Александр Карельских
Санаторий
Часть 3.
На ходу закрыв дверь в свою комнату, прыгнул на кровать и вытащил телефон. Пара ловких движений липким от напряжения пальцем – и на экране телефона открылась бело-голубая панель диалогов. В этот раз указательный палец оставил след на вкладке под креативным названием “Пацаны”.
– Я еду!!! – торопливо написал я, прилепил ворох разнообразных смайлов вторым сообщением.
Мигом проверил, все ли в сети. Саня онлайн, а Серый заходил пятнадцать минут назад. Обязательно важно было, чтобы поехали все трое. Мы уже привыкли делать всё вместе. Любой движ – вместе. Гуляем втроём, на разборки идём втроём, огребаем – тоже втроём. О! Появилась полупрозрачная надпись “Александр печатает…”.
Ритм сердцебиения увеличился. Что он напишет? Вдруг не пустили? И что мы будем там делать без Сани? Я закрыл глаза и ждал… Вж-вж – загудел телефон в руке. Резко подняв веки, стремительно открыл диалог и прочел…
– Я ТОЖЕ ЕДУ, МАТЬ ВАШУ! – пришло сообщение от Сани
– ДАААААААА! – ответил всё тем же капсом я.
Внутри всё трепетало. Столько эмоций пережить за минуту! Выдохнув, я написал следующее сообщение.
– Что там Серый?
– Не знаю…
– Может, из-за тройки его не пустят?
– Мы за него девчонкам отомстим! – прилепив стикер Дарта Вейдера, ответил Санёк.
Повисла напряженная сетевая пауза. Никто не печатал, не скидывал мемчики или угарные видосы. Но очередное жужжание телефона заставило подорваться с кровати.
– Я с вами! – Ответил Серёга и добавил ухмыляющийся смайл.
Внутри всё бурлило! Три недели идеального отдыха с лучшими друзьями на берегу тёплого Чёрного моря! Кучи новых друзей, которые преимущественно будут девчонками!
В этот день я весь вечер ходил с идиотской улыбкой счастливчика. Такое происходит раз в жизни, чёрт подери! Три лучших друга, вместе, едут на море, в санаторий, бесплатно! Боже, счастью нет предела. Завтра будет трудный день, ведь вещи сами себя не соберут, да и поезд в позднее время, в 00:15, если не ошибаюсь. Достав из-под кровати спортивную сумку, надолго залип у открытого шкафа. Что взять с собой? Шорты, джинсы, вот эту рубашку… Подозрительно обнюхал брендовую футболку подаренную тётей на прошлый день рождения. Нужно постирать! Тут же кинул в сумку флакон с туалетной водой и плавки. Откуда-то появилось липкое чувство неуверенности… Взбудораженные мысли скакали из стороны в сторону, словно стайка испуганных цыплят перед лисицей. Не, дружище, тебе нужно поспать, успокоиться. Отложив полупустую сумку в сторону, быстро разделся и нырнул под одеяло. Нужно быстрее заснуть, чтобы наступило завтра. Заснул.
***
– Дима! – зазвенело в голове.
Неужели во сне мамин голос так схож с реальным? Или это не сон?
– Вставай, Дим! – эхом отозвался в ушах родной голос..
Утро так быстро наступило? Кажется, что я только закрыл глаза. Хотя, это неудивительно, ведь всю ночь ворочался – просыпался в туалет, воды попить.
– Встаю… – пробурчал себе под нос, и поднявшись надел мягкие тапочки.
Быстро накинул домашнюю футболку, шорты и вошёл на кухню, наполненную ароматом разогретых вчерашних блинов с мясом. Медленно курился пар над моей керамической кружкой с каким-то цветным рисунком, на котором я никогда не заострял внимание. Отец, судя по всему, рано утром позавтракав, ушёл на работу. Воспользовавшись его отсутствием, занял место главы семейства и пододвинул к себе тарелку с блинами.
– Может, не поедешь? Учёба… – затянула свою песню мама, поднося блюдце со сметаной.
– Мам! – кротко ответил я и обмакнул блин в густую массу.
– Вот пусть только будут проблемы с учёбой! – тихо пригрозила мама, и выходя из кухни, добавила: – Уж я тебе устрою!
Мама как всегда, блин! Всё я успею, и не забуду за двадцать один день. Неужто это так сложно понять? Или я совсем лопух местный? Глубоко вздохнув, откусил блин и продолжил завтрак.
***
День пролетел в диком калейдоскопе сборов. Большая отцовская вахтовая сумка наполнилась до краёв одеждой и другими вещами. Трусы, носки, футболки и шорты заняли один отсек сумки. Толстовка, кофта и штаны – другой. Боковые карманы заполнились предметами личной гигиены – зубная щётка и паста, маникюрные ножницы, тапки. В общем, классический набор человека, собравшегося в лагерь. С трудом смирившуюся с поездкой мать было сложно остановить. Благо, хоть уговорил маму не класть куртку. Честно скажу, сделать это было чертовски сложно. С трудом застегнув молнию на распухшей сумке, я подозрительно осмотрел полупустой шкаф. Создавалось впечатление, что я уезжаю не в лагерь, а на крайний север… навсегда… Страшно представить сборы, когда я поеду поступать.
Помимо этого мама собрала ещё один пакет – с едой в поезд. Стандартный набор: варёные яйца и картошка, соль в спичечном коробке, аккуратно нарезанное послойное сало, хлеб и булочки к чаю.
Батя приехал с работы часов в семь вечера, как обычно. Поужинав, он улёгся на старенький диван и переключил канал на “Вести”.
– Открытый недавно санаторий “Луч” на побережье Чёрного Моря в Анапе всё больше радует отдыхающих, – заявил корреспондент и в кадр вошёл парень лет шестнадцати.
– Как тебе здесь? – спросил репортёр и поднёс микрофон к губам парнишки.
– Очень здорово! – грубым голосом заявил он – Погода хорошая, вожатые классные, тут весело.
“Да… мне б одну вожатую” – пронеслась шаловливая мысль, когда на заднем фоне промелькнула фигура молодой темноволосой девушки с бейджиком на разноцветной ленте. Бесформенная футболка безуспешно пыталась прикрыть обтягивающие шорты на аппетитных бёдрах. Наклонившись за упавшим воланчиком, девушка многократно увеличила эффективность рекламного ролика.
– Димон, – вырвал батин голос из молодого ступора – Это же твой санаторий? Сюда едешь?
– Ну да, – я растерянно пожал плечами. Перед глазами ещё стояло видение джинсовой ткани, прикрывающей нежную загорелую кожу.
– Вот видишь, Люд, какой санаторий! Известный на всю страну, по новостям показывают, а ты… – батя неопределённо махнул рукой в сторону кухни и поманил меня пальцем:
– Крупные купюры спрячь, – сунув мне стопку тысячных бумажек, отец покосился на приоткрытую дверь, – в разных местах, чтобы все сразу не вытащили. Мамке за деньги – ни слова.
– Могила, – заговорщицки подмигнув, я благодарно затолкал деньги в карман и прикрыл футболкой, – спасибо, пап…
– Отдохни там… и за меня тоже, – в отцовских глазах промелькнула лёгкая тень грусти, – у меня не получилось пацаном съездить, тебе за двоих отдуваться…
Взъерошив мне волосы сухой шершавой ладонью с тяжёлыми, будто деревянными пальцами, батя легонько оттолкнул меня, давая понять, что разговор по душам окончен. Прижав оттопыренный карман ладонью, я нырнул в комнату, схватился за телефон, стоящий на зарядке, и зашёл в “ВК”. Парни вовсю обсуждали дальнейший отдых. Девчонок, красивых и не очень, массаж и грязевые ванны. Серёга, кажется, заводил разговор и про вожаточек.
***
Непривычно оживлённая ночная платформа. Кроме нашей компании ещё несколько групп виднеется в тусклом свете одинокого фонаря. Наши семьи, сгрудившись под фонарём в круге света, с волнением ожидают подходящий поезд. Запах жареной курицы, приготовленной мамой Серёги, плавно распространялся по округе. От аромата заурчал живот. Зря не послушал батю и не поел перед дорогой, ведь он херни не посоветует! Наши родители сидят на старенькой лавочке, а мы, оставив у их ног сумки, отошли на десяток метров.
– Готовы? – заговорил я. – Почти на месяц сваливаем!
– Да-а-а… – протянул Санёк и глянул на часы, – семь минут до поезда.
– Самый огромный минус всей этой поездки, – зевнув, сказал Серый, – так это то, что тарахтеть на поезде больше суток.
– Ладно тебе, не за твой же счёт!
– А вот на самолёте всё же было бы быстрее…
Каждый из нас замер, услышав далёкий гул. Сердце замерло. Мы посмотрели на родителей, они на нас. Луч прожектора прорезал мглу на несколько километров и осветил самые тёмные уголки полустанка. Даже старый почтовый ящик с потрескавшейся синей краской стал каким-то новым при этом освещении. Кажется, что в такие моменты ящичек радуется. Он благодарен этим ночным остановкам на одинокой платформе под Саратовом, ведь только тогда на него обращают внимание прохожие.
Гул приближался и усиливался. Подхватив сумки, мы уже стремительным шагом шли на предполагаемое Серёгиным батей место седьмого вагона. Вагоны, один за другим, плавно тормозя проплывали мимо нашей компании. Я лишь успевал разглядеть табличку с номером за мутным от пыли стеклом. Досчитав до заветного седьмого, устремился впереди всех за ним. Парни, подхватив сумки, рванули следом. Зазвенела посуда в сумке, что-то там перевернулось.
– Вот он, седьмой… – выдохнул я, ставя сумки на потрескавшуюся плитку перрона. Родители подошли в некоторой суматохе, но увидав мужиков, выходящих покурить из своих вагонов, успокоились.
– Ну, пора, – сказал отец и крепко обнял меня и маму, а позже подхватил одну из сумок и резво заскочил в вагон.
И я обнял маму, которая шепнула мне на ухо:
– Будь осторожен....
В её голосе чувствовалась неизменная материнская тоска, уже проявившаяся, хоть я и не успел уехать. Её глаза переменились, стали по-особенному добрыми и ещё более родными.
– Хорошо, мам.
Парни сделали то же самое, и, подхватив сумки, поднялись за мной. Батя уже отнёс сумку в тамбур и остановился у двери, пропуская входящих пассажиров. Сонная проводница бегло посмотрела билеты и хмуро вздохнула:
– Тоже лагерные?
– Лагерные? – переспросил батя.
– В санаторий “Луч” по путёвкам, – пояснила девушка, возвращая билеты, – вас уже пол-вагона собралось. Федерация не стала заморачиваться, и закупила всем билеты на этот поезд.
– Ну это же хорошо, – улыбнулся отец, – будет весело…
– Ну-ну, – с сомнением покачала головой девушка, – обхохочемся… Гражданин, выходите, сейчас уже отправляться будем.
– Ну, что сын, – папа положил руку мне на плечо, – будь аккуратен. Глупостей не твори, чтоб мне стыдно не было.
– Понял, пап.
Сжав напоследок ладонь так, что хрустнули кости, батя, спрыгнул на опустевший перрон. Помахав всем на прощанье, я окинул взглядом сумеречные тени посёлка и пошагал в наш отсек, куда пошли раскладывать вещи парни. Сквозь мутное стекло было видно маму. Она взволнованно обнималась с матерью Серёги и что-то грустно обсуждала. Наверняка, наш отъезд. Эх, мама…
Часть 4.
Резкий толчок поезда немного пошатнул меня назад. Хоть и не падал, а рефлекторно схватился за ближайший поручень. Догнав Санька, идущего позади Серого, неловко толкнул его в плечо. Саня зло обернулся, но увидев мою физиономию сам расплылся в улыбке.
– Ты не видишь, куда прёшь?! – впереди сердито зашипел Серый, и из полумрака донеслись звуки возни и звон стакана. Из-за Сани я не увидел всей ситуации, но прекрасно догадывался. Судя по звукам, от толчка парниша упёрся в стол так, что зазвенели столовые приборы.
– Cлышь! – раздался недовольный бас с верхней полки, – Чё за херня?
Не желая иметь ночных проблем, я подтолкнул Саню, а он – впереди идущего Серёгу. Знаю вспыльчивый характер Серого, он никогда не оставит это дело просто так. Но сейчас он и сам хорошо понял, что проблемы нам не нужны, а впереди уже виднелась другая проводница. К сожалению, а может и к радости, наши места оказались в дальнем конце вагона.
Затор начал шевелиться, и я, ухватив сумки ещё крепче, побрёл между рядами, задевая выглядывающие из-под одеял пятки спящих. Кто-то робко промолчал, кто-то замычал во сне, а некоторые и совсем дерзко бурчали: “Кто, нахуй?!”.
Проходя мимо обидчиков Серёги, окинул их взглядом. Обычные пацаны, один из них, лысый, стоял у стола. Это, судя по всему, тот, кто задел моего друга плечом. Остальная компания провожала нас злыми взглядами, но благоразумно молчала. Длинный рост бритоголового напоминал в нём баскетболиста. Чую, что-то ещё будет.
Дойдя до крайнего отсека в конце вагона, стали разгружаться. Краем глаза заметил, одна из верхних полок была занята. Там спал темноволосый парень. Заметив возню внизу и шёпот переговоров Серого, он быстро соскочил на пол.
– Матвей – приветливо улыбнувшись, протянул ладонь, – тоже в лагерь?
– Ага, Серёга, – он сжал его руку и ловким движением поднял крышку нижней полки, а под ней уже лежали сумки нашего нового соседа.
– Саня.
– Дима, – сказал я, пожав руку и продолжил, – чур, верхняя полка моя.
Аккуратно сложил сумки, оставив лишь одну – с едой, быстро расстелив заранее приготовленное постельное белье, заскочил наверх.
***
– Матвей – зазвучал голос Серёги в свете тусклой лампы на стене – Кто эти пацаны-то? Один там высокий дылда, лысый такой, через три или четыре плацкарта от нас.
– А-а-а… Парни эти с Озёрок. Наглые типы, мля, – с отвращением молвил новый знакомый, и, судя по звукам, что-то откусил.
Разлепив слипающиеся веки, взглянул на часы. Яркий свет от цифр на электронном табло больно полоснул по глазам. Половина третьего ночи, а они не спят. Мелодичной дробью послышались из прохода быстрые шаги и тенью пронеслась проводница. Догадались, куда устремился взгляд Серёги? Правильно, за короткой тёмно-синей юбочкой проводницы.
Переведя взгляд на Матвея, только что дожевавшего, как оказалось, бутерброд, он спросил:
– В чём их наглость-то проявляется? – затем ухмыльнулся, и, открутив крышку, сделал пару хороших глотков газировки.
– Ну, как сказать…
– Как есть, так и говори! – коротко отрезал мой кент. В его словах чувствовался интерес к их наглости.
– Ведут себя шумно, орут матом, как животные. Их даже было хотели высадить на одной из станций. – пояснил Матвей и взял у Сергея бутылку. Благодарно кивнув, тут же присосался к узкому горлышку. – Видал, даже девчонок проходящих трогали!
– Мда-а… – протянул мой друган, и, облокотившись на край стола, задумался. – Отпиздить бы лысого по-хорошему…
– Серый! – резко заговорил я, и зло посмотрел на него сверху вниз. – Никаких драк, а то высадят всех троих в Мухосранске, и – прощай, отдых.
– Долгожданный отдых! – добавил Саня и повернулся к стене, натянув одеяло ещё больше.
– Ладно-ладно, пусть живут… пока…
Махнув рукой, Серый плюхнулся на нижнюю полку, и буркнув что-то невнятное, отвернулся к стене и замолк.
– Матвей, ты тоже спать ложись, время позднее.
Позднее время и бессонная ночь дали о себе знать. Я вырубился так же быстро, как и в первый раз. Стук колёс и ритмичное покачивание вагона убаюкивали ещё больше.
Однако громкие возгласы и музыка разбудили не только меня, но и моё плохое настроение. Ах да, и ещё весь вагон. Оглядевшись, я не увидел, чтобы хоть кто-то шёл разбираться. Подскочив с полки, резко спрыгнул, натянул мятую вчерашнюю футболку. Увидев моё хмурое лицо, Серёга тоже подорвался. Стоит ли вам говорить, кто был источником шума в пять утра?
“Black Bacardi,
Танцы в моей кровати.
Не говори мне "Хватит!"
Снимай своё платье!”
И звук этой попсовой песни усиливался с каждым моим шагом. Разъярённый, я готов был втащить каждому встречному. Шагая к источнику шума замечал пробудившихся людей на своих спальных местах. На лицах читался вопрос, мол, чего это происходит в такую рань? В глазах других подростков было возмущение и ярость. За собой я услышал ещё шаги, которые, несомненно, добавили уверенности.
– Чё за нах?! – ворвался в их плацкарт я и недоумевающим взглядом посмотрел на дешманскую колонку посреди стола. – Вы одни, что ль?!
Рука подошедшего Санька упала на моё правое плечо.
– Тебя что-то не устраивает? – заговорил лысый.
– Ты совсем даун, или как?! – Вмешался Серый и чуть протиснулся через меня.
Лысый баскетболист встал и подошёл к Серёге вплотную, немного толкнув его в грудь.
– Сядь, мля, и сиди. – я коротко скользнул ребром ладони по плавающим рёбрам лысого. Это и ударом не назовёшь, но при правильном исполнении он быстро выбивает воздух из лёгких. Глаза баскетболиста удивлённо округлились, он отступил и плюхнулся задом на нижнюю полку.
Девчонки, сидевшие в одном углу, выпучив глаза, смотрели на нас троих. А мгновенье спустя подошёл и Матвей. Но второй куплет этого дерьма я терпеть не стал.
– Не поняли, что ли?! – всей грубостью отозвался я и выразительно кивнул на колонку, – или у вас запасная есть?
Ситуация складывалась не в пользу “быкарей”. Четверо противников уже подтянулись, а за нами могла прийти половина вагона, пылающая праведным гневом и желанием расколотить источник звука о головы нарушителей. Парень, лежавший сверху, кивнул девушке и та, мазнув пальцем по экрану телефона, выключила противную мелодию.
– А если, – я продолжил тем же грубым тоном, – ещё раз услышу шум раньше девяти утра, то будем говорить по-другому, и плевать, что приедем сегодня в двенадцать ночи!
– Ясно?! – вставил Саня
Двое сверху что-то буркнули под нос и замолкли.
– Мы ответа не слышим!
– Да ясно-ясно… – заговорил лысый и убрал колонку в рюкзак
***
Оставшийся путь прошёл нормально. Ни единого громкого крика, писка или стона не донеслось с той стороны вагона. Судя по всему, это подействовало не только на их плацкарт.
Тишина и покой, скрип чьей-то полки и стук колёс симфонией заполняли всё время нашего пребывания в поезде. Я ещё успел поспать пару часов. А проснувшись, увидел парней, режущихся в карты с другой компанией. Три девчонки сидели в нашем плацкарте и наперебой рассказывали, откуда они. Услышав милый бархатистый голос, я молча распахнул глаза и попытался представить говорившую. Наверняка русая, рост метр семьдесят, стройная, с аккуратной грудью и пухлыми, розовыми губками. Именно так нарисовало мне воображение обладательницу голоса. Как выяснилось из разговора, она прямиком из Саратова. Отправили их, то бишь, её команду, от спортивной школы. Юные футболистки заняли второе место на областных соревнованиях и удостоились чести попасть в новый санаторий Анапы – “Луч”. Жаль, конечно, что проспал начало разговора и не услышал её имени, но я это обязательно исправлю. В голове уже крутились различные варианты “правильного” появления в компании, но что-то меня остановило. Погодите-ка, а вдруг она жируха, или у неё плечи шире моих, или член от гормонов вырос, кто знает? Медленно перегнулся через край полки, нашёл взглядом говорящую девчонку, ту, с милым голоском. И тут же отпрянул назад. Мля, лучше б у неё член был…
***
– Конечная остановка, город Анапа, – отчеканил механический голос, оповещая пассажиров о прибытии поезда на станцию.
Каждый из нас уже был готов. Сумки собраны, постели заправлены, мусор убран. Вереница спортсменов и спортсменок тянулась от самого конца седьмого вагона, где мы, собственно, и находились. С трудом волоча отцовскую сумку, я умудрился обогнать самых медленных и вскоре вышел в прокуренный тамбур. Пару прыжков по стальным ступеням – и я уже на перроне, вдыхаю полной грудью свежий ночной воздух. Ноздри возбуждённо затрепетали, когда, кроме знакомых запахов железнодорожного вокзала, уловили неведомый, но такой долгожданный запах моря. Никогда его не чувствовал, но он должен был пахнуть именно так: солоновато-кислый оттенок свободы!
Парни вышли следом и радостно огляделись. Что ж, город-курорт Анапа, встречай новеньких!
Часть 5.
Тёплая ночь южного города приветливо встретила наши уставшие лица. Бело-жёлтые яркие звёзды сбивались в кучи на фоне тьмы. Измученные долгой поездкой, пассажиры торопливо вылезали из своих вагонов, держа в руках тяжёлые багажные сумки. Где-то в стороне слышался дробный стук чемоданов на колёсиках о перронную плитку.
– Приехали! – я сделал ещё один глубокий вдох, пытаясь выбить из лёгких остатки затхлой вони вагона. После долгой дороги воздух здесь показался особенно сладким.
В этот момент ночная станция до отвалу заполнилась людьми. Кто-то куда-то спешил, кто-то рылся в сумках.
– Слищ, парень! – пожилой кавказец бесцеремонно дёрнул меня за рукав толстовки, – Такси надо? Недорого возьму…
– Эй! – русый парень лет двадцати поднял вверх руку – Саратовская область, лагерные, подойдите сюда!
Эту фразу он повторил раз пять, всегда с разной интонацией, тембром и громкостью. А последний раз он кричал уже так измученно, будто умрёт на месте.
Извинительно пожав плечами, я устремился к быстро образовавшейся толпе подростков. Усталые глаза организатора покосились на стопку бумажек, которую он стал вяло перебирать и искать одну нужную. А найдя список прибывающих, он сначала долго вчитывался, что вызывало долю смешков у толпы. И, мгновением позже, он громко озвучивал фамилии и имена, на что эти люди коротко отвечали либо “здесь”, либо “я”.
– Удивительно, ни одного “потеряшки”, – довольно подытожил “русый”, спрятав лист в папку – Итак, давайте знакомиться. Меня зовут Михаил Александрович, я педагог-организатор санатория “Луч”, куда вы, собственно, все приехали. К сожалению, поезд вашего направления прибывает поздно. Предлагаю оставить все вопросы на утро, а сейчас организованно проходим к автобусам, которые ждут нас на стоянке вокзала.
Толпа, возбужденно похватав сумки, засеменила вслед сопровождающим. Быстро проскочив полупустое здание вокзала, группа вышла к ожидающим нас автобусам.
– А я уж думал, на вокзале ночевать будем… – пробубнел Саня, доставая телефон из кармана, – Анапа… что за город такой? Где тёлки, фейерверки, гуляния? Мы же на море приехали!
А я в этот момент набирал маме сообщение по “WathApp”, о том, что мы благополучно доехали. Удивлённо оглянувшись по сторонам, я взглянул на блестящие на запястье часы.
– Ты время видел, дурик? Спят все! – словно подтверждая мои слова, один из ППСников у входа в вокзал широко зевнул и потряс головой, пытаясь проснуться, – а отдыхают не здесь, а на пляже. Там, наверняка, даже сейчас идёт веселье.
***
Двое мужчин скромно пили дешёвый кофе из пластиковых стаканчиков и поглядывали на гомонящую толпу у автобусов. Они разительно отличались друг от друга. Первый – полноватый мужчина за пятьдесят, стыдливо прикрывающий остатками волос старческую лысину, был одет в строгий костюм тройку. Несмотря на вечернюю духоту, пиджак был застёгнут на все пуговицы, на идеально выглаженных брюках, заботливо отпарены стрелки. Однако, дешёвые туфли не в тон костюму и видавший виды кожаный портфель выдавали в нём человека весьма небогатого. Его собеседник был полной противоположностью. Высокий, подтянутый мужчина сорока – сорока пяти лет, в брендовых джинсах и футболке. Небрежность седеющей бородки доведена до совершенства искусным парикмахером, а настоящий “Ролекс” поблёскивающий на жилистом запястье, выдавал человека значимого.
– Что-то я сомневаюсь, – заговорил мужчина в футболке, – ты уверен, что это наши?
– Пётр Валерьянович, не беспокойтесь, всё верно. Поезд 316, вот и мой организатор с ними, – потёр руки плешивый и кинул скользкий взгляд на гомонящую толпу.
– Щуплые какие-то! Ты вон того вообще видел? – он махнул головой в сторону толпы.
Плешивый обернулся, сделав пару шагов, и хищным взором уставился на отставших от всех парнишек. Немного подумав, он вновь повернулся к собеседнику и медленным, плавным тоном заговорил.
– Пара щуплых ничего ещё не говорит! – возразил он – Товар хороший. Большинство подростков занимаются единоборствами, занимают призовые места на соревнованиях.
– Так, дальше…
– В общем, восемьдесят процентов из них – из неблагополучных семей.
Пётр Валерьянович почесал седую бородку и задумался.
– Не кинутся?
– Нет! – продолжал кудрявый – Вот например, команда девушек в полном составе прибыла из Саратовского детдома.
– Это хорошо, очень хорошо… – задумчиво проговорил он и потёр ладони.
– Вот, допустим, ещё, – он достал из потрёпаного портфеля папку с файлами и вытащил из них один лист. – Возьмём любое личное дело. Итак, Воробьёв Матвей Александрович, родился в селе Александровка Саратовской области.
– Конкретнее давай! – перебил его бородатый, нетерпеливо похрустывая костяшками пальцев.
– Ага, вот! – Он уткнулся глазами в лист – Спортсмен, борец, в этом году занял второе место на областных соревнованиях в весовой категории 58 килограммов, – затараторил он, быстро перескакивая то на одну строчку, то на другую, ища более нужную информацию. – Нашёл! Отец умер в 2007 году, инсульт. Мать работает в местном магазине уборщицей, пьёт, лишена родительских прав, – пояснил кудрявый и аккуратно сложил документ в файл.
Повисла пауза, которую нарушал только стрёкот одуревших от духоты цикад. Валерьяныч достал золотистую сигарету и закурил, наблюдая, как тяжёлый густой дым растворяется в бледно-жёлтых лучах уличного освещения. В этот момент каждый думал о своём.
– Пётр Валерьянович, всё будет нормально. Все здоровые, сильные и выносливые. Все, – он описал рукой дугу, – абсолютно все прошли качественный медицинский осмотр от Федерации спорта. Рахитов, диабетиков и прочих астматиков здесь и подавно нет. Так что, всё гуд!
– Что ж, – бородач задумчиво проводил взглядом отъезжающий автобус, – Раз так, то ищу покупателей. Ребятам даю добро на подготовку.
– Спасибо, Пётр Валерьянович! Хотелось бы уточнить, когда деньги?
– Сразу, Иосиф Никифорович, сразу! – снисходительно улыбнулся Пётр, – я не меньше Вашего заинтересован в том, чтобы тайна Вашей личности была сохранена. В ночь операции Вас переправят на территорию Украины. В лодке будут деньги, новые документы. А в Украине сейчас, сами знаете, власти русской нет.
Странный разговор подошёл к завершению. Не протягивая руки, Пётр попрощался с плешивым и двинулся вдоль улицы. Достав пачку из кармана джинсов, вытащил новую сигарету и чиркнул зажигалкой. “Может, к чёрту все это?” – мелькнула в голове тревожная мысль. Всем своим нутром он понимал – затея чрезвычайно опасная, а с другой стороны – это дело будет последним. Больше не придётся подставляться, изворачиваться, подмазывать. Можно будет просто жить новой богатой жизнью. Нужно просто немного потерпеть.
Чёрный “мерин” s550, аккуратно припаркованный на углу квартала, уже завёлся, почуяв приближение своего хозяина. В две затяжки добив окурок, Валерьяныч аккуратно вытряхнул остатки сигареты в дверную пепельницу. Фанатичная педантичность Петра была предметом его гордости. Именно благодаря ей, он до сих пор оставался на свободе. А если ты педант, то педант во всём, и в чистоте тоже.
Плавно тронувшись, венец немецкого автопрома резво перескочил через двойную сплошную и устремился по пустынной улице в сторону моря. Салон наполнился хрустальными переливами Лунной Сонаты Бетховена. Пётр презирал воровские частушки в исполнении Круга и Розенбаума. Хоть он и вынужден был ступить на тёмную сторону закона, но обживаться здесь он не хотел. Приложив палец к сенсору смартфона, он мазнул по экрану пальцем и зашёл в раздел “контакты”. В недавних вызовах висел нужный – “Стиви”. После секундного колебания палец ткнул поочерёдно на иконки вызова и громкой связи. Протяжные гудки из динамиков приглушили виртуозную игру симфонического оркестра Джеймса Ласта. После пятого кулак нервно ударил в рулевое колесо, Валерьяныч не привык ждать. Наконец, Стиви снял трубку и громким голосом ответил на нежданный звонок.
– Оу… Пётр! Хай!
– Здравствуй, Стив, – монотонно поздоровался Пётр. – Помнишь наш разговор пару месяцев назад? Есть товар, много. Почём берёшь?
– Гуд! – после небольшой заминки воскликнул американец. Ну да, верно. В Лос-Анджелесе сейчас около десяти утра. Сто процентов, этот двухметровый ковбой только недавно завалился спать после очередной попойки в клубе, – Вери Гуд, Пётр!
Из динамиков послышалось возбужденное бормотание нескольких голосов. Несколько раз кого-то окрикнув, Стив радостно проорал в трубку:
– Цена поменьялась! Полтора льимона за один штук!
От злости пальцы так впились в руль, что машину едва не выкинуло на обочину. Глубоко вздохнув, Пётр попытался вернул своё хладнокровие. Получалось не очень…
– А ты не охренел ли? – заговорил на тон выше владелец черного “мерина”,. – давай, как договаривались, 2 лимона за единицу.
– Ноу-ноу, Петр. Нельзя-нельзя. Сейчас спрос упал, я и так рискую.
– Я тебя понял, друг. Ну что ж, придётся продать их другому…
Не говоря больше ни слова, Пётр нажал на иконку отбоя вызова. Остановившись у ночного кафетерия, попросил сделать чашку кофе и снова закурил, гипнотизируя глянцевую поверхность мобильника.
– Ну давай же, звони, – нетерпеливо прошипел мужчина, метким щелчком отправляя окурок в урну, – сдавайся, сучонок!
Телефон послушно зажурчал тихой мелодией, высвечивая на экране номер звонящего. Пётр в первый раз за вечер довольно улыбнулся, Стиви сдался и был готов к переговорам.
