Окно в лесу – Александр Грин

Автор предисловия к собранию сочинений Александра Грина, пишет: «Долго и болезненно Александр Степанович искал себя как писателя… Он начинал свой литературный путь как „бытовик“, как автор рассказов, темы и сюжеты которых он брал непосредственно из окружающей его действительности. Его переполняли жизненные впечатления, вдосталь накопленные в годы странствий по белу свету…»Практически полностью прочитав это собрание в детстве и юности, эти ранние, «бытовые» произведения я, видимо, тогда пропускала или совершенно не запомнила на фоне произведений русских классиков начала века, писавших в той же стилистике. Решив наверстать упущенное, я взялась за этот сборник рассказов. Ну, что сказать, иногда здесь мелькает будущее своеобразие писателя, его умение показать «трагическую реальность», раскрыть душу персонажа, используя при этом, уж не знаю, сознательно или нет, основы психоанализа. Но всё же, как мне кажется, в основном это «проба пера», поиск способа выразить то, что наполняло его душу и что формировало Грина, как писателя. Ерошка

О беспросветной жизни крестьянина по прозванию Ерошка, где только одно и мешает удавиться – то, что сын-солдат еще нуждается в его денежной помощи.Трюм и палуба.

Подростком автор мечтал о романтике моря, кораблях под парусами и прекрасных дальних странах. Жизнь сурово корректировала эти мечты, столкнув его с реальной жизнью моряка на каботажных судах. Грубость, побои, воровство, доносы и никакой морской романтики. Но и при такой жизни он сумел сохранить, а позже и использовать в творчестве свои мечты.В рассказе «Капитан» в общем-то о том же, но здесь четче проведена черта между «черной» и «белой» морской костью. Общаясь с командой, суровый капитан корабля разговаривает с ними на языке площадной брани, единственной, понятной матросам, а в письме к жене его обращение разительно меняется.Человек, который плачет

Но бывают минуты, когда случайные стечения обстоятельств, случайный разговор, анекдот зажигают желания и дразнят тело, наполняя его бессознательным тяготением к этой стороне человеческой жизни, жгучей, таинственной и… – тонко разыграл герой рассказа господин Громов подвыпившую мужскую компанию, с серьезным видом признавшись, что никогда не знал женщины. Добрый час каждый из этой компании ощущал чувство превосходства, безудержно хвастаясь своими реальными или вымышленными похождениями. А чуть позже, когда пригласили всех к чаю, г. Громов познакомил общество со своей женой.)) Во многих рассказах автор использует сюжетный ход, позже очень любимый авторами детективов – под конец выворачивая смысл рассказанного наизнанку. Хотя мне кажется, что здесь г. Громов был совершенно искренен – немногие мужчины, даже прожив долгие годы с женщиной, могут похвастаться, что знают её…Мат в три хода

Чем эгоистичнее человек, тем невыносимее для него мысли о смерти. В этом рассказе персонаж, задумавшийся о смерти, умер от страха. Как сказал современник автора, «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя» И никакой мат в три хода не поможет. Не исключено, что Грин был знаком с этим высказыванием.Маленький заговор

Чувство неловкости и отторжения всегда сопровождает меня при чтении подобных рассказов. Террористы, народовольцы или просто бесящиеся со скуки «интеллигенты» конца прошлого века находят для выполнения теракта молоденькую девушку, и жизни-то еще не вкусившую, обрекая ее на смерть. Опытный подпольщик, который должен был довести эту постыдную вербовку до конца, под влиянием романтического чувства отстраняет девушку от этого и сам занимает ее место. Пишут, что в жизни автора имел место подобный выбор.Воздушный корабль

Будущая любимая тема писателя – о «Несбывшемся, которое зовет нас», но пока «довлеет дневи злоба его» и люди, на мгновенье окрыленные волшебной музыкой и романтическими стихами, с окончанием выступления гаснут, как гаснет день за окном.Остров Рено

О матросе по имени Тарт, попавшем на тропический остров. «Русский бунт бессмысленный и беспощадный» – это и про такую трагедию. Увидев красоту тропического острова, вдохнув его ароматы, наткнувшись в лесу на такое волшебное место

Перед ним был овальный лесной луг, сплошь покрытый густой, сочной зеленью. Трава достигала половины человеческого роста; яркий, но мягкий цвет ее поражал глаз необычайной чистотой тона, блеском и свежестью. Шагах в тридцати от Тарта, закрывая ближайшие деревья, тянулись скалы из темно-розового гранита; оборванный круг их напоминал неправильную подкову, концы которой были обращены к Тарту. В очертаниях их не было массивности и тупости; остроконечные, легкие, словно вылепленные тонкими пальцами из красноватого воска, они сверкали по краям изумрудной поляны коралловым ожерельем, брошенным на зеленый шелк. Радужная пыль водопадов дымилась у их вершин: в глубоком музыкальном однообразии падали вниз и стояли, словно застыв в воздухе, паутинно-тонкие струи.– матрос Тарт понимает всю убогость своей жизни, полной тяжелой работы и унижений. Не желая больше такого существования, Тарт решает остаться на острове, начать жизнь заново. Но капитан отправляет на его поиски матросов, приказав вернуть беглеца живым или мертвым. Стрельба, кровь, куча трупов, конец мечте. И жалко, и страшно… Рассказ называют поворотным в творчестве автора, здесь он начнёт расцвечивать неприглядную действительность своей великолепной фантазией.Окно в лесу

Грубость и неразвитость натуры, глухомань, убогая жизнь, отсутствие хоть каких-то развлечений, тот самый «сон разума», который порождает вот таких садистов-чудовищ. И тогда приходится брать в свои руки божественное правосудие, если Тот, наверху, вдруг замешкался. Рассказ также можно рассматривать, как аллегорию на трагическую, горькую жизнь автора в юности.Штурман «Четырех ветров»

«Лезет за словом в карман тот, кто привык его искать везде, кроме собственной головы», – лучшая фраза автора в этом сборнике.

С таким поэтическим названием и такой горький рассказ. Пьяный штурман с юнгой бредут по спящему городу, в надежде найти кабак, чтобы добавить. Дождь, мрак, тишь, и только старый моряк буянит, вспоминая «в каких <они> пировали тавернах»… Он совершенно чужд этому месту, оно его не принимает. И его горькое «Здесь живут мыши!»

Об этом рассказе я узнала из книги «Романтический мир Александра Грина» Вадим Ковский , где он упоминался как пример продвигаемой Грином идеологии – превосходство сильного над слабым, «человека» над «скотом». Из собранных в литературоведческом труде примеров вырисовывался весьма фашистский взгляд на мир, где хорошим человекам можно всё, а скот – это скот: есть он – ну и ладно, помрёт – не жаль, а если ведёт себя не так, как «человек» считает правильным, то вполне можно его убить, мир от этого только чище станет. А если у скота есть семья, дети – ну так то ж скотские дети, толку-то их жалеть, они уже испорчены и человеками стать не способны.

Ярче всего, на мой взгляд, это проявилось в описании-пересказе этого рассказа, от которого у меня неслабо припекло. Настолько, что мне захотелось лично удостоверится – действительно ли там всё так аморально, как Ковский (которому такой взгляд на мир, похоже, совсем не кажется неправильным) описал, или литературовед пропустил важные детали.

Оказалось-таки пропустил – у Грина есть достойное объяснение той дичи, которую творит его главный герой.

Но моего отношения к гриновскому взгляду на мир это не изменило – слишком разные у нас с ним представления о морали и «человеке».

"Окно в лесу" Грина одно из самых страшных произведений в мировой литературе. И жуть нисколько не уменьшается от его перечитывания спустя какое-то время. Существует какая-то черная магия, какое-то злое колдовство навеки запечатленное в этом рассказе, а ведь рассказ написан в очень реалистичной и вместе с тем символичной ( чего стоят хотя бы какие-то мохнатые обезьянки, летающие по воздуху на болотной равнине) манере задолго до ужастиков Кинга, но если у Кинга это зло носит мистический характер, то у Грина оно вполне бытовое и от этого намного страшнее, потому что гнездится в обычном рядовом человеке, который развлекает сына, вызывая его веселый смех, и развлекается сам, насквозь протыкая снова и снова толстой и острой иглой головку маленькой птички, болотного кулика, обезумевшего от ужаса. Садистские наклонности отца, получающего удовольствие от причинения мучений живой птичке, ничем не отличаются, как по мне, от наклонностей маленьких извергов, вешающих кошку, или взрослых изуверов, сжигающих живьем мирных жителей израильских кибуцев и отрезающих головы еврейским младенцам. Все это явления одного порядка и поставлено на самовоспроизводство от деда к отцу, а от отца к сыну и так до бесконечности и прервать эту нескончаемую цепь человеческого и вместе с тем запредельного зла, на которое способен только один человек и не способно ни одно животное дикой природы, можно только убив носителя и передатчика этого запредельного зла. К сожалению, из рассказа мы видим, что охотник не убивает своим выстрелом этого урода, а только ранит, и уходит в лес, потому как дикий лес со всеми своими дикими зверями намного милосердней, добрее и ближе сердцу охотника, чем вся эта человеческая цивилизация в образе лесной избушки лесника.