Александр Жарких
Слепота
В областной больнице в одной палате умирали два тяжелобольных человека.
Они уже не могли ходить, а если и ходили, то только «под себя».
Но они могли видеть друг друга и могли разговаривать между собой.
Один, который попал в эту палату раньше, лежал у окна, а кровать другого располагалась у двери.
Так получилось…
Прожив совершенно разные жизни, они оказались в одном и том же месте, в одно и то же время. Жизнь, которую они прожили, досталась им совершенно разной и по содержанию, и по продолжительности.
Не веруя в лучшую загробную жизнь, да, практически, уже ни во что не веруя, эти двое, каждый по-своему, чувствовали себя словно накануне какой-то несправедливой казни и занимались тем, что заговаривали смерть:
«За что? За что, собственно, нужно уходить из этой привычной, и, в общем, терпимой жизни, в которой можно соучаствовать в жизни других людей?.. Я же в целом безобидный человек…Ну, пусть часто «дурака валял», не понимая, что творю. Ну и что!? Неужели за это?».
Но, гораздо чаще их посещали другие мысли. Обколотые различными инъекциями, кашляя и отхаркиваясь, они находили временное успокоение в том, что не одиноки в своих страданиях. Вот есть сосед по палате, который наверняка думает о том же самом.
И до поры до времени откладывались самые главные мысли о том, что жизнь – это пустая трата времени, своего рода коллективная прострация, в самых несчастных случаях, охватывающая весь период вплоть до логического конца.
Но русский человек жив не сам собой, он жив, пока есть Возможность общения с себе подобными.
Вот и эти двое быстро нашли общий язык.
Одному из них даже показалось, что они могли раньше где-то встречаться, что он уже видел где-то это измождённое лицо у окна, но пока не мог вспомнить, где именно…
