Александр Грин
Синий каскад Теллури
V. Изотта
– Проснитесь!
Кто-то положил руку на плечо Рега; он перешел из небытия к тяжелой, послесонной дремоте, перевернулся на другой бок, глубоко вздохнул и вдруг, осилив момент сознанием, проснулся и сел, протирая заспанные глаза.
Перед ним, с туго обвязанной грудью, в тяжелой, короткой юбке и полусапожках из ременной сырой кожи, стояла девушка. Брови ее слегка хмурились.
– Вы едете? – сухо осведомилась она. – Так проснитесь. Все готово.
– Готов и я, – зевая, сказал Рег, – но вот что объясните вы мне. Кто вывезет меня из этого кладбища?
– Вы поедете со мной. – Изотта бросила на него один из своих беглых взглядов, похожих одновременно на осмотр и вопрос. – Через три часа, если повезет, вам можно будет не беспокоиться.
– Но вам нужно вернуться, – возразил удивленный Рег и прибавил: – вы рискуете из-за денег?
– Деньги? – презрительно дернула головой Изотта. – Деньги, конечно, нужны мне, как и всем. Только из-за одних денег я не проехала бы и двух шагов.
– Объясните, – Рег с любопытством смотрел на девушку, – что же вас привлекает?
– Вам это зачем? – проговорила Изотта. – Вас везут – и кончено.
– Не совсем, – серьезно сказал Рег. – Там, где я всецело завишу от неизвестного мне человека, естественно разузнавать о нем, хоть бы от него самого.
– Вы долго спали… – Изотта села, положив голову на деревянную спинку стула. – Вы спали двадцать часов. С двенадцати до восьми. Теперь восемь. Я не люблю солдат. Их наставили везде. Город окружен морем, а море – солдатами. Они думают, что я взаперти. Когда подстрелили Хенсура, я благополучно проскочила два раза под самым носом у них. Я приезжаю и уезжаю, как будто их нет.
– Уезжайте и не возвращайтесь, – сказал Рег, – здесь чума.
– Чума! – Изотта презрительно улыбнулась. – Это забавно!
Рег не понял ее восклицания. Впрочем, в нем было столько же легкомыслия, сколько и странного убеждения в недоступности своего тела для этой болезни. Он почувствовал голод, потянулся к тарелке с пищей, оставленной на столе, и уничтожил все до последней крошки. Покончив с этим, Рег заметил, что Изотты нет в комнате; она вышла, вероятно, из деликатности.
Открыв дверь, он вошел в соседнее помещение. По-прежнему у стола сидел Хенсур, смакуя что-то из фаянсовой кружки; глаза его, посмеиваясь, встретили Рега прищуренным, тонким взглядом.
– Я выспался и готов ехать, – сказал Рег, опуская на стол маленький золотой сверток. Хенсур прикрыл деньги локтем, забормотал что-то про себя и окончил резким проклятьем, ударив сухим кулаком в стол.
– Я поддену этих стрелков на веревочку! – крикнул он. – Вы не думайте! Дайте только зажить ногам!
– Кость тронута? – спросил Рег.
– Наплевать! – Хенсур беспокойно заворочался, вспомнив, что Рег ждет. – Изотта! Слушай!
Рег оглянулся. За ним, прислонившись к стене, стояла девушка. Спокойная лень ее фигуры не вязалась с предстоящей опасностью; рискованная прогулка, по-видимому, была для нее чем-то вполне будничным и законным.
– Девчонка, – сказал Хенсур, – выехав за сигнальную мачту, против эллинга[4], держи к Новому молу. Там проплыви под сваями, остановись в конце и жди, пока крейсер не начнет перемигиваться! Когда ослепнет, греби до полусмерти, пройди под кормой и взвейся к берегу изо всех сил, шарахнись!
Изотта полузакрыла глаза.
– Я знаю все это наизусть. Рег, идемте.
– Вы поступаете добросовестно, – сказал Рег Хенсуру, – но все-таки мне приятнее было бы ехать с мужчиной.
– Будьте сами мужчиной, – гневно возразила она. – Я вас тоже не знаю.
Задетый сам, Рег хотел объясниться, но Хенсур перебил его:
– Изотта! Господин герцог боится за вас. Вы – дама.
Девушка вопросительно посмотрела на Рега; скупая улыбка тронула ее небольшой твердый рот, передалась глазам и угасла.
– Идемте, – повторила она.
– Спокойной ночи, Хенсур! – Рег махнул шляпой, переступил порог и, закрывая дверь, подметил в лице старика нечто похожее на одобрение.
Голубятни выступили по бокам, скрылись, лошади возле них не было. Изотта шла впереди, песок быстро хрустел под ее ногами. Рег нагнал ее, на душе у него было смутно и весело. Они пошли рядом, но молча. Под отлогим спуском блестела иссиня-темная полоса воды, обрызганная звездами; сонный прибой лениво шуршал гравием. Горб опрокинутой лодки чернел справа.
– Надо перевернуть, – сказала девушка, хлопая рукой по осмоленному килю. – Возьмите снизу.
Рег пропустил руки между песком и бортом, приподнял судно и опрокинул резким усилием. Изотта подошла ближе, намереваясь помочь; он жестом отстранил ее, схватил шкот и, стиснув зубы, протащил лодку к воде. Спутница его нагнулась, опуская в корму ружье и небольшой узелок.
– Садитесь, я столкну. – Рег перевел дух, вытянул руки и приготовился. Изотта поместилась к рулю. Сдвигая лодку, Рег умерил ее быстрый разбег, вскочил сам и взял весла. Берег медленно отходил прочь; в глубине его, на фоне ломаной черты крыш, громоздились массивные нефтяные цилиндры. Дохнуло нежной сыростью океана, соленой духотой и запахом гниющих отбросов.
Изотта держала руль. Лицо ее смутно белело в ровной мгле ночи, представляясь Регу одновременно таинственным, веселым и озабоченным. Лодка, сон бухты, неизвестная девушка и ожидание серьезных препятствий наполнили его томительной остротой темных провалов будущего, он пристально рассматривал их в себе и был спокоен.
– Вы, может быть, боитесь? – медленно спросила Изотта.
– Я? – Рег покачал головой. Вопрос этот показался ему странным. Он бегло восстановил в памяти свое поведение у Хенсура; там не было ничего, способного возбудить подобный вопрос. – Нет, я не боюсь. А вы?
– Я не бегу, – вызывающе сказала Изотта.
– А! – Рег улыбнулся. – Тот, кто боится смерти, боится ее везде?
– Да.
К его удивлению, в голосе ее не было теперь оттенков досады и раздражения, как на берегу. Он объяснил это их взаимной зависимостью.
– Я не жил в Южном порту, – помолчав, сказал он, – я приехал и уезжаю.
– Зачем вы приезжали?
– По делу.
– По какому делу?
Она спрашивала определенно и твердо, тоном спокойным, но требовательным.
Рег пожал плечами. Эта настойчивость у всякого другого получила бы немедленный мягкий отпор; но девушка, рисковавшая жизнью ради его безопасности, как будто имела право на некоторую формальную близость.
– Я обязался, – сказал Рег, – привезти из Южного порта ценные документы и съездил за ними.
– А ваша профессия?
– Скучно заниматься одним. Я делаю все то, где другие отступают по недостатку сообразительности, смелости или воображения. Я – вторая душа людей.
Он посмотрел в стороны. Черный полукруг гавани, намеченный кое-где редкими огнями домов, расширил свои объятия. Под килем глухо заворковала вода – Изотта повернула к набережной. Рег вспомнил Соррона, трупы на улицах, Денсона; вспомнил, что уезжает, и беглое чувство торжества сменилось полной уверенностью.
– Нас могут убить, – сказал он. – Что вы об этом думаете?
– Двумя станет меньше… – Изотта неожиданно рассмеялась странным горловым смехом. – А что?
– У вас есть отец. Он болен.
– Хенсур? Много таких отцов. Я – подкидыш. Старик болен, верно, так ведь у него есть брат. Тот здоров.
– Где мы едем?
– За эллингом. – Изотта перегнулась через борт, рассматривая набережную. – Гребите тише.
Лодка, описав медленный полукруг, стукнулась о толстое бревно деревянного мола. Из-под настила тянуло холодком и плесенью.
– Перейдите на ту сторону. Перебирайтесь по сваям.
Рег встал, нагнулся, чтобы не удариться головой о верхние балки, и, хватаясь за попутные сваи, провел между ними лодку на противоположную сторону. Теперь он понимал план Хенсура. Мол вытянулся по направлению к безлюдной стороне бухты; это был выигрыш, так как, оставляя мол между собой и сторожевым крейсером, можно было проехать у свай незамеченным почти третью часть всего расстояния.
Рег сел, приготовляясь грести.
– Не торопитесь, – заметила Изотта. – Силы еще понадобятся.
– Да, в самом деле. Давайте-ка мне ружье.
Девушка молча зашевелилась, и приклад штуцера уперся в колени Рега. Он быстро ощупал затвор, магазинную коробку и успокоился.
– Надежный, – проговорил он, – с системой этой я познакомился. Резкий бой.
Вздрогнув, он отчетливо увидел Изотту с зажмуренными глазами, черные тени свай на озаренной воде и свои руки. Упавший издалека свет подрожал некоторое время вокруг, перекинулся к набережной и скрылся. Это сильно походило на глаз, мелькнувший в замочной скважине.
Рег бросил ружье.
– Крейсер подмигивает, – сказал он, беззвучно проводя веслами. – Плывем!
Настил мола потянулся над его головой ровной, высокой линией. Однообразный шепот воды звучал подозрением. Справа блеснули огоньки крейсера.
– Стойте! – Изотта круто поворотила руль. – Молу конец. Сидите пока смирно. Рефлектор делает круг. Вон пятно.
Короткая в ракурсе полоса света, дымясь пронизанными ею испарениями, сверлила далекую отмель; затем прыгнула вверх углом к бухте, взяла направо, потерялась распыленным обрывком в глубине моря, метнулась к гавани, обошла воздушное пространство на высоте двух-трех сажен от лодки и погасла.
– Теперь не жалейте рук – это был сигнал. Посмотрим…
Рег взмахнул веслами. Внимание его ушло целиком к пустынному выступу мола, исчезавшего с быстротой камня, брошенного в озеро. Изотта что-то сказала; он не расслышал ее, не понял и оглянулся, хрипя всей грудью от неимоверного напряжения. За плечами бежал к нему тупой свет иллюминаторов, а рядом, внизу, дрожали подводные огни мачтовых фонарей.
В этот напряженный момент инстинкт подсказал Регу нужный маневр. Он поднял весла, инерция стремительного разбега двигала лодку еще некоторое время и иссякла только тогда, когда массивная кривизна кормы крейсера прошла над головой Рега.
– А теперь тише, – сказал он себе, переходя к беззвучным всплескам весел.
Огни крейсера уменьшались, очертания его таяли, делаясь призрачными и смутными, теряя реальную убедительность вооруженного запрета. Рег колебался. Выигрывая на тишине, он терял в скорости, но шумная быстрота движений тоже не представляла выгоды. Крейсер напоминал дальнозоркого человека, ожидающего, когда предмет зрения окажется в надлежащем расстоянии.
– Гребите! – с недоумением прошептала Изотта.
Рег задержался, не рискуя произвести шум так близко от ушей вахты, но через мгновение ему показалось, что пройденное расстояние служит гарантией. Он взмахнул веслами, замедлил очередной удар, прислушался к безмолвию моря, наклонился, поднял ружье и положил рядом с собой. Тень крика мелькнула в оцепенении тишины.
Рег хрустнул пальцами. В этот момент он испытал знакомое глухое волнение, подобное волнению человека, в уши которому спрятанный где-то оркестр грянул пленительную мелодию.
– Изотта, – сказал Рег, – как вы? Ваше мнение?
– Гребите. – Голос ее вздрогнул, но тотчас же ровные, лениво-быстрые фразы осыпали Рега: – Гребите, пока хватит сил. Не отвечайте. Это бесполезно и утомительно. Что будет.
Невидимый бич, взвизгнув, распорол воздух, тупой удар выстрела сопровождал его коротким предупреждением.
– Еще раз! – жадно сказала девушка. – Слепой тычет пальцами… Ну, еще.
Вторая пуля провизжала неподалеку от ее головы. И вдруг электрические щупальца крейсера показали им обоим друг друга, лодку и воду. Изотта встала, придерживаясь за руль, гневно-веселое, взволнованное и мокрое лицо ее казалось освещенным лицом ночи. Неподалеку, на прямой линии светлой полосы аппарата, Рег увидел карантинную шлюпку; спереди она напоминала корзину, утыканную темными булками.
Он выпустил весла, так как против его двух мчалось восемь, лег на дно и, прежде чем испытать действие штуцера, разрядил полный револьвер, пуская пули вдогонку одна другой; сбоку у самого его локтя, крутясь, залязгала уключина, тронутая ответной пулей. Рег вспомнил Изотту.
