиротов и изучение 22 букв еврейского алфавита, заработал кучу денег, семью и геморрой, а закончил жизнь фонарным столбом. Накануне своего головокружительного жизненного финала он праздновал еврейский новый год в тесном семейном кругу и подали на праздничный стол рыбьи головы, которые всех, кроме него, поразили своим отталкивающим видом.
Он этому не придал никакого значения, обдумывая тайну расшифровки имени Бога, а на следующее утро разбил голову вдребезги, врезавшись на велосипеде в фонарный столб. Злые языки сплетничали, что всему виной стали чертовы рыбьи головы, но никакое имя, даже если это имя самого Господа Бога, не стоит того, чтобы ради него терять свою голову.
Голос
Одна баба решила в Израиль податься. Просто так, без всяких видимых причин. Видите ли, голос ей был, который велел: «Все брось и беги. На Родину твоих предков».
И мужа, и сына, и родителей здесь оставила. Они-то с ней ехать не захотели, потому-что себя евреями не считали. И даже наоборот, всячески ее отговаривали. Но баба твердо стояла на своем. С мужем развелась, приняла гиюр. То бишь иудаизм.
Перед отъездом зашла к ней соседка и попросила долг ей вернуть. Ну, раз мол, уезжаешь, то хорошо бы расплатиться, а то как-то не по-человечески получается. И знаете, что ответила баба соседке?
А про долг, понимаешь, ей голос ничего не говорил.
Гостеприимство
В мутные 90-е звонит своему приятелю Леше один перспективный бизнесмен Гоша и просит: «Друг, приюти у себя людей на вечер. Для меня это очень важно. А я тебе за это хорошо заплачу. Сразу. Когда получится». Леша, человек сугубо советский, охотно согласился. После Ельцинских реформ он гол как сокол и любой повод кому-то услужить есть шанс от скуки. Суетится, едет на рынок. Покупает три килограмма свинины на все деньги и накрывает стол. Приезжают гости – 6 чеченцев. Серьезные такие люди. В сущности, абрэки. Он им скармливает сковороду жаркого и два чайника чая. Укладывает спать. Утром на завтрак доедаются остатки жареного мяса и, когда прощаются, Леша от чистого сердца, интересуется, понравилась ли им свининка? В ответ от абрэков ледяное молчание. И до сих пор Леша не понимает, почему Гоша ему не заплатил. Пропал вдруг, чертяка, и никто не знает, куда. Где-то и в чем-то, видимо, Гоша в своем бизнесе просчитался. А может, бес попутал. А Леша? Все ждет звонка от друга. Надеется, что все-же ему заплатят за оказанное гостеприимство.
Гражданин и паренек
Безымянный герой выходит на Красную площадь на полусогнутых от страха ногах и пытается закричать во весь голос, но выходит как-то неубедительно, почти шепотом и почему-то фальцетом:
«Я узнал правду о нашем правительстве. Оно не настоящее! Нами правят из-за границы, а главный враг сидит в Кремле. Слышите меня? Слышите?»
Проходящий мимо гражданин останавливается и с удивлением смотрит на героя.
«Вы слышали, что я кричал?»– вздрагивает от страха герой.
«А то, каждое слово,– подтверждает гражданин,– Только это каждый школьник знает. Чего ты так разоряешься? Не веришь? Давай докажу».
Он останавливает первого встречного паренька в одежде панка и интересуется:
«Что думаешь о нашем президенте?»
«Ты об этом лысом мудаке в Кремле?– сплевывает себе под ноги с презрением паренек,– Так он же вор беспонтовый. Задушил бы, суку, если бы мог».
И идет так себе дальше, как ни в чем не бывало.
«Ну что, убедился, что то, о чем ты кричал, и так всем известно. Так что иди отсюда домой. Набухайся и живи как все, делая вид, что все тебя устраивает».
Посрамленный герой уходит с Красной площади с низко поднятой головой.
А через час гражданин и паренек стоят по стойке смирно перед комендантом Кремля.
«Молодцы, товарищи офицеры. Пресекли попытку несанкционированного митинга. Убили надежду еще в одном человеке. Вовремя предотвратили, так сказать, рождение героя. Молодцы».
«Служим России»,– кричат во все горло гражданин и паренек.
Гримасы природы
Представьте, что вы наткнулись в лесу на оленя у водопоя. Наверняка это настроит вас на романтический лад, сразу вспомнится Бэмби и все такое: диснеевская белиберда. А если он еще и умрет прямо у вас на глазах, сделав свой последний глоток воды перед смертью, то это зрелище наверняка разобьет вам сердце. И вы невольно прослезитесь. Подумаете, небось, как же это трагично, черт побери, чего уж тут скрывать. Эдакая драма на природе. Сразу всякие философические мыслишки в голову полезут, типа вот он, круг жизни. И все такое. Но вот что удивительно. Тараканы, так же как и олени, перед смертью тоже приходят на водопой. Но это никого как-то не вдохновляет – зрелище мертвого таракана в кухонной раковине. Даже как-то наоборот. Вызывает брезгливость. Может потому, что у таракана нет ветвистых рогов и живет он с нами, а не в лесу. А ведь, по сути, это два явления одного порядка. Как говорится, перед смертью не напьешься и не надышишься. Что тут скажешь, гримасы природы.