Александр Железняк
Сказание об амосикайях
– Лучше помолчать, сбережём силы.
– Согласен.
В этот день мы почти не разговаривали. Сознание наполнялось пустотой, и было невыносимо ощущать, как тебя всего захватывает вселенское ничто. Под вечер мне даже стало казаться, что я больше не смогу спать. Что даже если закрою глаза, то мысли и дальше будут приходить и сводить меня с ума.
Как же я ошибался. Во вторую ночь я заснул. В момент, когда я присел поправить лямку на сандалиях. Всего на пару мгновений закрыл глаза, как утверждал позже утром отец, но и этого было достаточно.
Я видел его. Проклятого отступника.
Однобог сидел сверху на бархане, свесив одну ногу вниз, и с любопытством разглядывал меня. Он выглядел совсем, как человек. Только на нём совершенно не оказалось никакой одежды, и ростом он был под четыре метра. Его круглое широкое лицо было мало похоже на привычное мне, мюрское. И цветом кожи амосикай также отличался. Она была совсем красной. Не такая, какая бывает у человека после долгого нахождения на солнце, а такая, будто его вывернули наизнанку.
Он склонил голову набок и открыл губы, чтобы что-то сказать.
Тайбо привёл меня в чувство, отхлестав по щекам.
Наверху никого не было.
– Как он выглядел?! – отец крепко держал меня за плечи, не давая снова рухнуть в сон.
– Большой и красный, – мой язык заплетался, но это я запомнил.
– А где он был? Как сидел?
– Он сидел на той дюне, Одно…
– Не произноси его имя! Он до сих пор смотрит на тебя, – отец оглянулся на песчаный холм, который я указал.
– Хорошо, что он сидел сверху, – пробормотал Тайбо.
– Почему?
– Если бы он стоял рядом с тобой во сне, ты был бы уже мёртв. Он же ничего не сказал? Хотя, что за вопрос. Если бы ты услышал его голос, то сразу бы сошёл с ума.
– Он ничего не говорил, хотя собирался.
– Ты был близок, Кецаль. Очень близок. Зря мы пришли сюда, – внезапно разозлился отец.
– А у меня был выбор? Я мог не идти? Когда и амосикайя, и кохор велят пойти не знаю куда и принести им не знаю что?
– Всегда есть выбор, – скупо бросил отец. – Особенно, когда кажется, что выбора нет. Почему, как ты думаешь, в Мюре не используют смертную казнь?
– Потому что в городе нет палача, – для меня это было самым очевидным ответом.
– Не только поэтому.
– А почему же ещё?
Отец глубоко вздохнул и, наконец, отпустил меня.
– Потому что мы не верим, что смерть может быть наказанием. Если смерть это наказание, то почему тогда каждый год столько людей добровольно отдаёт себя ей?
– Думаешь, мне было бы лучше сброситься с обрыва, а не идти в пасть к Однобогу? – я даже улыбнулся от предлагаемого выбора.
– Конечно же, нет, – Тайбо запрокинул голову. На востоке разгорался рассвет. – Просто ты должен понимать, сын, что никакого рока не существует. Боги не играют твоей судьбой, как бы они не стремились убедить тебя в обратном. И ни один деспот не в силах заставить тебя делать что-то против твоей воли. Ты всегда можешь сказать «нет» обстоятельствам.
– Так мы можем повернуть обратно?
– А ты хочешь вернуться в Мюр?
Мы стояли в нескольких часах ходьбы от места, которое на карте Нахарии было обозначено крестом. Я мог не идти до конца, мог развернуться и пойти домой. Кто бы меня осудил? Осудила бы меня Лири?
– Пойдём дальше. Будет глупо возвращаться ни с чем, – так я ответил отцу. А себе, что я сам выбрал сказать «да» обстоятельствам.
Мы достигли креста на карте, когда солнце стояло высоко в зените и жгло наши макушки. Если бы не чалмы и не тонкие накидки из тонкого водоросля, то я бы уже сейчас выглядел, как Однобог. Жаль, только солнце не было в силах сделать меня четырёхметровым и бессмертным.
Вокруг была плоская пустыня, и место, отмеченное на куске кожи, заметно выделялось. Оно представляло собой гряду холмов, но не из песка, как всё здесь вокруг. Подойдя ближе, мы увидели, что это были испещрённые ветром кирпичные курганы. Кирпичи были похожи на те, из которых мы строили наши дома, но эти казались настолько старыми, что я думал, что они могут рассыпаться от одного касания.
Курганы шли полукругом и каждый, приближаясь к центру, становился выше предыдущего.
– Наверняка этот цветок жизни в центральном, – отец кивнул на самый большой холм. – Если бы я придумывал правила, то поместил бы цветок в самый большой курган.
Мы шли до холма ещё два часа. Внутри не оказалось ничего.
В крыше было проделано большое круглое отверстие, сквозь которое в курган проникал солнечный свет. Вдоль древних стен стояли массивные надгробия на высоких постаментах.
Я взобрался на один и прочитал древние письмена, которые были очень похожи на те, что использовались в мантрах:
– Кохор Мафусаил.
– Это Сады почтения, – с благоговением произнёс Тайбо, всматриваясь в соседнее надгробие. – Место погребения первых правителей Мюра. Ещё до того, как они начали строить себе пирамиды.
– Цветка здесь нет, – осторожно заметил я.
– Между этим местом и той пирамидой утекло больше лет, чем между проклятием Однобога и нами, – отец будто бы не слышал меня.
– Это всё очень интересно, но похоже, нам придётся потратить ещё немного времени на то, чтобы обыскать все курганы.
– Времени… Это и есть время, Кецаль, – отец высоко поднял руки над головой и лучи света, проходящие сквозь око в потолке, коснулись его. – Я думал, этого места не существует. Что его никогда не существовало. Но вот оно здесь. Миф ожил прямо у нас на глазах.
