Александр Касеев
Я буду танцевать для тебя в облаках
Предисловие
В моих рассказах описана жизнь подростков в период их становления. Пубертатный период – это самый трудный этап в жизни молодых людей. Курение, распитие алкогольных напитков, ранние половые связи и подвергание себя опасности – это всего лишь малая часть тех запретных плодов, которые они познают. Когда мы начинали взрослеть, то переживали такие сложные моменты, которые иногда трудно описать словами. Однако первая любовь навсегда остаётся в нашей памяти. Эти воспоминания преследуют нас на протяжении всей оставшейся жизни.
Все мы когда-то были молодыми и не понаслышке знаем, что происходило с нами. Но когда мы становимся старше, то начинаем делать вид, что не помним прошлого. Отрицать, что это действительно когда-то было и никуда не делось.
Я помню, как наши родители от безысходности опускали руки и смотрели на наши выходки сквозь пальцы. Они думали, что лучше пусть будет так, чем может быть ещё хуже, чтобы не усугублять ситуацию.
Сейчас мы часто говорим подрастающему поколению, что раньше такого не было и что раньше всё было лучше. Но вспомните себя в подростковом возрасте: какие из запретных плодов вы хотели познать и сколько ошибок совершили?
До совершеннолетия дети находятся под ответственностью взрослых, а после им самим приходится принимать важные решения и распоряжаться своей жизнью. Этот путь состоит из множества трудностей, проб и ошибок, с которыми сталкиваются повзрослевшие дети, приобретая драгоценный опыт и становясь мудрее.
В те времена мы черпали информацию из газет и телевидения. Сейчас же у нас есть интернет, который может ответить на любой вопрос и помочь избежать ошибок. Но тогда это было чем-то невероятным.
Мы не сидели в телефонах, не играли в компьютерные игры и не смотрели фильмы по своему вкусу. Мы довольствовались тем, что нам предлагали или навязывали.
Времена изменились, и сейчас мы можем позволить себе гораздо больше. Но всё же главным источником информации остаются наши родители. Они обладают огромным опытом и могут донести нужную информацию до своих детей, облегчая их дальнейший путь.
Запомните, каждый взрослый человек, будь то мужчина или женщина, – это, по сути, ребёнок, который смог выжить, не обладая всей необходимой информацией в то время.
Когда взрослый человек с ностальгией вспоминает своё детство, он часто говорит, что раньше было лучше. Я могу согласиться с ним, потому что детство и юность, безусловно, являются самыми прекрасными периодами в жизни.
Беззаботное и ветреное детство, когда можно без устали бегать под дождём по лужам, влюбляться, дружить и играть, не задумываясь о будущем и не замечая, как пролетает время, – это действительно прекрасная пора.
Однако, несмотря на это, ошибки как были, так и остаются, потому что нас ничему не учит опыт предыдущих поколений. Наши родители оставляют нам те же «грабли», на которые они когда-то наступали сами, а сейчас стараются о них умолчать, придумывая, что раньше такого не было.
Я никогда не думал, что когда-нибудь начну писать книгу, особенно о подростках. Однако всё изменилось в один момент.
Однажды, сидя на городском пляже, я обратил внимание на компанию из четырёх дерзких парней и одной милой девушки. В одном из парней я узнал самого себя, а в остальных – своих давних знакомых. Это сходство пробудило во мне воспоминания.
Тогда я взял в руки смартфон, открыл в нём записную книжку и словно переместился на тридцать один год назад. Я прилёг на шезлонг, и прошлое поглотило меня. Даже самые неприятные воспоминания из детства казались в тот момент самыми прекрасными. Я вновь ощутил себя совсем юным пареньком и переживал те же чувства, что и много лет назад. Когда я вспоминал что-то смешное, то улыбался, а когда грустное – к горлу будто подкатывал ком, и на глаза наворачивались слёзы.
В основу сюжета положены реальные события, произошедшие в городе Кургане в 1993 году. Все имена и фамилии изменены. Любое совпадение – чистая случайность.
Александр Касеев. 19. 05. 2024г.
Глава 1
Назад в детство
Эта история произошла со мной и моими приятелями более тридцати лет назад. Она оставила глубокую рану в моей душе, которая до сих пор так и не затянулась.
Я вспоминаю тот день на дороге, ведущей к испытательному полигону. Это произошло двадцать первого августа одна тысяча девятьсот девяносто третьего года.
Внезапно всё вокруг словно остановилось. Я не чувствовал ни боли, ни страха, словно застрял в каком-то неведомом месте. Это напоминало сон наяву, точнее, стоп-кадр с «3D»-эффектом, окружающий меня.
Я видел их всех: радостных и смеющихся. Вот Полина – она застыла в прыжке с поднятыми вверх руками, её волосы растрепались, но она была такой красивой и так задорно смеялась.
Вот Женька – он показывает пальцем куда-то в сторону полигона и что-то радостно кричит. А вот и Мишка Шмель. Он как-то ревностно смотрит на нас с Полинкой и улыбается, затолкав руки в карманы драных джинсов. Скромняга Генка. Он стоит рядом со Шмелём и, что-то улыбаясь, кричит Женьке. Я могу пройти между ними и каждого затронуть рукой. Они меня не видят и не слышат. Казалось, что они застыли во времени и пространстве. Возможно, я попал в параллельную реальность. Время совсем не двигалось. Также не было никаких звуков, только тонкий пронзающий писк, словно у меня заложило уши.
И тут меня осенило, что это граница между детством и взрослой жизнью, которую невозможно переступить назад. Я осознал, что обратной дороги нет, проход туда запрещён.
Мне хотелось вернуться обратно. Казалось, что за мной кто-то наблюдает и управляет всем этим. «Почему я не могу туда попасть?» – думал я. – «Я не хочу вперёд, я хочу туда, обратно в своё детство! Ну, пожалуйста! Я всё исправлю! Это не должно так закончиться!»
Я рыдал и умолял того, кто управлял всем этим, но меня никто не слышал. А время не двигалось ни вперёд, ни назад. Я застрял на этой границе, словно в запертой комнате, и не мог вернуться, чтобы что-то изменить.
Чтобы выбраться отсюда, мне нужно было понять, как я сюда попал. А для этого я должен был вспомнить, что произошло. Я мог вспомнить всю свою жизнь до этого момента, каждую деталь. Но именно сейчас я вспоминал последние три месяца, до сегодняшнего дня.
В этом году у нас выпускной. Мы окончили школу, но праздник продолжался. «Только мы решаем, когда закончится наше детство! Вот она, взрослая жизнь!» – С радостью кричали мы тогда.
В то время не было интернета и компьютеров. Даже проводные телефоны были редкостью. Из развлечений была только реальность, порой жёсткая и суровая.
Тогда я был совсем ещё молод. Нам нравилось проводить время в лесу, недалеко от испытательного полигона.
В том лесу, на берегу реки, недалеко от танковой дороги, мы строили шалаши, жгли костры и купались. Спрятавшись от глаз взрослых, мы курили и выпивали. Иногда с нами ходили девчонки. Было весело. Мы развлекались, как хотели, насколько это было возможным.
Можно ли назвать их друзьями? Это вопрос философский, рассуждать и спорить на эту тему можно бесконечно. Так что делайте выводы сами. В их компании всегда было весело. Нас объединяла одна девчонка – моя первая любовь. Мы все были разные, но это не мешало нам находить общий язык.
В той компании были четыре парня и одна девушка: я, мой одноклассник Женька, Мишка по прозвищу Шмель из соседней квартиры, Генка – одноклассник Шмеля и Девушка Полина, бывшая Генкина партнерша по бальным танцам.
Полина часто носила вызывающие наряды, что придавало нашей компании особый эпатажный шарм. Однажды во дворе нас назвали «шведской семьёй». В то время мы не понимали значения этого выражения. Лишь спустя несколько лет я осознал его истинный смысл. В округе тогда всем казалось, будто Полинка переспала с нами, со всеми, хотя это были только слухи. Эта девчонка стала для нас больше, чем другом. Она была нашим талисманом. Полинка говорила, что все беды и несчастья от недостатка близости, и прилагала все усилия, чтобы сделать себя и нас немного счастливее. Для кого-то близостью считалось просто быть рядом с ней, находясь в её окружении. Для кого-то это было чем-то большим. Она была старше нас всего на год, но нам казалось, что об интиме Полинка знает абсолютно всё. Она была та еще «развратница». В нашем кругу Полина могла без стеснения сидеть и рассуждать о сексе, женской физиологии и контрацепции, тем самым просвещая и развращая нас. Она над нами смеялась, видя нашу реакцию. Мы вместе с ней смеялись друг над другом, не воспринимая ее насмешки всерьез. Информацию о половом воспитании Полина черпала из литературы по сексологии своей мамы. В то время это были очень редкие зарубежные книги.
Я рос в эпоху распада СССР, и меня всегда удивляло, что я привлекал к себе внимание окружающих, хотя вовсе не стремился к этому.
Даже неформалом я стал уже после окончания школы.
Однако, несмотря на это, в учёбе я всегда был на виду у учителей, и на уроках меня часто спрашивали первым. Я был обычным пареньком из рабочей семьи, но почему-то всегда выделялся из толпы. Я высокий, спортивного телосложения. У меня были короткие густые русые волосы и серо-голубые глаза. Мне нравилось модно одеваться, и я выглядел чуть старше своего возраста.
Я привлекал внимание девушек, особенно их мам. В то время я считал, что если нравлюсь маме девушки, то это значительно увеличивает мои шансы на отношения с её дочерью. Поэтому я всегда старался быть предельно вежливым с матерью девушки, и это действительно работало.
Когда я приходил домой к девушке, чтобы пригласить её на прогулку, её мама была готова чуть ли не силой выпроводить дочку за дверь, лишь бы она пошла гулять именно со мной.
Мой новый дом и новый друг Женька
Мои родители получили эту квартиру, когда мне исполнилось шесть лет. Дом располагался в посёлке, в нескольких сотнях метров от лесополосы. Со стороны подъездов дома был двор и детская площадка, а за домом – небольшой сквер со скамейками, будто спрятанных в кустах черёмухи и сирени. Через дорогу от сквера виднелся большой яблоневый сад. Он был огорожен высоким забором из металлических прутьев.
То была большая территория одного известного медицинского центра. Через поле за медицинским центром проходила танковая дорога и скрывалась где-то в густом сосновом лесу.
Мы переехали спустя год, как сдался этот дом. Женька Важдаев и Генка Шабалин жили в этом доме с самого момента сдачи его в эксплуатацию. Мы с Женькой жили в первом подъезде, а Генка во втором. Генку я видел часто, но мы как-то не особо общались. А вот с Женькой сдружились. С ним мы попали в один класс и выпустились из школы по окончании девятого класса. Были ссоры и драки. Ругались и мирились. Всё как у обычных детей. Во втором классе у Женьки не стало отца. Он повесился, когда «поймал белку» после длительного запоя. И тётя Валя, Женькина мать, воспитывала сына одна. Женька был на половину казах по линии отца. Он рос весёлым мальчишкой, всегда умел смешно пошутить и мог разрядить обстановку. Он очень сильно любил цитировать фразы из советских фильмов или мультфильмов, даже в тот момент, когда его шутки были неуместны. Также он просто обожал сравнивать окружающих со знаменитостями или героями из кино. «О, смотри, дядь Вова на Никулина похож!» – Говорил он. И правда, я обращал своё внимание на нашего соседа дядю Вову и находил некое сходство с Юрием Никулиным. Потом мы с Женькой смеялись, в шутку, называя дядь Вову балбесом. С ним всегда было весело и интересно.
У Женьки были чёрные, короткие, слегка вьющиеся волосы и карие глаза. Он больше походил на мать, чем на отца.
Странная черта была у Женьки. В парикмахерскую он ходил один раз в год, перед своим днём рождения. Подстрижётся коротко, а потом весь оставшийся год ходит, отращивает волосы, навивая свои патлы на палец и вытягивая их.
Все мальчишки нашего возраста во дворе хотели дружить с Женькой. Он словно притягивал к себе людей. Но Женька дружил больше со мной, так как у нас было много общего. Нам нравилась одна и та же музыка, были одни и те же интересы.
Женька был очень смышлёный в техническом плане. У него постоянно были какие-то изобретения и разработки. На его письменном столе всегда был творческий беспорядок. Там лежали: батарейки, моторчики, какие-то провода и много всяких мелких деталей. Мне нравилось то, что делал Женька. Мы ездили в магазин «Юный техник» находящийся в центре города, чтобы просто посмотреть ассортимент товара, и иногда покупали новые запчасти для Женькиных экспериментов.
Летом на пару недель тёть Валя отправляла Женьку в Казахстан к бабушке, чтобы немного от него отдохнуть. Когда он возвращался, то всегда привозил какие-нибудь угощения, такие у нас тогда здесь были в дефиците: импортные жвачки, конфеты и шоколад. Немного, правда, но он всегда делился.
Женькины изобретения были интересны только мне. Но вот тёть Вале это доставляло немало хлопот. Женька мог разобрать стиральную машину, так как ему срочно нужен был электродвигатель, или снять термостат с холодильника, за что огребал он по заднице шлангом от «стиралки». Женька не был там каким-то знайкой или заучкой в очках с толстыми линзами, но собрать всё обратно, как было, у него получалось. Правда, оставалось несколько лишних деталей, но на дальнейшую работу техники это никак не влияло.
Полигон
Летом, после окончания восьмого класса, один паренёк из параллели позвал нас на испытательный полигон. Вдали от города располагались живописные места. Вековые сосны скрывали дикую речку.
Вдоль берегов росли кусты черемухи, окутанные хмелем, словно лианами. На воде распускались, будто восковые, кувшинки. Через реку был проложен массивный мост для проезда военной техники. Метрах в ста от этого моста в зарослях была небольшая полянка с песчаной проплешиной, словно кто-то специально для нас расчистил заросли и подготовил выход к речке. Мы с Женькой хитро переглянулись и молча договорились, как будто читали мысли друг друга: «Это наше место, тут будет наш лагерь!» У меня в голове заиграла концовка нового трека от Dr. Alban «It's My Life». Вообще музыка сопровождала нас постоянно. Даже сейчас, когда я слушаю какую-нибудь композицию из девяностых, то она сразу с чем-то у меня ассоциируется.
В следующий раз мы с Женькой отправились на полигон уже без «проводника». С собой мы взяли инструменты и несколько пачек гвоздей – намечалась грандиозная стройка.
Через пару недель наша база отдыха была готова к эксплуатации. Мы обустроили место для костра и мангальную зону из старых кирпичей, найденных возле моста. Лавочки из сухих поваленных деревьев создавали уютную атмосферу.
Ещё один огромный плюс – с одной стороны берег был обрывистым, и, заходя в воду, сразу попадали на глубину, что позволяло нырять прямо с берега. Ближе к лагерю берег становился пологим. Мы обследовали дно на наличие острых предметов и коряг, после чего на дерево была закинута тарзанка.
В пяти метрах от кострища располагался огромный шалаш, в котором можно было укрыться от ливня и спокойно переночевать.
С помощью знаний соседа дяди Вовы, мы сделали наброс на линию электропередач, шедшую на полигон. В итоге у нас было освещение и розетка двести двадцать вольт. Это просто вишенка на торте. Ведь так как батареек нам вечно не хватало, то мы могли слушать музыку, включая магнитофон в розетку.
Возле моста отчётливо виднелся знак «Запретная зона! Проход и проезд запрещен!», который одновременно отпугивал посторонних от посещения нашего лагеря. В общем, так образовался наш маленький кусочек рая.
В старших классах Женька начал дружить с нашей одноклассницей Наташкой. Мне было очень неприятно, когда он больше общался с ней, чем со мной. Женька с Наташкой встречались и даже целовались, но дальше поцелуев их отношения не развивались. В один момент Женьке это всё надоело, и он решил сделать паузу в отношениях с Натальей.
Шмель
Мишка Мельников был панком. Он фанател от Виктора Цоя и всегда пытался ему подражать. Он даже разговаривал, как Цой.
В начале весны, когда мы учились в восьмом классе, в наш дом переехал Мишка. Он учился со мной в параллельном классе. Его родители получили жильё рядом с нашей квартирой. И так получилось, что Мишкина комната была через стенку с моей. Тонкие стены хорошо пропускали звук, и всё, что происходило в Мишкиной квартире, мне было хорошо слышно. Мишкина семья переехала к нам из неблагополучного района. Мишкин отец постоянно бухал, а мать вечно орала то на Мишку, то на Мишкиного отца.
Мне Мишка не нравился. Какой-то он был странный с виду, и поэтому я не торопился с ним знакомиться. Да и Мишка не особо был расположен к местным парням. Он был неформалом и анархистом. Мишка дружил с Генкой из своего класса.
Однажды Мишку избили местные «старшаки». Возможно, это было сделано просто так, ради развлечения, из-за его внешнего вида. А может быть, потому что он переехал из другого района.
Мишка учился в нашей музыкальной школе. Вечерами, когда он играл на гитаре и пел песни группы «Кино», я слышал это через стену. И хотя я раньше не был большим поклонником творчества Виктора Цоя, мне нравилось слушать Мишкины каверы перед сном.
Мишка Шмель был среднего роста, худощавого телосложения, с не стриженными взъерошенными светлыми волосами и голубыми глазами. Его лицо обычно было серьёзным, но в тоже время он обладал какой-то особой харизмой и имел хорошее чувство юмора. Шмель часто носил чёрную кожаную куртку «косуху», чёрные драные джинсы и тёмные очки, что придавало ему более панковский вид.
Однажды мы с Женькой поссорились. Тогда-то он и познакомился с Мишкой. И пока мы были в ссоре, Женька проводил время в компании Мишки и Генки. А когда через время мы с Женькой помирились, то таких дружеских отношений, как раньше, у нас уже не было. Но у нас образовалась компания из четырёх человек, и мы начали «отжигать».
У Мишкиного отца всегда было что выпить, причём «элитное пойло». Он приторговывал спиртным. Может это и была «палёнка», но все бутылки были запечатанные и очень красивые. Когда Мишкины родители уходили на работу, то мы заваливались к нему в гости и устраивали дегустацию «аристократических залежей». Посчитать, сколько алкоголя исчезло, отец Мишки всё равно бы не смог, так как после первой им выпитой «пол-литры» счёт был плюс-минус один – два литра. Ну и соответственно, если у Мишкиного отца было что выпить, то и мы были при «горючке». Мы много не пили. Так, для веселья. Но иногда бывало так, что мы теряли над собой контроль и совершенно случайно упивались вусмерть. Из-за этого возникали скандалы между нашими родителями. Но через какое-то время всё успокаивалось, и наши посиделки происходили вновь.
Почему мы Мишку прозвали Шмелём? Тут произошла целая пьяная логическая цепочка. Это было двадцать шестого апреля. Мы сидели и выпивали. Говорить особо было не о чем. И мы решили поиздеваться над Мишкой. Так получилось, что именно на него всё указывало. Нужна была жертва для насмешек. Ну и, значит, мы начали с издёвкой произносить вслух имя и фамилию Мишки: «Мишка, Мельников, Мишка Мельников».
– Что-то длинное имя у тебя, Миха! Кто тебя так назвал? Сейчас мы тебе «обрезание» будем делать, – Смеясь, сказал Женька.
После чего мы начали понемногу сокращать, убирая первые и последние слоги из его имени и фамилии: «…Шка Мельник, Шкамельник». Мишка психовал, кидался с нами бороться, но не злобно, а как-то по-доброму. И в один момент Генка засмеялся и произнёс: «Ш… Мель, Шмель!» Мишке так понравилось это прозвище, что он успокоился и даже выпил рюмку водки залпом за своё новое имя. Так и прилипло к Мишке это прозвище. Мы договорились, что каждый год в этот день мы будем праздновать Мишкин второй день рождения «День Шмеля».
Иногда мы сидели у Шмеля в гостях, даже когда его родители находились дома. В этот момент грандиозных попоек мы не допускали, но по маленькой для настроения пропустить могли. Мы сидели и общались ни о чём, шутили и смеялись. Фоном слушали музыку, курили в окно, планировали, чем заняться после окончания школы.
У Шмеля из музыки был в основном рок: Кино, ДДТ, Наутилус, Гражданская оборона, Сектор газа и многое другое. Мы притаскивали к Шмелю магнитофоны и переписывали кассеты, делая сборники, а потом их слушали. Именно Шмель подсадил меня на рок-музыку. Но мне из того, что слушал Шмель, больше всего нравился Егор Летов и его песня «Моя оборона».
Как бы мы не увлекались алкоголем, гормоны брали своё. И тема обсуждения секса и девчонок для нас была в приоритете и всегда актуальна, как никогда ранее. До какого-то момента так всё и было: школа, дом, уроки, Шмель, музыка, алкоголь и разговоры о девчонках.