Иногда Завьялов преднамеренно "портил" буквы на ударнике пишущей машинки, чтобы нанести своеобразную метку. Если немцы предоставляли ему бланки оттисков на печатном станке, он на красноармейских книжках в графах «место рождения» или «место призыва» вместо настоящего названия города, села или области, вписывал дореволюционные названия, а административные деления обозначал уезд, губерния, хутор. Командировочные предписания и сопутствующие к ним документы, как правило, выдавались для заготовки дров или фуража, на заготовку сена для лошадей, квартирмейстеры для поиска подходящего жилья для личного состава той или иной воинской части и всегда недалеко от районов и населенных пунктов, где происходил переход диверсантов. В школе Линке инструкторы-немцы почти не разбирались в особенностях советского делопроизводства. Абвер иногда направлял диверсантов в степи Калмыкии заготавливать дрова или под Москву собирать кедровые орешки. Но самый откровенный ляп допускали инструкторы школы в географических определениях и порой дико путали железнодорожные направления. Диверсантов направляли, например, в Ленинградскую область, но почему-то через Куйбышевскую железную дорогу. Все это Завьялов замечал сразу, но у него не было ни малейшего желание исправлять это несоответствие.
После этого Линке к нему резко подобрел и разрешил питаться в немецкой офицерской столовой. Немецкие офицеры отнеслись к этому неоднозначно и старались не садиться с ним за один стол. Завьялов на это не обращал никакого внимания, продукты в этой столовой были на порядок выше качеством тех, которыми питались рядовые курсанты и надо поднакопить силы перед решающим шагом. При переходе назад к немцам с ним отправили радиста, молодого смешливого парня, которого он сдал с рук на руки партизанам в ближайшем лесу. Срочно нужна была встреча с Испанцем, но Линке, что-то видимо заподозрил и запретил всем инструкторам и курсантам увольнение в город. Переговорив с Ганкой Сашко, он решил её отправить к Испанцу. Это был опрометчивый шаг, но другого выхода он не видел. В отличие от мужской, женскую группу отпускали в город два-три раза в неделю. Надо спешить, пока Линке не запретит визит в город и девушкам. Разрешив девушкам покидать школу, Линке этим убил сразу двух зайцев, позволял девушкам и немецким офицерам весело проводить время и попутно наказал девушкам прослушивать пьяные разговоры немецких офицеров. И надо же было такому случиться, Ганка повстречала в ресторане Глорию, которая пришла вечером поужинать. Они присели за один стол и разговорились, не забывая раз за разом опустошать стоящие на столе бутылки с вином. Глория, поднаторевшая в интригах и авантюрах, эта прожженная работница постельного труда, наводящими и безобидными вопросами, быстро раскусила Ганку и поняла, что рядом сидит её идеологический враг, который выдает себя за борца с коммунизмом, а в действительности жутко ненавидит поляков и украинцев! Эта классовая война, между украинцами и поляками, длится уже не первый век, и кто из них победит до сих пор неизвестно. Обратив внимание на её смелость в высказываниях, она сразу предположила, что возможно Ганка работает под колпаком. Опыт не пропьешь!
– Ганка, а как ты оказалась в школе майора Линке?
– О, это интересная история, я в концлагере Равенсбрюк за пайку эрзац-хлеба, загрызла зубами двух полячек-капо, они присматривали за нами в бараке и отличались очень подлыми характерами. Одной вонзила палец и вырвала глаз, потом в безумной ярости откусила ей нос, а второй перегрызла сонную артерию на шее. Обе прожили недолго, их списали в расход. А это прямая дорога в крематорий. После недельного карцера меня почему-то поставили на их место. Через три месяца, меня и еще несколько девушек полячек, стали выводить за колючую проволоку к немецким солдатам и офицерам. Я была старшей и однажды предотвратила намечающийся побег двух девушек полячек, за что была отмечена начальником лагеря и ввиду хорошего поведения, меня рекомендовали одному незнакомому офицеру, который приехал подбирать себе курсантов в какую-то разведывательную школу. Основательно проверив меня на лояльность немецкому режиму, отправили сюда. Глорию несколько насторожил сумасшедший и неуправляемый характер Ганки, но она виду не подала, а решила о Ганке расспросить позже Линке. Извинившись, она быстро встала, попрощалась и покинула ресторан. От этой особы надо держаться подальше. Глория не переносила людей без царя в голове. От них ждать можно чего угодно.
Линке по прибытию в школу сразу через секретаря Ганса, вызвал своего помощника.
– Штольц, вы принесли документы из комендатуры?
– Так точно герр майор, хотите взглянуть?
– Позже Штольц, сейчас я хочу… Разговор прервал настойчиво зазвонивший телефон, соединенный напрямую с Берлином. Трубку снял Штольц. Он приложил трубку к уху и застыл, потом медленно стал поворачиваться к Линке.
– Обер-лейтенант, кто там такой наглый? Кроме адмирала Канариса, для остальных – меня нет нигде!
– Генерал-полковник Гудериан, мой господин!
– О, майн Гот, этому-то, дуболому-танкисту, что понадобилось от меня? Поправив мундир, по заведенной привычке, он взял трубку, – Слушаю герр генерал, майор Линке у аппарата.
– Майор, вас невозможно отыскать и только, звонок Канарису помог мне найти вас!
– Надеюсь, мой генерал вы позвонили не только для того, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение? Линке не любил Гудериана, этот выскочка и карьерист в ставке Гитлера всегда бахвалился, что разобьет танковые войска России за месяц, но реальность говорила совсем другое, танки Гудериана в этом году горели, как спички. Скорее всего он по этому поводу и звонит. Надо поскорее отделаться от этого тракториста общими фразами, Гудериан был упрямым, мстительным и прямолинейным солдафоном, но дело свое знал хорошо, но это ему не помогло, он раз за разом в последнее время, проигрывал большинство танковых стычек с русскими. И дело было не в Гудериане, просто военная машина Германии выдыхалась и работала уже из последних сил.
– Майор, звоню по очень тревожному поводу, у русских появились новые, нам не известные пока, танки Т-34-85 с почти не пробиваемой броней. Мне нужны образцы этой стали, наша легированная сталь, качество которой в последнее время, существенно снизилось из-за отсутствия необходимого сырья, уступает легированной стали русских. В этом вы мне можете помочь? Буду вам искренне благодарен!
– Каким образом я могу это сделать? Забраться в тыл к русским за Урал и угнать танк, при этом пробиваться по тылам через всю Россию? У меня танкистов не наблюдается! Я знаете ли, по другому профилю, обратитесь к экономической разведке в 4 отдел Абвера. А сам подумал, – Тебя сумасшедший танкист, адмирал Канарис быстро на место поставит! Ты обратился через голову своего начальника, а Гиммлер этого страсть, как не любит и фиксирует все разговоры его людей с Канарисом.
– Нет, майор, мне нужен просто специалист, который разрабатывал и создавал эту сталь! Наши пушки, установленные на танках Т-IV не пробивают эту русскую броню.
– Вот как? Для этого надо, чтобы наши войска стояли за Уралом, но это пока из области фантастики и в ближайшее время не осуществимо! Мы с трудом сдерживаем русских в центре России, а возникшие огромные трудности на подступах к югу России, вообще превращает наше продвижение на ползание черепахи.
– Линке, это не война, а черт знает, что! Как с этими русскими вести цивилизованную войну? Они же не останавливаются ни перед чем!
– Генерал, вы многое не видите за своей толстой броней, я особенно хочу подчеркнуть, что беспощадность, с которой советские командиры претворяют в жизнь принцип тотальной войны, порой поражает не только вас, они мобилизуют все силы, а в случае необходимости используют даже женщин и детей. Если у них не имелось свободных транспортных средств, местному гражданскому населению приходится, за многие километры катить бочки с горючим, порой почти до линии фронта, или по цепочке передавать снаряды прямо на артиллерийские позиции. Бесспорно, нам есть чему поучиться у русских. А вы, кофе в постель, ванну из ромашек, аккордеон и другие привилегии не совсем привычные на фронте.
– Майор, перестаньте язвить, мне нужен ваш совет, как большого знатока русских! Мне нужны эти образцы!
– В этом я бессилен и не могу вам помочь, мой генерал, мои возможности не безграничны. Я всего лишь служащий Абвера с определенными полномочиями. Генерал Гудериан в сердцах бросил трубку и решил пожаловаться Канарису, на неподобающее поведение его подчиненного. Он не стал информировать Линке о том, что его бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике, на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения наступательных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. Само собой разумеется, русские поспешат использовать этот свой успех. И тогда, больше на Восточном фронте не будет спокойных дней. Инициатива полностью перейдет к русским.
Линке тоже в сердцах бросил трубку и разразился ругательствами, – Остолоп бронированный! Совсем утратил мозги за толстой броней! Русских инженеров ему подавай на тарелочке, воевать надо было лучше, а не трещать на всех углах о колоссе на глиняных ногах! Я не Министр Вооружений Вермахта Шпеер и не занимаюсь промышленным шпионажем, а всего лишь неплохой разведчик и мое дело, организовать абверкоманды и абвергруппы для продвижения вперед вместе с передовыми частями и, если надо, защищать немецких солдат от деятельности вражеской разведки.
Глава четвертая.
В последнее время все «достижения» немецкой армии на Восточном фронте, очень не нравились майору Линке. Он был далеко не глуп и не верил, что операция «Цитадель», разворачиваемая на Курской дуге, может повлиять на общий исход войны. Скорее всего, перелом в этой войне, о котором так фанатично талдычит фюрер, ничего полезного Германии не принесет и скорее всего, этот перелом будет в пользу русских войск, видимо германское командование окончательно утратило возможность проводить стратегические наступательные операции на территории России. Линке не сомневался, что, если весенне-летняя компания будет проиграна, Гитлер, как всегда, всю вину за провал наступательной операции «Цитадель» переложит на головы своих фельдмаршалов и генералов.
Линке, по большому счету, была совершенно непонятна эта дикая и холодная страна. Мы европейские немцы, невольно теряем свой моральный облик, когда попадаем из наших больших и ухоженных городов в эту проклятую, болотистую и непроходимую Россию. Рано или поздно сплин навестит нас каждого: одни будут пьянствовать, другие курить опиум, третьи звереть и свирепствовать – так или иначе, но со временем, мы свихнемся все и в конце концов проиграем войну. Это начало конца и надо позаботиться о собственной судьбе. Для этого он и пригрел возле себя Глорию и догадывался о её связи с британской Ми-6 и это ему в будущем очень пригодится. Адмирал Канарис не вечен, хоть он и был не просто человеком, находящийся на такой серьезной должности главы Абвера. Его личность и методы создали сущность абвера. Абвер является в очень большой степени его творением, и когда Канарис будет отстранен, Абвер начнет быстро разрушаться. Фактически не будет большим преувеличением сказать, что Абвер это Канарис, а Канарис это Абвер! Под руководством Канариса Абвер разросся до организации с разнообразными и многочисленными ответвлениями и широкой географией действий. С ростом вооруженных сил рейха Абвер получил наименование «Управление иностранных государств и контрразведки при Верховном командовании вооруженных сил вермахта, то есть он не был включен ни в один из видов вооруженных сил, но был предназначен обслуживать все три – сухопутные войска, флот и авиацию. Конечно, в Абвере был Иностранный отдел, но он редко занимался диверсионно-разведывательной деятельностью, а был сугубо аналитическим центром и отвечал за снабжение всех трех видов вооруженных сил вермахта информацией военно-политического характера, публикуемой в зарубежной прессе.
Кроме того, Иностранный отдел отвечал за связь между вермахтом и министерством иностранных дел, а также за анализ зарубежных политических событий в мире. Иностранный отдел, где первое время начал работать Линке, также являлся компетентным органом в области международного законодательства в том, что касалось военных вопросов. Частенько при теплой встрече с начальником Абвера адмиралом Канарисом, за рюмкой коньяка он откровенно с возмущением говорил: «Экселенц, вы надеюсь, обратили внимание на Гиммлера со своей службой безопасности, дай ему власть они весь мир загонит в крематории и без сомнения сожжет в своих печах». На что Канарис усмехаясь своей знаменитой змеиной улыбкой произнес, – Знаете мой друг, что произнес фюрер, на одном секретном совещании в 1940 году в Берлине: «Война в России, – заявил Гитлер, – будет такой, которую нельзя будет вести по рыцарским правилам. Это будет борьба идеологий и расовых противоречий, и она будет вестись с беспрецедентной и неутомимой жестокостью. Все офицеры должны отвергнуть от себя устаревшую идеологию. Я категорически требую, чтобы мои приказы беспрекословно выполнялись. Немецкие солдаты, виновные в нарушении международных правовых норм… будут прощены». При этом Гитлер заявил, что отношение к советским военнопленным не должно связываться положениями Женевской конвенции 1929 года по той причине, что Советский Союз в ней не участвует
– Экселенц, это серьезная война и я солдат, а не мясник и привык сражаться с противником на равных. Только так я получаю удовольствие служить рейху, но не приемлю газовые печи и жестокое отношение к военнопленным и мирному населению. Проиграю или выиграю я эту войну, значит так угодно господу, но я буду бескомпромиссно бороться за строгое соблюдение Венского международного закона о военнопленных. Линке занял очень твердую позицию по вопросу приказов Гитлера об обращении с советскими военнопленными, которые его отдел категорически осудил, как бессмысленное нарушение международных законов. Канарис с интересом смотрел на Линке, ему этот перспективный офицер нравился все больше и больше. Этой позиции стойко придерживался и сам Канарис, будучи лично твердым сторонником неприкосновенности международного закона. Гиммлер – этот «зловещий человек с бегающими глазами и маленьким подбородком», претендовавший на роль преемника Гитлера, сконцентрировал теперь в своих руках всю власть над всеми тайными службами фашистской Германии. Ему хорошо было известно, что Гиммлер, давно хочет переподчинить себе Абвер, а от его руководителя побыстрей избавиться. Гиммлер, этот хитрый и коварный лис, как главнокомандующий войск СС – личной армией нацистов, предпринимает ряд мер, чтобы уменьшить влияние Канариса на фюрера. И, по-моему, это ему в перспективе удастся, но не сейчас на кануне большого и значимого сражения.
Утром Испанец и Влад уехали на Кубельвагене, чтобы нейтрализовать мнимую сестру Глории, они её заметили, когда она выходила из домика с матерчатой сумкой в руках и незаметно пристроились за ней. Дорога вела на окраину города. Она пролегала через мрачноватый пустырь, на краю которого стояли три полуразрушенных дома. Она юркнула в один из них и пропала. Ждали они её где-то полчаса, наконец, она появилась, но в руках уже ничего не было. Странно все это, надо бы проверить. Когда она уже удалилась на приличное расстояние, Испанец решил сам проверить, что за причина так долго задержала девушку в разрушенном доме, а Влада отправил за девушкой, наказав ему любым способом не дать ей вернуться в домик Глории. Взяв пистолет в правую руку, он тихо приблизился к дому и осторожно шагнул внутрь. Одной стены в доме не было, но сохранилось часть крыши и погреб, по следу пыли он определил, что погреб недавно открывали, а после неумело замели следы. Он нашел на стене моток тонкой веревки и привязал её к ручке погреба и отошел за стену. Если там рация Глории, то она должна быть обязательно заминирована, это своего рода, защита от любопытных глаз. Он сильно дернул веревку, люк в погреб открылся, но взрыва не последовало, взамен показалась рука, в которой была зажата противотанковая граната РПГ-41 с выдернутой чекой. Однако! Кто же там такой решительный и так быстро хочет умереть? Этого допустить нельзя, эта противотанковая болванка довольно опасна и при взрыве будут серьезные последствия.
– Хенде хох, выходи с поднятыми руками! – прокричал он по-немецки и передернул затвор своего Вальтера.
– А, все-таки достали, сволочи, ну идите я вас встречу по-нашенски – по-русски! И дальше послышался витиеватый мат в адрес Испанца, с упоминанием всех его родственников до седьмого колена, которые произвели на свет такое непотребное отродье. Испанец слегка опешил от такой наглости, но пистолет не убрал, а переместился к другой стене, противотанковая граната РГД-41 это серьезно – разнесет к чертовой бабушке всю эту развалюху вместе с ними. Что же делать, окликнуть по-русски? А где гарантия, что это не подстава? Как всегда, выручил Влад, он, не спеша, насвистывая, нес на спине девушку, глаза у неё были предусмотрительно завязаны, руки тоже. Влад перехватил девушку почти у самого дома Глории, еще метров двадцать, и он бы её потерял, пришлось применить силу, он подскочил к ней со спины и, схватив двумя руками за низ платья, задрал его до плеч, а подолом замотал голову. Показались отменные стройные ноги в чулках и синие хлопчатобумажные трусики. Девушка от испуга истошно завизжала и начала брыкаться, Влад сильно сжал её в объятиях, так что у неё кости затрещали и прошептал на ухо, – Будешь сопротивляться – умрешь! Она обмякла и затихла. Он снял с её головы платок, опустил платье и со спины, завязал платком глаза. Руки перетянул тонким прочным шнурком из воловьей кожи, который он всегда носил в кармане. Испанец, увидев их, приложил пальцы к губам и замахал руками – меня нет! И присел за стеной. Влад небрежно опустил девушку на землю и тут он увидел руку с гранатой, торчащую из погреба, он замешательстве застыл и не знал, что делать. На земле завозилась и начала ругаться девушка.
–Ты черт полосатый, почто меня как куль с зерном швыряешь? Я тебе девушка или где? Сейчас же развяжи мне руки и глаза! Испанец опять приложил палец к губам и ответил по-немецки, – Фройляйн в ваших же интересах переубедить этого сумасшедшего не бросать гранату, пострадаем исключительно все, сказал он и быстро метнулся за стену. Выглянув из-за стены, он дал знак Владу снять с глаз девушки повязку. Влад снял платок, она с ужасом уставилась, сначала на Влада, а потом на гранату. Повисла немая пауза. Девушка быстро пришла в себя и захлебываясь заорала, – Валера, бросай, это немцы, рука дернулась и начала разжиматься, но тут уже, отбросив условности, Влад заорал по-русски, – Ты кого собрался взрывать недоносок! Где ты видишь фрицев? Вот погоди, выберешься из этой коцыбурни, морду то я тебе начищу! Некоторое безмолвие, рука поспешно сжалась и исчезла, показалась усатая перевязанная голова и недоверчиво уставилась на Влада. Девушка тоже с удивлением вытаращила глаза на Влада. Голос говорящего был другим!
– Вы, что, русский? А почему в немецкой форме? Кто еще тут есть?
– Нет, ну вы посмотрите на эту дуру, долго бы я проходил в форме советской армии в этом городе? Я пока, красавица, на тот свет не собираюсь. И я действительно русский, черт бы вас всех подрал, давай выходь из своего бомбоубежища! Чуть не отправил всех нас к праотцам! А голос мой изменился при виде противотанковой гранаты, я не горю желанием, ни за понюшку табаку, отдавать свою молодую жизнь, – нашелся Влад. Испанец решил пока не показываться, неизвестно, что это за люди, Влад надеюсь, сможет теперь сам разрулить эту почти комичную ситуацию. Вдруг раздался стон, что-то загремело по лестнице погреба, раздался глухой стук и все стихло. Наступила тишина.
– Он же раненый, – первой опомнилась девушка и кинулась к погребу, быстро спустилась вниз, за ней спустился Денисов и вырвал из рук потерявшего сознание человека, гранату. Она была без запала, но выглядела устрашающе. Погреб был построен рачительным хозяином, добротно обложен кирпичом, с дубовой крепкой лестницей и с массивной крышкой. На глиняном полу погреба лежал парень лет тридцати со шпалой в петлицах, это насторожило Влада, на нем была рваная старая форма и старые знаки различия. Голова и грудь были перевязаны, несвежими, с кровяными пятнами, бинтами. На маленьком столике, лежали два пистолета, запал от гранаты и остатки нехитрых продуктов. В погребе было сухо и тепло.
–Так, девушка, давай рассказывай, что почем, кто это такой и зачем он здесь?
– А ты кто такой? – Это не важно, главное, что я вас не обижу и не сдам немцам.
– Это капитан Страхов, подобрала я его в лесу пол месяца назад, думала, не выживет, но он оказался крепким парнем, потихоньку оклемался и пошел на поправку, я каждую неделю делала ему перевязки и носила еду. Капитан стал приходить в себя и открыл глаза. Он осоловевшими глазами огляделся и устремил взгляд на Влада.
– Наташа, это, что за ренегат в немецкой форме, говорит чисто по-русски, а ругается так виртуозно матом, что любой морской боцман позавидует? Влад отложил в сторону автомат и начал поднимать парня.
– Если ты русский, то должен понимать русский мат без переводчика, меня всегда удивляло, вроде мат нигде не преподают, ни в одном учебном заведении, но знают его почему-то все русские в совершенстве. Да и не могут немцы осилить наш великий и могучий! Этот шоковый прием с матом выручал меня не раз.
– Давай-ка паря, я тебя удобней расположу, выглядишь ты что-то неважно. Влад легко поднял исхудавшего капитана на плечо и вынес из погреба. Испанец за ними наблюдал через щель в стене. Пока складывалось все хорошо, но как нейтрализовать Наташу? Глория с минуты на минуту должна прийти из комендатуры домой.
– Так, мне надо уходить друзья, ночью я приду за вами, мы перенесем тебя капитан в более безопасное место. Значит, так, прошу назвать полностью инициалы, звание, в каком полку служил и когда? Записав данные, он спустил опять в погреб капитана и неожиданно туда же затолкал упирающуюся девушку. На немой вопрос, ответил, – Так надо! Скоро приду и вызволю! Не шуметь и сидеть тихо! Испанец выглянул из-за стены, улыбнулся и показал большой палец! Порядок!
– Не ожидал, не ожидал боец, что ты так лихо все провернешь!
– Нас этому учили! Они довольные покинули пустырь. Теперь Шульге никто не помешает, и он может спокойно переговорить с Глорией.
Тем временем, Шульга в гражданской одежде легко нашел неприметный домик Глории и обследовал запертую дверь, она была, закрыта на простенький замок со вставленной контролькой из бумаги. Открывался любым гвоздем, воров в Озерске не водилось, по заведённому ими порядку, немцы расстреливали их на месте. Он аккуратно, гвоздем, открыл замок, зашел и осмотрелся, в домике оказалось две комнаты и маленькая кухонька, Шульга огляделся и сразу определил, где комната Глории. Она отличалась от другой комнаты более широкой кроватью, старинным гардеробом и веселенькими синими занавесками на окнах. Он открыл окно, вылез, прошел опять к двери и установил в замок новую контрольную бумажку, обошел дом и влез обратно в окно. Время было около двенадцати дня и с минуту на минуту должна подойти Глория, Шульга сел на стул в углу и стал ждать. Как всегда, при волнительных случаях сердце его учащенно забилось. Один пистолет он сунул под подушку, а второй оставил при себе. Миниатюрный пистолет Ленойз оставил в сапоге. Через несколько минут послышался стук каблуков и возле двери завозились. Дверь открылась и вошла Глория.
– Наташа, ты дома? Ставь чайник, будем пить кофе и что-нибудь перекусим! Шульга вышел из темного угла на середину комнаты.
– Наташи нет, но с удовольствием составлю тебе компанию! Глория отпрянула и изумленно, с опаской, уставилась на него.
– Кто вы и что делаете в моем доме?
– Ну, здравствуй – моя шальная императрица! Может кому-то надо напрячь не в меру забывчивую память? Нехорошо не признавать своего давнего друга! Неужели я так сильно изменился? Глория близоруко присмотрелась, глаза её расширились, она в ужасе попятилась к стене.
– Этого не может быть! Судьба злодейка опять решила сыграть со мной мерзкую шутку? Она прислонилась к стене и медленно стала сползать на пол. Шульга подхватил её и перенес на кровать, налил в стакан воды из графина стоящем на столе и поднес к губам Глории. Потом, от греха подальше, незаметно вынул пистолет из-под подушки и переложил его в тумбочку.
– Пей, моя роковая печаль, пей! Разговор у нас будет долгий. Глория мелкими глотками опорожнила стакан и обреченно вздохнула.
– Александр, как ты тут оказался, а вернее, зачем ты здесь?
– Решил по старой памяти навестить одну хорошую знакомую. Глория, в два приема встала с кровати, из буфета достала бутылку вина и немедля приложилась к горлышку бутылки. Это подействовало и она, почти сразу превратилась в прежнюю, уверенную в себе, Глорию. Шульга подивился её самообладанию, – быстро же эта бестия пришла в себя!
– Что, Шульга, ты проделал такой длинный и опасный путь, чтобы мне отомстить? Решил обвинить меня, в том, что не за что и столько лет, хлебал тюремную баланду? Своей вины в твоих тюремных злоключениях я не вижу! Уверяю тебя, но мне очень жаль, что так произошло!
– Нет, Глория, я прекрасно помню изречение древнего китайского мыслителя и мудреца: «Прежде чем мстить – вырой две могилы!»
– Хм!.. Надеюсь до кровавой вендетты ты не опустишься?
– Глория, ты до сих пор так ничего не поняла? Прошло много времени, я уже не тот мальчик, который бездумно и рьяно, волочился за тобой пять лет назад. Жизнь меня изменила, и теперь, тот наивный мальчишка, об которого ты пять лет назад, пыталась вытереть ноги, пришел получить ответы на свои вопросы. У меня было время набраться жизненного опыта, проанализировать все наши прошлые встречи и я, начал в жизни кое-что понимать. Надеюсь, помнишь наше первое свидание в кафе? Уже тогда, у меня возникло подозрение, что ты, что-то от меня скрываешь, помнишь, тогда в кафе, пять лет назад, к тебе подошел этот болван томми, подвыпивший английский представитель торгпредства и пригласил тебя на танец? Помнишь фразу, которую он кинул тебе сквозь зубы по-английски: «The chief will be unhappy, you failed the case?» Я понял, что ты завалила какое-то дело, и шеф твой будет очень недоволен! Ты не подозревала, что я знаю английский язык, но я его знаю, конечно, не так хорошо, как немецкий, но разговорной речью владею достаточно хорошо. Да, ты утонченно-порочная женщина, привыкла с уверенностью покорять нас мужчин своей распущенностью, цинизмом и вульгарной простотой, но сейчас сил и знаний у меня достаточно, теперь тебе не удастся играть мною, как прежде. Ты как всегда, даже сейчас, стараешься выйти сухой из воды и все свалить с больной головы на здоровую. Я знаю о тебе все!
– Так уж и все?
– Да, все! Помнишь нашу первую встречу в 1938 году? Она была не случайной, я действовал по прямому приказу Лаврентия Берии. После встречи с тобой я выезжал в Венгрию в предместья озера Балатон. Тебе это ни о чем не говорит?
– Догадываюсь, меня проверяли? Собирали информацию обо мне? Надеюсь в Венгрии ты ничего компрометирующего на меня не нашел? Скорее всего, ничего стоящего, общие черты характера, привычки, перебрал всех моих мужей и любовников с младых лет.
– Давно ты работаешь на продажных англичан? Отвечай!
– Давно, столько же, сколько ты в НКВД!
– Почему ты не сказала мне об этом?
– А что бы это изменило? Сдал бы меня Лаврентию Берии? Тогда бы, мы с тобой сейчас здесь не разговаривали.
– Что изменилось бы? Изменилось бы главное, мне не пришлось гнить столько лет на Колыме, я бы бежал от тебя, как от прокаженной, а узнав, что ты работаешь на Ми-6, заставил работать на нас!
– Уже Саша, уже! Не вижу смысла паниковать, меня уже заставили работать на вас и заставили тогда, когда я с тобой впервые встретилась пять лет назад. Я в Реутове отдыхала от того жуткого места, где меня, в течение нескольких месяцев заставляли делать гнуснейшие вещи. Прошло более пяти лет, а я все еще с содроганием вспоминаю это жуткое заведение.
– Слушай, а как вышло, что тебя вербовал лично Берия, не за это ли я загремел на Колыму? Не слишком ли дорогая плата за любовь? Отвечай!
– Ты наверно не знаешь, что раньше резидентам предоставлялось право самостоятельно принимать решение о вербовке, что приводило к засорению разведсети малоценными и бестолковыми агентами, то в канун войны все вопросы вербовки решались непосредственно руководством разведки. А Берия всех красивых женщин агентов всегда вербовал и курировал лично. Ты оказался не в то время и не в том месте. Не надо было тебе в меня влюбляться!
– Это была его месть? Месть за то, что ты предпочла меня ему?
– Не только это, ты невольно раскрыл меня и уничтожил выстроенную Берией, предназначенную для меня, серьезную легенду, а этого делать было нельзя и твое признание в любви было крайне нежелательным! Берия был в бешенстве!
– И ты уже на протяжении многих лет работаешь на две разведки?
– Нет, сначала я работала на англичан, но в середине 1938 года, моего мужа Иштвана Штара, на нашу беду, отправили в Москву посланником Венгерской дипломатической миссии и тут мне повстречался этот Вельзевул – ваш Лаврентий Берия! Он очень искусно устранил моего мужа, а меня выкрал и шантажом, под жестким давлением, помимо моей воли, завербовал, а потом отправил в эту школу разведки, где готовили разведчиц-шлюх и гомосексуалистов. Тогда в Реутове, когда мы с тобой напились и по чистой случайности оказались в постели, я не предполагала, что все наши комнаты прослушиваются. И весь тот пьяный бред, который ты нес, признание любви до гроба, что ты меня никому не отдашь, пылко и настойчиво предлагал выйти за тебя замуж и наши кувыркания в постели, на следующее утро все стало известно лично Берии. И, чтобы твоя сумасшедшая любовь не помешала тому делу, к которому меня так долго готовили, тебя подло нейтрализовали и упрятали на восемь лет.
– Мы могли тогда что-нибудь придумать, в конце концов, я бы тебя спрятал или переправил в тихое место, где он тебя не нашел. На худой конец, мы бы поженились ведь всегда лучше в разведке работать в паре. Если ты с супругой, к тебе больше доверия. Одному же довольно трудно легализоваться в незнакомом обществе и в чужой стране. Глория встала и нервно заходила по комнате.