Александр Грин
Любимый

Когда я был представлен, рассмотрен и усажен, то сказал вполголоса, но довольно внятно:

– Жак! Завидую тебе… Счастливчик!..

Она улыбнулась радостно, вспыхнув и дрогнув углами глаз. Он – самодовольно, с оттенком пошлости. Дядя сказал:

– Когда я был в Бухаре…

После этого он приятно улыбнулся и смолк, потому что Жак начал рассказывать нечто необъяснимое. Из его слов я мог лишь понять, что есть погода, театр, что он любит всех людей и завтра купит новую лошадь. Когда он кончил, дядя сказал:

– Я, видите ли, был в Бухаре и…

Но ему помешал оркестр. Грянул залихватский марш, и дядя, приятно улыбнувшись, окаменел в задумчивости. Мамаша крикнула, томно закатывая глаза:

– Ах, я обожаю военную музыку! Это моя слабость!..

– А вы, – спросил я девушку, – вы любите драму?

Фея повернулась ко мне, и было видно, что она не понимает вопроса. Мысли ее были не здесь, а в пространстве, где плавают розовые будуары, усы, резные буфеты и любовь. Я повторил вопрос.

– Да… люблю… конечно, – серьезно сказала она и тихо повторила, смотря на занавес:

– Люблю…

К театру ли относилось последнее слово? Не знаю.