Александр Германович Тимшин
Мгновения
И скворцы и синицы, сороки, снегирь, воробьи,
А на небе враг-хищник пасёт эту добрую стаю,
Так и нас пасут бесы, но это не видят мои…
* * *
У профессий есть разных свои экстремальные виды:
И ночлег у шофёра и даже у токаря труд,
Здесь неважно, кто главный игрок – аутсайдер иль лидер…
Там всегда актуально: освоить, всё вынести тут.
Это может любой про свои нам поведать печали,
И не так это страшно – ушло, по прошествии лет,
Здесь другое дано, и зачем эти поприща дали,
Что имеем в остатке: победу, мучение, вред?
Так и жизнь в экстремальных, крутых и своих поворотах:
Незаметных, ничтожных, ничто – человечества след.
А для личности страшно, плачевно, и трудно, до рвоты…
Но здесь Корень в духовном, но будет ли понят, воспет?
* * *
Поминаем мы многих: при мире усопших, убитых
На войне, и безвестно ушедших в сём странствии вдаль,
Это в сердце у нас в уголочке есть свёрточек свитый,
Это мы, пока живы, разводим слезу и печаль.
А ушедших давно – тех, физически сильно, не жалко,
Там другие поминки: за Родину, место, родство,
За талант и другие душевного веса считалки,
Но есть память другая – стоящих за веру бойцов.
Они там и сейчас непременно нас помнят, и любят,
И мы здесь им с любовью в молитве шлём стон и привет,
Это нам больше надо, живущему временно люду,
А у Бога все живы, безвестных в той вечности нет.
* * *
Помню, смутно, прописку сдавали мы в двух экземплярах,
Да ещё приезд-выезд фиксировал сей документ,
А сейчас будет круче к нам симки привяжутся яро,
И уже будет видно где номер такой-то в момент.
Хорошо, это плохо – не знаю, такое есть время,
Электронный учёт – это просто и сложно для душ,
Всё бы ладно, но дальше вылазит духовная тема,
А там с номером сложно, свободный дух номеру чужд.
В нём какая-то гадость, машинная часть и безликость,
Не живой он, не вечный, хотя это спорный вопрос…
– Помоги нам, Господь, перейти эту точную дикость,
Мы другого желаем – чем душу спасают от гроз.
* * *
Кто с мячом к нам придёт: тем мячей дополна напинают,
В эту истину верим, а дома их стены дожмут,
Мы уже не мальчишки, мужи, и не вылетим в аут,
Да и время рождаться, вставать обороною в круг.
Это вроде игра, но какие зловещие виды
Нарисует картинка в зловещем своём тираже,
Ограничить хотят, уничтожить – паршивые гниды,
Но у нас всюду стенка, и мёртвые встали уже.
Они мёртвые миру, а нам они вечно живые,
Все у Бога в команде, и нам они делают пас…
Кто с мечом к нам придёт – от меча и получит навылет,
Но и нам надо в стенку, нужда есть в молитве сейчас.
* * *
Сотни раз обойти вокруг ног равнодушного Будды,
Но энергий не встретишь – простой от мечты ритуал,
Но хоть раз посети с покаяньем священника в будни,
И он связь установит, проверит духовный накал.
Что имеем – слезу или галочку где-то в чулане,
Среди дел повседневных особый священный обряд,
От грехов облегченье и делать всё лучше желанье,
Или снова по кругу, на грабли, но думать пора…
Эта связь непрерывна: ты вылез немного с болота,
И чуть-чуть ощутил, что нисходит с Небес благодать…
Где-то радость на сердце и помощь в житейских заботах,
Но и с нас надо дело – молитвой ту помощь принять.
* * *
Лето, время гостей: открывайте скорее ворота,
Выходите встречать ненаглядных родимых своих…
Жалко нет караоке, попеть в коллективе охота…
Раз нет голоса, слуха, и что-то я ныне притих.
Ничего не случайно – есть время поста и трезвленья,
Эти сборища в прошлом, сейчас есть другой разговор,
Будто снова рожденье и старое прошлое пенье –
Уже вряд ли подходит, другой у нас песен подбор.
То ли ворон летает, Манчжурские сопки печалят,
Купола золотые, и вены церковных оград,
Всё мне близко, родное – и времени дальние дали…
Есть созвучие в духе, пиши… И я выразить рад.
* * *
Очень жалко царя, что придёт управлять над Россией,
Ему ноша по чину, но слаб человеческий род,
Ему голову резать, возможно, не будут косые,
Но других искушений достаточно будет вперёд.
По пророчествам он, как глава Православного света,
Воссияет над миром, чтоб видели все и во всём,
Значит, он не один, а в броню нашей веры одетый,
Сотворит свою участь, вернёт всех в рассеянный дом.
Очень жалко нас всех, грядут сложные трудные годы,
Но когда было просто? В тупой и беЗцельный застой?
Всё, что трудно – вперёд, но восплачут и спящий, и лодырь,
А кто верит – прорвёмся, чем горче – целебней настой.
* * *
Где-то нет колорадов, отрава ли действует, климат,
Но нашествие змеев, опасных и страшных гадюк,
Я их вижу везде, они дань свою страхами снимут,
И молитва защита – иначе труба и каюк.
Я их вижу с весны, и до осени ползают твари,
Очень разных расцветок, размеров, повсюду, везде,
В помещениях, в грядках – их кошки задавят и тарят,
И их больше и больше, мы точно в змеином гнезде.
На Афоне – читал, тоже точная эта картина:
Благодать и угроза – учебный молитвенный труд,
Чтоб на каждом шагу мы просили прощения Сына:
– Помоги и помилуй, мы гости и странники тут…
* * *
Слишком много страстей для поста запустили футболом,
И нас строго назад осадили в итогах пути,
Не пошла лотерея в пенальти, не выиграть спора,
И не спор это вовсе, а так, толерантный мотив.
Не терпению учат, а вредной и чуждой культуре,
Где дозволено много, особенно в виде страстей,
А у нас Православных понятие есть, что нас дурят,
Что пиплсхаваетхавку и пивом приветит гостей.
Эти гости оттуда всегда приносили соблазны,
А особенно ультра, фашисты и прочая дурь,
И дано нам понять – мы не в секторах, в векторах разных,
У нас вектор на Небо, а прочее – мелочь и хмурь.
* * *
Непонятный язык появился в моём подсознанье,
Интонацией можно понять иногда его суть,
Но он есть и идёт параллельно сем в циклах стенаньям,
И я так понимаю, что где-то носители ждут.
Непонятного много в земных происходит дорогах,
Есть понятие силы, что в точках исходят земли,
Их пытаются долго понять и религией трогать,
Но в итоге ошибки, вопросы и тема темнит.
Я не делаю вывод – придёт всё своей эстафетой,
И куда-то ведёт за строкой путеводная нить,
Я лишь верю, что это от Неба незримым приветом,
И всё вместе расскажет, как дальше стараться и жить.
* * *
Прогремело слегка и ушло, среди лета, ненастье,
И опять грядут снова: труды, пауты, мошкара,
Что же сложим в ларец для текучки и в будущем счастья,
И куда нам податься, и что уже делать пора?
Мы же видим – гремит уже грозно над целой планетой…
Не у нас и не сильно, пройдёт, и продолжим свой бег,
И не крестятся лбы, и духовного минимум света,
Всё банально, как в рифме, и тьма накрывает ночлег.
Надо молнию в лоб: переломом ли, горем, инсультом,
И тогда начинаем слегка понимать эту суть,
Осознать эту темень и в будущем с мерзкою жутью,
И творим ради счастья, идёт с думой стих, не уснуть.
* * *
Из какого же мусора нужные родятся строчки,
Где же мне покопаться, я больше смотрю Интернет,
Яндекс-Дзен мне находит по вкусу и смыслу примочки,
И я в целом доволен, зачем мне рассеянный свет.
Иногда выхожу на мотивы классических песен,
То есть тех, что известны, любимы народом, страной,
Не совсем плагиат, но пристроился образно – честен,
Цикл «На старый мотив» – он годится для книжек струной.
Песен тех не поют, да и книжки немного читают,
А мы ищем тот ребус, особый, таинственный стих,
Что в гармонии мощной поднимется в вечную стаю,
И народ ему скажет: «На волю родимый лети…»
* * *
Сомневался бы кто, что появится цепь искушений,
Не готовых на подвиг – не встретишь на крестном пути,
Я и сам не готов на физический опыт из лени,
Да и силы немного, и пыл мой тихонько утих.
Поразмыслил: куда я зайду в это время ночлега,
И бла-бла мне не надо, всё это об стенку горох,
У нас дочка пойдёт, и ей, слабенькой, надо изведать,
Что духовное – сила, а опыт физический плох.
Богородицы храм и в Горохово чудный источник
Благодать преподносят, здоровье для тела с душой,
Доберётся паломник, предстанет пред Истиной очно,
И она всё откроет…. Но это есть опыт одной…
* * *
Зубы точат враги по границам великой России:
Доллар, евро с иеной и прочий шестёрочный фрукт,
Кто же с нами в союзе, поможет проблему осилить,
Поглядел вправо-влево – одни спины, щупальца рук.
У китайцев свои миллиардные супер-проблемы,
Те, кто были в Союзе – давно уже бродят вдали,
Или стали с врагом и стоят перед ним на коленях,
И славяне в расколе, другой у них ныне мотив.
Но есть стержень – связь с Богом, святых Православное братство,
Они молятся где-то и тянутся помощью рук,
И вернуться народы, а доллары с евро – лукавство…
Так должно быть и будет, и нет очищенья без мук.
* * *
Внешний взгляд и толчок, или с неба придёт парашютом?
Где та мысль, что затронет на сердце родную струну?
Так и ловим мы мысли в реке или в заводи мутной,
И всегда это счастье поймать её верно – одну.
Мысли лезут со дна, их пугливая мелочи стая,
По каким-то законам снуёт, тупо тычется в лоб,
То появится вновь, то навек, навсегда уплывает,
То закроет весь выход – прямой, без проезда вдаль, столб.
Что есть в образах мысли? – цель? – фактор какого порядка?
От неё мы танцуем: обратно, на месте и вдаль,
Это нечто спасёт или вновь растерзает на прядки…
Зарождается радость и смутно ушедшего жаль…
* * *
Мне мозг обновили не битой, что в лоб, не гранатой,
Инсульт нам помощник, он в этом сюжете не плох,
Прервались все связи, что ждала сурова расплата,
Стряхнулась вся перхоть и разный греховный сор-мох.
Поднялась и планка, и дальше ушли горизонты,
Все думы о Главном, а прочее мусор и фон,
Увидел часть связей: где слабо и жиже, и тонко,
В ограде церковной спасаюсь, там ближе закон.
По праздникам строго иду очищаться молитвой,
Там чувствую нечто: идёт благодать в благодать,
И это нельзя ни приказом, ни просьбой привить вам,
Здесь личное – опыт святых и нечистого рать…
* * *
Искушения есть: они даже ползут до Афона,
Православие – смерть: это выбор земного пути,
И такое должно, это точки духовных законов
За которые враг не проникнет, не должен пройти.
На Руси это братья святой Соловецкой купели,
Их казнили, но семя сумело взойти, прорасти,
Нам осталось немного до трудной возвышенной цели,
И такие примеры духовного мира – мостки.
Искушения всем: и верховным, и в келиях братьям,
Что же мы застонали, и что испугала нас смерть?
Но она всех настигнет тяжёлым суровым проклятьем…
Но есть Истина – радость, и кто, где, с чем призван – поверь.
* * *
Глуховат я, но что-то из мира за стенами слышу:
То ли ветер, машины, а может, то Свыше прорыв…
То стучит, то гудит, то немного становится тише,
А душа ожидает от времени страшного взрыв.
И реально не время ещё просыпаться, не график,
Нет стабильности даже в такой череде перемен,
Это кто-то, кому-то отпустит размеренный трафик,
А у нас всё спонтанно, решает текущий момент.
Так и в жизни страны: всех уже окружили вражины,
И гремит по границам, а где-то союзников бьют,
Не дают нам поспать и заботу текущую скинуть,
И построить химеру, да вредный и страшный уют.
* * *
Федеральные трассы ведут – обходя поселенья,
Это правильно, нужно, желаем всем счастья в пути…
Но есть те, что на Главной и нет им других направлений,
Там рельеф и река, и в обходы никак не уйти.
А на Главной, конечно, находятся Главные храмы:
На пригорках, в изломах, их видно – не спрячешь в потай…
Так велось на Руси – что всё лучшее Богу упрямо,
Это правильно, нужно, мы вроде – ничто, а там Рай.
И ничто – богоборчество, даже утихли расколы,
Всё и так всем понятно – проделки зла, путь сатаны…
Всё неправильно, нужно очистить всех, верная школа,
И Суда не объехать, и с Богом Путь Главный страны.
* * *
Показала зима свои первые острые зубки,
Выпал иней на листья, неласково смотрит в окно,
Но ещё есть дела, и растения требуют шубки,
Надо сад свой готовить, других нам идей не дано.
И в пророчествах тоже повылезли острые шилья,
И мешок наш дождался, и треск раздаётся по швам,
Но идут отговорки, что это природа, с усильем
Мы вернём всё на круги, всё сможет ум общества сам.
Но в природе идёт за предзимьем суровое время,
Неуклонно и жёстко, и горе – где корень открыт…
Что мы сделали с Корнем? – повсюду неверье и темень,
Здесь и стимул в глаз шилом уже не поможет, он спит.
* * *
Наступила зима своим минусом сразу на пятки,
Не укрыт виноградник и есть ещё полудела,
Где же силы найти, чтобы к лесу лететь без оглядки,
Нет пока ещё снега, дорога открыто легла.
Завести мотоцикл для меня стало целой проблемой,
Нет силёнок, нет газа,и что-то калечит свечу,
Заведётся и схватит, но где-то не выйдет с обменом,
И контакты замочит, и греть их огню-палачу.
И в духовном я вижу такие у всех заморочки,
До последнего тянут и полудела во главе,
И помочь не могу: ни жене и ни другу, ни дочкам,
Они сами с усами, но грею молитвой: а-бе…
* * *
Наши души летают туда и сюда караваном,
На мгновенье представил такой неземной перелёт,
И снега – это смерть, а когда улетать перестанем?
Неизвестно, неясно, не помним отшествиям счёт.
Это образ с Востока, у них и отчизна – нирвана,
А у нас всё реальней – закрытый до времени Рай,
Перелёт – раз один, через веру в Господние раны,
Всем даётся шанс – выход: смотри, прозревай, выбирай…
Где-то наши курлычут, что славно ушли за пределы,
Кто замёрз – вновь оттаял, увы, не взошёл на крыло,
Это образ воскресших: туманный, простейший, не смелый,
Но есть Родина духа – туда по молитве нырок.
* * *
Показали мне сон: на дожде не промокла одежда,
Как стеклом всё закрыли, но в чём удивления суть?
Это видно не всем, как закрыты неверием вежды,
И повторно не дали, довольно явленья чуть-чуть.
Но потом показали какого-то странного дядю,
На себе он, как рану, просящее место прикрыл,
И ладонью сушил этот, образно, чей-то припадок…
И куда это чудо, и чей это ангел без крыл?
Но в основе молитва – во сне и в реальности чудо
Происходит всё время открой своей верой глаза,
Оно с нами и ночью, и днём, под дождём и повсюду,
Верой строились страны и брались врагов города…
* * *
Наблюдали весной за суровым и бурным потоком,
Леденящая мутность, и горе тем, кто упадёт,
Но бездумно идут к своей доле слепой и жестокой,
Им под горочку радость, а в гору есть щели и гнёт.
Путь из острых камней, что подножны и катятся сверху,
И зачем упираться, дорогой схожденье к ручью,
По привычке, по долгу, и где-то запутались в мерке,
Но здесь саночки с горки, не будет итогов вничью.
У нас пост приближается к высшей и светлой Отметке,
Но мы видим потоки бурлящих и грязных грехов,
Много в щели сорвётся, и им не протянете ветку,
Но есть Путь, что по верху, к Ключу в протяженье веков.
* * *
Искушения есть и для нас, и для разных монахов,
Что в итоге и сумме? Кто, как и куда повезёт…
Изначально ест слабый, а кто-то рождённый в рубахе,
И по-разному чувствует плоти бушующей гнёт.
Кто и близко не сядет с рождёнными ползать – на рельсе,
Кто-то знает, что слабый, приляжет – пройдёт паровоз…
Но и тот и другой – всё молитву Давыдову шепчет,
Преогромная гамма: и судеб, и воли, и гроз…
И не в возрасте дело: до старости будут накаты,
И в аскезе разбросы, по-разному чувствуем плоть,
Но есть график и вектор, он слева идёт от проклятых,
Хотя всем искушений достаточный будет итог.
* * *
Невозможно быть в вере для всех одинаково ровным,
Там найдутся: слепые, и спящий, и люто враги,
Ничего, мы потерпим, мы слышим, и даже готовы
Отразить все нападки, и Бог здесь Судья нам один.
На своём мы редуте поставлены, каждый отдельно,
Кто алтарь прибирает, а кто-то снаружи метёт,
Все соринки у нас они видят и тычут прицельно,
Но орнамент – не мусор, узор этот выставит счёт.
Так и циклы у нас непростые – из множества чисел,
Невозможное людям – возможное Свыше, Творцу,
Мы – сосуды для веры, и каждый отдельно шёл в Выси,
Кто-то словом, кто делом, а кто-то и думой к Отцу.
* * *
Было в августе тихо и осенью, как бы спокойно,
Но пружина сжимается, выбросит где-то свой кол…
Что сейчас актуальное: вирусы, кризисы, войны,
Мы же чувствуем близость и червями точится ствол…
А трухлявое дерево рушится с шумом от ветра,
Да, у нас всё назрело и нужен лишь сильный порыв…
Мы по Библии видим: приметы все сходятся метко,
И по жизни выходит – вскрывается гнойный нарыв…
Как хотелось бы тиши, спокойного нам листопада,
И уборка, с посадкой, ремонты свои завершить,
И молиться бы дружно о малой отсрочке нам надо,
Но, увы, мало верных, к соблазнам усилилась прыть…
* * *
Если смерть – не судьба, значит, дальше стелиться дорожке,
Мы из жизни то знаем, немало прервалось дорог…
А у нас и просторы, и холод – препятствуют крошке,
Непрерывные войны, болезни – меняют итог…
Но в истории счёт – сослагательных нет наклонений,
Что свершилось – есть Свыше исполненный путь, для чего?
Это после узнаем, у крупных, а мелочи тени
Не оставят, мы были?– и сильно любили кого?
У поэтов немало свой путь завершающих рано,
Может, струны заденут такой же минутной судьбы,
Не даётся им Корень, сплошные трагедии, рана
Эта в людях России, известны концы, путь в гробы…
* * *
Наблюдали огонь? – вылетают искринки, ввысь пламя…
Что найдётся в золе, из того, что бросали в костёр?
Что исчезнет, как дым, что щепоткой остаточной станет,
Что сгодится для сада? – родился такой разговор…
И от хвороста мало чего-то найдётся в остатке,
Где был комель потолще как будто бы есть уголёк,
От травы же и листьев, из праха – ничтожны осадки,
Это образ из судеб, не так в своей правде далёк…
Нам гореть непременно – такая у плоти задача,
Но душа не сгорает, в остатке всегда что-то есть,
И вот эту щепоть – на весы, и дела обозначат,
Что просили молитвой, и верой, как чистили честь.
* * *
День субботний, холодный, и в доме большая приборка,
Для меня главной темой – закроем осенний сезон,
Укрепленье ограды, из сетки, в саду, на задворках,
Всё мгновения жизни, не просто блаженство и сон…
Двести метров внатяжку, по струнке, не слабые звенья,
Забурил, и с камнями потом запечатал в бетон,
Триста лет простоят – это малое, частное мненье,
Для чего это надо? – не знаю, но дело не в том…
Тридцать лет простояли дубы и пропали, трухлявы…
Сколько вера стоит? – да пребудет во веки веков,
Это лучше бетона, металла – духовная слава,
До конца этот Камень и БожиейМати покров!
* * *
Кто сам с посохом прёт – небывалою полон гордыни,
У другого схватить? – это можно, но выйдут к чему?
Все слепые, а зрячие верою выведут к Сыну,
Дальше с Ним и идти, остальные приходят в тюрьму…
Вышел странный сюжет, это шайка слепых окосела,
И уже свои палки повсюду под ноги суют,
Но такая вся жизнь, проверяет на вшивость умело,
Сами выроют яму, и сами в неё приведут…
Но кто даром поймал вдохновением лучики Света,
Их не сможет забыть, и оставить бедняг в темноте,
Отражает им Луч, выйдут к Богу, надеясь при этом,
Не на нём будет кровь, если сгинут в своей слепоте…
* * *
Снегири под окном – в паре метров, детишкам забава,
Да и мне увлеченье – вести ежедневный подсчёт,
Пока шесть прилетает, и даже немного подправил,
Они где-то под шифером прячутся, минусом жжёт…
Свиристель-конкурент, и калину по верху объели,
Что осталось пониже всё чёрное, выглядит – жесть…
Снегири же клюют, семена там ещё уцелели,
У меня есть запасы, и нам этих ягод не съесть…
Им построил кормушку, да в снег разбросал для приманки,
А детишки в восторге, и дочка снимает в смартфон,
Всем калину сажать я теперь никогда не устану,
Уже двадцать кустов, окружил по периметру дом…
* * *
В многотысячный раз открываются двери познанья,
И всё то же и то же – повсюду извечный сироп,
Но невидимый столп и основа всего мирозданья –
Это вера и выход другим измерением троп…
Не могила с надгробьем, а некая цель ипостаси
Совершить этот выход – чрез тела ничтожного смерть,
Для физических споров ни знаний, ни время не хватит,
Всё вернётся по кругу – обычная тьмы круговерть…
В многотысячный раз создаются для вечности строки,
Вроде как бы под воду стихи говорит человек,
Нужен слух здесь духовный и разум особый, глубокий…
Это миг моей жизни, поверите – искоркой Свет!
* * *
Очень странный вопрос – посмотреть на присутствие смерти,
Не дано то телам, а душе? – это личный ответ,
Кто поверит душе, да и как это фактом проверить,
Так живём в темноте, и далёк сильно истинный Свет…
Но поют о садах, тоже райские яблоки надо,
И любовь там земная пребудет на главном углу,
Но нет веры, одна – восхищение телу награда,
И живём так всегда, прорезая мышлением мглу…
Может, как-то дойдут отражением искорки Свыше,
Приоткроется чуть эта скорбная ветхому грань,
И банально – телам, а душе через веру – УСЛЫШАТЬ,
Что дано воскресать, будет Новая Светлая Рань!
* * *
По колено снега, но весна уже врезалась мощно
В этот снежный массив, и добычу её не отнять,
Наблюдаю сюжет ежедневно, в деталях и очно,
Как воюют дождинки и солнечных лучиков рать…
Неизбежно идёт всё к развязке, и новое встанет
Поколение листьев, и в разной окраске цветов,
Но бывают ожоги, а после мороза и раны,
Не успели с побелкой, и список потери готов…
И в духовном мы так же бредём по колено в греховном,
Но есть мощные Праздники – Пасха и рати святых,
И есть раны, что к смерти – в глазницах огромные брёвна,
