bannerbannerbanner
Втора. Иллюзия жизни. Том 2

Александр Евгениевич Владыкин
Втора. Иллюзия жизни. Том 2

Полная версия

За пять остановок от города

Глава 1

Иногда жизнь играет не по правилам, и сталкивает лбами людей, чья история переплелась в далёкие-далёкие годы, в образах их прародителей; оставив незакрытыми, множество белых пятен в их героической судьбе. Каждый, из вновь прибывших сотрудников, в мой отдел московского филиала Восточно-секторального Иска, нёс в себе гены людей, которые являлись легендами нашей организации. Меня немножко смущал тот факт, что все новички, были чистыми технарями, в отличии от их боевых предков, я боялся ошибиться, надеялся на то, что в их душах ещё теплится огонь новых открытий и свершений. Мир давным-давно изменился, и не делится на спиритян и людей, за два столетия нашего совместного сосуществования, пройдя сквозь нестыковки, расизм, откровенное неприятие других форм существования, мы, всё же, стали одним народом. Народом планеты Земля. По итогам последней переписи населения, спиритян оказалось на порядок больше, чем людей. Учёные до сих пор не могут понять, как человечество столько лет смогло прожить в неведении, о существовании целых цивилизаций не Homo sapiens. Зато, сколько неизведанного подкинули круглоголовым, в изучении всех аспектов жизни спиритян, если учесть, что среди них есть, тоже много диких племён, не всегда живущие в согласии с людьми, и вообще, с цивилизованным миром. Назвать дикарей нечистью, у меня язык не поворачивается, но чем больше растёт любопытство круглоголовых, чем дальше их уносит в дебри, которые на картах Исков, отмечены, как условно безопасные районы, своего рода заповедные зоны, в которых находятся, наряду с племенами диких людей, такие же дикие племена спиритян. Мне кажется, что эти дикари, в отличии от нас, прекрасно осведомлены о существовании друг друга, и совместными усилиями, вовсю сопротивляются проникновению цивилизации. Эти условно закрытые зоны, стараются избегать нормальные люди и спиритяне, но только не круглоголовые, с их учёными степенями. А люди моего отдела – их сопровождение, разведка и охрана. Каждую экспедицию, спланированную круглоголовыми, я должен обеспечить подготовленными людьми. Но где их взять? Профессионалов? Если каждый месяц я теряю людей больше, чем их приходит в контору. Приходят люди сырые, абсолютно не подготовленные ни духовно, не физически. Приходится часто контактировать с соседями, чтобы, по – возможности, усилить свой отдел. У меня неплохие отношения сложились с Эстелом; генерал, время от времени, подбрасывает мне специалистов из преисподней, в обход негласных правил, направляя новобранцев в наш Иск, как бы отдавая дань, искреннему уважению бывшей королевы Исков – Иноземцевой Вторе Михайловне. С которой, генерал был знаком не по наслышке. Родной брат моего деда оставил архив, который явился основой, для выбранной мной профессии. Я зачитывался им, заранее, готовя себя к ожидающим меня трудностям, с пятилетнего возраста. Но этого было мало, надо было ещё обладать тем умением, которым обладали мои герои, а для этого нужен был наставник, владеющий всеми тонкостями ИСКовского мастерства. Он сам меня нашёл. Это был Вий, который подхватил мои старания, и хитрыми махинациями и импровизациями, добился того, что я, к двадцатипятилетнему возрасту, развил в себе, все чувства, которые были доступны королеве Вторе, я защитил позицию Второго в декурии воинов Исков. Единственно, что я не умел, так это мысли читать, и не обладал опытом руководящего работника. Чтобы руководить, нужно колоссальное терпение, которого мне явно не доставало. Мне хотелось принять участие в экспедиции, но в Секторе меня осаждали: нам ты не нужен, чтоб шашкой махать, нам нужен Первый. Вот я и здесь, без секретаря, без приближенного личного состава, без друзей, без идей, о какой – либо реформации своего отдела. Числящийся за мной личный состав подчинённых, постоянно был в разъездах, виделись в кратковременных перекомандировках, я даже не успел со многими познакомиться, многих знал не в глаза, а по анкетам. А многих – по некрологам, которые мне приходилось составлять, для опубликования в местной ведомственной газете «ОбелИСК». К сожалению, моё начало руководства, было не, ахти, удачным. Полностью погибли три экспедиции. Меня преследовал тот же рок, что и предыдущего руководителя, который, потеряв две экспедиции в одном районе, возглавил, тайком, третью, и погиб, глупейшим образом, запутавшись в стропах парашюта, был съеден дикими зверями, в лесах, граничащих с дельтой Амазонки.

– Да будет земля ему пухом!

– Дерьмом звериным ему земля будет, – взорвался мой ментал, ко мне пришёл Вий. Сел, расслабляясь в кресло, бросив, по – американски, кожаную шляпу, скрывающую экзотичный вид его головы, на стол, затребовал чаю, лишь потом, поздоровался. Генерал не терпел мундир, говорил, слишком наград много, тяжёлый. На нём был кожаный плащ, из-под которого выглядывал лёгкий шерстяной свитер, связанный, лично, супругой. Жену он себе подобрал из людей, соблазнил дьявол, теперь дома, кроме любящей супруги, его постоянно ждут двое сыновей-близнецов, и лапочка дочка, которая пошла вся в мать, без копыт и без рогов, но характером, вся в папу. Строит старших, аж земля гудит! В преисподнюю, хоть не бери, черти от неё, как от ладана, в рассыпную, разбегаются. Не знаю, но эта нелюбовь, меж ними, с пелёнок. Вий откинул всю дипломатию, и пользуясь нашим давним знакомством, начал атаку, ради которой, летел пол дня, на личном самолёте:

–Хвались! Показывай.

Я молча подал ему пять личных дел. Он долго всматривался в фотографии, венчающие лицевые листы приготовленных документов, наверное, искал знакомые черты, давно погибших товарищей. Сказал, что лично придёт на собеседование. Поднялся, и не прощаясь, вышел, оставив после себя запах серы, пробивающий любой гайморит. Как только его жена с ним спит? – подумал я. Вий не любил, когда обсуждали его жену, даже самые лучшие друзья, в мыслях, которые для спиритянина были открытой книгой. Пустая чашка, из-под чая, упала на пол и разбилась. Думай следующий раз, с кем имеешь дело. Я, перед уходом домой, проверил почту. Ответы на жалобы и доносы жителей всё ещё находился в моём ведомстве, время от времени приходилось решать возникшие споры. Письмо было одно, на конверте стоял адрес моего отдела, я бросил его на стол, не ознакамливаясь с содержанием этого полу анонимного послания. Я уже привык, что никогда, и никто, не пишет своё ФИО, и обратный адрес. Если бы я тогда знал, что это письмо, перевернёт всю мою жизнь, всё представление о Земле, изменит всё моё мировоззрение. Письмо, сиротливо, улеглось на полированной поверхности стола. Я взял зонтик, мой постоянный спутник, защищающий меня от холодной дождливой осенней погоды, замкнул дверь, и со спокойной совестью, минуя турникет, возле дремлющего на выходе, охранника, переступил порог конторы. Я сделал первый шаг на мокрый асфальт, стараясь не замочить осенние туфли, ловя отблески неоновых рекламных огней, сопровождающих меня до станции метро. На втором шаге, я почувствовал, что дождь кончился, резко потемнело, как будто, во всей Москве выключили свет. А я заскочил в какой-то газон, потому, что под ногами была трава, и только, когда я врезался головой в дерево, а потом нащупал целый парк деревьев и кустарников, я понял…, нет, я ничего не понял, я просто чихнул, но, когда, пробегающая мимо собака, пожелала мне крепкого здоровья, моя рука потянулась к телефону.

Мы третий час сидели в коридоре, перед дверью начальника отдела по связям с общественностью. Нас собралось пятеро, все прибыли из разных городов, закончили разные институты, до этого ни разу, не встречавшиеся, скромно рассматривали друг друга. Наше внимание было приковано к двум девушкам, которые, не смотря на разные фамилии, были похожи, как близняшки, они были далёкими родственниками, но природа подшутила над ними, скопировав их с образа единого предка. Остальные были мужики, мужавшие вместе с новыми модификациями компьютера. Все трое худые, чахлые, с синюшными лицами, ничем абсолютно не отличающиеся от массы современной молодёжи. Инспектор, принявший наши дела и направления, выданные нам при распределении молодых специалистов, в разных институтах, глядя на нас, скривился:

– Вы понимаете, куда попали?

Но у нас, кроме фанатичного желания работать, именно, в одном из секторов ИСКа, ничего за душой не было. Одного желания было мало, мы знали это, до конца не верили, что нас возьмут, но инспектор принял наши дела, передал по инстанции, занёс данные в компьютер, и назначил время приёма у этого кабинета. Начальник отдела должен был провести с нами собеседование. Но начальник, явно задерживался. К нам подсел какой-то старик в помятой куртке, с грязным капюшоном, спросил у меня, кто крайний в очереди, я пожал плечами: наверно, за мной будете. Старик вертелся, как на сковородке, очень нервничал, проявлял нетерпимость, создавая своим присутствием дискомфорт в нашем маленьком, ещё не сформировавшемся коллективе. Через час совместного ожидания, старик не выдержал, поднял шум, на который сбежалось пол конторы. Он вёл себя вызывающе, ругался некультурными словами, от которых у наших близняшек вяли уши. Прибывшая на место скандала охрана, пыталась его успокоить и вывести за пределы здания, услужливо подкатив полицейский автомобиль, ко входу в контору. Старик успешно сопротивлялся. Охрана решила применить дубинки против смутьяна, но не тут то было, каждый пытающийся ударить дубинкой, куда то пропадал, минут на пять, а появлялся с дикими воплями, и старался убежать из здания, пролетая ласточкой над турникетом, выпрыгивая в окна, не взирая на разбитые стёкла, полученные порезы и синяки, от приземления на мокрый осенний асфальт. Они успокаивались только около остановки метро, и на экстренном приёме у проктолога, пытались не смотреть друг другу в глаза. Я думаю, к дубинкам они больше не прикасались, и навсегда вычеркнули их из своей амуниции. Дело принимало не шуточный оборот, мы зажались в угол, и старались не вмешиваться в эти события. Вскоре старика перестали атаковать, вся контора попряталась в своих кабинетах, закрывшись от смутьяна. Старику это понравилось меньше всего, глаза его налились кровью, и он пошёл на третий этаж, к небожителям. Два демона, из спиритян, вмиг вынесли дверь начальника отдела. Один из демонов был директором этой конторы, второго я узнал, только после того, как он надел свою куртку с капюшоном. Между собой они говорили, как старые знакомые. Нас пригласили в кабинет, всех сразу. Начальник представился:

 

– Я, Вий, а это-Эстел, из соседнего сегмента. Ваш начальник пропал, на телефоны не отвечает, служба безопасности не может найти его следов.

Внешне, глава конторы был сдержан, а его глаза метали гром и молнии, он, с трудом сдерживал эмоции, поэтому вскоре вышел, оставив нас с Эстелом.

Эстел из открытого сейфа, достал наши дела, полистал, посмотрел на нас, сбившихся в стадо, посреди комнаты. Глаза его опять начали наливаться кровью. Потом он обратил внимание на конверт, лежащий на столе, внимательно осмотрел его, покрутил, вскрыл, понюхал конверт, достал письмо и дал мне его зачитать вслух. Сам развалился в кресле, прикрыв глаза шляпой, приготовился слушать. Я то и в школе, не особо дикторским талантом обладал, но тут решился постараться, чтобы не разозлить неадекватного демона.

***

– Сколько себя помню, я всегда жила в городе. Я родилась и выросла, в окружении стен многоэтажных домов, асфальтовых дорог, с мигающими светофорами, магазинами, с вечно меняющимися вывесками, хозяевами и продавцами. Из окна маленькой комнатушки, в которой мы жили с мамой, была видна парикмахерская, я любила наблюдать за таинством, творящимся внутри этого сказочного дворца. Мастеров, создающих красоту причёсок, я представляла феями, и мечтала, что когда вырасту, непременно буду парикмахером. В садик я не ходила, и сколько себя помню, я была одна. Одна была в доме, одна была в школе, даже получив диплом инженера-системотехника, я была одна. С компьютером я подружилась в институте, устроившись лаборанткой на пол ставки. С матерью стали видеться всё реже, в конце концов, она посчитав, что выполнила свою миссию, вырастив и выучив меня, со своим очередным бойфрендом рванула в Италию, на заработки. Меня нашла бабушка, по-отцу, она жила в пяти остановках от города. Мама никогда меня к ней не возила, я даже не знала, что у меня была бабушка. Пару раз только слышала, что мама кого-то ведьмой назвала, с отцовой стороны, но не придала этому значения. Я впервые ехала в гости к родной бабушке, которая прижималась ко мне и говорила, что только этим и жила, ждала, когда я вырасту. Бабушка была невысокого роста, и если-бы не седые волосы, то издалека, её можно было принять за девочку. У бабушки было доброе лицо и совсем не было морщин. Электричка подвезла нас к посёлку, в котором, и жила бабушка. На перроне даже вокзала не было. Был навес от дождя, переход над железной дорогой и выцветшее на солнце название остановки, которое даже прочитать нельзя. Оказывается, бабушка жила не в самом посёлке, а в хуторе, недалеко от дачного магазина. У бабушки был кот, который не совсем был кот, и гусь, которого бабушка называла «Председатель». Кот, он как все коты, мяукал и ластился, а гусь-очень обидчивый был, бабушка предупредила, не злить его, может и покусать. Мне нравилось, у бабушки в гостях мне нравилось, я привыкла к студенческой неприхотливости, а здесь у меня была королевская постель, с двумя пуховыми подушками, вся комната утопала в аромате трав, которые в подвешенном виде, сушились по углам, среди трав, краснели ягоды калины и рябины, в кладовой, я видела вязанки лука и чеснока. Это то, что бросалось в глаза. Утром меня ждал жбан холодного молока. Я, с удовольствием, отпила, прямо из глиняного кувшина, губами разгоняя, сгустившуюся в погребе сметану. Хозяйства бабушка не имела, но вековая привычка осталась, она сидела на лавочке и кормила слетевшихся птиц, рассыпая, купленное в магазине пшено, с добавленными крошками хлеба. Она что-то рассказывала птицам, объясняла, как будто они могли её понять? Я потянулась, и вышла на порог, в ночной рубашке. Бабушка заметила меня, всплеснула руками:

– Принцесса наша проснулась!

Взяла кружку воды и полила чертополох, растущий перед калиткой, в палисаднике, остатки воды из кружки, вылила мне под ноги. Это оберег внучка, двадцать лет тебя бережёт,– говорила бабушка. Мне стало смешно, оберег был такой большой, не красивый и колючий:

– И сколько он ещё оберегать меня будет?

Бабушка улыбнулась:

– Пока замуж не выйдешь! А там пусть муж оберегает, красу такую.

Я не считала себя красавицей, но улыбнулась. От бабушкиных слов повеяло теплом и лаской. Она поинтересовалась, понравилось ли молоко, красавице, соседка ещё тёплым принесла, но я будить тебя не стала. Потом попросила, чтобы я оделась, и до полудня мы должны успеть поклониться дубу. Я поначалу подумала, что у бабушки маразм, иногда, в гости приходит, но не подала виду. Для себя же решила, что утренняя прогулка по лесу, не повредит. Тропинка в лес, начиналась, прям у калитки дома. Для кота, это видно, уже привычный маршрут, он убежал вперёд; гусь, плёлся за нами, не проявляя особой агрессивности, чем -то возмущаясь, что-то бурча себе под нос. Мы так и шли троицей, кота и след простыл. Бабушка, иногда, сходила с тропинки, гладила какие-то кустики, траву, что-то шептала, потом возвращалась на тропу, догоняла нас. Тропа закончилась на поляне. Посреди поляны рос многовековой дуб. Поздоровайся с царём леса, – попросила бабушка, осторожно наклонив мою голову, рядом кланялся гусь. Бабушка поклонилась в пояс и на старославянском начала что-то шептать, я поняла, что она просила дерево, чтоб оно пустило нас в лес. Я не обращала внимания на причуды старушки, всё воспринимала, как на наивную детскую игру, мне казалось, что даже гусь смеётся, перекривляя нас обеих. Но когда кусты зашевелились, освобождая дорогу, отодвигая в стороны деревья, маскирующие её, маразм начался у меня. Мы продолжили путь, и вслед за нашим продвижением, деревья и кусты становились на свои места. Сзади, попросили не торопиться, я испуганно повернулась. Сзади меня шел высокий, ещё не старый мужчина, с портфелем под мышкой. Бабушка на него напустилась, за то, что Председатель напугал внучку. Я не верила сама себе, своим глазам, передо мной, только что, произошло чудо – гусь превратился в человека. Всё-таки, мой мозг воспротивился; дальше я шла, убеждённая в том, что это был фокус, подмена, гуся забрали, а появился человек. Я уже начала уставать, когда, вдалеке появились крыши домов. Я обратила внимание на бабушку, по дороге она летела, как на крыльях, седина пропала, волос стал волнистый, каштановый с переливами от проявляющего между деревьями солнышка. Фигура стала ещё стройней, да и на вид, ей больше тридцати лет не дашь. Красавица! Перед нами была деревня, со странными домами, у меня было такое ощущение, что я когда-то, где-то, это уже видела, что я уже была здесь. Мне были знакомы эти выращенные дома, посреди села, обязательно должна быть площадь, с колодцем посредине. Подбежал какой-то толстый мужик в старинном фраке, похожий на артиста провинциального театра. Начал отчитывать бабушку, за то, что она очень медленно ходит. Что он уже устал ждать. Бабушка улыбнулась, толкнув меня в бок:

–Узнаёшь? Это наш кот, после преображения.

Я уже перестала всему удивляться, попав в труппу циркачей иллюзионщиков. Ждала, чем это представление закончится. Я устала, но мне пока нравилась эта задумка бабушки. Я отдала должное её фантазии, это было похоже на игру, в которой и мне отведена какая-то роль. Оригинально! Мы дошли до центра, где, рядом с магазином и клубом, был действительно колодец, на краю которого сидел подросток, лет двенадцати, только взгляд у него был старым, уставшим, как у людей, которые до самой смерти обречены быть молодыми, тело которых не стареет. Бабушка подвела меня к нему.

– Здравствуй Завсеха! Я привела свою внучку, как когда-то привела меня моя бабушка. Я передаю её в твои руки, и прошу отпустить меня.

Она вложила мою руку, в руку паренька, и пошла, к ожидающим её, возле магазина, подружкам. Завсеха ей в догонку крикнул:

– Что ещё покажет зеркало Истины?

Я наклонилась над колодцем и постаралась вызвать Эхо.

– Агу!

Ответ, к сожалению, не получила. Мелковат колодец, наверняка? Посмотрела-вода далеко светится. Мальчик сказал, что Эхо на музыкальный конкурс с Чудом-юдом уехало. Камни в колодец, просил не кидать, там Ёханый бабай, срок свой тянет, можешь в лоб ему попасть. А он этого не любит! Да и не знаю, как зеркало Истины на этот поступок среагирует? Он меня заинтриговал своим зеркалом. Я представила комнату кривых зеркал, и то зеркало, где я выгляжу более безобразнее – будет зеркалом Истины. Я засмеялась. Пацан посмотрел на меня, как на дурочку, он впервые, за много-много лет, видел человека, который смеётся, перед свиданием с зеркалом Истины. Потом, ему, наверное, надоело играть взрослую роль:

–Пойдём Лешего попугаем.

Бросил мою руку.

– Догоняй!

И мы побежали. Возле реки сидел парень с планшетом, в его ушах были наушники, глаза под очками были прикрыты. Мне показалось, что этот паренёк наслаждался, слушая музыку. Завсеха подкрался и вылил, с ладошки, воду ему за шиворот. Парень, от неожиданности, подскочил, как змеёй ужаленный, чуть планшет в реку не свалился. Вовремя я планшет успела перехватить. Лещий с Завсехой устроили кучу малу, и когда им надоело бороться, со смехом, растрёпанные, уставились на меня. Лёха, – представился парень. Я, в такт ему, подыграла – Вася. Лещий вскипел:

– Нет такого девчонкиного имени, и всё!

Завсеха встал на мою сторону, мол если есть Лёха, то почему бы не быть Васи. Лещий понял смысл каламбура, в который умудрился попасть, и назвал своё полное имя – Алексей. А я Василина! Завсеха рассказал, что Лёха учится на третьем курсе биологического факультета, какого-то университета. И вообще, он очень умный, всё знает про животный мир. Я решила проверить:

– Скажи, Лёха. Маленькое зелёное, в земле живёт, камни грызёт. Это кто?

Вы бы видели, что с Лешим стало. Они вдвоём с Завсехой перечислили весь подземный мир. Лёха даже за советом к зеркалу Истины бегал. В конце концов сдались они, попросили, чтоб я отгадку сказала:

– Зелёный камнеед.

Глубоко в лесу, кто – то захихикал. Сколько эмоций было, как мальчишки возмущались! Что нет такого животного, и всё. И что эта загадка не правильная, и что я её просто придумала. Я пошла на мировую, решила им загадать умную загадку, где необходимы знания физики, астрономии и философии.

– Лёха, а если землю просверлить насквозь, и бросить кирпич, долетит ли он с одного конца земли в другой?

Тут мои малолетние философы такой спор устроили. Завсеха говорит, что долетит, Лёха упирается, что нет. Привели тысячи аргументов, создали множество теорий. Я захотела есть. Завсеха отвлёкся от спора:

– Совсем забыл. Ты же новенькая. Здесь так, если захотел есть, только подумай, чего ты хочешь, и еда будет перед тобой. И с остальным, точно так, это он мне насчёт туалета намекнул.

Друзья продолжали спорить, земельный вопрос у них никак не решался. Я решила перед едой помыть руки. Тут же из-под ног, выбился родник, я мыла руки, а через журчанье родника, слышался чей-то ворчащий старческий голос:

– Рядом река, а им родник подавай, совсем эти человеки обнаглели.

Только я закончила процедуру, родник пропал. Я ещё не успела подумать, как во рту застрял пирожок, с капустой, из студенческой столовой, мой любимый. Пирожки сыпались один за другим, пока я не наелась и сказала:

– Не хочу.

Мальчишки, в конце концов, сдались, но решили обхитрить тётку. Завсеха сказал, что кирпич пролетит, Лёха, что нет. Я сказала, что Лёха прав. Завсеха считал себя не глупее Лещего, встал в позу и потребовал сатисфакции, ты Васька, если задаешь загадки, то аргументируй ответом. Я ожидала подобной реакции от двенадцатилетнего паренька. Мой мозг отказывался принимать серьёзность положения, в которое я попала. Мне казалось, что я сплю и всё, что происходит со мной, это мне снится, и это во сне я задаю загадки малым и продолжаю разыгрывать их. Я продолжала играть свою роль:

– Лёха прав, кирпич не долетит с одного конца земли в другой, потому, что его съест зелёный камнеед из первой загадки.

Глубоко в лесу, раздался хохот, переходящий в рёв. Мальчишки переглянулись и, не выдержав, тоже рассмеялись. Мы уже вернулись в село, а кто-то, глубоко в лесу, всё продолжал хохотать. Лёха побежал по своим делам, а Завсеха, представил меня моему дому, в котором мне предстояло жить. Я себя ущипнула побольней, мне раньше никогда не приходилось жить в говорящих домах, выращенных много столетий назад, как обыкновенные грибы. Где-то я слышала, про новые технологии в современном строительстве, про умные дома, но этим технологиям далеко, до этих фокусников. Наверно, где-то суфлёры сидят, дёргают за невидимые верёвочки, вот губы у домов и шевелятся. А я, наверное, в летаргическом сне. Я так устала, что заснула, только коснувшись кровати. И проснулась от того, что стало прохладно. В окно заглядывало солнышко, забрасывало зайчики-смешинки в мои глаза. Одеяло сползло с кровати, зевнуло, и кутаясь в пододеяльник, посеменило в сторону кухни. Вскоре оттуда стал доноситься перезвон чашек и шипение вскипевшего чайника. Завсеха сидел на лавочке возле входа в дом и терпеливо ждал, когда я проснусь. Вскоре меня позвали на кухню пить чай с вареньевым вареньем. Одеяло попыталось завести светскую беседу, что-то о погоде и курсе стерлинга на Лондонской товарной бирже. Но мне было некогда, и я, на ходу, дожёвывая, из ниоткуда, появившийся бутерброд, вывалилась из гостеприимного дома. Завсеха медленно поднялся, поздоровался, а в его глазах, как рекламный бигборд, светился упрёк:

 

– Ну, ты и спишь! Целое утро жду.

Он посвятил меня в план обязательных мероприятий для посетителей королевства. Завсеха обязан меня представить зеркалу Истины, чтобы определиться с положенным мне статусом и кругом моих обязанностей, в этом закрытом мире. Я уже потихоньку начала привыкать, к попаданию в, непривычную для меня, действительность. Мой мозг смирился, со сказочной глупостью обстоятельств, в которые попала героиня глупой сказки. Теперь для меня всё стало не реальностью, как бы на себя, я смотрела со стороны, сидя в третьем ряду театра, представляющего самую абсурдную пьесу из его репертуара. Я спешила за Завсехой, бегущим по тропинкам Тёмного леса, машинально здороваясь с лисичками, ёжиками, собаками, червяками и кроказябрами. У меня было такое ощущение, что они специально собрались возле тропинки, чтобы с нами поздороваться. Всё, пришли: – сказал Завсеха, вытирая пот с лица. Перед моим взором, раскинулось большое озеро с, несравненной чистоты, водой. К озеру был всего один подход, который перекрыли два стража, собралась огромная очередь из разных существ, которых я никогда не видела, даже в самых кошмарных снах, и о которых, никогда не слышала. Людей в очереди было мало, но они были. Завсеха занял очередь и вздохнул:

– Раньше было наоборот, людей было больше.

Озеро стало подниматься, и вскоре встало вертикально, превращаясь в огромное зеркало, своей массивностью задавливая всю изворотливость и хитроумные сплетения микроскопических мозгов этих муравьёв, толпящихся у его подножья. Приём начался, и охрана пропустила первого посетителя. Зеркало, как громаднейший монитор компьютера, читая мозги существа, выводило на экран все его недостатки, козни, преступления, показывая всю гнусность и грязь его мерзких, вредящих обществу поступков. В конце, звучал вердикт и очередной посетитель, удалялся отбывать наказание. Кое-кто отделывался внушениями, замечаниями, кое-кого награждали угрызениями совести, которые, как энергетические крысы, отгрызали совесть там, где её излишек, и всё тащили в свой дом, увеличивая совесть наказуемого. Кое-кого уничтожали на месте, даже изверги, чьи чёрные души перемешивались в земельной плазме, приносили пользу, подогревая вселенную, ужасались преступлениям этих существ. Через пол часа этого обозрения с последующим наказанием, мне стало страшно. Я поняла, что такое Зеркало Истины. Это, когда ты, как раздетая, стоишь перед чьими –то глазами, пытаешься закрыть, спрятать, что-то стыдное, а не чем, и ждёт тебя не минуемое наказание, за твоё бесстыдство. Я невольно начала пятиться назад, но уткнулась в очередь, которая подталкивала меня, как винт мясорубки, всё ближе и ближе к стражам, охраняющим подход к зеркалу. Впереди раздались возгласы и смех, на зеркальном мониторе появилась баба Яга, которая сто семьдесят шестой раз, проходила процедуру суда Истины, за очередную мелкую пакость, против Кощея Бессмертного. Опять её приговорили к тюрьме, в глубоком лесу, в избушке, на курьих ножках, и к запрету появляться на Земле, в человеческом мире, в котором она уже успела прославиться. Вскоре подошла моя очередь. Я смотрела на экран, где вместо моих, неизменных, потёртых джинсов, на мне было шикарное платье, усеянное бриллиантами, королевская причёска, шляпа с вуалью. Это точно была не я, вернее я, но похожая на золушку. Зеркало огласило мой статус – Принцесса. Вся очередь ахнула. А потом зеркало показало Землю, и двух друзей, где Лёха сверлит планету насквозь, а Завсеха пытается добраться до другого конца Земли. Опять раздался ужасающе громкий смех, зеркало сложилось пополам, на этом приём был закончен. Недовольные соискатели наказания, разбредались по своим убежищам, не забывая бить поклоны, при виде меня, а я опять спешила, догоняя покрасневшего Завсеху. Он немного притормозил, когда выскочили из леса, на подходе к селу. Надулся, но ничего не сказал. Проводил меня почти до дома. Рядом с моим домом был какой-то склад и беседка. Из беседки, кто-то Завсеху позвал. Он убежал от меня, не попрощавшись, видимо на зеркало обиделся, что его дураком изобразило, рикошетом и на меня, что, если бы не я, со своими загадками, то с него бы, не смеялось всё королевство. Из беседки Завсеха выскочил, как ошпаренный, и нырнул в колодец.

– Ну, теперь неделю вылезать из колодца не будет. Там у него друг сидит-Ёханый бабай, он временно Эхо подменяет. Только всё у него невпопад, все невпопад получается: – голос раздался из-за моей спины. Я повернулась. Передо мной стоял старик-пенсионер, похожий на Карлсона, только без пропеллера, говоривший с одышкой и имеющий большой красный нос. От него, явно, попахивало спиртным. Он назвался дядей Вадимом, местным водяным, то есть, сантехником. Из колодца послышался язвительный голосок Завсехи:

– Не водяной, а водярный!

Пенсионер пообещал ему уши надрать, моментом Америку увидишь, если через колодец из королевства бежать собрался? В беседке засмеялся друг сантехника. Его зовут Гоша, работает охранником на складе. Добрейшей души человек, но инвалид…мне его жалко. Гоша, – позвал он друга. Из беседки выглянуло три улыбающихся головы. Средняя голова курила самокрутку из очень дымного табака. Гоша действительно выглядел не ахти, был худым и зелёным. Время от времени, этот пролетариат, мотался на большую Землю, за лекарством, в поселковый магазин, потом пол ночи горланили песни. Они постоянно путали моё имя, и вместо Василины, называли Василисой. Мой дом, во время их дуэтных концертов, закрывал уши, и внутри дома была идеальная тишина. Прогноз дяди Вадима не оправдался, из другого королевства приехала бабушка Завсехи, и вытащила его из колодца. Завсеха простыл, хрипел и сильно кашлял. Я побежала искать свою бабушку, которая потерялась, с момента нашего появления в этом сказочном королевстве. В магазине мне сказали, где она живёт, только дома вы её не застанете, она, каждый год, в это время, пропадает в лесу, и собирает волшебные лечебные травы. Я пошла проведать больного и познакомилась с его бабушкой, которая навезла столько вкусностей из соседнего королевства, она пыталась все свои гостинцы мне скормить. Там, от услуги быстрого питания давным -давно отказались. Бабушку звали Авося, хотя вредный внучок, называл её бабкой Авоськой, но она не обижалась. Ко мне она относилась с уважением, согласно статуса. Мне было неудобно, я хотела помочь, ну а когда я волнуюсь, я заикаюсь. Я хотела, чтобы Завсеха выздоровел и посоветовала его бабушке, отпаивать его чаем с…м…ёдом и м…чабрецом. Завсеха выглянул из-за бабушки, и капризным голосом, за гундосил:

– Не хочу я, чая с йодом и мертвецом.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 
Рейтинг@Mail.ru