Александр Гаврилов
Берсерк
Глава 1
– Демидов, ты совсем дебил, что ли? Ты понимаешь, что так его убить мог? Или думаешь, что и тогда бы тебя папочка вытащил из этого дерьма? Ну так я уверяю тебя, что за убийство дворянина даже он отмазать бы тебя не смог, а так как четырнадцать тебе уже есть, то светило бы тебе лет двадцать тюрьмы! Правда, здорово? – откуда-то издалека доносился до меня гневный девчоночий голос. Голова раскалывалась так, что у меня не было ни малейшего желания открывать глаза, так как я прекрасно понимал, какая вспышка боли за этим последует.
– Да ладно тебе, Лиз, успокойся уже. Видно же, что он дышит. Ничего страшного с этим клоуном не произошло. Сам виноват, не успел у меня с дороги убраться, вот и пришлось полетать немного, – заржал какой-то подросток, судя по голосу.
– Смотри, вот узнает его отец, так как бы тебе самому не пришлось откуда-нибудь полетать, – строго произнесла девочка, а я понял, что надо бы уже подать признаки жизни.
Я нехотя разлепил глаза, тут же прищурился из-за яркого солнечного света, из-за которого у меня тут же выступили слёзы, немного проморгался, закрыл на пару секунд, и открыл ещё раз. Над головой нависало голубое небо без единого облачка, чуть в стороне виднелись кроны каких-то деревьев, видимо, берёз. Я лежал на асфальте, рядом со ступеньками, поднимающимися к четырёхэтажному кирпичному зданию.
– Во, смотри. Пришёл в себя твой Гончаров. Ну всё тогда, я пошёл. Дальше вы сами, – произнёс всё тот же мальчишеский голос, но мне пока было не до него. Я находился в тихом шоке, близком помешательству.
Но мне простительно. Я вдруг осознал, что не знаю, кто я вообще такой? Да хотя бы как меня зовут? Откуда-то я знал, что это неправильно, и так быть не должно. Может, это из-за падения произошло? Кажется, это называют амнезией. Удивительно, что это слово откуда-то всплыло в моей памяти. Может, не всё так плохо, и рано или поздно я и остальное вспомню?
– Миша, ты в порядке? – прощебетал тут совсем рядом всё тот же девичий голосок, и надо мной склонилась с встревоженным выражением лица симпатичная девочка, или, правильнее, наверное, будет сказать, девушка. Было ей на вид лет четырнадцать – шестнадцать. В этом возрасте у девочек точнее сложно сказать. Они начинают взрослеть прямо на глазах, с большим отрывом опережая своих сверстников мальчишек, и девушке, которой ты на вид готов дать лет семнадцать, вполне могло оказаться на самом деле четырнадцать, – как-то по-стариковски подумалось мне, и я тут же озадачился вопросом, откуда я это мог знать?
Виски заболели ещё сильнее, а затылок вообще вдруг ожгло такой болью, что я невольно застонал, и дотронулся до него рукой, ощутил под неё что-то влажное, и поднёс руку к глазам. Кровь. Ну, конечно. Ничего удивительного. Если я откуда-то упал, то так, наверное, и должно было быть.
– Боже мой, да у тебя кровь! – испуганно ахнула рядом девушка, глядя на меня расширенными от ужаса голубыми глазищами, нервно убрав за ухо трясущейся рукой светлый локон, – Тебе надо срочно в медпункт! Ты сможешь встать? Я помогу тебе дойти.
– Попробую… – тихо произнёс я, и стал потихоньку вставать. Голова тут же закружилась, к горлу подкатила тошнота, и меня повело в сторону, но девушка тут же подхватила меня под руку, не дав мне упасть.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил я, стараясь не налегать на неё, и делая осторожный шаг к ступенькам, – Как зовут мою спасительницу?
– Ты что, не помнишь, как меня зовут? – она аж замерла на месте, из-за чего меня опять чуть не повело в сторону.
– К огромному моему сожалению, нет. Честно говоря, я вообще ничего не помню, – не стал скрывать я своё печальное положение, – Я слышал, что вы называли меня Михаилом, а тот парень говорил, что я Гончаров. То есть я – Михаил Гончаров, и больше о себе я ничего не помню. Увы!
– Понятно. Надо срочно показать тебя Лидии Степановне! – строго скомандовала, продолжив меня вести, – Меня Елизавета Иванова зовут, но ты меня можешь называть просто Лиза. И почему, интересно, молчит твой виртумм? Он уже давно должен орать вовсю, и вызывать скорую! Да и кровотечение должен был остановить. Ну-ка, дай глянуть, – она остановилась прямо посередине лестницы, и вдруг взяла меня за руку.
– Всё ясно. Сдох, – резюмировала она до того, как я спросил, что вообще происходит, разглядывая браслет на моей левой руке, на который я до этого не обратил внимания. Подумаешь, серая полоска на руке, пусть и довольно широкая.
– Но как это возможно? – озадаченно глянула она на меня, – У тебя же самая навороченная модель! С пожизненной гарантией! Самозаряжающаяся и защищённая от почти любого физического урона! Этого же вообще не может быть! – обиженно уставилась она на меня, как будто подозревая, что я её разыгрываю. Мне ничего не оставалось, как просто пожать плечами. Тем более, что я вообще не понимал, о чём она говорила. Нет, я понял, что эта штука как-то следит за моим здоровьем, и это даже меня не удивило. Было у меня ощущение, что я когда-то слышал о таком или чём-то подобном, но не более. Самозаряжающееся? Как это вообще возможно?
– Что такое виртумм? – решил уточнить я, просто для того, чтобы прервать затянувшееся молчание. Наверху толпились дети разных возрастов, и пялились на нас, что заставляло меня чувствовать себя как-то неловко.
– Точно… Я и забыла, что ты ничего не помнишь, – выдохнула она, и мы продолжили восхождение, – Виртумм – это виртуальный магический медик. Он круглосуточно отслеживает состояние здоровья пациента, в случае, если ему что-то угрожает, вызывает скорую помощь, и оказывает первую медицинскую помощь. Как-то так, если в общих словах. На самом деле, функций у него очень много, но подробней сам потом узнаешь.
– А почему – виртуальный? – всё же решил уточнить я, весьма смутно понимая, как могут вообще сочетаться такие слова, как «виртуальный» и «магический»
– Ну, во-первых, потому, что он создан на стыке технологий и магии, а во-вторых, он взаимодействует с миром через паутину, – как само собой разумеющееся пояснила мне девушка.
К этому моменту мы, наконец, добрались до двери и, не обращая внимания на глазеющих на нас детей, зашли внутрь.
***
– Лизок, ты опять возишься с этим придурошным? Тебе не надоело? Смотри, так ведь совсем скоро без друзей останешься, – преградил нам вдруг путь какой-то тощий тип со слащавой ухмылкой.
Мы уже успели подняться на второй этаж, и шли по коридору школы. Причём, то, что это школа я как-то сам ухитрился то ли вспомнить, то ли понять, наблюдая за носившимися по коридорам детьми и степенно вышагивающими учителями, то и дело призывающими к порядку. Всё это было как-то… Обыденно и знакомо. Лиза что-то там щебетала мне на ухо, но я её почти не слушал, увлёкшись изучением обстановки.
Школа явно была не из бедных. На полу паркет, у пластиковых окон стояли диваны, на которых чаще всего сидели либо учителя, либо девочки, что-то оживлённо обсуждая при этом, на стенах висели чьи-то портреты.
Всё вокруг было одновременно и знакомо, и чуждо, вызывая в душе странный дискомфорт…
– Это с каких пор ты себя моим другом считаешь, Орлов? – пренебрежительно фыркнула девушка, – С такими друзьями как ты и врагов не надо. Уйди с дороги. Мне нужно проводить Мишу в медкабинет.
– А он сам не дойдёт, что ли? Вроде, руки-ноги на месте, – издевательски продолжил парень, – Эй, припадочный! Вали отсюда. Мне с дамой поговорить надо, – нагло обратился обо мне, скорчив такую пренебрежительную рожу, что у меня кулаки сами собой сжались.
Я окинул его внимательным взглядом. Даже не понятно, с чего он так себя ведёт? Обычный тощий дрищ, хоть и высокий. Так с чего такая уверенность в своих силах? Я глянул на свои руки и тело. Явно я раньше был знаком со спортом. Нормальное сложение. Не качок, но мускулатура имеется. Самочувствие тоже улучшилось, так что меня уже не качало на каждом шаге, как матроса, только что сошедшего на берег после долгого плавания.
– Ты там ещё и оглох, что ли? – не унимался тип, – Или тебе ускорения придать надо?
– Странно, а мне показалось, что тут приличная школа. Кто пустил сюда это быдло? – скучающим тоном поинтересовался я у девушки, демонстративно не глядя на идиота. Как бы он меня не бесил, но пока я не разберусь в текущей ситуации первым начинать конфликт было бы неправильно. Слишком много свидетелей вокруг. Пусть лучше он первый начнёт, а там поглядим…
– Ну всё, припадочный, ты меня достал. Сам напросился, – он резко шагнул ко мне, и хлёстко пробил с правой в челюсть. Голову отдёрнуть я не успел, и щёку ожгло ударом. Удар вышел не сильным, но мне в моём нынешнем состоянии и этого хватило. Тут же меня снова замутило и появилось лёгкое головокружение, заставив меня покачнуться.
– Надо же… В этот раз ты в припадке, я смотрю, биться не собираешься? Это уже прогресс. Так глядишь, я из тебя нормального человека сделаю. Может, ещё раз тебе врезать, для закрепления результата, так сказать? – весело заржал он, запрокинув вверх голову.
– Орлов, ты совсем спятил? Миша, ты как? – встревоженно дотронулась до моей руки Лиза, заглядывая мне в глаза.
– Жить буду… – процедил я, и, не дожидаясь, когда этот тип закончит ржать, не умело, но сильно пробил ему снизу в челюсть, чуть сам при этом не упав из-за головокружения. Смех тут же прекратился, и он как подкошенный рухнул на пол, откуда очумело захлопал на меня глазами. Вокруг нас все затихли, и с изумлением смотрели на меня.
– Охренеть… – выдохнул кто-то рядом, – Гончаров впервые в жизни не струсил сдачи дать… Кому расскажи – не поверят ведь.
Тишину тут же прорвало, как плотину у запруды, и все присутствующие разом заговорили, из-за чего было вообще не разобрать, что они там говорят.
– Пойдём? – обратился я к изумлённо смотревшей на меня девушке, стараясь лишний раз не поворачивать голову.
– Да, конечно, – встряхнулась она, – К тому же, скоро уже большая перемена закончится, и мне нужно будет быть на уроке. А тебя, наверное, освободят от дальнейших занятий.
Мы медленно двинулись дальше, и только спустя несколько секунд сзади донёсся голос Орлова.
– Конец тебе, безродный! Ты даже не представляешь, что я теперь с тобой сделаю!
– Потом расскажешь! – небрежно отмахнулся я, – Главное, записать не забудь, а то забудешь. У идиотов с памятью всегда обычно проблемы.
– Да, Миша… Крепко, видать, тебя сегодня приложило… Ты же всегда был тр… Всегда стремился избегать конфликтов любой ценой, – поправилась девушка, но я заметил её оговорку. Похоже, репутация у меня сложилась не очень смелого, мягко говоря, человека, отсюда и отношение соответствующее сложилось. Дети же. Они всегда признают только силу и на прочность всех пробуют. Хоть раз прогнёшься и всё. До конца школы будешь человеком второго сорта, об которого все ноги вытирать буду.
Только откуда я всё это знаю? – вдруг спохватился я, и почему-то очень захотелось поправить очки, которых у меня не было. Даже рука дёрнулась их поправить, и я сделал вид, что решил поправить причёску.
– Пришли. Тебе сюда, – остановилась девушка у двери, на которой красовалась цифра семь, – Сам пойдёшь, или составить тебе компанию?
– Разберусь, – вяло махнул рукой я, – Беги уже. А то на урок опоздаешь. И спасибо тебе!
– Не за что, – смутилась она, – Тогда я пошла. Удачи тебе. Надеюсь, что всё будет хорошо.
***
– Так, рассечение на затылке я тебе сейчас вылечу, а вот амнезия – это дело серьёзное, – строго произнесла не высокая пухлая медсестра, осматривая мою голову, – С этим обязательно в больницу надо. Я тебя запишу на приём, раз уж твой виртумм сломался. Сразу же от меня и пойдёшь. От дальнейших уроков на сегодня я тебя освобождаю. Чтобы обязательно сходил, понял? Это не шутки!
– Разумеется, Ольга Степановна, даже не сомневайтесь в этом! – даже не думал с ней спорить я, – Я всё понимаю.
– Ну-ну, в прошлый раз ты тоже говорил, что всё понимаешь, когда у тебя подозрения на перелом рёбер было, а сам вместо того, чтобы в больницу идти, домой ушёл. Смотри мне! Голова – это гораздо серьёзнее, чем какой-то там перелом! С ней шутки плохи. Ясно тебе? – уперев руки в бок, грозно спросила она.
– Так точно! – вытянулся я перед ней, – Разрешите идти?
– Иди уже, паяц, – махнула она на меня рукой, – Хотя, а как же ты дойдёшь? Ты же дороги не знаешь, – вдруг спохватилась она, – Или это ты помнишь?
– Нет, – вынужденно признался я.
– Так, иди на улицу, я тебе такси вызову, – приняла решение она.
– А разве в таких случаях не надо скорую вызывать? – вспомнилось вдруг мне, когда я уже собирался выходить.
– Да по-хорошему надо, но сам же знаешь, как они загружены сейчас, – тяжело вздохнула она, – Вчера только прорыв был, жертв в этот раз много. До сих пор из-под завалов достают, так что машину долго ждать придётся. Лучше самому доехать. Да и не такое у тебя тяжелое состояние, справишься.
– Жертв? Прорыв? Вы о чём? – не понял я её, и еле подавил очередной приступ острейшего желания поправить очки.
– Вот ведь. Совсем забыла, что ты ничего не помнишь, – спохватилась она, – Иди уже. Я не знаю, что тебе сейчас можно рассказывать, а что нет. Не будет ли это сильнейшим стрессом для тебя? Пусть врач решает, что тебе сейчас можно узнавать, а что нет. И будь готов к тому, что тебя могут в больнице оставить. В палату положить.
– Так ведь это какие-то вещи тогда, наверное, с собой брать надо… – неуверенно предположил я.
– Надо, но с этим потом разберёшься. Больница уведомит твоих родителей, так что вещами, думаю, тебя обеспечат, даже несмотря на то, что ты изгой. Мама, насколько я помню, у тебя адекватная, так что всё нормально должно быть. А даже если и не привезут, то ничего страшного. Больница тебя обеспечит самым необходимым.
– Я уже второй раз слышу, что я – изгой. Что это значит? – мрачно спросил я, догадываясь, что вряд ли это слово означает что-то хорошее.
– Всё потом! Иди уже. Узнаешь, рано или поздно, – как-то грустно ответила она, потрепала меня по волосам, и подтолкнула к двери. Пришлось подчиниться этому медицинскому произволу, и пойти на выход.
***
– Гляньте, парни. Это же тот придурок из ворот вышел. Может, прессанём? Он так прикольно трясётся, когда на него наезжаешь.
– Эй, припадочный! Ты что здесь забыл? Уроки же ещё идут. Неужто ты сбежать собрался? Чё молчишь? Сюда иди!
Блин, так и знал, что не к добру я встретился с этой компанией, как только увидел её, когда из ворот школы вышел. Такси ещё не подъехало, а тут через дорогу на газоне сидели пятеро быдловатого вида парней и курили.
Все с длинными волосами, в драных джинсах и майках, а у парочки из них я даже татуировки на руках увидел. Да и вообще я успел заметить, что в этой школе на детях не было никакой формы, хотя внутри меня было какое-то убеждение, что она обязательно должна быть. Дети ходили кто в чём. Кто-то в шортах и футболках, кто-то в джинсах, рубашках, юбках… Я и сам был одет в джинсовые шорты и футболку, которые к тому же были почему-то на пару размеров больше, и висели на мне, как на вешалке, хотя, как я уже успел заметить, совсем уж тощим я не был.
Эти же типы видать, сбежали с уроков, чтобы покурить. На территории школы, скорее всего, не разрешают, вот и ходят сюда. А тут ещё бесплатное развлечение в виде меня привалило. Вот радость-то…
– Ты там оглох, что ли? – разорялся самый здоровый из них, не делая, впрочем, даже попытки встать и подойти ко мне, – Я сказал, сюда подошёл! Быстро!!
– Тебе надо, ты и иди, – безмятежно ответил я, не делая даже попытки убежать. Куда убегать-то? Я тут ничего не знаю. Точнее, не помню. Да и не в моём текущем состоянии. Всё равно догонят. Ну, и не убьют же они меня, в самом-то деле? Но и делать то, что они говорят, я не собирался. Всё равно найдут к чему докопаться, а так ещё и получится, что я у них на поводу пошёл, прогнулся.
– Хрена себе! Да он себя, походу, бессмертным почувствовал! – даже как-то радостно воскликнул его сосед, тоже далеко не слабый с виду тип, и один из тех двух, на ком я заметил татуировки. У этого она была на запястье, обвивая его как браслет.
– Сейчас я его разубежу в этом, – грозно произнёс первый, лениво поднялся, и грузно направился ко мне.
Только когда он встал, я до конца понял, какой же он всё же здоровый! На полголовы выше меня, и раза в полтора шире в плечах. Даже если он действительно ещё школьник, то явно в одном из самых старших классов учится, если, конечно, пару раз на второй год не оставался.
Не знаю, как бы я справился с этим типом, но на моё счастье, как раз в этот момент подъехало такси, в которое я и сел, когда он уже был в нескольких шагах от меня.
Увидев мой манёвр, он что-то возмущённо рявкнул, но я не разобрал, что именно. И проезжая прямо рядом с ним, я вдруг поддался какому-то порыву, открыл окно, в которое показал ему средний палец. Его аж перекосило при виде него, а я вдруг устыдился внезапного порыва, и откинулся на сиденье.
Вот что это сейчас было? Что за порыв такой? Детский сад какой-то… Мне же это не характерно! Или… Характерно? – у меня опять разболелась голова, и я устало потёр виски. Надеюсь, в больнице смогут вернуть мне память…
Глава 2
– Ну что я могу вам сказать, молодой человек? Голова у вас в порядке, трещин не выявлено, рассечение вам весьма грамотно затянули, а вот с амнезией вашей всё сложнее… – задумчиво пробормотал доктор, рассматривая при этом зачем-то мои зрачки.
Больница оказалась рядом, буквально в десяти минутах езды, и там меня приняли, на удивление, очень быстро. Мне не пришлось ждать ни минуты. Едва я назвал девушке в регистратуре свою фамилию, как мне тут же сообщили, что меня ожидают, и одна из медсестёр даже проводила меня до кабинета врача, как будто боялась, что я заблужусь по дороге, или вообще сбегу.
– Но она пройдёт? – прервал я затянувшееся молчание.
– Я бы сказал, что, с вероятностью девяносто процентов, да, – с каким-то сомнением в голосе ответил доктор, как-то неопределённо мотнув головой, – Видите ли, в чём проблема… Несмотря на то, что благодаря магии мы очень далеко шагнули в деле исцеления, голова всё же в некоторой степени ещё остаётся для нам тёмным лесом… Нет, физические-то увечья мы устраняем, но вот то, что касается неврологических заболеваний и психических расстройств к которым и относится потеря памяти, то вот тут всё гораздо сложнее. Мда… – он встал из-за стола, сложил руки за спиной, и прошёл к окну, внимательно что-то за ним рассматривая.
– Магия, конечно, дала нам колоссальные возможности по изучению человеческого организма, что в сочетании с современными технологиями привело к потрясающим результатам, – после небольшой паузы продолжил он, – Наши возможности в настоящее время столь велики, что в скором времени мы вполне можем добиться практически бессмертия. Уже сейчас при соответствующем лечении люди вполне способны жить до трёхсот-четырёхсот лет. Но мы столь много внимания сосредоточили на физических кондициях человека, что совсем упустили из виду такие вещи, как психические расстройства, неврологические заболевания, стрессы… Вот тут мы, к сожалению, застряли в прошлом, и до сих пор ориентируемся в лечении на методы, разработанные ещё лет тридцать назад. Прогресса нет никакого…
– Так мне-то что сейчас со всем этим делать? – немного нервно прервал я его творческие муки. Как-то не до его терзаний было. Мысль о том, что я навсегда забыл свою прошлую жизнь внушала некоторую тревогу, знаете ли.
– Ну, для начала, молодой человек, мы вас всё же поместим в одну из палат, и понаблюдаем за вами, – повернулся он ко мне, – На всякий случай. Надо проверить вашу стрессоустойчивость, и посмотреть, как отреагирует ваша психика на утерю памяти. А то бывали случаи, что на таких людей накатывала паника, и они либо в обморок падали, либо даже накладывали на себя руки! Мы же этого не хотим? – доброжелательно улыбнулся он мне.
– Ни в коем случае, – аж поёжился я.
– Вот и чудесно. Тогда я сейчас отдам распоряжение медсестре, чтобы вам подготовили место в палате, оформлю необходимые документы, вы же можете пока позвонить родным, чтобы они принесли вам сюда все нужные вещи, – кивнул он мне было на мой браслет, а потом скривился, вспомнив, что он не работает, – Ах, да… Ну, ничего, это поправимо. Я со своего позвоню. Контакты вашей матушки у меня где-то были, найду. Тогда просто отдыхайте пока.
– Спасибо, – буркнул я, – И всё же, какие у вас будут рекомендации по восстановлению моей памяти?
– Рекомендации простые, – пробормотал он, что-то печатая на компьютере, – Покой, избегать стрессов, и погружение в привычную обстановку. Находиться среди знакомых вещей, посещать места, которые посещали ранее. Думаю, с этим вам ваши родные помогут. Находиться в окружении людей, с которыми чаще всего общались до потери памяти, и тогда постепенно всё вспомните. Даже не сомневайтесь! Ну, и будете наблюдаться у меня.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я, и замолчал, не мешая ему закончить формальности.
***
– И чё, ты прям совсем-совсем ничего не помнишь? Ни родителей, ни друзей? Офигеть! Вообще огонь! – пристал ко мне сосед по палате, мальчишка, лет десяти-одиннадцати на вид, когда меня подселили к нему.
Палата была двухместная, так что новых соседей не ожидалось, что не могло не радовать. Мне его одного за глаза хватило. Мы минут двадцать только как познакомились, а он меня уже успел достать своими вопросами. Ещё и вертелся постоянно, как будто у него было шило в заднице.
– Не вижу причин для такого восторга, – скривился я недовольно, улёгшись на койку, и положив руки под голову. Палата, кстати, оказалась очень даже ничего. Мало того, что тут была душевая с туалетом, так тут даже телевизор на стене висел, а в углу примостился небольшой холодильник! Я, конечно, не помнил, но что-то мне подсказывало, что далеко не все больницы могли подобным похвастаться.
– Да ты чё! – аж вскинулся он, – Это ж ты теперь в школе на законных основаниях косить можешь! Что тебя не спросят, а ты такой – амнезия! И всё, нет вопросов.
– Ну конечно. И ты думаешь, на этом от меня отстанут? Да нифига! Заставят всю школьную программу с самого начала учить! Чуть ли не с самого первого класса! Всё ещё думаешь, что это здорово? – насмешливо глянул я на него. Рыжий замолк, сосредоточенно обдумывая новые вводные. В этот момент он выглядел таким смешным, что напомнил мне одного очень известного рыжего персонажа. Ну прям точь-в-точь он! А что за персонаж-то? – вдруг озадачился я, и схватился за резко заболевший висок.
– Да, об этом я не подумал, – пробормотал он, – Не, так себе вариант. И что, впрямь вообще ничего из школьной программы не помнишь? Сколько будет семью семь?
– Сорок девять, – машинально ответил я, и только потом удивился, что таблицу умножения я похоже всё же помню.
– Ну вот! Значит, не всё потеряно! Может ты и остальное ещё помнишь?
– радостно подпрыгнул он, – В каком году произошла Первая магическая война между Францией и Испанией?
– Не помню, – вынужденно признался я, после недолгих мучительных раздумий. Вот вообще ничем в памяти не отозвалось.
– Ну, ладно. Это, видимо, слишком сложный вопрос. Вдруг ты его и до потери памяти не знал? – не сдавался мальчик, – Давай с чего попроще начнём. Как зовут нашего императора?
– Владимир? – наугад брякнул я.
– Скажешь тоже! Константин Второй! – поправил он меня, – А фамилия…?
Договорить он не успел, так как дверь палаты вдруг распахнулась, и к нам буквально влетела какая-то женщина, сразу же кинувшаяся ко мне, и я как-то моментально понял, что это моя мама.
***
Невысокая миниатюрная женщина, с усталым взглядом, который, впрочем, ничуть не портил её красивых карих глаз, примостилась на краю моей кровати, и погладила меня по волосам.
– Как ты, дорогой? Что-то болит? – участливо спросила она, – Как же ты меня напугал! Доктор сказал, ты ничего не помнишь, неужели, меня тоже?
– К сожалению, нет, – не стал скрывать я, опасливо поглядывая на неё. Ощущения были… Странные. Почему-то я воспринимал себя каким-то самозванцем. Ни малейшего отголоска в памяти не возникло при виде её.
– Ну ты даёшь, брат! Что, хочешь сказать, и меня не помнишь? – донёсся от двери чей-то весёлый голос. Я перевёл туда взгляд, и обнаружил в проходе высокого крепкого парня с копной волос соломенного цвета на голове, с добродушной усмешкой смотревшего на меня.
– Нет, – опять признался я.
– Забавно! – рассмеялся он.
– Ничего забавного тут не вижу, молодой человек! – обожгла его строгим взглядом женщина, которую я пока даже мысленно пока не мог назвать мамой.
– Да ладно тебе, мам, – не испугался он её, – Врач же сказал, что это временно, так что всё будет нормально.
– Очень на это надеюсь, иначе вашему отцу не поздоровится! И неси сюда сумку, – сухо поджала губы она, и тут же мне улыбнулась, – Не волнуйся, всё будет хорошо. Я тут тебе вещи первой необходимости собрала, и кое-какие фрукты положила. Разберёшь потом сам, – кивнула она на довольно большую сумку, которую мой… брат, видимо, подтащил к кровати, и поставил рядом с ней.
– Спасибо, – выдавил я из себя.
– Не стоит благодарности, – отмахнулась она, – Я пойду до доктора дойду, поговорю насчёт тебя, а ты пока с братом пообщайся. И… Может, тебе отдельную палату попросить? – многозначительно покосилась она на явно гревшего уши рыжего.
– Не надо, вдвоём веселее, – решительно отказался я, резонно предполагая, что лучше иметь под рукой хотя бы такой источник знаний, чем вообще никакого. На телевизор особой надежды не было.
– Ну, как знаешь, – с каким-то сомнением глянула на меня женщина, – Раньше ты полное одиночество предпочитал. Впрочем, ладно. Я пошла. Не скучай тут.
– Ну здорово, братан, – рухнул на её место парень, как только она вышла, – А ты, я смотрю, вдруг с чего-то себя бессмертным вообразил? Нахрена ты главу змей раздраконил похабным жестом не русского происхождения? Или у тебя вдруг смелость проснулась?
– Случайно вышло. Как-то само собой, – аж поморщился я, догадавшись, о ком он говорит, – Впрочем, он сам виноват. Нехрен было до меня докапываться.
– Ничего себе! Кто ты и куда дел моего брата? – вдруг грозно нахмурился парень, но уже через секунду его маска дала трещину, и он рассмеялся, – Охренеть! Так это правда? А я думал, что он просто неправильно тебя понял. Видать, терять память иногда полезно для организма. Ты же всегда патологическим трусом был! Да ты даже качаться стал только для того, чтобы отпугивать от себя людей своим внешним видом. Надеялся, что это избавит тебя от большинства конфликтов. Может, ты теперь и в припадках больше не будешь биться?
– Да что за припадки такие? – невольно вспылил я, – Я понятия не имею, о чём ты говоришь! И как тебя, кстати, зовут?
– Точно, блин. Забыл, что ты меня тоже забыл, – почесал затылок он, – Сергей я. Твой старший брат. Один из них, точнее. Так-то ещё Димка есть. Ну, и две младшие сестры у нас, Машка да Юлька. Они тоже к тебе сюда просились с нами, но мама решила их не брать с собой, пока сама на тебя не взглянет. Маму у нас, кстати, Ольга зовут. Ольга Николаевна, если быть точнее. Батю – Пётр Иванович. Ну, а с припадками всё просто и сложно одновременно. Про дар же нашего рода ты тоже ведь не помнишь, как я понимаю? – вопросительно глянул он на меня. Я лишь отрицательно покачал головой.
– Тогда слушай, – вздохнув, начал он рассказ, – Род наш хоть и не очень влиятельный, но довольно старый, и есть у нас родовая особенность, переходящая по наследству. Мы – берсерки. Если нас разозлить, тело наше трансформируется, раздуваясь от мышц, сила наша многократно возрастает, и мы становимся не восприимчивы к любому физическому, и почти любому магическому урону. В эдакую машину смерти превращаемся, хоть и не на долго, и тогда лучше у нас на пути не становиться никому! Действует это по времени у нас у всех по-разному. Я, например, в этом состоянии минут десять могу находиться, батя же наш около часа может продержаться! И так получилось, что из всей нашей семьи дар этот не проявился пока только у тебя, из-за чего наш отец так разозлился, что изгнал тебя из рода, хоть мама была и против этого. Ну, а точнее, он не столько на отсутствие дара разозлился, сколько на твою трусость и её побочный эффект. Стоило тебя как-то разозлить, напугать или вывести из себя, как ты валился на землю и бился в припадке. Специалисты говорят, что так у тебя дар пытается проявиться, но что-то ему это не даёт. Скорее всего, твоя трусость. Как-то так, в общем, – пожал он плечами.
– Теперь всё понятно, – мрачно произнёс я, – Ущербный я, значит. Действительно, припадочный. А батя, вместо того, чтобы поддержать, решил просто выгнать меня. Вообще отлично.
– Ну, не совсем уж просто выгнать. Не в никуда же, – вмешался тут брат, глядя как-то виновато на меня, – Тебе сняли квартиру, и выделили денежное содержание. Так что ты очень даже не плохо живёшь. Я, например, с удовольствием оказался бы на твоём месте. Живёшь сам по себе, на мозги никто не капает, да ещё и деньги дают при этом. Разве плохо? – подмигнул он мне.
– Ну, если посмотреть на это с такой стороны, то да, не плохо, – протянул я, – Вот только странно. Смысл от такого изгнания, если я всё равно на обеспечении рода нахожусь? Бред же?
– Воспитательный момент, видимо, – опять пожал здоровенными плечами он, – Батя, видимо, думал, что так ты станешь более самостоятельным, научишься справляться со своей трусостью, а там, глядишь, и трансформироваться сможешь.
– Похоже на правду. Но глупо как-то, – согласился я с ним, – Что-то я сильно сомневаюсь, что у ребёнка появится больше смелости, если его заставят одного жить.
– Ну, батя у нас никогда особым умом не отличался, – хохотнул брат, и тут же охнул от прилетевшего ему подзатыльника мамы, тихо подошедшей к нам.
– За языком следи, – строго оборвала она его, – Нашёл место, где отца обсуждать. Да и в принципе, не смей этого делать. А то вылетишь тоже из рода, вот только без содержания.
– Молчу-молчу! – примиряюще поднял вверх обе руки брат, и сделал жест, как будто закрывающий рот на замок.
– Вот и молчи, – буркнула мама, с какой-то жалостью глядя на меня, – Я поговорила с твоим врачом, он считает, что дело не безнадёжное. Рано или поздно память должна вернуться. Но сейчас тебе запрещены любые потрясения и переживания, понял? Полный покой! – строго сказала она мне, и погладила по голове, – Два дня ещё тебя здесь понаблюдают, и выпишут, дав освобождение от школы на неделю. Я пришлю тебе машину, когда тебя выпишут, она доставит тебя домой. Впрочем, об этом мы завтра ещё поговорим. Я приеду сюда ещё раз, и сестёр твоих с собой возьму. Они соскучились по тебе. Ты же не будешь возражать?
