Александр Громов
Вычислитель. Орбита для одного
Глава 4
Набег
Рупертвилль был атакован на рассвете. Серые, присыпанные вечно витающей в воздухе пылью приземистые корпуса обогатительной фабрики, закопченная дымовая труба, сотни две стандартных домишек, вытянутых в две нитки вдоль дороги, таких же серых, как промышленные корпуса, копер над шахтой, развороченные техникой пустоши, искалеченные умирающие деревья, – все это при бросающемся в глаза убожестве казалось родным и близким. Туда хотелось. Там было свое, человеческое. Голодный обрадуется и мякине, а обитатель болота прослезится от счастья, узрев пустую консервную банку. Этот прозябающий в узкой долине на краю света поселок был дырой и с похвальной скромностью не пытался стать чем-то иным. Но он был кусочком человеческого мира.
Самое главное помещалось на огороженной бетонированной площадке возле административного корпуса – тоже невзрачного на вид сооружения, но все же с претензией на некую элитарность. Так оборванец мог бы хвастаться своими лохмотьями перед совсем голыми. На площадке помещалось не что-нибудь, а грузопассажирский флаер типа «летающий вагон» – гражданская модель, переделанная из десантной посудины, но с сохраненной из-за местной специфики турельной установкой в носовой части. Ни на улицах поселка, ни на бетоне возле лежащего на брюхе флаера, ни между серыми корпусами никого не наблюдалось. Было тихо.
– Спят, – ежась от утренней прохлады, почти равнодушно сказала Кристи. – Они там все спят. Ни о чем не догадываются…
– Кое-кто догадывается, – возразил Эрвин. – Не думаешь же ты, что у Каина в поселке нет информаторов. Он рассчитывает на хорошую поживу. Что до обывателей, то это не их дело – догадываться. Рабочим и их семьям вообще ничего не грозит, если только не сунутся сдуру куда не надо. Но они ученые, они не сунутся. Отсидятся по домам, вот увидишь. А ночная смена вообще в шахте.
Кристи не ответила. Стоя рядом с Эрвином на склоне каменистого холма, она старательно вглядывалась в подступы к поселку. Эрвин был занят тем же, но не видел людей Каина. Банда, называющая себя братством, выдвигалась скрытно – ни дать ни взять хорошо обученное армейское подразделение.
Шло время.
– Почему Каин тебе поверил? – спросила вдруг Кристи.
– Четыре.
– Что четыре?
– Четыре причины, – объяснил Эрвин. – Первая: а куда мы денемся? Стоим и не бежим, караула не надо. Ты хочешь пуститься в бега? Я что-то не жажду. Уйти проблематично: Каин знает местность, а мы нет. Второе: позавчера, когда мы уходили из деревни, с людьми Каина не было Шпули, а вчера он уже был. Вопрос: откуда он взялся и зачем? Ответ ясен: остался посмотреть, что и как, а потом прибежал сообщить Каину, что в деревню нагрянули солдаты. А я ему это предсказывал. Значит, доверие к нам растет. Третье: нам с тобой нужен грузовой флаер, вон он стоит. Значит, нет смысла убегать. И четвертая причина: я от твоего имени не советовал Каину нападать на Рупертвилль…
– Насчет четвертой не поняла.
– Имел резон не советовать. Знал, конечно, что он все равно нападет. И себя потешит, и контору ограбит. А главное – захватит флаер. Где бы еще он его достал? У военных? Патрульный флаер мал, а этот – вон какой слон. Я не советовал Каину нападать на поселок как раз для того, чтобы он поступил в точности наоборот. Теперь Каин будет считать, что кое в чем превосходит нас, а это хорошо. Чем меньше его комплекс неполноценности, тем нам безопаснее.
– Вычислитель! – фыркнула Кристи.
– Ну конечно, – серьезно ответил Эрвин. – Ты только играть не забывай. До поры до времени ты – аутистка.
– Наедине с тобой мне тоже надо играть?
– Как хочешь. Но я бы на твоем месте не выходил из образа.
– Не хочу!
– Ладно, – согласился Эрвин. – Тебе виднее.
– А что потом? – спросила Кристи. – Ну, захватит Каин эту самую Сковородку, ты ему в этом поможешь… а дальше?
– Ты сможешь вернуться на Твердь. Соскучилась ведь по родной планете?
– А ты? Мы улетим вместе?
– Там будет видно.
– Неужели ты этого не просчитал?
– Нет, – сказал Эрвин. – А зачем?
– Ну… я думала, ты заранее рассчитываешь все, что только можно рассчитать, и чем дальше вперед, тем лучше…
– Ага. Вот перебьют в поселке всю эту банду или флаер успеет взлететь – кому тогда будут нужны мои расчеты? Гораздо полезнее рассчитать, что нам делать, если Каин вернется с потерями, без флаера и злой как черт.
– Так считай, что же ты стоишь?
– Уже.
– Бежать?
– Мы еще слабы, далеко не уйдем. Нет, мне тогда придется поговорить с Каином. Может, он мне зубы выбьет, но прав-то я, а не он. Кто ему не советовал нападать на Рупертвилль?.. Ага, вот они.
– Где?
– Левее вон того барака, что стоит к нам углом. За кустами прячутся.
– Я их не вижу.
– Я уже тоже. Хорошо идут, тихо. Думаю, это отвлекающая группа. Там всего четверо или пятеро. Они первыми поднимут шум.
– А сколько всего групп?
– Отвлекающая и основная, больше не надо. У Каина не хватит бойцов на сложные тактические схемы – это первое. Второе – выучка. Рядовых кордонной службы учат по максимуму использовать простое, а не изобретать сложное.
– При чем тут кордонная служба?
– При том, что Каин – дезертир. Не знаю, что ему грозило и за какое преступление, а только он предпочел дать тягу. Лет пять-шесть назад, я думаю.
– Ты иногда думаешь? – уколола Кристи. – Просто удивительно. Я была уверена, что ты только считаешь.
– Очень часто это одно и то же. А теперь помолчи.
Сказано было так, что Кристи не решилась перечить. Таким голосом Эрвин командовал, когда шел по болоту. Невыполнение команды грозило смертью, выполнение давало надежду. Положиться на мужчину – что может быть естественнее для женщины? Но этот мужчина был до мигрени непонятен. А Эрвин крутил головой, то придирчиво оглядывая стеснившие поселок холмы, то пытаясь разобрать, что происходит в самом поселке. На взгляд Кристи, ничего там не происходило. Под трубой, монотонно извергающей ядовитый дым, мирно спал поселок. Лишь гудел и порой лязгал элеватор, выбрасывающий руду из недр Хляби, и клубилась над ним зеленоватая пыль.
– Сейчас начнется, – сказал наконец Эрвин. – Ты можешь бегать?
– Не знаю. А что?
– Возможно, придется. Если братство не перебьет охрану и не завладеет флаером, ему придется уносить ноги пешком. И нам тоже. Будет облава.
– Я попытаюсь, – слабо улыбнулась Кристи.
– Не дрожи. По-моему, Каин свое дело знает. Полетим с комфортом.
– А он подберет нас?
– С вероятностью свыше девяноста процентов – да.
– Зачем ему мы?
– Интересно. Такой игрушки у него еще не было. Плюс намечающаяся перспектива.
– А если…
Кристи не договорила. Между серыми корпусами обогатительной фабрики вспыхнуло раз, другой, и вдруг, разом и окончательно придавив поселок к земле, повис в воздухе надсадный вой сирены. Еще и еще сверкали вспышки, мелькали и гасли короткие нити лучей, суетились, перебегали с места на место маленькие, как букашки, человеческие фигурки. Что-то вспыхнуло и бурно загорелось, корпуса заволокло дымом. Ничего нельзя было разобрать. Сквозь вой сирены донесся тяжелый грохот взрыва, и неясно было, что там взорвалось, но дым из бурого стал черным и повалил гуще. Снова вспышки и метания лучей – уже в другой части фабрики… Еще взрыв… Сноп искр… В дыму и хаосе кипела хорошая драка, а проснувшийся поселок делал вид, что спит, впал в летаргию, в кому, во что угодно, и какое ему дело до того, чье имущество скоро перейдет – или не перейдет – в другие руки? И давил, давил сверху, заставляя втягивать голову в плечи, заунывный вой…
Он смолк как раз тогда, когда уже казалось, что к нему можно притерпеться, как к этой скудной планете, чья скудость не мешает людям рвать друг другу глотки в драке за деньги и власть. Смолк – и ударила по ушам тишина. Эрвин даже поковырял в ухе.
– Страшно… – выдохнула Кристи.
– Не страшнее, чем идти по болоту, – возразил Эрвин.
– Там не то… Там другой страх. Ты хоть понимаешь, что бывает страх не за себя?
– Конечно. Бывает еще страх за свое дело. В умеренных дозах он даже полезен.
– Я не о том!
– Я понимаю, о чем ты. О страхе жить среди людей, потому что они не такие, как ты, и не соответствуют твоим представлениям о том, каким должен быть человек и какими должны быть отношения между людьми. Такой страх вреден, он может убить. Рыба не должна бояться воды. Тебе страшно? Ну, выпрыгни на берег и умри. О тебе скажут: глупая рыбка, ей вообще не следовало жить.
– Зато о тебе скажут: ай да умница рыбка, всегда находила самую лучшую пищу, виртуозно ускользала от хищников и не мечтала о невозможном!
– А еще управляла стаей, прикрываясь доверчивыми сородичами, подставляла хищникам их бока вместо своих… Что же ты об этом не вспомнила? – Эрвин с любопытством взглянул Кристи в глаза. – Молчишь? Правильно, молчишь – что тут еще можно сказать? Я такой, каков есть, уж не знаю, повезло тебе или нет. Но если бы я был другим, ты уже давно была бы мертва. Это не хвастовство, а просто факт. Есть реальный мир, и я в нем живу. Мир фантазий – просто яркая обманка вроде блесны для той рыбки. В реальном мире человек – это животное, какое воспитание ему ни дай. Печально? Наверное, да, но лучше не грустить из-за обстоятельств, которые ты не в силах изменить. Вода всегда останется мокрой, молния – электрическим разрядом, а человек – животным, в какие тайны бытия он бы ни проник и сколько бы планет ни освоил.
– Я устала, – сказала Кристи. – Я как та рыбка… готова выпрыгнуть на берег.
– Нет, не готова.
– Почему?
– Потому что от возвращения на родную планету тебя отделяет всего несколько шагов, – твердо сказал Эрвин. – А еще потому, что ты уже показала, что умеешь бороться. Помнишь Марию? Ты – не она. Ты сильная. Тебе надо жить, ты уже десять раз заслужила это право.
– Право быть животным среди животных?
– А хоть бы и так.
Кристи помолчала. Откуда-то налетел ветер, растрепал дым, утопил в нем поселок, погнал пыль на холмы. Солнце то ли взошло, то ли нет – не разобрать. Эрвин поежился и поднял воротник куртки. Кристи заморгала – в глаз попала соринка.
– Будет шторм, – сказал Эрвин. – Один из последних весенних штормов. Примерно такой же, какой был у нас тогда, после полыньи. Помнишь?
Кристи кивнула:
– Тогда с нами еще был Джоб.
Да-да, Джоб… Нет, подумал Эрвин, все-таки у большинства женщин истинный талант говорить некстати! Ну вот зачем нужно было сейчас вспоминать о Джобе, об этом терпеливом, бессловесном и неприспособленном пожилом человеке? Он пережил ураган и умер на следующий день. А мог бы умереть неделей раньше или днем позже. Какая разница? Он ведь понимал, что не дойдет до Счастливых островов. Не исключено, что он понимал и свою роль пешки на шахматной доске – и все равно послушно шел и делал то, что ему велят. Не было никаких сил, а он все равно шел…
И что – спасся бы? Никогда. Не бывает таких чудес. Зачем же вспоминать о том, чего нельзя было изменить тогда и что подавно не изменить сейчас? Какой толк от этих воспоминаний? Мешают жить. Запереть их на задвижку в самом дальнем уголке памяти и никогда туда не наведываться. Не смотри назад, смотри вперед. Сможешь? А если нет, то почему не учишься?!
Никогда она не выучится…
– Шторм нам на руку, – сказал Эрвин, чтобы помешать Кристи развить тему. – Стихия – помощник убегающих.
– Ты говорил о Тверди, – словно бы не расслышала Кристи. – Ты в самом деле хочешь, чтобы я вернулась домой?
– Если ты этого хочешь. А разве нет?
– Хочу, конечно. – Кристи улыбнулась, что-то вспоминая. – Там… там хорошо. А что будешь делать ты?
– Где?
– Ну… вообще. Это ты мне скажи – где.
– Ты хочешь, чтобы я полетел с тобой на Твердь, – утвердительно сказал Эрвин. – Не знаю. Может быть. Собственно, почему бы и нет? Один вопрос: что я там буду делать?
– С твоим талантом…
– Вот именно. С ним я нигде не пропаду. Твердь – благополучная, но не самая важная планета Лиги. Ничего не определяющий середнячок. Не самая лучшая площадка для того, чтобы начать все заново.
– На любой площадке можно принести пользу! На Тверди ты мог бы выдвинуться…
– Да, но стоит ли назначать животное директором зоопарка?
– Ты не животное!
– Ошибаешься. Просто я осмотрительное животное. Умею и люблю считать, ничего больше.
Новый порыв ветра закрутил и швырнул в лицо пыль. Теперь заморгал и Эрвин. Кристи повернулась к ветру спиной.
– Я тебя не понимаю, – прокричала она. – Если можешь принести пользу, то почему не сделать это? К тому же за достойное вознаграждение.
Шквал побесновался еще немного и стих. Эрвин ухмыльнулся.
– Я приносил пользу при Сукхадарьяне. Вознаграждение… ты видела, каким оно было.
– Это исключение!
– А то как же. На одной лишь Хляби высшая мера наказания означает изгнание в болото, откуда не возвращаются. Это местная специфика. Кое-где практикуют смертную казнь, а на большинстве планет Лиги – пожизненную каторгу или пожизненное же заключение в четырех стенах. Знаешь, я все-таки предпочитаю болото.
– Тебе просто не повезло…
– Сядь.
– Что?
– Сядь на землю и потихоньку мычи. Закрой уши от шума. Ты аутистка.
Кристи поняла. Села и даже не оглянулась посмотреть на вылетающий из дыма грузовой флаер. А флаера пока что не было – Эрвин просто не хотел продолжать неприятный разговор. Женщины так устроены, что всегда чего-то хотят от тех мужчин, которых – часто без оснований – считают своими. Устройся на хорошую службу, будь благопристоен и уважаем, делай карьеру, приноси людям пользу, а семье доход… Все просто и понятно. Стабильно. Надежно. Скучно. Рекомендовано социологами и биологически обосновано.
Почти такая же, только без женщины, жизнь была на Счастливых островах. Сытая, спокойная, надежная, сводящая с ума…
Это – жизнь??!
Но ведь ее ведут многие, а те, кому она недоступна, мечтают о ней. И мама стремилась к такой жизни, и отец… В конце концов, разве он сам, Эрвин Канн, не делал то же самое с поправкой на свою уникальность? Существенна ли здесь эта поправка?
То-то же.
Бывают такие мысли, что хуже дупла в зубе, – сами собой нипочем не проходят, пока не выгонишь их прочь. Некоторое время Эрвин надеялся, что вот сейчас, именно сейчас, взвихрив дымные струи на манер рукавов галактики, в чистый воздух выплывет тупой нос грузового флаера, и тогда можно будет отбросить половину расчетов, сделанных на всякий пожарный случай, и занять мозги чем-нибудь поинтереснее. Но «летающий вагон» все не показывался и не показывался. Долго копаются… Еще Эрвин думал о том, где тут у Каина поблизости убежище, какая-нибудь сквозная нора под скалами, – далеко ли? И еще о мальчишке по прозвищу Шпуля, взятом Каином в бой вроде бы для того, чтобы натаскать и накрепко привязать к себе мальца, – так думает малец, еще не зная, что привязывают не боем… И о надвигающемся шторме…
А потом – Кристи еще не успела потерять терпение – из дыма и впрямь выплыл «летающий вагон», выплыл величаво, как кит, и начал быстро приближаться. Снизился, сбросил скорость, грузно вильнул, едва не зацепив торчащий валун, и завис, покачиваясь, в полуметре от почвы. Отъехала в сторону боковая дверь, и Каин, потный и закопченный, как черт из преисподней, призывно махнул Эрвину рукой: бери, мол, свою бабу, и залезай. Да не копайся! Быстро, быстро, уносим ноги…
Глава 5
На мели
В чреве грузового флаера было душно, воняло дымом, человеческим потом и немного медикаментами. Один из бойцов был задет лучом в бок, его придерживали в сидячем положении и обрабатывали страшную горелую рану заживляющим гелем из распотрошенной аптечки. Раненый скрипел и корчился, пока ему не вкололи обезболивающего. Тогда он обмяк и ровно задышал. Кристи с самого начала забилась в угол и прижала ладони к ушам – умница! Впрочем, никто не обращал на нее внимания. Потряхивало, и временами довольно сильно. Бойцы Каина, всклокоченные, оскаленные, с диким блеском в глазах, какой бывает у победителей, только что вынутых из боя, все еще тяжело дышали. Те, кому не хватило штатных сидячих мест, расположились просто на полу, стараясь покрепче вцепиться во что-нибудь. Золотые слитки валялись на полу, как кирпичи, их просто побросали, не потрудившись собрать в контейнер. Кто управлял «летающим вагоном», случалось ли ему прежде пилотировать такой аппарат и есть ли у него опыт пилотирования вообще чего-нибудь летающего, Эрвин не знал и не стал интересоваться – все равно лучше не станет. Но в пилотской кабине сидел не Каин, а кто-то другой. Каин был здесь, рядом с Эрвином. С той разницей, что пахан занимал одно из штатных сидений, в то время как Эрвин устроился на полу.
– А ведь выгорело дельце! – с веселым удивлением сказал кто-то. Другой коротко хохотнул, третий вздохнул, покачал головой и тоже гыгыкнул. Кто-то звучно выпустил из кишечника воздух, кого-то беззлобно пнули и снова засмеялись.
– Для Клеща точно выгорело, – зло сказали сзади. – Нам везуха, а он там остался… горелый. Как вспыхнет факелом – и голова покатилась. Катится и горит, катится и горит…
– Кому везуха, а кому нет. Судьба, – со вздохом ответил некто рассудительный. – Знал, на что шел.
– Так-то оно так, а жаль Клеща…
– Мне, что ли, не жаль? А только тут ничего не поделаешь. Дармовой фарт только в сказках бывает.
– А малец-то ничего, а? Слышь, Шпуля! Ты как?
– Как все, – ответил мальчишка и вызывающе шмыгнул. Глаза его горели волчьим блеском.
– Ну и молоток!
– В баньку бы сейчас… – помечтал кто-то. – И бабу.
– Да вот она, баба.
– Тю! Психованная.
– А мозги для этого дела только помеха…
Сильно затрясло – как видно, налетел еще один шквал. Каин чутко отреагировал на него и, когда тряска кончилась, сказал негромко, но так, что услышали все:
– Кто тут думает, что мои приказы недорого стоят? Ты?
Названный отчаянно замотал головой:
– Ты что, Каин? Как можно? Я так… шутейно насчет бабы.
– Тогда закройся. А то я ведь тоже могу пошутить. Тебе не понравится. – Под взглядом Каина здоровенный, вооруженный лучеметом детина беспокойно заерзал и стал как-то меньше в объеме. – Веришь? Вижу, что веришь… Ты! – Кивок в сторону Эрвина. – Иди сюда. А ты освободи ему место, нам тут потолковать надо…
Сосед пахана безропотно уступил Эрвину сиденье. Заняв его, Эрвин первым делом пристегнулся. Каин только хмыкнул.
– Ты хотел флаер? Вот он. Теперь рассказывай про Сковородку. Как ее найти?
– По пеленгу. Я хочу знать, сколько у нас топлива.
– До хрена.
– Гм… нельзя ли поточнее?
– Ты меня за лопуха-то не держи, – презрительно сказал Каин. – Мы тут тоже кое-что знаем. Сковородка дрейфует в океане по кругу. Будь она даже в самой дальней его части, мы все равно ее достанем.
– А на обратный путь горючего может и не хватить, – сказал Эрвин.
Он знал, что не хватит. Полгода назад, когда Эрвина доставили на Сковородку, она дрейфовала неподалеку от материка. Значит, сейчас она далеко. Сообщать об этом Каину, разумеется, не следовало бы: он непременно захотел бы выяснить, откуда у человека, два года прожившего отшельником, такие сведения. Циркуляция океанических течений не отличается точностью часовой стрелки.
– Ты это к чему? – прищурился Каин.
– Твои люди должны знать, на что идем. Тех, кому хватит этого, – Эрвин кивком указал на золотые бруски, – лучше сразу высадить, пусть уходят. Они не захотят рисковать снова. Такие не нужны.
– Эй, слышите! – крикнул Каин. – Вот тут один умник говорит, что среди вас нет готовых еще раз рискнуть. А? Что скажете? Может, он прав?
Взрыв грубого хохота покрыл его слова. Послышались шуточки и пожелания в адрес «умника». Каин с довольным видом посмотрел на Эрвина.
– Ну?
– Тем лучше…
«Летающий вагон» снова тряхнуло, на этот раз сильнее. Кто-то на кого-то навалился, кто-то смачно выругался. Рывком сдвинулись золотые слитки.
– А все-таки хорошо, что у нас будет промежуточная посадка, – закончил мысль Эрвин. – Пусть твои ребята еще подумают.
– Посадка? – нахмурился Каин. – Почему?
– По метеоусловиям. Ты знаешь, что такое шторм над материком, а я знаю, что такое шторм над болотом. Это настоящий ураган. Боюсь, что на таком сундуке, да еще перегруженном, нам его не одолеть. Обойти шторм стороной мы тоже не успеваем. Надо где-то сесть и переждать.
– Твоя баба это подсчитала?
– Тут и считать-то нечего, – презрительно сказал Эрвин. – И так ясно.
– Допустим. А чем плохи Счастливые острова? Доберемся до ближайшего…
– Неразумно. Шторм идет со стороны океана, возле Счастливых островов он будет раньше нас. Материковый берег небезопасен, там нас могут обнаружить. Такой сундук, как у нас, не замаскируешь. Малые армейские флаеры способны летать и в ураган, они прочешут местность… Что ты знаешь о Гнилой мели?
– Слыхал кое-что… Дерьмовое место.
– Ты даже не представляешь себе насколько. Зато на Гнилой мели нас станут искать в последнюю очередь. И сейчас мы ближе к ней, чем к островам.
– Ну?
– Ничего не «ну». Я высказал свое мнение, а решать тебе.
– Это понятно… – Каин пребывал в задумчивости. Новый удар шквала, не столь мощный, как предыдущий, но все же качнувший флаер, кажется, подействовал на него лучше аргументов Эрвина. – Ладно. Расскажи мне о Гнилой мели…
Через десять минут Каин уже произносил перед братством своего имени краткую энергичную речь, а Эрвин, ступая по ногам, получая тычки и даже не думая огрызаться, кое-как перебрался в пилотскую кабину. Место второго пилота оказалось свободно, а слева от него сидел молодой белобрысый парень с длинными слипшимися патлами, чумазый, как все, и обильно потеющий. С первого взгляда можно было сказать, что в воздухе он не совсем новичок, но «летающим вагоном» управляет впервые. На Эрвина он взглянул с надеждой.
– Давай курс…
– Пока на север. – Эрвин постарался принять самый беззаботный вид. – Строго на север, и держи крейсерскую скорость, мы пока ни от кого не удираем. Какая высота?
– Пятьсот метров.
– Так и держи. Потом повернешь на запад. Я скажу, когда.
Сунув руки в карманы, он принялся тихонько насвистывать: ничего, мол, все путем, все идет как надо. Парень провел по лицу ладонью и стряхнул с руки грязный пот. Полной уверенности он не обрел, но излишне нервничать перестал, а чего же еще желать? Бравады и шапкозакидательства тоже не нужно. Пусть катастрофы по психологическим причинам происходят где угодно, но не здесь и не сейчас. Отчего случаются нервные подергивания и глупые решения? От страха. В полете только один страх: страх смерти. Ну и чего же ты, спрашивается, мечешься и накручиваешь себя, садовая твоя голова? Ты настолько глуп, что хочешь выбрать смерть вследствие страха смерти? Ах, все-таки не хочешь? Тогда, будь добр, возьми в кулак свои эмоции, или что там у тебя, и не позволяй им шарахаться из стороны в сторону. Держи их в рабочем коридоре. А если тебе нужна иллюзия, что тебе помогут в случае чего, а может быть, даже подменят, ну на, получи эту иллюзию, отдам бесплатно, мне не жалко…
Кажется, флаер и впрямь пошел ровнее. Под его брюхом тянулось Саргассово болото, и глядеть на него с высоты было почти так же тошно, как пробираться по нему. Разве что безопаснее. Эрвин порадовался тому, что из своего угла Кристи не видит этой громадной болячки на теле планеты, гнойной язвы, покрытой коростой зыбуна. Ничего она не боялась, эта язва, не было на нее врача, она разлеглась на сотни километров, гнилая и самодовольная, могучая и бессмысленная, алчная и равнодушная, и хотелось ей только одного: быть.
На несколько секунд из бегущих облаков выглянуло оранжевое солнце. Стайка крылатых тварей, спешащая куда-то гораздо ниже флаера, шарахнулась от его тени. Далеко на севере взвились над болотом щупальца сразу двух язычников, согнулись под ударом очередного шквала и сразу убрались под зыбун. «Летающий вагон» получил такой удар ветра, что едва не завалился на левый бок. Из грузового отсека донеслись грохот и ругательства. Небо на востоке померкло, затянутое непроглядным серым месивом. Ураган был близок.
– Прибавь тягу, – сквозь зубы приказал Эрвин пилоту.
Тот подчинился, а Эрвин принялся разбираться с индикацией. Дело оказалось несложным, почти все нужные параметры выводились на экран по умолчанию. Кажется, все было в порядке, компьютер не жаловался. Не хватало еще какой-нибудь неисправности, чтобы флаер плюхнулся в болото… На один миг Эрвин представил себя, ведущего по болоту Каина с его людьми, и изгнал из головы эту картину, прежде чем его затошнило. И занять себя было нечем. Молиться? Хорошее занятие, но лишь для того, кто верит в действенность молитв…
Новый шквал, сильнее прежних, отвесил флаеру такую плюху, что тяжелая машина крутанулась волчком. В грузовом отсеке катались золотые слитки и люди. Пилот с трудом выровнял машину и бросил на Эрвина умоляющий взгляд – сальные патлы растрепанной метлой, пот грязными ручьями, рот нараспашку, как у утопленника. Эрвин подмигнул ему и ухмыльнулся.
– Не дрейфь, бывает хуже. Держи направление.
Целых десять минут не было новых шквалов, зато белесый восток налился зловещим свинцом. Внизу проплывали мелкие, быстро гонимые ветром клочья облаков, а между ними – огромный участок сплошных топей, очень похожий на тот, куда два года назад едва не завел группу Юст… Но не тот. Тот был западнее большой полыньи, а этот восточнее. Хотя, возможно, это одно и то же, если зоны топей окружают полынью с юга… Как проверишь, если отключена спутниковая навигация? И не просто отключена, а выдрана с корнем, вон они болтаются, провода… Это Каин правильно сделал, так флаер не смогут засечь с орбиты, но что тогда остается для навигации? Только пеленги на известные радиомаяки да память.
Не так уж мало.
– Снижайся до ста метров.
Пилот дико посмотрел на Эрвина, но послушался. Теперь клочья облаков почти не мешали видеть поверхность болота. Хм, та все-таки топь или не та?.. Если та, то уже можно поворачивать на запад, а если нет? Вот будет номер проскочить мимо Гнилой мели…
Глупая мысль. Не будет никаких номеров.
– Держись на этой высоте, – велел Эрвин. – Ложись на курс двести девяносто. Тягу на максимум.
Нет ничего лучше уверенного голоса и четкого приказа. Эрвин ободряюще кивнул: давай-давай. Мягкими движениями пальцев он опробовал, как ходит лучемет в носовой турели. Нормально, и прицел удобный. На всякий случай Эрвин снял оружие с предохранителя. Не хватало еще, чтобы перед носом флаера из топи вылезло лиловое щупальце стометровой высоты, а такие бывают…
На восток было страшно смотреть. Горизонт исчез, а тяжелый свинец надвинулся, навис и норовил включить в себя всю вселенную. Он очень спешил, но теперь ветер помогал и флаеру.
– Успеем, – вслух сказал Эрвин. Он не мог достаточно точно подсчитать вероятность успеха, и это его злило. Унизительно быть настолько зависимым от стихии! Очень трудно ждать, будучи бессильным что-либо изменить. Гораздо труднее, чем сохранять видимость спокойствия.
В кабину просунулся Каин.
– Эй, умник! Точно успеем? Тут кое-кто нервничает.
– Конечно, успеем, – уверенным голосом сказал Эрвин. – Успокой людей.
Каин скрылся. Некоторое время до слуха Эрвина доносился его приглушенный рык – пахан восстанавливал дисциплину. Гнилой мели все еще не было видно, зато осталась позади зона гиблых топей, под брюхом «летающего вагона» стремительно неслась буро-зеленая кочковатая поверхность нормального, условно проходимого болота, а впереди смутно замаячило что-то иное… нет, еще не Гнилая мель. Пока что полынья. Та самая, которую четверым осужденным однажды пришлось переплывать на расползающемся под ногами плавучем острове, ловя ночной бриз и потихоньку умирая от голода… Даже издали темная поверхность воды смахивала на гофрированный металл, а вблизи стала видна мелкая рябь, сидящая на спинах солидно катящихся валов. В глубокой впадине между волнами мелькнул на мгновение костистый плавник какой-то твари и исчез.
Теперь Эрвин знал, что курс верен. Неплохо было бы снизиться метров до десяти, максимум двадцати, чтобы наверняка уйти с экранов радаров, – пусть не было два года назад на берегах Саргассова болота никаких радиолокационных станций слежения, но ведь существуют и бортовые локаторы. Держаться на этой высоте – риск… Но идти на бреющем с таким пилотом – еще больший риск. Вот так и приходится вечно выбирать просто плохой вариант из числа совсем плохих…
– Ага. – Эрвин указал на темную полосу далеко впереди. – Вон она.
– Гнилая мель? – с надеждой осведомился пилот.
– Очень гнилая… Там море тростника и полно грязи, но кое-где есть песчаные косы и островки. Найди такой островок и садись на него кормой к ветру. Скоро отдохнешь.
Новый шквал, несильный, мягко подтолкнул флаер в корму, как будто пытаясь помочь, и сейчас же откуда-то справа налетел и ударил другой, куда мощнее предыдущих. Словно громадная жесткая ладонь с размаху отвесила чудовищную плюху. «Летающий вагон» повалился набок и закрутился вокруг оси. В грузовом отсеке катались, бились о стены предметы и люди, первые с грохотом, вторые с воплями. Пилот навалился на Эрвина и заверещал не своим голосом. Крики, удары, треск каркаса…
Эрвин наотмашь хлестнул пилота по лицу:
– Соберись, урод! Зенки вырву!
Как же хорошо действует вовремя сказанное доброе слово! Несколько секунд – и нет шквала, пронесся и полетел искать, кому еще влепить плюху, а пилот успел собраться, был наготове – и выровнял, выровнял судно! Потерял немного высоты, но это не страшно. Главное, «летающий вагон» не развалился в воздухе и не рухнул в полынью, антиграв не отказал, движки тянули, система управления действовала. Чего ж еще?
Кристи…
Не надо было сейчас думать о том, каково ей пришлось. Но думалось.
В кабину вновь просунулась голова Каина – бешеные глаза, оскаленная пасть, свежая ссадина на скуле.
– Еще раз устроишь такое, твою мать, на куски порежу!
Сказано было почему-то Эрвину. Неудивительно: инициатор всегда за все в ответе.
– Что, страшно? – Уместнее всего тут было осклабиться, и Эрвин осклабился. – А я тебя предупреждал. Это даже еще не ураган, а так, предвестники. Не боись, сядем как надо. Скоро уже. Корпус цел?
– Корпус-то цел пока… Ну ты и отморозок!
– Потому и жив до сих пор, – спокойно ответил Эрвин, и Каин убрался. Полоска Гнилой мели быстро приближалась. Вот тут, по краю полыньи мы шли, говорил себе Эрвин, а переправлялись через полынью не здесь, а севернее… Вспомнилось, как не было пищи, даже болотных головастиков, и голод хватал за горло, а вернуться на Гнилую мель означало стать дичью и чьим-то обедом. То ли дело теперь! Нечего и сравнивать второй визит на Гнилую мель с первым. Вот только ураган…
Еще минута, и под брюхом флаера замелькали тростники – сначала отдельными островками, а вскоре и сплошным шевелящимся ковром. Шквалы гнули тростник, и он послушно сгибался, ложился горизонтально, но все равно поднимался вопреки всему и в конце концов одерживал верх. Именно он, а не ветер. И не человек…
